- Меч оружие почетное, - заметил Энунд. - В наших фьордах далеко не каждый может позволить себе заполучить его. Люди у нас, как правило, небогатые, а услуги кузнеца стоят дорого. Еще и мало хорошей руды. Потому часто добычей, привезенной из походов, приходится расплачиваться с оружейниками. Ведь Медвежий Жар пожирает не только тела наших противников, его трудно выдержать даже железу. Вот мы и отдаем кузнецам свое золото или серебро, чтобы они ковали для нас надежные клинки, не рассыпающиеся после нескольких ударов. Порой жертвуем и своими траллами - так мы зовем невольников из других племен, - Энунд скользнул взглядом по затянутому слюдой маленькому оконцу. - Нашему ярлу Олаву очень повезло, что в дружине Братьев есть свой кузнец. Агнар перенял мастерство от Золоторукого Виги.
- Выходит, главное оружие ваших ратников - топор? - продолжал допытываться Рогдай.
- Пожалуй, - согласился Энунд. - Топор удобен в схватке. Им разрубишь любой щит и любой доспех, как бы крепки они не были. Еще он годится, чтобы прорубаться через лесные засеки, тесать бревна, чтобы построить ладью. Без топора нашему брату беда.
- И что же? - в глазах Рогдая появилось сомнение. - Неужто во всем белом свете не сыщешь ратников, что были бы так же отважны и неустрашимы, как вы? Неужто нет никого, кто умел бы делаться одержимым битвой, не чуя боли и страха?
Энунд слегка насупился.
- Есть только одно место, где воины могут потягаться с нами силой, - нехотя признал он.
- Что же это за место? - братья-меряне смотрели на хирдманна восторженными глазами.
- Город Архона в земле рузов. Там есть свое братство Волков Одина. Только Отца Богов они зовут Свентовитом. Его святилище похоже на нашу Упсалу, а их жрецы, как и наши готи, ведают прошлое и будущее, а также управляют природными стихиями. В Архону приходят люди с разных концов земли, чтобы услышать предсказания служителей, передающих волю Всеотца. Даны и гуты неустанно шлют туда дары.
- Ты бывал там? - полюбопытствовал Сябр.
- Да. Статуя Свентовита огромна и имеет четыре лика, чтобы надзирать за четырьмя сторонами света. Дружина его не уступит лучшим хирдам, которые я встречал в своей жизни, а может быть - превзойдет их все… В нее входят Триста Несгибаемых - воины-жрецы, которых, как утверждают, не берет никакое оружие, известное человеку. Они умеют соединить воедино магию и ратное мастерство…
Дверь избы тихонько скрипнула, и в дом ступил Турила. Энунд уже привык к визитам жреца мерян, который навещал его каждый день. На шее Турилы брякнула тяжелая гривна, изображающая оленя с человеческим лицом, звонко пропели бубенчики, нашитые на алый пояс, качнулся серповидный нож в кожаных ножнах.
- Ступай за мной, иноземец, - повелительно распорядился жрец. - У меня будет к тебе разговор.
Хирдманн вынужденно повиновался. Он уже знал, что Турила в Воронце не менее уважаемая фигура, чем сам вождь рода Белого Горностая.
После первой встречи со жрецом Энунд долго расспрашивал о нем братьев.
- Почему он так пристально на меня смотрит? - озаботился тогда он.
- Кто его знает, - пожал плечами Рогдай. - Его помыслы темны, и мы о них не ведаем. Он странствует между мирами живых и мертвых, легко перелетая Полночный Холм. На его груди родинки составляют рисунок Небесного Ковша - знак избранного. Я видел сам. Часто Турила отправляется в Вороний Лес, где вызывает Ящера Подземных Глубин. Тот открывает ему свои знания…
- Кажется, я встречал таких в краю эстов, - настороженно промолвил Энунд. - Там есть гора, которая зовется Аскала, Земля Колдунов. Она доставила нам когда-то много хлопот.
Вот и сейчас сын Торна Белого ступал за жрецом, опасливо поджимая губы. Он не знал, чего стоит ожидать от этого человека. Пребывание в Воронце затянулось, хотя гостю было позволено свободно перемещаться по всему селению. А неизвестность Энунд не любил.
Жилище Турилы примостилось на самой окраине Воронца. Это был приземистый дом с навесом на столбах, щели между бревен которого были плотно промазаны глиной. В пяти шагах от входа в жилище, под раскидистой ивой, высился выпуклый камень, верхушка которого была столь плоской, что казалась стесанной. Своей высотой он доставал хирдманну до груди. Это удивило Энунда. Он сразу вспомнил про камень перед домом вождя Осмака.
- Народ меря почитает камни, - Турила словно читал мысли воина. - Они есть вместилище душ наших предков. Во всем помогают и советуют. А этот валун - самый древний. Мы зовем его Сердце Зари. Посмотри на его навершие - там отпечатался след ноги солнечной богини Пейвы, когда она сходила с неба на землю за своим упавшим ожерельем.
Энунд действительно приметил подобие широкой выбоины на макушке камня, очертания которой были дугообразны. Потом взгляд его остановился на иве, которая окутывала камень густой тенью.
- Она тоже растет здесь не случайно, - способность Турилы следовать за ходом его помыслов начинала раздражать Энунда, но жрец делал вид, что этого не замечает. - Ты знаешь, что значит именное древо?
Хирдаманн покачал головой.
- У каждого из жрецов нашего племени, - доверительно вещал Турила, поглаживая ястреба на плече, - есть свое дерево, с которым он сохраняет тонкую связь. Эта ива - мое дерево. Она питает меня соком своей памяти и прогоняет из тела слабости. После смерти жреца умирает и его именное древо.
Турила отворил дверь избы и, пригнувшись, вступил в темное помещение, внутри которого плясал какой-то красный огонек. Энунд не отставал. Несмотря на теплый летний день в доме жреца горел очаг в кольце больших сизых каменьев. Попискивали дрова, но дым, поднимающийся от них был каким-то белым, почти молочным. Хирдманн уловил в воздухе кисловатый запах.
Турила указал на чурбан, который, видимо, заменял лавку, а сам прошел ближе к очагу. Энунд никогда еще не видел такого скудного убранства. В доме не было даже стола. Зато вдоль стен висели набитые войлоком чучела звериных голов: медвежьи, лосиные, кабаньи, а в правом углу, на древесной колоде, стояла непонятная фигурка всадника с головой орла из обожженной глины.
- Садись, - ободрил жрец. - У меня для тебя хорошая весть.
Энунд примостился на чурбан и выжидательно воззрился на жреца.
- Завтра ты сможешь покинуть наш починок, - слова Турилы оказались неожиданными. - Ты не солгал: угрозы для нашего рода от вас нет. Потому - вольно иди своей дорогой.
Энунд молчал.
- Наш Рогдай - птицелов проводит тебя до самого вашего стана, - продолжал жрец. - Это чтоб ненароком не вышло какой беды.
- Благодарю тебя, - ответил хирдманн. - Мои Братья не причинят зла твоему селению.
- Я это знаю, - прикрыл глаза жрец.
Убежденность его тона говорила о том, что сведения Турила черпает из какого-то более глубокого источника, нежели сообщения лазутчиков.
Перехватив взгляд Энунда, жрец улыбнулся. Он вновь уловил его мысли.
- Посмотри на огонь в очаге, - очень тихо предложил он. - Что ты видишь?
Хирдманн уже хотел сказать, что не видит ничего, кроме огня, однако Турила остановил его.
- Не спеши. Смотри не на пламя, а вглубь него. Огонь - живородящий светоч мира, главная сила жизни. На нашем языке он зовется "чигас". Он горяч и плотен, но многороден. В нем есть и вода, и воздух, и огонь, и ветер. Именно они рождают рисунок деяний, шепот судьбы. Ты слышишь, как дышит огонь? Каждый вдох его создает новую вязь времени, каждый выдох - разрушает старые нити.
Энунд лишь напрягся еще больше. Он упорно не слышал и не видел ничего.
- Ощути протяженность огня, его плоть, обнимающую весь белый свет, - толковал между тем жрец. - В ней отражаются цвета всех событий. Огонь - поводырь знания, вестник богов, связующий нас с их мудростью. Зри лики, что взрастают в его пылающем сердце, читай следы, торящие тропы судеб.
Воин смотрел в пляшущие языки огня, а голос жреца звучал нараспев, увлекая и завораживая…
- …Когда-то давным-давно далеко на юге жил великий народ, и правили им мудрые вожди. Народ процветал, не зная неурожая, болезней и угнетения чужеземцами, ибо удача всегда сопутствовала вождям, умевшим руководить сородичами разумно и дальновидно. Так продолжалось до тех пор, пока великий вождь перед смертью не разделил свои владения на три части между тремя своими сыновьями. Тогда в край их пришла беда. Двум старшим сыновьям показалось, что младший получил самые богатые и многолюдные земли. Началась суровая война - война братоубийственная, в которой младший сын сумел победить в битве, но пал на поле брани. После этого старший брат, не желая оставаться в разоренной стране, ушел на запад, забрав с собой своих подданных. Средний - отправился на север, где основал новое царство. А покинутые земли их отчизны вскоре пришли в запустение, ибо спустя несколько лет ее оставили даже потомки младшего брата. Теперь там - безлюдная степь…
Жрец прервал свое повествование, но перед глазами Энунда продолжали мелькать картины давних времен…
- С тех пор не прекращается война между потомками двух уцелевших братьев. Забыли они о своем родстве, хотя происходят из одного корня. За много лет изменился сам язык их, и уже не понимают они бывших единокровников. Однако война продолжается, и два разлученных народа теперь ненавидят друг друга лютой ненавистью, считая заклятыми врагами. Эта война будет длиться вечно, ибо каждый в ней - прав, и каждый - повинен…
На миг Энунду показалось, что он ослеп - столь сильно что-то сдавило глаза. После провала и пустоты он вновь увидел очаг. В ярко-алом бутоне огня, раскрывшем свои лепестки, зазвенели ослепительным златом изгибы изящной ладьи, напоминающей своей формой лебедя. Хирдманн видел ее всего одно мгновение. Потом вновь повалил густой белый дым, заполнив дом кисловатым ароматом, оседающим на гортани.
Какое-то время в избе стояла тишина. Потом Турила поднял на воина вопрошающий взгляд.
- Я видел ладью, - прошептал тот. - Корабль, подобных которому никогда не встречал прежде. И он весь был из чистого золота.
- Так и есть, - признал жрец. - Это - древняя реликвия. С ней будет связан твой предстоящий поход.
- Ты знаешь, что со мной случиться? - с беспокойством осведомился Энунд.
Турила улыбнулся.
- Ты и сам только что убедился, что подобное не столь уж трудно. Хотя иногда нужно уметь ждать, прежде чем грядущее обнаружит перед тобой свои лики. Бывает день, два, а то и месяц. Чтобы прознать, какую дорогу выбрали для тебя боги, у меня ушло трое суток.
- Что же будет со мной? И причем тут эта ладья? - недоумевал хирдманн.
Жрец негромко закряхтел, присаживаясь на одну из дубовых колод за очагом.
- Представь себе небольшой родник, тихо журчащий из-под древесного корня. Он сбегает в ложбину, наполняя ее водой, и в этом озере заводится рыба. По берегам, напитанным влагой, вырастает трава, поднимаются деревья, в ветвях их гнездятся птицы, среди корней бродят звери. Мир полон жизни, и мало кто сознает, что он всем обязан этому малому роднику. Что случится, если родник вдруг пересохнет?
- Не будет воды, - отвечал Энунд удивленно.
- Да. Засохнет трава, поникнут деревья. Умрет рыба, разлетятся птицы, разбегутся звери. Пройдет немного лет - и на месте зеленого леса начнет перекатывать свои пески пустыня. Так же и народ. Питаясь от незаметного родника связи с богами, с Высшим Миром, он растет и плодится. Князья его вершат суд и водят дружины в походы, селяне сеют и кормят семьи, воители защищают их от лихих людей, жрецы хранят источник в чистоте, блюдя обычаи и обряды. Но стоит иссякнуть этому источнику - и народ захиревает. Одни разбегаются по другим родам, становясь приживальщиками и рабами у соседей. Другие собирают ватагу отчаянных удальцов и идут грабить. Кто-то умрет, охраняя могилы предков, кто-то выживет в чужих краях, однако сам народ, питавший свое естество из источника жизни - погибнет, утратив живительную связь времен.
Турила замолчал, глядя в огонь. Энунд не сразу осмелился потревожить его молчание.
- Но причем тут золотая ладья?
- Иногда оказывается, - продолжил жрец, - что родник просто завалило камнем или подземным обвалом. И достаточно расчистить его, чтобы вернулась былая жизнь. Зная о подобном, жрецы далеких времен создали зримое воплощение источника жизни своего народа. Они придали ему облик золотой ладьи.
Помешав угли концом посоха, Турила продолжил рассказ.
- Ее отлили много сотен поколений назад по наказу великого вождя. Он правил могучим народом далеко на юге и создал страну, простиравшуюся от Меотийского Озера до реки Славутич и до Белой Воды или реки Бож. Ныне эта земля не знает покоя, разделенная меж хазарами, волгарами и аварами. Но тогда, в стародавнюю пору там владычествовало совсем другое племя - грозное и неустрашимое. Оно звалось сколотами.
- Никогда не слышал о нем, - признался Энунд.
- А между тем, именно из этого степного края происходят предки словенских родов и твоих единокровников.
- Ты говоришь про Великую Свитьод, родину Одина у Танаквисля? - внезапно осенило Энунда. - Там некогда была Страна Асов, где Всеотец жил со своими братьями Вили и Ве, а к западу от нее - Страна Ванов, с которыми они вели войну.
- Так и было, - подтвердил Турила. - После того, как боги покинули эту землю, на ней поселились их потомки - сколоты и ясы. После многих лет разделения могучий вождь сколотов объединил разные племена. Его звали Скилур, что значит Победоносный. Он построил Новый Город Сколотов, сделав его сердцем своей страны. На языке гречинов - Неаполь Скифский. Скилур вел успешные войны, народ его процветал. Но вот однажды он созвал лучших жрецов и пожелал узнать будущее своей страны. Все они с прискорбием поведали ему, что в правление его сына земля сколотов будет повергнута врагами, а Новый Город падет.
Энунд не прерывал Турилу, с напряженным вниманием следя за каждым его словом.
- Однако вождь был мудр, - продолжал свой рассказ жрец. - Узнав о предначертании богов, он решил самолично предстать пред их очами, дабы изменить уготованную его народу судьбу. С этой целью собрал со всей страны в Новый Город все золото, оставшееся от отцов и добытое в сражениях, пригласил искусных умельцев и повелел им отлить из него струг.
- Но для чего же нужен золотой корабль? - не понимал Энунд.
Турила ответил хирдманну снисходительным взглядом.
- У самых разных племен, - пояснил он, - сохранилось знание об особом магическом путешествии через кромки реальности. Золото - металл богов. Правильно изготовленный из него струг, заговоренный жреческими чарами, может служить проводником между низшим и высшим мирами. Наши пращуры ведали, что на подобном судне можно перенестись в Страну Богов. Потому корабль этот должен был стать тем зримым воплощением источника силы народа, тем чудотворным образом, что связал бы людей с богами.
Изумление Энунда все возрастало.
- Стало быть, взойдя на такую ладью, можно прямиком оказаться в Асгарде?
- Да. Для этого потребны лишь некоторые знания и умения.
- Что же было с тем конунгом? Попал он в Страну Богов?
- Увы, Скилур умер до того, как была закончена работа. Умельцы отлили струг, жрецы наложили на него силу священного заговора, но в стране сколотов уже правил молодой вождь Палак, что значит Длинноногий. Ему не было дела до встреч с богами. С первых дней прихода к власти он развязал войну с гречинами, которая стала для него роковой. Палак был разбит и пал в битве, оправдав предначертание судьбы. Страна его оказалась завоевана, а следы чудесной ладьи затерялись.
- Не мог же большой золотой корабль раствориться в воздухе! - возразил Энунд.
- Некоторые полагают, что Палак хотел расчленить струг, дабы присвоить золото, но сколотские жрецы схоронили его в тайном урочище. Другие - что он попал в руки алчных митридов, утвердившихся над степным краем.
- И что же? - хирдманна поразила неожиданная мысль. - Чудотворная сила золотой ладьи действует по сей день?
- Именно так. Многие вожди и правители искали ее. Толкуют, что вождь, ее заполучивший, сделает свой народ самым могущественным. Переместившись в высший мир и заручившись помощью Творцов, он будет властен изменить само течение времени, создать новую вязь событий и преобразить лик грядущего. Хотя я считаю, что лишь тот, кто будет стремиться к возрождению духа своего народа, а не к власти и могуществу, способен отыскать ладью и пробудить ее силу…
Энунд размышлял.
- Выходит, - осторожно предположил он, - совсем скоро золотая ладья конунга из Великой Свитьод вновь явит себя миру?
- Да. После многих лет небытия. И она окажется на твоем пути. О большем меня не спрашивай.
- Но для чего ты поведал мне столь важную тайну? - хирдманн уже сообразил, что у мерянского жреца есть какие-то веские причины вести с ним этот разговор. - Чего ты от меня хочешь?
- Чтобы ты взял с собой человека из нашего починка. Это Рогдай - птицелов.
Энунд захлопал глазами.
- Этот парень спас мне жизнь, - мягко заговорил он, - но я никак не могу взять его в нашу дружину без согласия нашего ярла. Ваш охотник не воин и он чужой для нашего Братства.
- Значит, тебе придется убедить твоего вождя. Я хочу, чтобы Рогдай стал очевидцем всего, что произойдет в вашем нелегком походе, который начнется уже через несколько дней. Если, конечно, боги сохранят его на тропах войн и раздоров. Он и правда не воин, однако найдет себя в вашем отряде. Лучшего следопыта в лесах вам не сыскать. К тому же он изрядно стреляет из лука и в обиду себя не даст.
Энунд кусал губы.
- Что ж, - ответил он после долгой паузы. - Я постараюсь уговорить Олава Медвежью Лапу. В последнем набеге на бьярмов мы потеряли Адильса Всадника Волн. В хирде свободно одно место. Только вашему парню придется научиться таскать суда на своем горбу, грести до изнеможения и рубиться топором в ближнем бою.
- Об этом не беспокойся, - махнул рукой Турила. - Рогдай способный малый. Я знал его отца. Он со всем справиться.
- Пусть будет по-твоему, жрец, - Энунд поднялся с чурбана. - Я в долгу перед вашим родом, а свои долги Волки Одина привыкли отдавать.
Турила удовлетворенно улыбнулся.