По набережной стайками гуляли молодые беззаботные девчонки - кто мороженое ел, кто пил сок, а кто совершенно безбоязненно тянул пиво. Одеты все с иголочки, сплошная красота. Валентин с тайной грустью посматривал на них исподлобья: да, жаль, не довелось в своё время попробовать студенческой жизни. А ведь многое, наверно, потерял…
Перед армией он хотел поступать, но его знания не вызвали энтузиазма у комиссии. И его забрили на два года, а потом всё завертелось со страшной скоростью: Зинка, её беременность, спешная свадьба, переезд, хозяйство, ребёнок… Как будто вчера всё было, вот вроде только рукой махнул, а ведь сколько лет прошло - с ума сойти. Старик уже, почти старик, и нечего на девок пялиться. "Женою юности твоей утешайся, ибо зачем тебе другие". Всё, иди деньги менять - да в магазин, нечего зря душу травить. Домой приедешь - полегчает.
Он решил продать доллары в государственном сбербанке. Там хоть и курс ниже был, но зато и гарантия, что не обманут, не обсчитают и вообще выдадут взамен чужих денег настоящие, свои.
У входа в банк его встретили двое улыбчивых юношей в приличных костюмах.
- Мужчина! Вы не валюту сдавать?..
- Нет, - хмуро буркнул Валентин, протискиваясь мимо них в дверь. - Я за квартиру платить.
- Здесь коммунальные платежи не принимают. А мы, если у вас доллары, купим дороже на двадцать копеек, в банке курс очень низкий, подумайте…
И откуда они узнали, черти, на лице у меня написано, что ли? Потея от волнения, постепенно успокаиваясь, Тимоха решал, что делать дальше. Курс действительно низкий, разница будет… сорок рублей. Ого! Совсем не лишние ему рублики! А тут ещё очередь в обменник не движется, как специально, да паспорт спрашивают. Валентин, хоть и был с документами, как-то без особой радости выяснил для себя, что родное государство хочет знать о каждом своём гражданине, который меняет валюту.
Это не прибавило ему хорошего настроения. Он постоял-постоял, не понимая ни слова, пробежал глазами развешанные по стенам банковские документы, подумал-подумал… Чёрт с ним, пойду к этим ребятам, с виду они вроде ничего, авось, не обманут. Уж они-то паспорт предъявить не попросят. Только надо держать ухо востро. Деньги - из рук в руки, пересчитать сразу же, и всё такое. Знаем мы эти дела, нас не проведёшь…
Он вышел на улицу, и один из юношей с дружеской улыбкой мгновенно прилип к нему.
- Ну, как, надумали? У нас всё по-честному, без обмана, деньги при себе, - юноша небрежно вытащил пачку пятисотрублёвок и помахал ею, словно веером, перед лицом Тимохи.
- Надумал, - сказал Тимоха, красный от натуги и стыда. - Только слушай, парень, если у тебя в кармане такие деньжищи, зачем ты тут на улице мёрзнешь? Купил бы какой-нибудь магазин, что ли, да и работал…
- Курочка по зёрнышку клюёт, - усмехнулся тот. - Может, и куплю потом. Но для этого пока нужно вот здесь стоять, мёрзнуть. Зарабатывать стартовый капитал… Кстати, как у вас с капиталом, сколько будем менять?
- Это… двести, - сказал через силу Тимоха. И сказав это, раскрывшись перед незнакомыми людьми, вдруг почувствовал облегчение. - Двести баксов, значит. Валюта. Такие вот дела.
- Какими купюрами?
- По пятьдесят, - лихо ответил Валентин - так, словно бывал здесь каждый день, дело привычное. - Четыре штуки всего.
- Понятно, что четыре, - успокоили его. - Можно взглянуть?
- Можно, только…
- Сразу же отдам назад, не волнуйтесь! Просто нужно же мне убедиться, что деньги у вас действительно есть и что они настоящие.
- Ну… смотри, - сказал Тимоха, протягивая одну купюру и не выпуская её из рук.
Юноша попытался ощупать купюру, но это у него не получилось, он даже сконфузился от такой неудачи и ещё от того, что человек ему, такому прямо насквозь честному, почему-то не доверяет.
- Да я не съем, - сказал он, - никуда ваш полтинничек не денется.
Тимоха задумался, отвлёкся на секунду внутрь себя, а юноша в это время как-то очень ловко вынул деньги из ослабевших Тимохиных пальцев. Предъявил купюру хозяину: вот, ничего с ней не произошло - и стал ощупывать, сворачивать, мять и скрести на ней краску, да так рьяно, что Тимоха перепугался. Поцарапает ещё, стервец, кто её потом возьмёт?
- Следующую, - потребовал вдруг юноша очень недовольным тоном, и брови его сурово сдвинулись.
"Чего это он? - испугался Тимоха. - Неужто фальшивая? Обманул банкир, всучил дрянь, а я сколько нервов-то потратил!" Без слов он протянул следующую купюру, и её постигла та же участь - юноша начал сворачивать её и скрести. И две другие, впрочем, тоже.
- Это что, у вас все такие? - презрительно спросил юноша, рассмотрев последнюю купюру.
- А какие - такие? - спросил Тимоха с виду храбро, но дрожа всем ливером.
- Девяносто четвёртого года. Вот, смотрите сами, - и сунул сложенные купюры под нос Тимохе.
Тимоха слепо склонился над зелёными бумажками и попытался рассмотреть дату их выпуска, но ничего не увидел, потому что не знал, где смотреть.
- А что тебе не нравится-то? Если даже и девяносто четвёртого - что они, не ходячие? В Америке, говорят, деньги чуть не по сто лет действительны.
- Так то в Америке, а мы с тобой в Росси живём, - пренебрежительно заметил юноша, эмоционально махнув рукой с деньгами и неожиданно переходя с Тимохой на "ты". - Здесь ценятся новые, с иголочки, а не такие пиленые, как ты принёс. Ну, да ладно, возьму, на десять копеек дороже, чем в банке.
- Говорил же - двадцать!
- Говорил. Я думал - новые…
- Знаешь что, паренёк, давай-ка сюда мои денежки, и я пошёл. А ты жди другого дурака, - заявил Тимоха, выхватил свёрнутые в трубочку купюры из рук юноши и пихнул в карман. - Нашёлся тут… стоит в костюме… рылом торгует…
В гневе он пошёл со ступеней банка вниз широкими шагами - честный человек, которого пытались обмануть какие-то гады, но он отстоял своё достоинство. Юноши быстро спустились следом за ним, сели в поджидавшую их легковушку и резво отбыли в неизвестном направлении.
"Сволочи! - думал Тимоха, шагая вдоль по улице и сжимая в карманах кулаки. - Вам бы лопату в руки!.. Курочка по зёрнышку клюёт… Небось, и не видел никогда живой курицы-то… остолоп очкастый! Стартовый капитал, понимаешь… я бы тебе так стартанул!"
Внезапно какой-то человек с фотокамерой крикнул ему:
- Стоп-стоп! Замерли, замерли!.. вот так… так.
Тимоха послушно замер с приподнятой ногой, боясь поставить её на землю, словно вокруг было минное поле.
- Какая экспрессия! - восхитился фотограф, сделал несколько снимков и побежал в сторону, крича на ходу: - Спасибо! Спасибо огромное!
Тимоха простоял так ещё несколько секунд, а потом плюнул и чертыхнулся. Вот, не хватало ещё в газеты попасть! Простота деревенская!
Вывески банков сменяли одна другую. Надо было что-то делать. Он зашёл в "Сельскохозяйственный банк" - название показалось надёжным, близким. Может, здесь возьмут доллары без паспорта. И у окошка обменного пункта, как хорошо, никого не было.
- Вы мне не поможете, я паспорт дома оставил, а вот нужно срочно валюту обменять, - обратился Валентин к даме, сидевшей за бронированным стеклом.
Дама слегка кивнула, полуприкрыв глаза. Вот удача-то! Тимоха обрадовался. И плевать на курс, тут уж не до курсов…
- Какую сумму хотите обменять?
- Двести долларов! - почти весело крикнул Тимоха в железный ящик, выдвинутый дамой. - И всего делов!
Он залихватски кинул в ящик скатанные доллары, дама потянула их к себе, вытащила и развернула.
- Сегодня небольшую сумму меняю, - деловито говорил Тимоха, стараясь как-то развлекать даму, чтобы она не передумала. - Обычно-то у меня больше…
Дама показала Тимохе жестом, что она всё равно ничего не слышит, и внимательнейшим образом начала изучать деньги.
- Чего на них смотреть-то, или первый раз видите, - устало улыбался Тимоха, купец первой гильдии. - Бумажки - они бумажки и есть. Дрянь, в общем…
- Мужчина, вы сколько мне дали? Ничего не перепутали? - спросила дама через микрофон железным голосом. - Смотрите внимательно.
И она показала ему четыре развернутых бумажки, на каждой из которых стояла цифра "1".
- Ваши?
- Мои?.. - Тимоха ничего не понимал. - Это что же такое-то, а? А где деньги?
- Не знаю. Я вижу перед собой четыре доллара США, и только. Если желаете, могу обменять их на рубли.
Тимоха выслушал её с по-детски приоткрытым ртом. В его памяти проплыло лицо вежливого юноши, взмах руки с зажатыми в ней купюрами, и то, как быстро эти ребятки уехали на машине сразу после "неудавшейся" сделки с Тимохой. Для кого-то, конечно, неудавшейся… Осознав всё это, Валентин как будто получил внезапный сильный удар в лоб.
Он сжал руками голову и даже чуть присел, покачиваясь из стороны в сторону. "У-у-у… м-м-м… у-у-у… м-м-м…" - неслось из него мучительное бессловесное ругательство и проклятье. Да, то, чего боялся, то и случилось. Нет больше денег. Прощайте, пальто и магнитофон! Да не столько жаль было ему потерянных денег и не купленных вещей, как стыдно перед собой и людьми, что оказался таким простаком, лохом, что его так элементарно обвели вокруг пальца, кинули деревенщину! О-о, сволочи! И ещё тётка эта в бронированном окне, свидетельница позора, конечно, обо всем уже догадалась, у них такие дела, может, каждый день здесь творятся.
Надо было сдержаться, да уж больно неожиданно это всё на него рухнуло - ведь есть же на земле такие сволочи, и как она их только носит, а?!
- Меняйте! - приказал Тимоха, играя желваками. Он более-менее взял себя в руки. Всё, всё. Было да сплыло, теперь не вернёшь. Чужие деньги к чужим людям и ушли. Ещё заплачь перед этой бабой - стыд потом на всю жизнь. Надо хотя бы эти четыре бумажки превратить во что-то полезное, жене цветов купить или шампанского привезти да весело отметить такое безобразие. Шампанского сто лет не пил… Зинка ему, конечно, ничего не скажет (а может, и скажет, а может, и клок волос вырвет, если не в настроении, но потом все равно успокоится и простит). Забыть, забыть поскорее всю эту чушь и наваждение. Домой, домой, прочь отсюда!
Он сгрёб из ящика небольшую стопку десяток вместе с мелочью и торопливо ушёл, роняя монеты и не обращая на это внимания, и вслед ему подпрыгивало серебро и медь, словно хватая за брюки в безуспешной попытке удержать.
На улице Тимоха вдохнул всей грудью холодный прозрачный воздух. Немного полегчало. Слава Богу, что всё кончилось. Нет, но какие гады, а?.. какие гады… Он знал, что случившееся ещё долго будет преследовать его, не давать спокойно жить. Может, месяц, а может, и больше он будет мучить себя, пока боль не притупится. В конце концов, через год он будет вспоминать об этом со смехом. Так что лучше уже сейчас представить себе, что прошёл год, и не рвать понапрасну нервы.
И ещё он знал точно, что этим вежливым юношам их дела с рук не сойдут, и, в конце концов, будет им в десять раз хуже, чем ему сейчас, - уж Бог-то не фраер!
Так, куда же теперь? Что делать с оставшимися деньгами?
И тут он услышал знакомый голос:
- Тимофеев! Валентин! Какими судьбами? Что не весел, что головушку повесил?
Почему-то Тимоха даже не удивился, увидев очкастого банкира за штурвалом все той же чёрной подводной лодки. Совпадения никогда не бывают случайными, и Тимоха понял, что всё, что произошло сегодня с ним, было давно придумано и осуществлено мудрым распорядителем судеб. И что удивительно, он даже обрадовался очкастому, словно это был его родной брат. Вот уж чего от себя не ожидал!
- О! Здравствуйте! - крикнул он весело, подходя к машине и ласково поглаживая её по гладкому боку, как знакомую лошадь. - А я вот из банка…
- Вижу, вижу, - говорил очкастый, выбираясь из-за руля. Он ласково оглядел Тимоху (тоже почему-то был рад), и вдруг они оба непроизвольно шагнули навстречу друг другу и то ли в шутку, то ли всерьёз обнялись и даже легонько охлопали спины друг друга. Тимоха мгновенно забыл про все свои беды.
- Ну, что, - сказал он радостно, - хорошо бы по пивку… раз уж такое дело. Угощаю. Я сегодня богатый.
- По пивку - это славно, только угощать буду я, - решил банкир. - И даже не думай сопротивляться. А кстати, с чего это ты богатый-то, Валентин, сегодня?
- Доллары сдавал, - солидно похвастался Тимоха. - Ваши же, помните?
- Как не помнить, - кивнул очкастый, - помню очень хорошо. Вон в чём дело! Ясно. Ну, и как, много сдал?
- Ага, - кивнул Тимоха, подмигивая. - Все четыре.
- Почему четыре? - удивился банкир. - Я же тебе…
- Да, двести. Всё точно. Но я сегодня сдал четыре. Угадайте, почему?
Банкир думал недолго. Понимание ситуации отразилось на его лице буквально через секунду; потом он неуверенно рассмеялся, а Тимоха поддержал его весёлым гоготом, и тут уж они на пару заржали, стоя напротив друг друга и уперев руки в бока.
- Ах, ты, пенёк лесной, возле банка валюту вздумал менять, - надрывался банкир, от смеха кашляя и утирая бегущие из-под очков слёзы. - Да разве тебя мама в детстве не учила, что так нельзя… ой, ну, уморил, ну, насмешил!.. А я-то думал: помогу человеку, дам денег немного… а он их возле банка менять!..
- Дак вот оно как получается, - хохотал Валентин, - что вам нельзя в деревню ездить, а мне в городе делать нечего. Каждый сверчок знай свой шесток, вот ведь оно как!
- Но если ты думаешь, что я по своей доброте компенсирую тебе эту потерю, то ты плохо меня знаешь! - грозил пальцем банкир. - Пусть это послужит тебе хорошим уроком… опыт - великая вещь, дороже него только сама жизнь…
- Ой, спасибо, да я теперь и под пушкой не возьму!..
И они ещё минуты две беззлобно смеялись друг над другом, а потом согласно пошли в кабак. И в тот вечер было выпито немало доброго баварского пива. Языки распускались, размачиваемые каждой новой кружкой. По ходу дела выяснилось, что очкастый - славный парень, и родители-то его приехали в город из деревни, в детстве ловил там в речке во-от таких щук, а какое там было душистое сено, какие стога, и как здорово было там валяться!.. Опять же, парное молоко, гладкие молодые девки вот с такими дойками - сказка… Да и не банкир никакой это был вовсе, а директор механического завода.
- Я на своём заводе вот с таких начинал, учеником электромонтера связи. Потом электромонтером, потом мастером работал, начальником цеха, потом вдруг раз - и директор. И теперь завод мой, Валя. Но у меня его хотят отнять…
- Кто?
- Да московские упыри. Им ведь всё по хрену, на людей наплевать, главное - срубить бабло…
- Слушай, а зачем тебе завод? - спросил Тимоха.
- Ну, как зачем? - удивился "банкир". (Тимоха так и звал его про себя "банкиром"). Это ж мой завод. Я там вот с таких, и родители работали. Моё дело, бизнес, понимаешь? Я на своём заводе за всё отвечаю.
- А как это вообще завод может быть твоим? - недоумевал Тимоха. - Ну - собственным? Он же ничей, не может никому принадлежать. Завод - это просто такое место, куда люди ходят на работу.
- Нет, Валентин, теперь такое время, что завод не может быть ничей. И должен он быть только мой, потому что он мой и есть…
Вскоре "банкир" уже сомневался, стоит ли ему самому садиться за руль, так славно было выпито. Но потом выяснилось, что Тимохины автобусы давно ушли, домой ему придётся добираться неизвестно как.
- Я тебя отвезу, - сказал банкир. - И даже не думай возражать. Я тебя в это дело втравил - значит, должен доставить. Только уж ты показывай мне дорогу, а то опять встрянем в какую-нибудь лужу…
- Так вытащить-то недолго, опыт у нас теперь имеется, - подмигнул Тимоха. И опять они посмеялись.
День, в общем, прошёл удачно, думал Тимоха; его неудержимо тянуло в сон, но он героически встряхивал головой и смотрел на дорогу. На заднем сиденье лежал роскошный букет роз для Зинаиды - "банкир" купил, настоял: мол, прости меня за тот дурацкий разговор, сам не знаю, что накатило. В общем, оказалось, хороший человек, а это главное. Как зовут только, Тимоха не выяснил… Деньги пропали - наплевать. Деньгам у нас счёту нет. Нечего считать. Бог с ним, всё хорошо. Только бы душой не озлобиться, забыть всё поскорей.
Он высадился возле дома, пожал руку банкиру, промычал что-то вроде: ну, заезжай там когда… Машина развернулась и поехала прочь. Валентин махнул ей вслед букетом и направился к крыльцу. Увидел, что в окно встревоженно смотрит Зинаида. Он широко улыбнулся ей, крикнул:
- Встречай гостя дорогого, красавица!
А затем, откашлявшись и выставив щитом вперёд розы и шампанское, словно свататься пришёл, открыл дверь своего дома.