Деньги на проход у нас были – если ты не на машине, билет стоит всего четвертак, – но Далли терпеть не может делать все по закону. Он любит показывать, будто ему наплевать, мол, есть он, этот закон, или нет его. Только и искал, где б закон нарушить. Мы уселись прямо напротив стойки с едой. Тут никого не было, только в переднем ряду сидели две девчонки. Далли невозмутимо их оглядел, а потом прошел до конца ряда и уселся прямо за ними. У меня появилось нехорошее чувство, что Далли и тут решил взяться за старое, и я оказался прав. Он начал разговаривать – довольно громко, чтобы девчонки слышали. И начал-то с гадостей, а потом и вовсе разошелся. Даллас, если захочет, может быть жутким пошляком, ну и, похоже, тогда ему как раз захотелось. У меня полыхали уши. Смешинка, Стив, да даже Газ, ему подпели бы, просто ради того, чтобы девчонок смутить, но я таких шуток не понимаю. У меня как будто язык отнялся, а Джонни вскочил и сбежал за кока-колой.
Если б девчонки были из наших, из грязерш, я б не так растерялся – и, как знать, может даже помог бы старине Далласу. Но эти двое были не из наших. Выглядели они кайфово – модно одетые и прямо симпатичные. Лет им на вид было шестнадцать-семнадцать. Одна – брюнетка с короткими волосами, у второй волосы были длинные и рыжие. Рыжая то ли злилась, то ли боялась. Она вся вытянулась в струнку на стуле и яростно жевала жвачку. Другая делала вид, будто не слышит Далли. Далли потихоньку закипал. Он закинул ноги на спинку стула рыжей девчонки, подмигнул мне и побил свой собственный рекорд по пошлым высказываниям. Девчонка обернулась и холодно на него взглянула.
– Убери ноги и рот закрой.
Черт, до чего же она была красивая. Я ее знал, чирлидерша из нашей школы. Мне всегда казалось, что она задавака.
Далли только взглянул на нее, но ноги не убрал.
– Ну и кто меня заставит?
Вторая, надувшись, разглядывала нас.
– Это тот грязер, который у Слэш Джей иногда жокеем подрабатывает, – сказала она, как будто мы рядом не сидели и ее не слышали.
Этот тон я миллион раз слышал. "Грязер… грязер… грязер". О да, слишком часто этот тон приходилось слышать. А они-то что делают в автокинотеатре без машины, подумал я, а Даллас сказал:
– Я вас знаю. Видал вас на родео.
– Ты бы так на быке держался, как набычиваешься, – холодно сказала рыжая и отвернулась.
Далли и глазом не моргнул.
– А вы, значит, вокруг бочек скачете?
– Отстань, – огрызнулась рыжая, – не то колов позову.
– Ой-ой-ой, – со скучающим видом отозвался Далли, – ты прямо до смерти меня напугала.
Крошка, тебе стоит мой список судимостей на досуге полистать. – Он лукаво ухмыльнулся. – Догадайся, за что я сидел?
– Пожалуйста, отстань, – сказала она. – Отстань, будь паинькой.
Далли лихо хохотнул.
– А я не паинька. Кока-колу хочешь?
Тут она уже порядком завелась.
– Да помирай я от жажды в пустыне, и то не стала бы ее пить. Отвали, придурок!
Далли только плечами пожал и вразвалочку ушел.
Девчонка посмотрела на меня. Меня она слегка пугала. Я вообще слегка побаиваюсь таких вот приличных девчонок, особенно которые из вобов.
– Ну что, теперь ты к нам привяжешься?
Я вытаращил глаза, помотал головой:
– Не-а.
Она неожиданно улыбнулась. Блин, какая же она была красивая.
– Да ты и не из таких, похоже. Как тебя зовут?
Эх, лучше бы она не спрашивала. Терпеть не могу, когда приходится впервые говорить, как меня зовут.
– Понибой Кертис.
Я думал, она скажет: "Да ладно?!", или "Что, тебя правда так зовут?" или еще что-нибудь в этом роде, что мне обычно говорят. Меня правда зовут Понибой и лично мне мое имя нравится.
Но рыжая только улыбнулась.
– Красивое, необычное имя.
– Мой отец был необычным человеком, – сказал я. – У меня есть брат, которого зовут Газировка, в свидетельстве о рождении прямо так и записано.
– А меня зовут Шерри, но все называют меня Черри, как помидорку, – из-за волос. Черри Баланс.
– Я знаю, – сказал я. – Ты чирлидерша. Мы с тобой в одной школе учимся.
– Ты наш ровесник? А по виду и не скажешь, – заметила брюнетка.
– Не ровесник. Я перескочил через класс.
Черри глядела на меня.
– Такой приличный и смышленый парень, а водишься с такими отбросами. Зачем?
Я напрягся.
– Я тоже грязер, как и Далли. Он мой приятель.
– Извини, Понибой, – мягко сказала она. И поспешно сменила тему: – А твой брат, Газировка, работает на заправке, верно? На "Ди-Икс", по-моему.
– Ага.
– Чувак, брат у тебя прямо модель. Могла бы, кстати, догадаться, что вы с ним братья – вы похожи.
Я разулыбался от гордости – на Газа я ни капли не похож, но ведь не каждый день вобы тебе говорят, что у тебя брат – модель.
– А он ведь тоже раньше выступал на родео? С седлом на необъезженной лошади?
– Да. Папа ему запретил выступать, когда он сухожилие порвал. Но мы по-прежнему на родео часто бываем. Я видел, как вы вдвоем вокруг бочек скачете. У вас здорово получается.
– Спасибо, – сказала Черри, а вторая девчонка, которую звали Марсия, сказала:
– Что же тогда твоего брата в школе не видно? Ему же лет шестнадцать-семнадцать, не больше.
Это меня царапнуло. Говорю же, для меня хуже нет, что Газ недоучился.
– Он бросил школу, – грубо ответил я.
Когда говоришь "бросил школу", представляешь себе какого-нибудь нищего тупого хулигана, который слоняется по улицам и бьет стекла в фонарях, – этот образ совсем не вяжется с моим весельчаком-братом. Далли в него прекрасно вписывается, но вот про Газа такого никогда не скажешь.
Тут вернулся Джонни, сел рядом. Огляделся в поисках Далли, застеснявшись девчонок, еле-еле выдавил "Привет" и уставился на экран. Но вообще он нервничал. В незнакомой компании Джонни всегда нервничает. Черри поглядела на него – оценивающе, как на меня. Потом она тепло улыбнулась, и я понял, что оценила она его как надо.
Вернулся Далли, в руках у него было несколько банок с колой. Он вручил девчонкам по банке и уселся рядом с Черри.
– На, поостынь.
Она изумленно глянула на него и как плеснет колой ему в лицо.
– Поостынь и ты, грязер! А когда рот вымоешь и научишься прилично себя вести и с людьми общаться, может, и я поостыну.
Далли вытер лицо рукавом и опасно улыбнулся. Был бы я на месте Черри, уже улепетывал бы отсюда. Эту улыбку я уже видел.
– Злючка, значит? Такие мне и нравятся.
Он хотел было ее приобнять, но Джонни перехватил его руку.
– Отстань от нее, Далли.
– Что?
Далли растерялся. Он озадаченно уставился на Джонни. Джонни у нас обычно тише воды. Джонни сглотнул и, слегка побледнев, сказал:
– Что слышал. Отстань от нее.
Даллас помрачнел. Скажи такое я, Смешинка, Газ или Стив, да кто угодно, кроме Джонни, Далли бы его раскатал и глазом не моргнув. Никто не указывает Далли Уинстону, что ему делать. Однажды в магазине "Все по десять центов" он стоял возле полки со сладостями и какой-то парень попросил его подвинуться. Далли развернулся и врезал парню так, что зуб ему выбил. Просто незнакомому человеку врезал. Но Джонни в банде был всеобщим любимцем, и Далли не мог его ударить. Далли ведь его тоже любил. Далли вскочил, сунул кулаки в карманы и, нахмурившись, ушел. И больше не возвращался.
Черри вздохнула с облегчением.
– Спасибо. Он до смерти меня напугал.
Джонни даже удалось восхищенно улыбнуться.
– А по тебе и не сказать было. С Далли так никто не разговаривает.
Она улыбнулась.
– Кроме тебя, как я посмотрю.
У Джонни заполыхали уши. Я все таращился на него. Джонни ведь не просто храбрости набрался, чтоб такое Далли сказать, – Джонни готов был землю целовать, по которой Далли ходит, я в жизни не слышал, чтоб Джонни кому-нибудь хоть слово поперек сказал, а уж тем более – своему кумиру.
Марсия рассмеялась. Она была чуть пониже Черри. Миленькая, конечно, но куда там до Черри Баланс.
– Садитесь с нами. Будете нас защищать.
Мы с Джонни переглянулись. Он вдруг широко улыбнулся, вскинув брови, так что они уползли под челку. В глазах у него явно читалось – будет что парням рассказать! Мы склеили двух девчонок, и шикарных, не каких-нибудь там. Нет, девах-грязерш нам не надо, нам подавай высшее общество. Газ очумеет, когда я ему расскажу.
– Ладно, – небрежно ответил я, – можем и пересесть.
Я сел между ними, а Джонни сел рядом с Черри.
– А лет вам сколько? – спросил Марсия.
– Четырнадцать, – сказал я.
– Шестнадцать, – сказал Джонни.
– Надо же, – сказала Марсия, – а я думала, вам обоим по…
– Шестнадцать, – договорила за нее Черри.
За это я был ей очень признателен. Джонни знал, что ему на вид больше четырнадцати не дашь, и здорово переживал из-за этого.
Джонни засмеялся.
– А чего это вы нас не боитесь, Далли же вы испугались.
Черри вздохнула.
– Вы слишком милые, вас не испугаешься. Ну, во-первых, ты молчал, когда Даллас говорил пошлости, а ты заставил его от нас отвязаться. А когда мы предложили вам пересесть к нам, вы не стали вести себя так, будто мы вам предлагаем провести с нами вечер. Кроме того, я наслышана о Далласе Уинстоне, и вживую он выглядит раза в два злее и страшнее. А у вас вид не злобный.
– Ну да, – устало отозвался я, – мы юные и невинные.
– Нет, – медленно сказала Черри, внимательно глядя на меня, – не невинные. Слишком много вы всего повидали. Просто вы не… пошлые.
– Далли нормальный, – заступился за него Джонни, и я кивнул.
За друзей надо горой стоять, что бы они ни сделали. Мы банда, а в банде все друг за друга. Если за своих не стоять, вместе не держаться, не быть братьями, то это, считай, и не банда. Это уже свора. Рычащая, подозрительная, вечно грызущаяся свора, вроде вобов в их высшем обществе или нью-йоркских уличных банд, или волков в лесу.
– Он злой, конечно, но парень классный.
– Он отстал бы, если б вас знал, – сказал я, и это была правда.
Когда к Стиву приезжала погостить двоюродная сестра из Канзаса, Далли вел себя с ней прилично и при ней старался не выражаться. Мы все себя так вели с такими вот двоюродными девчонками. Не знаю, как и объяснить – мы все стараемся себя прилично вести с девчонками, которых видим время от времени, с двоюродными сестрами, например, или одноклассницами, но стоит какой-нибудь симпатичной девчонке пройти мимо нас по улице, как мы все равно провожаем ее взглядами и говорим всякие гадости. Не спрашивайте, почему так. Сам не знаю.
– Что ж, – решительно сказала Марсия, – тогда я рада, что он нас не знает.
– Я им, пожалуй, восхищаюсь, – тихонько сказала Черри, так что только я ее услышал, и мы стали смотреть фильм.
Да, и мы узнали, почему они были без машины. Они приехали со своими парнями, но бросили их, когда выяснилось, что парни запаслись алкоголем. Парни разозлились и укатили.
– Да и пусть катятся, мне все равно, – раздраженно сказала Черри. – Сидеть в машине и смотреть, как кто-то напивается? Такие развлечения не по мне.
Она так это сказала, что сразу понимаешь, по ней, наверное, только какие-нибудь изысканные развлечения и, наверное, недешевые. В общем, они все равно решили посмотреть фильм, раз уж приехали. Фильм был какой-то пляжный – ни сюжета, ни актерской игры, толпа девушек в бикини и развеселые песни, так что мы ничего не потеряли. Мы молча сидели там вчетвером, как вдруг одна крепкая рука ухватила за плечо Джонни, вторая – меня, и раздался грубый голос:
– Ну все, грязеры, вы доигрались.
Я чуть из штанов не выпрыгнул. Все равно как если б на тебя кто-нибудь из-за двери выскочил с криком: "Бу-у!"
Я испуганно оглянулся – за спиной у меня стоял Смешинка, скалясь как Чеширский Кот.
– Господи, Смешинка, ты нас до смерти напугал!
У него здорово получалось подделывать голоса, вот и сейчас прорычал точь-в-точь как вобы разговаривают. Тут я взглянул на Джонни. Он сидел зажмурившись, белый как простыня. Дышал тяжело, хватал ртом воздух. Вот уж кого Смешинке совсем не стоило пугать. Он забыл, наверное. У него ветер в голове. Джонни открыл глаза и еле слышно сказал:
– Привет, Смешинка.
Смешинка взъерошил ему волосы.
– Прости, малыш, – сказал он. – Не подумал.
Он перелез к нам и шлепнулся на стул рядом с Марсией.
– А это кто, ваши двоюродные бабушки?
– Троюродные прабабушки, – не моргнув глазом отозвалась Черри.
Непонятно было, пьян Смешинка или нет. По нему никогда не скажешь – он иногда и трезвый ведет себя так, как будто он под мухой. Он вскинул одну бровь, опустил другую – он так всегда делает, когда удивляется, волнуется, ну или хочет схохмить.
– Да тебе все девяносто шесть дать можно.
– А я не возьму, – весело отозвалась Марсия.
Смешинка восхищенно на нее уставился:
– Тебе, подруга, палец в рот не клади. И как это двум грязным хулиганам вроде Пони и Джонни удалось вас склеить?
– Это мы их склеили, – ответила Марсия. – На самом деле мы арабские работорговцы, а их думаем похитить и продать. За каждого дадут по десять верблюдов, не меньше.
– По пять, – возразил Смешинка. – Они по-арабски не говорят, нет, по-моему. Ну-ка, Джонни-кекс, скажи чего-нибудь по-арабски.
– Ой, ну хватит тебе, – вмешался в разговор Джонни. – Далли к ним приставал, а когда он ушел, они нас попросили сесть с ними рядом, чтоб мы их защищали. Наверное, от таких вот остроумных грязеров вроде тебя.
Смешинка рассмеялся, потому что Джонни никогда не был таким бойким на язык. Мы-то радовались, когда из него хоть слово удавалось вытянуть. И вот еще что, мы совсем не обижаемся, когда нас называют грязерами другие грязеры. Получается, что мы вроде как дурачимся.
– Эй, а где, кстати, Далли?
– Пошел искать приключений – выпивку, женщин или драку. Надеюсь, его не посадят снова. Он только что вышел.
– Скорее всего, он нарвется на драку, – бодро объявил Смешинка. – Поэтому я и пришел. Мистер Тимоти Шепард и компания разыскивают человека, любезно порезавшего им все покрышки, и раз уж мистер Кудряха Шепард застукал за этим делом Далли… в общем… У Далли нож с собой был?
– Чего не знаю, того не знаю, – ответил я. – Вот обрезок трубы у него был, а нож он утром сломал.
– Это хорошо. Если Далли нож не вытащит, Тим будет драться по-честному Тогда я за Далли спокоен.
Черри и Марсия смотрели на нас во все глаза.
– То есть грубо и нечестно вы не деретесь, так что ли?
– В честной драке нет ничего грубого, – ответил Смешинка. – Грубо – это когда ножи в ход идут. А также цепи, стволы и бильярдные кии. Схлесты – вот это грубо. А на кулаках подраться – что ж тут грубого? Чтоб пар выпустить – самое то. Нет ничего плохого в том, чтоб пару раз дать кому-нибудь по морде. Вот вобы ведут себя грубо. Нападают толпой на одного, или устраивают схлесты между своими же клубами. Мы, грязеры, всегда стоим за своих, а если уж и деремся между собой, то по-честному, один на одного. И поделом Далли, потому что нечего покрышки резать, это тебе не шутка, люди вкалывали, чтобы эти покрышки купить. Да еще и попался, так что сам виноват. Первое наше главное правило – по одному не ходить, а вот второе – не попадаться. Может, его побьют, может, нет. Но в любом случае, кровавой вражды между нашими парнями и парнями Шепарда из-за этого не начнется. Позови мы их завтра на помощь, придут. Если Тим проломит Далли башку, а завтра попросит нас к ним на схлест подвалить, так и мы придем.
Далли куролесил. Далли попался. Ну и получит за это. Все просто.
– Да, чувак, – саркастично сказала Черри, – проще некуда.
– Ага, – беззаботно добавила Марсия. – А если его убьют, например, вы его просто похороните. Все просто.
– Ты все правильно просекаешь, крошка, – улыбнулся Смешинка и закурил. – Сигаретку?
Я с восхищением глядел на Смешинку. Вот уж кто умеет сказать все словами. Да, он до сих пор сидит в начальной школе, в восемнадцать-то с половиной лет, да, и баки у него длинноваты, и пьет он, пожалуй, слишком много, но понимает все – будь здоров.
Черри и Марсия от сигарет отказались, но мы с Джонни стрельнули по одной. Джонни был уже не такой бледный и дышал нормально, но руки у него еще немного тряслись. Сигарета поможет унять дрожь.
– Понибой, сходишь со мной за попкорном? – спросила Черри.
Я вскочил.
– Конечно. Вам принести тоже?
– Мне – да, – сказала Марсия.
Она допивала колу, которую ей принес Далли. Тогда я понял, что Марсия с Черри не похожи. Черри сказала, что не станет пить колу Далли, даже если будет умирать от жажды, и она это всерьез сказала. Для нее это было принципиально. А вот Марсия не видела смысла в том, чтобы выбрасывать абсолютно нормальную бесплатную колу.
– И мне, – сказал Смешинка. Он швырнул мне пятидесятицентовик. – Джонни тоже купи. Я угощаю, – прибавил он, когда Джонни полез в карман.
Мы пошли к стойке с едой, там, конечно, была длиннющая очередь, пришлось постоять. Многие ребята на нас оборачивались – нечасто увидишь пацана-грязера вместе с чирлидершей из вобов. Черри, казалось, ничего не замечала.
– Этот твой друг – у которого баки, – он как, ничего?
– Он не такой опасный как Даллас, если ты об этом. Да, он ничего.
Она улыбнулась, но по глазам было видно, что она о чем-то другом думает.
– Джонни… его когда-то сильно избили? – это был даже не вопрос, скорее утверждение. – Избили и напугали.
– Это были вобы, – нервно ответил я, потому что вокруг ошивалась куча вобов, и многие на меня нехорошо так посматривали, как будто мне нельзя было и приближаться к Черри, как-то так. Да и не люблю я об этом рассказывать – в смысле о том, как Джонни побили. Но я стал рассказывать и заговорил чуть быстрее обычного, потому что думать об этом я не люблю тоже.
Случилось это почти четыре месяца тому назад. Я шел на заправку "Ди-Икс" – попить газировки, повидаться с Газом и Стивом, потому что они всегда покупали мне пару бутылок и разрешали помочь им с машинами. По выходным я туда не люблю ходить, там обычно толкутся девчонки, которые флиртуют с Газом – всякие девчонки, вобы тоже. Мне пока что до девчонок особого дела нет. Газ говорит, что я это перерасту. Он же перерос.