Не оглядываясь, Фулнер быстрым шагом спустился с пригорка, вошёл в море, стал удаляться от берега. Вот вода ему по колени, по пояс, по грудь. Он отошёл от берега уже на добрые две сотни шагов, а вода доходила ему всего до шеи. И тут до его слуха донёсся громкий крик с пригорка:
- Варяг, стой! Ты на том месте!
Остановившись, Фулнер развернулся к берегу боком и двинулся теперь не в глубину моря, а вдоль песчаной отмели, как стояли минувшей ночью русские ладьи. Пройдя изрядное расстояние, он возвратился к пригорку.
- Что это значит? - спросил Василий.
- Пока ничего, - невозмутимо ответил Фулнер, поднимая копьё и щит. - Но сейчас ты увидишь и поймёшь всё.
Он вскочил в седло, направил коня по кромке берега к недалёкому остроконечному мысу, глубоко вдавшемуся в море. Сразу за мысом Фулнер спрыгнул на землю, протянул руку Василию.
- Оставь коня, спафарий. Полсотни шагов - и у тебя не будет ко мне ни единого вопроса.
Вдвоём с Василием Фулнер обогнул подножие мыса, двинулся по его береговой черте. В одном месте мыс разрезала надвое широкая, глубиной в полтора человеческих роста промоина, уходившая одним концом в море, другим в горы. Дно промоины густо поросло сочной, ярко-зелёной травой, под ногами чавкала грязь. Видимо, здесь во время таяния снегов и больших дождей сбегал с гор в море водный поток, однако сейчас, в жару, от него почти ничего не осталось. Фулнер остановил спутника в десятке шагов от места, где промоина соприкасалась с морем.
- Смотри, спафарий.
Василий увидел, что дно промоины по всей длине вытоптано будто стадом коров, а грязь и трава перемешаны в единое бесформенное месиво. Через несколько шагов месиво исчезало, трава зеленела вновь, зато по берегам ручья на мелкой гальке виднелись частые следы, оставленные измазанными в грязи подошвами сапог. Эти следы вились по склонам промоины и пропадали за ближайшим изгибом, ведущим в направлении гор.
Василий первым нарушил тишину.
- Какие-то люди вышли из моря на берег, - шёпотом, словно боясь разговаривать в полный голос, сказал он. - Их было много, и все они направились в горы.
Лицо Фулнера расплылось в довольной ухмылке:
- Ты недаром любишь охоту, спафарий, это научило тебя хорошо читать следы. Однако ты не сказал главного: кем были люди, пришедшие из моря и исчезнувшие в горах.
- Этого не знаю. Может, ими были болгары-рыбаки? - предположил Василий.
- Нет. Местные рыбаки не ходят в море в сапогах и толпами в несколько сот человек. Да и зачем им ломать ноги в этой промоине, если рядом на берегу отличная дорога в горы, не говоря о тропах к каждому ближайшему селению? Это были вовсе не рыбаки и вообще не болгары.
- Тогда кто же? - с заметной тревогой спросил Василий.
- Русы! - уверенно заявил Фулнер. - Те, что вместе с воеводой Браздом обманули тебя ночью.
- Врёшь, раб! Русские ладьи вчера не подходили к берегу ни вечером, ни ночью. Подплывала лишь одна, но с неё сошёл на землю только воевода Бразд. Весь русский флот постоянно у меня на виду, я знаю каждый его манёвр, поэтому ни один рус не может незаметно оказаться на берегу. Я знаю о врагах всё, - хвастливо произнёс спафарий.
- Знал, - поправил его Фулнер. - Знал вплоть до прошедшей ночи, пока не прибыл к тебе русский посланец.
Он сунул руку за пазуху, достал оттуда две длинные желтоватые камышинки, протянул их Василию.
- Тебе знакомы подобные вещи?
Василий взял камышинки, осмотрел каждую со всех сторон. Продул, взглянул через них на солнце.
- Это обыкновенный тростник, - проговорил он разочарованно, - правда, хорошо высушенный и неизвестно для чего выдолбленный изнутри по всей длине.
- Да, это камыш, - согласился Фулнер. - Отыскал я его в горах возле того ручья. - Он кивнул в сторону узкой расщелины между скалами, из которой вырывался водный поток. - Камыш не растёт там сегодня и никогда не рос прежде. Зато там оказалось полно точно таких же следов, что сейчас у нас под ногами. Я заметил камышинки случайно, когда поил коня. Они валялись далеко от моря рядом с пресной водой, однако на них блестел налёт соли, выпаренной солнцем. До этого я уже слышал, что к тебе, спафарий, приплывали посланцы русов, знал, кто посетил тебя в шатре, поэтому сразу почувствовал неладное. Вначале я пошёл по обнаруженным у ручья следам в горы, но вскоре потерял их на камнях. Когда же двинулся в противоположную сторону, к морю, они вывели меня на эту промоину. И здесь для меня стало ясно всё. И для чего к тебе на самом деле приплывал воевода Бразд, и почему он так долго находился в шатре, а также с какой целью его сопровождало столько ладей. Хитрейший из русов воевода Бразд оказался верен себе и на этот раз, ему удалось одним ловким ходом изменить развитие событий на побережье в свою пользу.
Фулнер замолчал, облизав губы. Словно потеряв всякий интерес к разговору, он переломил обе камышинки, швырнул обломки наземь и растоптал их.
- Ну! - топнув ногой, крикнул Василий. Забыв о жаре и усталости, он нетерпеливо смотрел бывшему викингу прямо в рот.
- Ты ещё не всё понял, спафарий? - разыгрывая удивление, спросил Фулнер. - Хорошо, тогда слушай дальше.
Я не первый раз иду с русами в поход, прежде я сражался с ними против печенегов и хазар, ходил на великую Итиль-реку и Хвалынское море. Поэтому знаком со многими их воинскими уловками и хитростями... Сейчас я расскажу о событиях минувшей ночи так, словно сам находился рядом с воеводой Браздом и дурачил тебя. Слушай внимательно, спафарий, это поможет тебе не допускать новых ошибок.
Фулнер снял шлем, вытер вспотевшее лицо, шею. Встал так, чтобы солнце не светило ему в глаза. Отмахиваясь от жужжавших вокруг комаров, продолжил:
- Приплывшим к побережью Болгарии русам и варягам необходимы вода и пища, им нужно оказать помощь раненым и больным, для чего надобно связаться со здешними болгарами. Именно с этой целью пожаловал к тебе вчера вечером на ладьях воевода Бразд с несколькими сотнями отборных воинов-русов. Ладьи с дружинниками остались на виду у твоего лагеря на прибрежном мелководье, а русский посланец отправился к тебе. Покуда вы беседовали и пили в шатре вино, русы, дождавшись полной темноты, незаметно и бесшумно покинули ладьи. Кто из твоих людей считал, сколько русов прибыло на ладьях, а сколько уплыло обратно? Уверен, что никто. Впрочем, всякий счёт был бы излишним: кто мешал русам спрятать по два-три десятка дружинников на дне каждой ладьи, а ни одному из смертных ещё не дано видеть сквозь дерево. - Фулнер перевёл дыхание, согнал с щеки комара. - Море в том месте человеку по горло, волны не страшны - во рту у каждого руса длинная полая камышинка, через которую можно дышать, даже находясь с головой под водой. Невидимые в ночи с берега, несколько сот полностью снаряженных для боя русов по дну моря обогнули твой лагерь, вышли за мысом на сушу. Они сгорали от жажды, поэтому первая их остановка была у горного ручья в скальной расщелине.
Ты, спафарий, видишь их следы у начала промоины, где они выходили из моря, я встретил продолжение следов у ручья, из которого русы пили и где обронили две полые камышинки. Вот что произошло минувшей ночью, поэтому вы, ромеи, уже не полные хозяева побережья. Твоё положение значительно ухудшилось, спафарий.
Василий высокомерно глянул на Фулнера:
- Раб, напрасно принимаешь меня за малое дитя - я не поверил твоей сказке. Однако в твоих словах имеется разумное зерно, поскольку ты, бывший друг русов и участник совместных с ними походов, знаешь о них то, чего не дано другим. Лишь поэтому я не велю тебя наказать за то, что ты самовольно оставил побережье и пришёл ко мне в лагерь.
Фулнер опустил глаза, понимающе усмехнулся:
- Спафарий, верить мне или нет - дело твоё. Но позволь дать тебе один совет - прикажи своим центурионам утроить осторожность, а легионерам в любую минуту быть готовым к бою...
Весь день Василий старательно отгонял воспоминания об этом разговоре, тревожные мысли не покидали его и вечером. И уже следующее утро преподнесло ему неприятный сюрприз.
Едва он вышел из шатра, чтобы умыться, как увидел поджидавшего его стратига Петра. Рядом с ним стоял покрытый пылью легионер без оружия и каски, со спутанными волосами, перекошенным от страха лицом. Его доспех на плече был пробит ударом копья, по тунике расплылось кровавое пятно. Заметив Василия, легионер повалился перед ним на землю, стал хватать за ноги.
- Выслушай меня, о великий спафарий! Выслушай! - взахлёб повторял он.
- Говори, - с недобрым предчувствием разрешил Василий.
- Ночью наша центурия несла охрану побережья. Мы должны были следить, чтобы болгары с берега не могли оказать помощь находившимся на ладьях в море варварам. Мы ехали вдоль моря по горной тропе, когда русы внезапно посыпались на нас со скал, бросились из-за кустов. Это случилось неожиданно, врагов было так много, что мы не успели даже схватиться за оружие и оказать сопротивление. Все легионеры вместе с центурионом погибли, лишь мне одному Господь даровал спасение...
- Ты сбежал, подлый трус! - перебивая рассказчика, крикнул стратиг, пиная легионера ногой в спину. - Ты думал лишь о своей жалкой шкуре, а не о долге перед империей!
Василий остановил Петра:
- Не тронь его, пусть продолжает.
Спафария нисколько не интересовал легионер и его дальнейшая судьба. Точно так ему было наплевать и на чувства стратига, несущего по его приказу ответственность за охрану побережья. Василий сейчас хотел узнать одно: кто и зачем напал на центурию? Если это сделали русы, о которых говорил вчера Фулнер, зачем после удачной скрытной высадки им понадобилось так быстро себя обнаружить и, само собой разумеется, привлечь внимание противника?
Нагнувшись, Василий схватил легионера за бороду, с силой рванул к себе. Заглянул в расширенные от страха глаза.
- Почему ты решил, что напали русы? Может, это были болгары или горные разбойники-скамары?
- О нет, великий спафарий. Я узнал русов по щитам и доспехам, к тому же мне удалось расслышать отдельные слова нападавших, а я немного понимаю язык русов.
- Что произошло дальше? - торопил рассказчика Василий.
- На берегу среди скал была небольшая бухточка. Русы разожгли в ней костёр, и на этот огонь стали приплывать с моря ладьи. На суше их уже поджидали болгары. Вместе с русами они грузили на ладьи бочонки и мешки, живность и бараньи туши, перенесли на берег много раненых русов. Я насчитал около двадцати ладей, последняя покинула бухту перед рассветом. Встречавшие их русы остались на берегу и ушли вместе с болгарами в горы.
- Сколько было русов?
- Много, великий спафарий. В темноте трудно точно считать, но не меньше трёх-четырёх центурий. И больше сотни болгар, среди которых помимо рыбаков с побережья были горцы.
- Ты много видел и остался жив. Один из всей центурии, - подозрительно заметил Василий. - Как это могло случиться?
Лицо легионера стало мертвенно-бледным, в глазах заметались тревожные огоньки.
- Меня выбили копьём из седла в самом начале схватки. Я покатился по склону горы и чудом зацепился за куст над самым краем пропасти. Русы не осмелились в темноте спуститься вниз, чтобы найти меня и проверить, убит ли я.
- Ты родился под счастливой звездой, - ледяным тоном произнёс Василий. - Но если у тебя окажется длинный язык, она закатится в тот же день, когда он сболтнёт что-либо лишнее.
Спафарий выпустил бороду легионера из рук, оттолкнул его ногой от себя. Повернулся к Петру:
- Стратег, вели немедленно разыскать и доставить ко мне пленного викинга Фулнера. И готовь к скорому выступлению десять лучших центурий своих конников.
- Я только что видел викинга у одного из лагерных костров. Сейчас он будет у тебя, спафарий. А центурии будут готовы к походу сразу после завтрака...
Фулнер остановился напротив Василия, не спеша снял с головы шлем, низко поклонился полководцу.
- Варяг, - впервые не называя Фулнера рабом, сказал спафарий, - вчера я не поверил тебе, однако ты оказался прав. Русы действительно высадились на берег и уже минувшей ночью начали действовать против нас. - Он со всеми подробностями пересказал Фулнеру то, что узнал от легионера. Варвары причинили нам немалый вред, уничтожив целую центурию легионеров, избавились от части своих раненых, уменьшив число едоков на ладьях, запаслись на какой-то срок водой и пищей - и всё за сутки пребывания на берегу. Однако этот вред ничто по сравнению с тем, который они могут принести, если успеют поднять против нас окрестных болгар. Чтобы этого не случилось, русов требуется как можно скорее настигнуть и разгромить.
Василий пристально посмотрел на внимательно слушавшего Фулнера, заговорил медленно, отчётливо выговаривая каждое слово:
- Это сделаешь ты, варяг. С сегодняшнего дня ты уже не раб, а равноправный с другими легионерами воин империи. Империи, а не варяжской дружины, - многозначительно подчеркнул он. - А вольным викингом сможешь стать лишь после того, как я увижу мёртвыми всех русов, что вчера высадились на берег. Сразу после нашего разговора получишь у стратига Петра десять центурий моих лучших всадников - и да поможет тебе Христос.
- Мне помогут моя ненависть и бог викингов Один, - мрачно усмехнулся Фулнер. - Обещаю, спафарий, что появившиеся вчера из моря русы пришли на берег за собственной смертью.
5
С каждым взмахом вёсел монастырь увеличивался в размерах, раздавался вширь, его колокольня становилась выше, опоясывавшие обитель крепостные стены выглядели мощней и внушительней. Этому в немалой степени способствовало то, что окутывавший прежде реку и монастырь туман быстро растворялся под лучами поднявшегося солнца. Исчезая с водной поверхности, остатки тумана обнажали и расположенный посреди реки остров с обителью, и основания крепостных стен, позволяли рассмотреть невидимые раньше в тумане монастырские строения. Когда туман исчез полностью, на холмах правого берега реки за монастырём открылся большой город с десятками церковных куполов, утопавшими в зелени садов белоснежными дворцами, множеством взбегавших на холмы узеньких улочек с серыми приземистыми домишками. Как и монастырь на острове, город со всех сторон был обнесён высокой крепостной стеной с надворотными и угловыми башнями, его обширная пристань была пуста, если не считать нескольких рыбацких лодок.
- Забегали, монастырские крысы! - со злорадством произнёс стоявший рядом с Игорем на носу ладьи невысокий, крепкого телосложения викинг, когда на монастырской стене мелькнули две-три человеческие фигуры. - Бегайте сколько хотите - скоро успокоитесь навеки. Это вам обещаю я, сотник Дагар.
Дагар был одним из гирдманов, что участвовали в походе Игоря на Хвалынское море и которым посчастливилось в нём уцелеть. Христианин Дагар не мог смириться с тем, что в безжалостном истреблении викингов-христиан наряду с иудеями и мусульманами деятельное участие принимали также итильские христиане. Возвратившись из похода, он отрёкся от Христа, снова став сыном Одина, и поклялся жестоко отомстить бывшим единоверцам за смерть боевых товарищей. Этот Дагар, служивший прежде с ярлом Олафом в византийских войсках и неплохо знавший дальние окрестности Константинополя, являлся проводником той части русского флота, которая под водительством великого князя уплыла с места своего разгрома к Малоазиатскому побережью. Это по его предложению отряд Игоря оказался у монастыря в Вифинии, где когда-то сотник Дагар с группой викингов принимал веру Христа и рядом с которым лежал богатый торговый город.
- Взываете к своему Богу? - усмехнулся Дагар, когда до слуха плывущих донёсся колокольный звон. - Будите его, коли он ещё не проснулся, ибо вскоре ему предстоит встречать ваши грязные душонки. А их будет много, очень много!
- Но нужен ли нам этот монастырь? - спросил у Дагара ярл Эрик. - Я уверен, что жрецы Христа были предупреждены о нашем появлении в устье реки и успели отправить свои сокровища в город. Поэтому на стенах монастыря так мало настоящих воинов в доспехах, а большинство защитников, судя по одежде, его обитатели.
- Ошибаешься, ярл, - возразил Дагар. - В своё время я неплохо изучил жизнь монахов и знаю, что они не из тех, кто даже на краткий срок может расстаться со своим богатством, выпустив его из собственных рук. Поэтому на острове обязательно имеется тайное место, куда монахи в случае опасности прячут всё ценное. Нужно только заставить их указать то место, и сокровища монастыря будут наши. Поверь, я знаю, как вырвать у монахов их тайну.
- Нам всё равно придётся захватывать остров и, значит, монастырь, - вступил в разговор главный воевода Ратибор. - Монастырь строился на острове посреди реки как крепость, из которой можно обстреливать проплывающие мимо суда. Если под прикрытием крепости-монастыря реку перекрыть двумя десятками ладей, у острова без особого труда можно остановить и не пустить вверх по течению втрое сильнейшего врага. Если бы у ромеев в городе сейчас имелись боевые суда, нам бы пришлось несладко. Зато теперь, захватив остров и оставив справа и слева от него по десятку ладей, мы можем спокойно плавать по всей реке, не опасаясь посланных за нами вдогонку ромейских кораблей. А они - я убеждён! - будут в устье реки завтра в полдень или к вечеру.
- Конунг Игорь, позволь брать монастырь мне! - воскликнул Дагар. - Я знаю все удобные подходы к его стенам, их сильные и слабые места, а также как развязать языки монахам. Я должен рассчитаться с этими лжецами, сумевшими, словно змеи, вползти мне в душу и заставить поверить в их Христа! Но я прозрел и теперь знаю истинную цену той любви к ближнему, о коей их проповедники без устали твердят простакам. Я должен расквитаться с ними за смерть моего побратима ярла Олафа и сотен боевых друзей-викингов, принявших смерть от итильских христиан. Я сам едва не погиб в бою с ними на переволоке у Итиль-реки, когда мой шлем оказался в двух местах пробит дротиками, а из тела было извлечено три наконечника от стрел. Моя душа жаждет мести!
- Сколько тебе нужно воинов, чтобы взять монастырь? - спросил Игорь.
- Просто взять штурмом - достаточно двух сотен. Если захватить быстро, потребуется вдвое больше.
- Бери пять сотен дружинников и захвати монастырь прежде, чем я сойду на остров, - сказал Игорь. - Не разоряй и не жги его строений - я сделаю монастырь своим прибежищем и местом сбора захваченной добычи.
- Первой добычей станут сокровища монастыря, конунг Игорь, - пообещал Дагар. - Она будет достойной тебя!
Отряд Дагара действительно быстро взял монастырь: то ли сотник на самом деле знал слабые стороны крепостных сооружений, то ли среди защитников было слишком мало настоящих воинов, а монахи оказались неважными солдатами. Когда Игорь с Ратибором, Свенельдом и Эриком вступили в распахнутые настежь монастырские ворота, обитель была полностью в руках викингов. Ни на обширной площади у главного храма, ни у многочисленных монастырских строений не было видно ни одного вооружённого защитника, лишь у башни, где брал начало монастырский сад, стояла группа монахов в окружении викингов во главе с сотником Дагаром.