29.
Пестрый выползает из своего теплого угла, и, повиливая хвостом, подкатывается Ксении под ноги. Серое утро еще не окрепло. Морозная мгла наполняет воздух. Деревня спит. Над избами чернеют холодные трубы.
Пестрый изумлен: никогда в эту пору двор не оживает скрипучими шагами, никогда не просыпаются так рано хозяева. А тут вышла женщина, запах которой ему так знаком и, не глядя на него, не окликнув его, идет к воротам. И даже, когда он мягко тычется мордою в ее подол, она не останавливается, не произносит ни звука.
Пестрый выползает из своего теплого угла и, повиливая хвостом, под ворота на застывшую, спящую улицу. Ксения идет возле тихих домов. Она торопится куда-то. Внезапно она останавливается. Обернувшись, смотрит на Пестрого, как будто только что заметила его. Хватается обнаженными пальцами за конец шали, съеживается.
- Пестрый! - тоскливо говорит она собаке. - Пестрый, ступай домой! Домой!
Собака пригибается к снегу, скребется лапами, тихо скулит.
- Иди домой! - повторяет Ксения и ступает дальше. Но Пестрый, приотстав немного, крадется за нею, не уходит в свой привычный угол.
Ксения подходит к взвозу. Пред нею вьется дорожка на реку, к прорубям. Серая мгла зыблется над ледяным спокойствием реки. Серая мгла простирается вокруг. Не задумываясь, Ксения погружается в эту мглу. Порывисто и торопливо начинает она спускаться с угора. Но на полдороге опять оборачивается, опять замечает собаку, выбрасывает обе руки вперед, задыхается от мгновенной, непонятной злобы и яростно кричит - и крик ее странно и дико звучит в пустынном и неразбуженном утре:
- Уходи, пропастина!.. Пошел! Пошел отсюда, гад!..
Пестрый поджимается, отбегает в сторону, зажимает хвост меж ногами, взвизгивает обиженно и сиротливо. Он плетется нехотя в сторону дома, все время воровски оглядываясь. И, заметив, что хозяйка продолжает свой путь к прорубям, он быстро возвращается, подходит к самому краю спуска на реку и оттуда следит за Ксенией.
У старого пса еще острые глаза. Уши его сторожко подняты и острые концы их слегка вздрагивают. Он не спускает глаз с уходящей женщины, он вслушивается в каждый звук, несущийся со льда.
Пестрый видит, как Ксения подходит совсем близко к крайней проруби, стоит возле нее несколько мгновений, потом идет дальше и останавливается около другой. Он видит, как она наклоняется над темною дырою и сразу же стремительно выпрямляется. Пестрому непонятно, что это делает женщина. Он потихоньку подвигается вперед, вытягивается и в непонятном беспокойстве начинает тихо скулить.
Вдруг он весь напрягается, рывком кидается вперед. И на-бегу начинает возбужденно, отчаянно лаять. Он ошеломлен, он вне себя: там, впереди возле проруби что-то метнулось, мелькнуло. И вот уже никого нет.
Шерсть на его спине подымается, зубы обнажены. Пестрый прыжками домчался до черных дыр во льду. Он врылся когтями в лед у самой проруби, второй с краю, - и дикий собачий вопль потрясает берега и несется во все стороны. Дикий вой стоном стоит в мглистом зыбком воздухе...
30.
Собачий протяжный вой в раннее тусклое утро будит многих. Но мало ли отчего в пустынное сумрачное утро может выть собака? И никто не выходит на этот вой, никого он не тревожит. Утренний сон сладок, и проснувшиеся в сердцах клянут собаку.
Утренний сон крепок у Арины Васильевны. Она просыпается в обычное время. В избе выстыло за ночь. Железная печка молчит. Ксении на ее обычном месте нет. Арина Васильевна не тревожится: не в первый раз Ксения встает чуть свет и уходит во двор или на реку. Старуха разжигает печку. Смолистый дымок ненадолго оживляет застоявшийся за ночь жилой избяной дух. Прокаленные стенки печки начинают гудеть.
Время идет. Арина Васильевна начинает недоумевать. У дверей находит она коромысло; ведра, перевернутые вверх дном, стоят на лавке, как были поставлены с вечера.
- Куда же она девалась? - изумляется старуха и выходит во двор. А там тоже никого нет. Даже Пестрый не выползает навстречу.
Но вот издали, с реки до Арины Васильевны доносится протяжный и тоскливый собачий вой. Он беспрерывен и безысходно уныл. Он надрывает душу. Старуха боязливо прислушивается к нему.
- Чья бы это выла?
И в тревоге, несознанной, беспричинной и внезапно нахлынувшей на нее, она оборачивается и начинает звать:
- Ксения!.. Ксе-ена!
В соседних дворах просыпаются голоса. Над крышами ползут ранние дымы. Крик старухи, бесплодно повторенный несколько раз, привлекает внимание соседей.
- Ты пошто зовешь-то?.. Куда она у тебя делась?
Человечьи голоса возбуждают старуху. Она заламывает руки, она вопит, несуразно, острым голосом:
- Ой, люди милые, что же это такое!?.. Просыпаюсь я, а Ксеночки-то нету!.. И Пестрый куда-то убежал!.. И собака отчего-то воет!.. Ой, милые! Поищите, ради спасителя!.. Боюсь я!..
- Да ты што воешь?.. Не маленькая твоя Ксения. Придет.
Но упорный, безнадежный вой, который доносится с реки, нарушает беспечную уверенность соседей. Они выходят вместе с Ариной Васильевной за ворота и слушают. И на мгновенье умолкают. И, словно в этом кратком молчании рождается в них тревога, бросаются они гурьбою по улице, туда, в сторону воя, к реке. И впереди всех - Арина Васильевна, порою оглашающая еще не проснувшуюся окончательно деревню зовущим криком:
- Ксе-еночка!.. Ксе-ена!
На берегу они останавливаются и видят: внизу, у прорубей сидит собака, крепко упершись передними лапами в лед, морда ее задрана вверх, и тягучий вой, переливистый, замирающий и зловещий, рвется из ее глотки и стелется над льдом, над угором, над деревней.
- Пестрый! - вскрикивает Арина Васильевна. - Святые угодники! да ведь это наш Пестрый!...
Соседи, окружающие Арину Васильевну, так же, как и она, заметившие и узнавшие собаку, молча и многозначительно переглядываются. Быстрая поражающая догадка осеняет их. Они порывисто кидаются вниз по угорку к зияющим, темным прорубям. Не отставая от других, торопится туда же и Арина Васильевна. Ее пошатывает, и она вот-вот потеряет последние силы.
Почуяв приближение людей, Пестрый припал на передние лапы, ощетинился и завыл громче, яростней и тоскливей.
Мужики и бабы обступили прорубь.
В деревне приметили кучку людей, зачем-то столпившихся в необычный час на реке. В деревне всполошились. Со всех дворов потянулись сюда люди. В морозном воздухе зареяла громкие переклики. Наростал многоголосый шум. А над этим шумом - ничем не нерушимый, грозящий бедою, о беде властно напоминающий, колыхался вой Пестрого.
31.
Труп Ксении не находят.
Стремительная вода уносит ее подо льдом куда-то вниз. Где-нибудь прибьет ее в омуте к коряжине и там останется она навсегда. А может быть унесет дальше, вынесет в широкие реки и однажды, когда спадет вешнее половодье, выбросит на илистый берег, и чужие люди со страхом и омерзением будут разглядывать мертвое тело.
Арина Васильевна безутешна.
- Господи! Согрешенье-то какое! - плачется она. - Даже и косточек не нашли, все бы легше!.. Похоронила бы я тебя, Ксеночка, поплакала бы над тобою!.. А то вот. На кого ты меня, разнесчастную, оставила!?.
Афанасий Косолапыч бродит по деревне, суется в избы и, грозя грязным, шаршавым кулаком, похваляется:
- Я сразу заприметил!.. Вижу: шаманит бабенка над пролубью и сделалась вся ни в себе. И меня не признает, бежит от меня!.. Ну, я и сообразил: крышка бабе, мозги на сторону свернулись!.. Я замечательный! Мой глаз вострый!..
Афанасия Косолапыча плохо и неохотно слушают: ботало мужик. Но по избам и без его слов, и без его рассказов не умолкают разговоры о Ксении, об ее судьбе, об ее участи. Толкуют, обсуждают, вздыхают. Сожалеют.
А солнце все больше, все крепче забирает свою силу. Солнце съедает непрочные снега. Солнце кой-где, на высоких местах, на прогалинах обнажает прошлогоднюю траву, выхватывает из-под талого грязного снега клочки черной, жадной земли.
Дороги покрыты разжеванным снегом, дороги покрыты грязью. Сани хлюпают по лужам. Стоит ли ездить зря в такую пору?
Но хмурый, - словно трещит у него голова с перепою, а опохмелиться печем, - погоняет Архип Мухортку, торопится в Верхнееланское. Он знает, что торопиться не к чему, что все кончено, но не может удержаться и нахлестывает коня.
Когда весть о гибели Ксении добежала до Моги, Архип в первую минуту вскипел и рассердился:
- Хлопаете! Зря хлопаете!.. - разъярился он. - Не поверю я, чтоб Ксения руки на себя наложила!
Но поверить пришлось, и Архип затих, растерянно замолчал и стал избегать разговоров о Ксении.
И только Василисе сказал:
- Опять обманула меня Ксения...
- Как так, Степаныч? - не поняла его жена.
Но он не объяснил ей смысла этих слов.
Через несколько дней Архип, все время обретавшийся в непривычной для него задумчивости, запряг коня и только в последнюю минуту, вваливаясь в сани, сообщил Василисе:
- Съезжу я, старуха, хоть теперь туда, в Верхнееланское... Поспрошаю, как да что...
Архип нахлестывает коня, въезжая в Верхнееланское, и к Ксеньиной избе подъезжает быстрой рысцой. Заплаканная и осунувшаяся, постаревшая Арина Васильевна встречает его со слезами.
- Вот, Архип Степаныч, не захотела Ксеночка на свете белом жить. Руки на себя наложила. Срамота-то какая! грех-то какой!..
Старухины слезы гнетут Архипа, он отворачивается от нее и с внешней суровостью ворчит:
- Что ж теперь-то слезы лить?.. Слезами тут никакой помощи быть не может!.. Надо бы ране глядеть...
- Да глядела я! Глядела, Архип Степаныч!.. Да какие мои старушьи силы супротив ее итти были!?..
Слезы снова заливают лицо Арины Васильевны. Не переставая плакать, начинает она рассказывать о последних днях жизни Ксении.
Архип сумрачно слушает.
В этот же день возвращается он обратно домой. Долго кряхтит и отмалчивается на расспросы Василисы. Потом идет к Аграфене.
- Письмишко бы мне опять в город бы послать надо! - заискивающе говорит он девке.
И долго диктует путанное и пространное письмо Коврижкину. А под конец отдельно для Васютки:
"...Образуйся, Василей Архипыч, в науке крепким человеком. Чтобы тебя никакие заковырки в жизни не сбивали. Закручивай молодые твои годы в настоящем образовании и слушайся правильных умных людей...".
32.
Опущенное в синий почтовый ящик письмо идет в волость, оттуда треплется в чьей-то сумке до Верхнееланского. В Верхнееланском, в сельсовете его ощупывают многие руки и чьи-то глаза ухватывают неровные строчки адреса:
...Ксении Коненкиной.
Афанасий Косолапыч слышит, как секретарь вслух читает эти слова, и с издевательством, глумливо замечает:
- Ну, умники в городах: утопленнице письма посылают!.. Хо!.. Давай, Егор Никанорыч, его сюды, мне давай! я его в речку спущу: не догонит ли покойницу!..
Секретарь похлопывает пальцами по конверту.
- Надо бы, Егор Никанорыч, вскрыть. Нет ли чего делового.
- Вскрывай.
Письмо вскрыто, разорванный конверт летит на пол. Чужие люди медленно читают не для них написанные строки.
- Сладко написано! - грохочет Афанасий Косолапыч.
- Любовное послание! - определяет секретарь: - Подпись: Павел Гаврилов. Тот это пишет, работничек ее, с которым она путалась... Желает внове возвратиться. Понятно!
- Поздновато пишет-то! - ухмыляется Егор Никанорыч. - Кабы неделькой поране...
- Опоздал!..
Опустошенное и осмеянное письмо шелестит в руках у секретаря.
- Уничтожить его?
- Валяй.
- Стой, погоди! - волнуется Афонька: - зачем нистожать? Я его лучше искурю. Все польза будет! - Он хватает листок и прячет его в кисет.
...Город опаздывает...
33.
Город опаздывает. Кипит на улицах жизнь. Трещат и грохочут разнородные шумы. Звенят и гудят путанные, перепутанные голоса и звуки. Трепещет дробь барабанов, вспыхивают весело возгласы и песни. Солнце пляшет в зыбком влажном воздухе. Солнце пляшет в дымящихся легким паром лужах.
Начинает свое неистовство ранняя весна.
Скоро оживет молодая, новая жизнь.
Скоро лопнут набухшие почки.
Скоро расцветет каждогодная, необманчивая, прочная радость...
Рыхлые пласты лоснящейся земли выворачиваются из-под сверкающего землей же отполированного лемеха. Мухортка напрягается и изо всех сил тянет тяжелую соху.
Косматая голова Архипа обнажена. Солнце гладит тепло и ласково косматую голову.
- Но-но, Мухортка! Тяни, приятель!.. Не поддавайся! - покрикивает Архип на коня.
- Натужься! Вот!.. вот!... Но-но, старик, не плошай!..
34.
Васютка из школы уходит вместе с другими ребятами на реку.
Город обнят двумя реками и одна из них в весеннее половодье сердито заливает прибрежные улицы.
Ребята идут смотреть на эту непокорливую реку.
Мутная вода, вспененная у краев, крутилась омутами, надвигаясь валами, несла на себе остатки льда, коряги, дрова, всякий хлам. Мутная вода вышла из берегов и обмывала дома, из которых убрались уже жители, вливалась в переулки, плескалась и шипела.
Над рекой стоял звонкий гул. На берегу, там, куда еще не дошла вода, толпились люди. Над людьми вспыхивали возгласы, крики, испуганный или беспричинно радостный рев.
Ребятишки протиснулись к самой воде.
Васютка жадно глядел на сумасшедшую, ликующую, неудержимую реку и вспоминал родную Белую реку. Вспоминал веселый плеск ее поды, тальники, которые купаются в ней, тихие курьи, в которых летом вода теплая и мягкая, как щелок.
Васютка под шум воды вспоминает многое. И его тянет домой, к матери, к отцу, к Мухортке.
Но беспечные товарищи вспугивают его воспоминания, его тоску.
- Айда, ребята, дальше! - радостно волнуются они. - Там вода дамбу разворачивает!.. Айда!
И Васютка убегает с ними дальше, растеривая свою ребячью тоску. Туда, где река грозна и неукротима, где мощь ее кажется непреодолимой.
35.
Белая река, сбросив с себя истлевший, ржавый лед, несет лишние воды в широкие, большие реки. Белая река впадает в одну из рек, омывающих город.
Проходит половодье. Спадает река, высыхает на берегах намытый весенним разливом ил. Светлеет и чище становится вода. И прямые колючие лучи полносильного солнца жарко и жадно щупают светлую воду, в которой оживает все живое.
Арина Васильевна выжидает, когда окончится распутица, чтоб поехать в волость, в Острог. Она сожгла пред иконою все восковые огарки, она скорбит и болеет о погибшей душе Ксении, которая истлевает где-то без отпевания, без ладана, без молитв.
У Арины Васильевны в тоскующем и испуганном сердце гнездится холодная забота:
- А допустит ли батюшка, отец Сосипатр, панихидку отслужить по Ксении? Простится ли ей, покойной, согрешение ее?!
Она выжидает конца распутицы и ходит взглянуть на реку: успокоилась ли она, утихомирилась ли после вешнего бремени.
Пестрый выбегает вместе с нею. У реки он беспокойно нюхает землю, бегает по берегу, слегка скулит. Иногда он настораживается; весь вытянувшись и наставив острые уши, смотрит на воду, вглядывается во что-то, во что-то вслушивается. Потом начинает обиженно лаять.
Течет невозмутимо река. Жадные лучи полносильного солнца щупают текучую светлую воду.
В бегущей воде отражается небо.
Земля проснулась....
Примечания
1
В этом месте в журнале отсутствовала строчка - типографский брак.
2
Крестком - крестьянский комитет взаимопомощи, общественная организация сельского населения для оказания материальной и трудовой помощи социально необеспеченным слоям деревни. Задача повсеместной организации кресткомов была поставлена Декретом СНК РСФСР от 14 мая 1921 г.