Это успокоило разгулявшиеся нервы, и Берия сосредоточился над поручением Сталина. Из того, что приходило на ум, наиболее приемлемым казался вариант "свой-чужой". Эта схема не раз обкатывалась им еще во времена работы в Закавказской ЧК и отменно себя зарекомендовала.
"Да, надо идти по ней, - укреплялся он в своей мысли. - В случае успеха лавры достанутся мне, а если провал, то его можно свалить на "стрелочника". В итоге все закончится очередным разоблачением крупного японского агента, пробравшегося в органы. Вопрос заключается в том, на кого сделать ставку? Рядовому оперу и среднему начальнику такое дело не поручишь, не тот уровень. Кобулов? А может, Гоглидзе? Он возглавляет целое управление и под боком у японцев. Оба преданы, как псы. Нет, не годятся. Слишком много знают.
А если Фитин? - всплыла другая фамилия. - Почему бы и нет! Молод, в интригах не искушен и всего полгода руководит управлением. С высшим образованием, не то что костоломы Кольки Ежова с пятью классами и коридором - годятся только на то, чтобы хребты ломать и пятки дубьем чесать. А этот головастый и язык за зубами держать умеет, за все время ни разу не попал под прослушку. Пожалуй, слишком умен и может раньше времени догадаться. Ну, тогда сам себе подпишет приговор", - остановил Берия свой выбор.
К себе он возвратился в твердой уверенности поручить это архитонкое и архиважное дело именно Фитину. Несмотря на поздний час, работа в наркомате не останавливалась. Войдя в приемную, Берия распорядился:
- Дело Фитина - на стол, а самого - на связь! - на ходу бросил Саркисову: - Ужин - в комнату отдыха!
Швырнув китель на стул, он долго плескался в душе, смывая вместе с потом остатки страха. В кабинете зазвонил телефон, и в дверях появилась плотоядно-пресыщенная физиономия Саркисова.
- Ужин готов, Лаврентий Павлович! Звонит Фитин, - доложил он.
Нарком бросил полотенце на спинку стула, подошел к телефону и дружески поздоровался:
- Здравствуй, Павел Михайлович!
Из трубки доносилось учащенное дыхание. Молодой начальник управления смутился - подобное обращение наркома было непривычно - и строго по уставу ответил:
- Здравия желаю, товарищ народный комиссар внутренних дел!
- Павел Михайлович, подготовь доклад по нашим перспективным оперативным возможностям в США, имеющим выход на самый верх. Я имею в виду ближайшее окружение президента Рузвельта.
- В письменной или устной форме? - уточнил Фитин.
- В устной. Часа тебе, надеюсь, хватит?
- М-да!
- Договорились. Заходи без звонка, - закончил разговор Берия, положил трубку и развернулся к столу.
На накрахмаленных салфетках в хрустальной вазе высилась горка из винограда и гранатов. В пузатом графине искрилось красное вино. На фарфоровом блюде лоснились жирные, аппетитно подрумяненные куски мяса. Сочная зелень из кинзы и петрушки напоминала о лете и теплом море. Саркисов угадал желание наркома и до краев наполнил бокал. Берия, смакуя каждый глоток, выпил до дна - нервные спазмы ослабли, в горле прошла сухость, и глаза от истомы закрылись сами. Осторожно опустив бутылку на стол, Саркисов скользнул в приемную и плотно прикрыл дверь.
Какое-то время в кабинете царила благостная тишина, обрюзгшее тело расплылось по спинке кресла, и блаженная улыбка загуляла по лицу Берии. В животе громко заурчало, он встрепенулся, открыл глаза и, пробежавшись по блюдам, нацелился на мясо. Крепкие, острые зубы впивались в сочную мякоть, жир потек по губам и подбородку, пучки зелени приятно щекотали губы. И когда этот пир желудка закончился, короткий, заплывший жирком палец наркома надавил на кнопку звонка. Не успела стихнуть его трель, как в дверях возник дежурный и принялся за уборку стола.
Берия поднялся с кресла и, разминая затекшие члены, прошелся по кабинету, готовясь к предстоящему разговору с Фитиным. Его непривычно тонкое личное дело лежало на столе.
"Быстро же ты вырос", - подумал нарком и, возвратившись к столу, принялся листать страницы.
С первой фотографии смотрело открытое, слегка скуластое лицо. Нос картошкой, русые волосы.
"Типичный русак. Всего тридцать четыре. Совсем зеленый. Оно и к лучшему! Значит, не искушен в интригах", - заключил Берия.
Послужной список руководителя советской разведки занимал всего несколько строчек. В августе 1938-го он окончил Центральную школу НКВД. Три месяца поработал сотрудником Главного управления Государственной безопасности и уже в ноябре был назначен заместителем начальника 5-го отдела, а спустя шесть месяцев стал начальником. Перед самой войной возглавил одно из основных управлений наркомата - Первое.
"По стажу тянешь максимум на старшего опера. За два года взлетел до начальника управления! А все Ежов, сволочь, наплодил в наркомате врагов и дуболомов, еле к войне успели разгрести эту кучу говна! Да, Павел, опыта у тебя маловато, зато голова светлая. С твоим приходом управление заработало результативно. Характера и гибкости тоже не занимать", - подвел итог размышлениям Берия.
В это время из приемной раздался звонок.
- Товарищ нарком, по вашему распоряжению товарищ Фитин, - доложил дежурный.
- Пусть заходит! - разрешил он.
В тамбуре хлопнула дверь, и на пороге возник Фитин. При ночном освещении он выглядел гораздо моложе своих лет. Задорный светлый хохол и ранние складки у губ говорили о задиристом и твердом характере. Не новая, но тщательно отутюженная форма ладно сидела на спортивной фигуре.
"Служака и педант", - отметил про себя Берия и пригласил к столу.
Фитин подождал, когда нарком займет кресло, и присел на крайний стул.
- Павел, перебирайся ближе и давай по существу дела, - поторопил Берия.
Фитин пересел, раскрыл папку и, не заглядывая в документы, приступил к докладу:
- Первая категория - лица, которые входят в ближайшее окружение президента США Рузвельта. Исходя из анализа имеющейся в управлении информации, можно сделать предварительный вывод о том, что они не только пользуются доверием, но и в определенной степени влияют на принятие им решений.
"Даже так? Молодец, не ограничился узкой проработкой вопроса! Ты пошел дальше, ухватил проблему в целом и мыслишь на перспективу", - похвалил про себя Берия и, благосклонно кивая в такт четким и лаконичным фразам Фитина, продолжил слушать.
Тот приободрился, и его голос зазвучал более уверенно:
- Основного внимания заслуживает Гарри Гопкинс. Близок к президенту и пользуется его доверием. В июле этого года возглавлял делегацию США в качестве специального представителя на переговорах с товарищем Сталиным. По данным наших источников и материалам технического контроля, они произвели на него сильное впечатление. С симпатией относится к нашей стране. В агентурном аппарате не состоит, но находится в дружеских отношениях с резидентом Ицхаком Ахмеровым. Тот втемную добывает через него важную информацию и…
- Я знаю, - остановил доклад Берия и поинтересовался: - Что известно о его связях с американскими коммунистами и функционерами Коминтерна?
Фитин сверился со справкой.
- Данных о прямых контактах не имеется. Интереса к коммунистическим идеям не проявляет. Вместе с тем в круг его знакомых входит наш агент Ховард. До конца двадцатых годов он являлся функционером компартии США, затем работал в Коминтерне, в тот период был нами завербован. Прошел специальную подготовку на курсах в Москве. В соответствии с заданием отошел от компартии, занимает пост начальника отдела в Министерстве экономики. Кроме него, Гопкинс с 1938 года поддерживает дружеские отношения с другим нашим агентом - Гордоном.
"Тут цепочка просматривается", - отметил про себя Берия и прервал доклад:
- Достаточно. Кто следующий?
- Лочлин Карри - помощник президента по административным вопросам. Активно нами используется для получения материалов по общеполитическим проблемам.
- Кто еще?
- Перспективен адвокат фирмы "Уильям Д. Донаван" - Дункан Ли. По достоверной информации, в ближайшее время он займет важный правительственный пост. С учетом этого…
Берия потерял интерес к докладу. Фитин называл новые фамилии, затем перешел ко второму списку, а в голове Берии уже зрели контуры будущей операции.
"В центре ее должен стоять именно он - Гопкинс. Нет сомнений, что его кандидатуру поддержит и Хозяин, - все более укреплялся в своем выборе нарком. - Благодаря ему Рузвельт пошел на сближение с нами. Подбор остальных исполнителей - вопрос чисто технический. Остается добыть убойную информацию, на которую должен клюнуть Рузвельт. В этом деле можно рассчитывать на Гоглидзе. Сергей вывернет наизнанку весь Дальний Восток вместе с Японией, но добудет то, что надо. Хотя нет, его одного маловато, придется подключать харбинскую и шанхайскую резидентуры".
Схема будущей операции приобрела четкие контуры, и Берия остановил Фитина:
- Достаточно, Павел Михайлович, подготовь подробнейшую справку на Гопкинса, вплоть до того, как в сортир ходит. Самое серьезное внимание удели его связям с Гордоном, Ховардом и бывшими функционерами Коминтерна, которые отошли от дел. Обязательно учти еврейский фактор, через них можно добраться даже до Бога. Надеюсь, три дня тебе хватит?
- Вполне, - подтвердил Фитин.
- Вопросы есть?
- Нет.
- Тогда за работу.
После ухода Фитина в кабинет наркома зашел дежурный и доложил сводку о положении на фронтах. Фашисты были остановлены на подступах к Истре - но какой ценой! Дивизии Панфилова и Полосухина сократились до численности полков и потеряли 80 % командиров, другие части тоже находились на пределе. Защищать столицу было нечем. И тогда Сталин принял решение: на защиту столицы в глубочайшей тайне перебросить войска с Дальнего Востока и Сибири.
А в это самое время, когда армия остро нуждалась в опытных командирах, по прямому указанию Берии 28 октября их ставили к стенке в поселке Барбыш, в спецучастке УНКВД по Куйбышевской области. Его особо доверенный палач майор госбезопасности Родос вместе со старшим майором госбезопасности Баштаковым и старшим лейтенантом госбезопасности Семенихиным без решения суда и приговора уничтожили, согласно списку № 1, утвержденному наркомом внутренних дел СССР, "изменников" - героев Гражданской войны, участников боев в Испании и на Халхин-Голе, виднейших военачальников: помощника начальника Генерального штаба дважды Героя Советского Союза генерал-лейтенанта авиации Якова Смушкевича, начальника Управления ПВО Героя Советского Союза генерал-полковника Григория Штерна, заместителя наркома обороны Героя Советского Союза генерал-лейтенанта авиации Павла Рычагова, заместителя наркома обороны - командующего войсками Прибалтийского особого военного округа генерал-полковника Александра Лактионова и еще семнадцать видных командиров.
Трое погибли с женами. Одна из них - известная военная летчица майор Мария Нестеренко, вся "вина" которой состояла в том, что она, "будучи любимой женой Рычагова, не могла не знать об изменнической деятельности своего мужа…".
И все погибли от своих… От своих?
Глава 4
Начальник управления НКВД СССР по Хабаровскому краю комиссар госбезопасности 2-го ранга Сергей Арсеньевич Гоглидзе только что закончил оперативное совещание и, оставшись один, занялся просмотром сводок и донесений, поступивших из периферийных подразделений.
Факты говорили о том, что, несмотря на снижение числа диверсионных и террористических актов, положение на границе и в прилегающих к ней районах оставалось тревожным. Разведывательная активность японцев и белогвардейцев сохранялась на прежнем уровне. Мелкие группы из амурских казаков и китайцев, руководимые офицерами-японцами, проникали в районы расположения воинских частей и занимались сбором секретной информации.
Местная тюрьма, временный изолятор управления были забиты шпионами. Их допросы шли днем и ночью, а судебные "тройки" с "двойками" "клепали" приговоры по десятку в день. Несмотря на потери, разведка японской пограничной охраны и 2-го отдела штаба Квантунской армии, стремясь любой ценой добыть материалы о боеспособности Красной армии, продолжали засылать агентов.
Недавнее задержание резидента лейтенанта Мацумото было тому подтверждением. Следствие только началось, и первые же материалы показали, что ему и его подручному Цою под видом бригады искателей женьшеня удалось создать разветвленную разведывательную сеть. Ее агенты сумели проникнуть в штаб мотострелкового полка и военную комендатуру на железнодорожной станции Бикин.
"С такими материалами не стыдно выйти наверх, - листая протоколы допросов, отметил про себя Гоглидзе. - Это тебе не доморощенная группа террористов и вредителей из числа деревенских артельщиков, доведенных до отчаяния нищетой и самоуправством местных начальников. В последнее время Центр от них просто отмахивался".
В деле Мацумото просматривалась классическая разведывательная сеть. В нее входили восемь агентов, но особый "вес" материалам придавали арестованные предатели - капитан из штаба полка и старлей-железнодорожник.
"Старлей? Капитан? Нет, мелковато, чтобы материалы "заиграли" в Москве, не хватает парочки-другой полковников, - посетовал в душе Гоглидзе и пометил в блокноте: - Проработать шпионские связи капитана и старлея в штабе фронта!"
Зуммер телефона нарушил ход его мыслей. Заработала ВЧ-связь. Он снял трубку.
- Здравствуй, Сергей!
Несмотря на легкое искажение, голос Берии трудно было не узнать. Гоглидзе подобрался и бодро ответил:
- Здравия желаю, товарищ народный комиссар!
- Сергей, ты в своей тайге совсем одичал? Еще каблуками щелкни, - с иронией произнес Берия и упрекнул: - Разве так со старыми друзьями разговаривают?
- Лаврентий Павлович, да я… - смешался Гоглидзе, лихорадочно соображая, чем вызван внезапный звонок и такой дальний заход.
- Ладно, не мечи икру. Как дела?
- Обстановку держим под контролем и предпри…
- Если бы не держал, то на кой черт ты мне там сдался! - перебил Берия, и нотки раздражения прорвались в голосе: - Мы, что, с тобой первый день работаем? Говори прямо!
- Есть! - ответил Гоглидзе, пододвинул к себе справку по делу на Мацумото, с нее и начал доклад: - Вскрыли и ведем разработку японской шпионской сети. Арестовано…
- Сколько узкоглазых взяли?
- Пока одного. Офицера!
- Неплохо. Очень даже неплохо, - похвалил Берия и поинтересовался: - Показания дает?
- Упирается, но расколем. Фактуры и свидетелей хватает.
- Смотри, чтобы он раньше времени себе брюхо не вспорол.
- Мы с него глаз не спускаем! - заверил Гоглидзе и, не удержавшись, прихвастнул: - Нащупали его связи, они ведут в штаб армии. В ближайшие дни раскрутим и их.
- С ними все понятно, разрабатывай дальше и потом - докладную на мое имя, - потребовал Берия.
Следующий вопрос дался ему не просто:
- Сергей, как думаешь, в ближайшее время японцы начнут войну?
Гоглидзе хорошо знал цену ответа, от него зависела не только карьера, а и жизнь, и начал издалека:
- По показаниям разоблаченных шпионов и закордонных источников, отмечаются перемещения японских войск у наших границ. На ряде участков наблюдается скопление…
- Сергей, кончай мямлить! Ты русским языком скажи: ударят японцы или нет? - потерял терпение Берия.
- В ближайшее время… - у Гоглидзе перехватило дыхание. Набравшись духа, он ответил: - Нет.
- Уверен?
- Товарищ нарком! Лаврентий Павлович, я понимаю цену и…
- Спасибо, Сергей, что не вилял и ответил честно, - голос Берии потеплел, и после короткой паузы он продолжил: - Теперь внимательно, очень внимательно слушай! К середине декабря, нет, к концу ноября необходимо добыть подробные данные о численности и боевых возможностях Квантунской армии. Особый интерес будет представлять информация по авиации и военно-морскому флоту…
Гоглидзе ловил каждое слово, и оно болезненной гримасой отражалось на лице. То, что требовал нарком, было на грани фантастики. Он хорошо знал возможности своих подчиненных и их агентуры. С тем что имелось, выше головы было не прыгнуть. Поэтому следующий вопрос Берии остался без ответа.
- Сергей, ты что, язык проглотил? - повысил он голос.
- Товарищ нарком, какой тут язык, с таким заданием лучше сразу в петлю! - вырвалось у Гоглидзе.
- Не спеши, ее и без тебя найдется, кому надеть, - ледяным тоном отрезал Берия.
- Извините, Лаврентий Павлович, ерунду сморозил. Я готов выполнить любое ваше задание, но с той агентурой, что есть в управлении, это невозможно.
- Да, с твоей много не навоюешь. А если подключим ближайшие управления?
- Спасибо за доверие, но у них возможности не лучше моих. Нужна закордонная штабная агентура, а ее нет ни у меня, ни у них!
- Правильно мыслишь. Я уже подписал распоряжение о передаче тебе на временную связь харбинской резидентуры. У нее есть оперативные позиции в японских штабах. Руководит ею Дервиш. Ты его должен помнить по работе в Турции и Иране. Так что, думаю, найдете общий язык и с задачей справитесь.
- Постараюсь! - приободрился Гоглидзе.
- Жду доклада 30 ноября. Людей и средств не жалей! Не то сейчас время - война, после победы сочтемся.
- Понимаю, Лаврентий Павлович. Сделаем все, что в наших силах.
- Этого мало. Вопрос на контроле у Хозяина.
Гоглидзе и без напоминания догадался, от кого исходила задача. Тщеславная мысль, что именно ему поручили такое важное задание, щекотала самолюбие, но следующий вопрос снова заставил напрячься.
- Как продвигается работа по Люшкову? Я что-то давно не слышал доклада, - сменил тему Берия.
Генерал-перебежчик сидел у управления, как кость в горле. Гоглидзе ничего другого не оставалось, как отделаться общими фразами:
- Ведем активный поиск, Лаврентий Павлович. Нащупываем подходы…
- Баб надо щупать! А мне Люшков живой или мертвый нужен! - оборвал Берия и, наливаясь гневом, сорвался на крик: - Я тебя зачем туда послал? Чтоб ты два года одно и тоже талдычил? Когда гадину придавишь? Это тебе не опер, а целый начальник управления к японцам сбежал! А ты - нащупываем! Позор, до сих пор отмыться не можем.
- Так то было при Ежове, - оправдывался Гоглидзе.
- Какой на хрен Ежов! Нашел, кого вспомнить - сволочь конченную! - продолжал бушевать Берия. - Этот идиот, когда ставили к стенке, запел Интернационал, думал, что Хозяин услышит и помилует. А ты мне - Ежов! Работать надо!
- Стараюсь! Вы же знаете, Лаврентий Павлович, год пришлось выкорчевывать предателей в управлении. Неделю назад последних расстреляли, - мямлил Гоглидзе.
- Ты не ровняй своих шестерок с той сукой! Хозяин меня мордой в это говно каждый раз тычет. Люшков, мерзавец! - голос Берии зазвенел от негодования. - Поливает нас как хочет. Мразь! На Хозяина руку поднял, а ты - щупаем!
- Лаврентий Павлович! Лаврентий Павлович!..
- Что - Лаврентий Павлович?
- Только случай спас сволочь, чуть-чуть не хватило.
- С твоим "чуть-чуть" мерзавец успел два раза к Хозяину подобраться. Ждешь третьего?
- Третьего не будет! Я его из-под земли достану! - поклялся Гоглидзе.
- Короче, Сергей, делай что хочешь, но чтобы этой фамилии я больше не слышал, - сбавил тон Берия и вернулся к началу разговора: - Работай плотно с Дервишем, у вас общие задачи. И торопись, мое терпение не безгранично!
- Я… я… - пытался что-то сказать Гоглидзе.