Потом с широкой усмешкой попятился к двери, держа в руке снятый с предохранителя "Кольт". Снаружи отвязал двух привязанных к дереву волкодавов. Этих злобных тварей Вольф брал с собой повсюду. Как-то они едва не загрызли Малыша, когда он хотел угнать джип, который Вольф собирался продать. Мы слышали, как уходивший по тропе обер-фельдфебель смеялся, а его собаки лаяли.
Малыш спрыгнул со стола и бросился к двери. Распахнул ее и оказался лицом к лицу с Волковым, одним из двух власовцев, бывших у Вольфа в телохранителях.
- Не выходи. Вольф сказал - нет. Нет.
Малыш попятился от автоматного дула, смотревшего ему в диафрагму. Чуть подальше среди сосен был виден Титов, второй телохранитель.
Малыш захлопнул дверь и снова уселся на свое ведро.
- Противный тип этот Вольф, - негодующе произнес он. - Выставляет убийц против мирных людей. Отправить бы его на фронт - хоть бы на несколько минут.
- Этого ни в коем случае не случится, - убежденно сказал Порта, - даже Адольф не сможет его туда выманить.
Мы расселись вокруг игорного стола.
- Вольф вернется, - уверенно предсказал Порта. - Делайте ставки.
Он позвонил в серебряный колокольчик, а Малыш ударил дубинкой по подкове, свисавшей на веревке с потолка. Порта бросил кости, и они покатились по столу. Кости эти были особыми. Нажим на них в определенном месте перемещал свинец внутри, чтобы получался нужный банкиру результат.
- Могу я принять участие? - спросил Орел, уныло сидевший в углу.
Малыш спрыгнул с ведра и ударом дубинки уложил его на пол.
- Очисти его карманы, - приказал Порта. - Вроде как он уже принимал участие в игре и проиграл все. Это вызовет у него потрясение.
- У этой тюремной крысы во рту парочка золотых фикс, - объявил Малыш, опустошив карманы лежавшего без сознания бывшего штабс-фельдфебеля.
- Это ненадолго, - сказал Порта. - Давай их сюда!
Малыш решительно выдернул золотые зубы.
- Зачем они такому человеку? - вопросил Порта. И два золотых зуба исчезли в его брезентовом мешочке.
- Много там у тебя? - с любопытством спросил Хайде.
- Тебе-то что? Ты не получишь ни единого. - Порта плюнул на зашевелившегося Орла. - Посмотрите на эту грязную тюремную крысу. Три месяца назад он был большой шишкой. Пинал меня в зад и угрожал, чем только возможно.
- Давай отправим его с отрезанными безымянными пальцами в кармане к американцам, - предложил Марке.
Орел с трудом поднялся на ноги.
- Ты ударил меня, - жалобно сказал он Малышу.
- Да, ну и что? - вызывающе усмехнулся Малыш. - Чего еще ты ожидал? Хотел обокрасть банкира, когда проиграл все в честной игре.
- Проиграл? - сдавленно пробормотал Орел, на его лице появилось безумное выражение, и он стал лихорадочно обыскивать свои карманы. - Ты ограбил меня! Я знаю, что не играл. Все исчезло. Мои часы. - Крик его поднялся до душераздирающего вопля. - И серебряный перстень с орлом, который подарил мне гаулейтер Лемке!
Он открыл рот и ощупывающе провел шершавым языком по верхним зубам.
- Невозможно, - пробормотал Орел, отказываясь верить ощущениям языка. И нервозно сунул в рот грязный указательный палец. Постепенно пришло осознание: его гордости, двух золотых глазных зубов не было на месте.
- Черт возьми, где мои золотые зубы? - дико закричал он и в отчаянии огляделся вокруг, но повсюду видел усмехающиеся лица наслаждавшихся этой сценой людей.
- Ты что, спятил? - ледяным тоном спросил Порта. - О каких золотых зубах ты говоришь?
- Прекрасно знаешь, - плачуще пропищал Орел. С умоляющим видом повернулся к Марке и Барселоне. - Вы оба фельдфебели. И должны поддержать меня против этих воров. Я доведу дело до суда.
- Caramba, - весело рассмеялся Барселона. - Никто тебе не поверит, если скажешь, что они стащили твои золотые зубы.
Марке схватился в приступе смеха за живот.
- Малыш! Выпроводи этого человека, - приказал Порта.
Малыш отложил автомат и дубинку, слез со стола, подошел к двери и широко ее распахнул. Потом поставил Орла в проеме, разбежался и нанес ему достойный футболиста мирового класса удар ногой. Орел отлетел к деревьям.
Мы стали продолжать игру.
Через четверть часа появился, сверкая глазами, гауптфельдфебель Гофман.
Поскольку никто не собирался подать присутствующим команду "смирно", он подал ее сам, однако, к его безграничному удивлению, ни один человек не шевельнулся. Он был в нашей роте недавно и еще не понял, что становиться Порте поперек дороги нельзя.
- Команды не слышали? - Он указал на Порту. - И сними эту желтую шляпу.
- Невозможно, герр гауптфельдфебель. У меня всего две руки, в одной - кости, в другой - лопаточка крупье. Если выпущу то или другое, это конец.
- Бунт! - заревел Гофман. - Неповиновение! - Принялся честить нас, называя неизвестными зоологии существами, и закончил: - Запрещаю играть в азартные игры!
Порта достал из внутреннего кармана толстую записную книжку, облизнул палец и принялся задумчиво листать. Комичным движением вставил в глазницу выщербленный монокль.
- Давай посмотрим. Кровосмешение. - Перевернул еще несколько страниц. - Кража армейской собственности. Фальсификация документов. Гауптфельд… нет, обер-лейтенант Хи… Изнасилование, совращение малолетних…
Гофман несколько раз открыл и закрыл рот. Он не понял.
Порта задумчиво продолжал:
- Мошенничество, лжесвидетельство, дело по установлению отцовства - это штабс-интендант Майснер. Какая свинья. Быть ему в Торгау. - Порта оживленно полистал страницы. Потом смиренно взглянул на Гофмана. - Осмелюсь доложить, моя разведслужба донесла, что герр оберст Энгель, в настоящее время заместитель начальника штаба дивизии, неделю назад выиграл в штабе десять тысяч марок, угадывая номера сотенных купюр. В это время там планировали атаку, которую мы, находясь здесь, должны начать. Это секретно, герр гауптфельдфебель. Атака совершенно секретна. Они завязали глаза полковому животному, приносящему счастье - козе, которая присутствовала при обсуждении, - и заткнули ей уши ватой, чтобы она ничего не выдала, если встретит козла. Оберст Энгель - дока в угадывании номеров. Никогда не ошибается.
Порта подергал себя за мочку уха и предложил гауптфельдфебелю Гофману понюшку табака из серебряной табакерки.
Гофман гневно отказался, и лицо его налилось краской.
- Невероятные вещи узнаешь, - добродушно продолжал Порта. - Сегодня утром до меня дошло, что некий гауптфельдфебель из нашего славного штрафного полка отправил жене посылку с парашютным шелком.
Зубы Гофмана застучали, как у лихорадящего мула. Лицо его из желтого стало синим, потом пожелтело снова. Он был уже не способен связно мыслить.
- Обер… обер… обер-ефрейтор Порта, - заговорил он, заикаясь, - что-то должно произойти. Клянусь Богом, должно. Так не может продолжаться.
Гофман повернулся и, шатаясь, выбежал зигзагами. Последнее, что он услышал, были сказанные Легионеру слова Порты:
- Теперь у нас скоро будет новый гауптфельдфебель.
- Как ты все это выдумал? - спросил изумленный Старик.
- Выдумал, - фыркнул Порта. - Факты не выдумывают. Запомните это, герр фельдфебель Байер. Я просто держу глаза открытыми. Если хочешь выжить в цивилизованной стране, лучше всего знать что-то порочащее об окружающих, тогда на них можно положиться. У всех есть что-то неприглядное в прошлом, будь то император или нищий. Взять, к примеру, тебя, Старик. Ты думал - все, что делает Адольф, правильно? Считал его неплохим типом, так ведь?
- Конечно, - ответил Старик.
Порта усмехнулся, достал записную книжку и старательно что-то записал.
- Это было темным пятном на твоей репутации, и смыть его может только полное поражение немецкого оружия. На твоем месте я бы пошел к нашему падре, попросил бы его помочь помолиться о том, чтобы американские морпехи поскорее вошли в Берлин.
Потом взял свою флейту, и мы все запели:
К черту Гитлера и всех его собратьев,
Подотрись ты знаменем со свастикой
И раскрой всем изменникам объятья…
- С ума сошли, - засмеялся Марке. - Чего доброго Гофман вернется.
Порта дал коту в птичьей клетке кусок колбасы.
- Если и вернется, то чтобы принять участие в игре. Теперь он будет лизать мне сапоги, если я захочу. Видел его любимую зеленую подушку? Завтра он мне ее подарит.
- Странно, что ты так и не стал фельдфебелем, - восхищенно пробормотал Марке.
- Идиот! Как обер-ефрейтор я представляю собой становой хребет армии. Решаю, будет ли у моего непосредственного начальника зубная боль, люмбаго или что-то еще. Когда мы были на Украине, нам не давал жизни гауптман по фамилии Майер, выскочка из сельских учителей. Он погиб.
- От чего? - с любопытством спросил Грегор Мартин.
- Случайно сел широкой задницей на противотанковую мину, - весело ответил Порта. - Ну, делайте ставки. Один доллар идет за тысячу гитлеровских денежных единиц.
- А черчиллевские деньги возьмешь? - спросил Грегор.
- Конечно, раз они начали жизнь в Английском банке. По мне, можете ставить рубли, злотые, кроны. Курс валют определяем я и Нью-Йорк. Но марок остерегайтесь, они с каждым часом дешевеют. Жемчуг, золото и все такое прочее оценивается в долларах. Подтверждения права собственности не требуется. В конце игры они все равно будут моими.
Кости катились. Час за часом. Солнце зашло. Жужжавшие комары жалили нас в голые руки и шеи, но мы не замечали этого, все наше внимание было сосредоточено на костях. Комната была заполнена дымом; лампа на столе коптила из-за недостатка кислорода; жемчуга, кольца, картины, доллары, фунты, датские и шведские кроны, польские злотые, японские иены, индийские рупии, любимые пистолеты и холодное оружие переходили из рук в руки в ветхой итальянской горной хижине.
Незадолго до рассвета фельдфебель Марке вышел и вернулся с тремя рулонами шелка. Лейтенант берсальеров, родовитый граф, бросил на стол перед Портой пачку документов на владение замком неподалеку от Венеции.
- Двадцать тысяч долларов, - негромко произнес он.
Порта передал документы Легионеру, тот тщательно изучил их и что-то прошептал Порте. Порта взглянул на графа.
- Поскольку ты итальянец, дам тебе семнадцать с половиной. Будь ты пруссаком с двумя Железными крестами, получил бы десять.
- Восемнадцать, - сказал граф, напуская на себя равнодушный вид.
- Семнадцать, - сказал с улыбкой Порта.
- Ты же говорил семнадцать с половиной, - запротестовал берсальер.
- Слишком поздно, мой дорогой граф. Мировая история меняется ежеминутно. Завтра твой замок могут реквизировать фермерские сынки из-за моря, а кто, черт возьми, сможет продать реквизированную собственность? Это не удастся даже еврею, хоть бы ему помогали десять греков и пять каталонцев.
Граф сглотнул.
Тут какой-то ефрейтор-егерь выбросил полное количество очков. И с алчным видом придвинул к себе большую стопку зеленых кредиток.
Граф, как зачарованный, уставился на желтый цилиндр Порты, потом взглянул на кота в птичьей клетке, увидел, что этот егерь выиграл еще раз. Он понятия не имел, что тут все подстроено, что это психологическая тактика Порты. Внезапно граф решил, что его замок представляет собой старые развалины, пронзительным голосом согласился на предложение Порты и стал мять в руках шапочку с пером. Шесть костей покатились по столу, и граф стал бывшим владельцем замка неподалеку от Венеции. Он успел произнести несколько ругательств до того, как Малыш его вышвырнул.
- Я лейтенант итальянской королевской армии, - прокричал он в зарю.
- На этом не разбогатеешь, - ответил Малыш и захлопнул дверь.
В глубокой депрессии граф пошел вниз по тропинке. Там, где она подходила к дороге, у трех искривленных пробковых дубов, он наткнулся на совместный военный патруль, которым командовали итальянский капитан и немецкий обер-лейтенант. Поскольку граф оставил бумажник с документами в хижине Порты, патруль не стал его слушать. По всей стране только что ввели военно-уголовное право, потому что очень многие дезертировали.
- Мерзавец, приспешник Бадольо, - мстительно выкрикнул капитан, когда графа поставили на колени. С него сбили шапочку с пером, сорвали с мундира погоны и нашивки. Перед расстрелом граф сказал что-то о "нелегальном игорном притоне и грабеже".
- Какой негодяй, - фыркнул капитан-фашист и плюнул на труп. - Назвать Италию Бенито игорным притоном.
В три часа дня появился штабной врач. Он проиграл весь полевой госпиталь, но Порта великодушно вернул его обратно во временное пользование до конца войны.
Когда солнце снова склонилось к западу и Порта объявил трехчасовой перерыв, присутствующие неистово запротестовали, но Малыш вразумил всех с помощью своей длинной дубинки. Порта с немалым удовлетворением отметил, что банк не понес убытков. Совсем наоборот. Мы испытывали необходимость это отпраздновать, поэтому сказали нашему коту, Сталину, что у него день рождения, и в рекордное время раздобыли две необходимые составляющие всякого пиршества: пиво и женщин.
Малыш с Портой "нашли" раскормленную свинью, которую объявили обер-лейтенантом и почетным членом партии. Двое рядовых повели фельдфебеля на склад и там с помощью бутылки коньяка и угроз трибуналом, гестапо и тайной полевой полицией получили китель от мундира самого большого размера. Свинье он оказался почти впору, только вот застегнуть воротник мы не смогли. Свинья громко протестовала против необходимости носить немецкую форму. Мы привязали ее к стулу, который приколотили гвоздями к стене, и она сидела там точным подобием разжиревшего немецкого офицера-снабженца. Старик так смеялся, что вывихнул челюсть, и Малышу пришлось вправить ее ударом кулака. Пытаться надеть на свинью сапоги было безнадежно, но мы обрядили ее в брюки и фуражку. Марке приколол ей на грудь объявление: "Я, обер-лейтенант Бекон, единственная сносная свинья в немецкой армии".
- К черту эту дурость, - воскликнул Хайде. - Я тут не при чем, имейте в виду.
- Тогда вали отсюда, - предложил с надменным видом Порта. - Никто тебя не держит.
- Сам вали, - гневно ответил Хайде. - Прекрасно знаешь, что я не могу обойтись без тебя.
- Врезать ему по башке? - кровожадно спросил Малыш, помахивая дубинкой.
Хайде вытащил из голенища гранату.
- Ударь, образина, если посмеешь.
Малыш в ярости принялся угрожающе размахивать руками. Слова "если посмеешь" неизменно бесили его.
Врач и обер-фельдфебель Вольф прикатили восьмидесятилитровую бочку пива, которую "организовал" унтер-офицер интендантской службы Краббе. Незадолго до того, прочтя книгу о солдатах Карла XII, Краббе назначил себя квартирмейстером. Он был опасным соперником Порты. У него можно было купить что угодно, вплоть до линкора, если понадобится. Они с Портой ненавидели друг друга, при этом всегда были любезны и вежливы.
- Ну и ну, черт возьми! - воскликнул Порта, увидев бочку. - Краббе, ты не совершил кражи?
- Обер-ефрейтор Порта, нельзя выдвигать таких вопиющих обвинений против квартирмейстера. Пиво представляет собой сэкономленный запас. Узнав, что ты устраиваешь празднество, я решил, что это подходящий случай его выпить.
- Краббе, сегодня ты наш гость; но сперва приведи сюда Орла. Мне нужен денщик.
- Сейчас он у тебя будет, - вмешался Малыш. - Я поймал его возле штаба полка, он крался туда, держа в руке длинный рапорт. Привязал его возле мусорной кучи, пришлось заткнуть ему рот чьими-то грязными трусами: он так противно орал, когда я сказал ему, что утром сожжем его на костре.
- Давай его сюда, - приказал Порта.
Приведенный Орел мячом покатился от пинков Малыша к его ногам.
- Смирно, мразь, - приказал Порта, - и не хлопай так идиотски своими гляделками. На сегодняшний вечер ты назначен моим личным денщиком, но сперва отдай честь нашему командиру - вон на том стуле - и сядь рядом с ним.
Орлу пришлось козырять одетой в мундир свинье; сперва с равнением направо, проходя мимо нее; потом стоя лицом к ней. Всякий раз, когда она хрюкала, он должен был спрашивать: "Чего герр обер-лейтенант изволит? "
Свинье дали ведро пива со шнапсом, и Орлу требовалось заботиться, чтобы обер-лейтенант Бекон каждые четверть часа выпивал хороший глоток этой смеси. После свиньи Орел тоже мог приложиться к ведру.
- Что хорошо для одной свиньи, годится и для другой, - сказал Порта и довольно засмеялся. - В перерывах между глотками садись напротив обер-лейтенанта и отдавай ему честь.
Орел запротестовал, но Малыш быстро вразумил его.
- Это напоминает мне приходского священника с Пистоленштрассе, который хотел подать жалобу на епископа Нидермайера, - заговорил Порта. - Он три дня писал…
- Да будет тебе, - сказал ему Старик. - Надоело.
Порта понимающе кивнул и указал на Орла.
- Вот видишь, траченная молью тюремная крыса, как мало значения люди придают жалобам. Ни одна жалоба не нашла еще места в мировой истории. Если сыт нами по горло, рассматривай это как неизбежное зло. Веди себя как следует, и твоя жизнь будет более-менее терпимой. Иначе отдам под юрисдикцию Малыша. Он отправит тебя в небеса, словно ракету за пять минут до наступления Нового года.
Орел, бледный, но сдержанный, принялся за работу.
После третьей кружки пива Порта спросил одну из девиц, почему у нее не сняты трусики.
После седьмой Краббе предложил сыграть партию в стрип-покер. Пиво само по себе уже не привлекало нас. Действует оно слишком медленно. Большая бочка была уже наполовину пустой, и мы наполнили ее виски, кьянти, водкой, джином и вылили туда для вкуса бутылку острой соевой приправы. Порта сказал, что так делают в светском обществе, когда готовят коктейли.