Девлет Гирей сумел обмануть воевод и опричников и, как сказано в летописи, "неизвестно где переправился через Оку". Узнав о переправе татар, Иван с опричниками в панике бежал в Александровскую слободу, а оттуда - в Ростов.
Русские же воеводы с земским войском совершили стремительный марш к Москве и 23 мая расположились внутри Земляного города. 24 мая татары подошли к Москве. Стоял жаркий солнечный день, столь же жарким был и весь май. Передовые отряды татар зажгли предместья Москвы. Сильный ветер занес огонь в Земляной, а затем и в Белый город. Уцелел лишь Кремль. По словам летописца: "Людей погорело бесчисленное множество. Митрополит с духовенством просидели в соборной церкви Успения. Первый боярин, князь Иван Дмитриевич Бельский, задохнулся на своем дворе в каменном погребе, других князей, княгинь, боярынь и всяких людей кто перечтет? Москва-река мертвых не пронесла: нарочно поставлены были люди спускать трупы вниз по реке. Хоронили только тех, у которых были приятели".
Пожар и боязнь перед русскими войсками не дали татарам пограбить Кремль. В тот же день Девлет Гирей поспешно ушел назад. В районе Москвы и на обратном пути татарам удалось захватить 150 тысяч пленных, разумеется, не воинов, а мирных жителей.
С обратной дороги хан прислал царю хвастливую грамоту: "Жгу и пустошу все из-за Казани и Астрахани, а всего света богатство применяю к праху, надеясь на величество Божие. Я пришел на тебя, город твой сжег, хотел венца твоего и головы. Но ты не пришел и против нас не стал, а еще хвалишься, что-де я московский государь! Были бы в тебе стыд и дородство, так ты б пришел против нас и стоял. Захочешь с нами душевною мыслию в дружбе быть, так отдай наши юрты - Астрахань и Казань. А захочешь казною и деньгами всесветное богатство нам давать - ненадобно. Желание наше - Казань и Астрахань, а государства твоего дороги я видел и опознал".
Со страху грозный царь стал вежлив и покладист, в ответной грамоте Девлет Гирею он пишет: "Ты в грамоте пишешь о войне, и если я об этом же стану писать, то к доброму делу не придем. Если ты сердишься за отказ к Казани и Астрахани, то мы Астрахань хотим тебе уступить".
Как объяснить подданным и Европе пожар в Москве и позорное бегство царя в Ростов? Естественно, виноваты в этом крамольники царя да бояре! В сентябре 1572 года в беседе с польским посланником царь недвусмысленно высказал свои подозрения относительно действий земских воевод в дни нашествия татар на Москву. "Ваши государей своих любят, а мои на меня навели татарское войско", - сказал он поляку.
Еще на Оке был казнен воевода передового опричного полка князь Михаил Темрюкович Черкасский. Кто-то из опричников пустил слух, что вместе с Девлет Гиреем в поход пошел и правитель Кабарды Темрюк, тесть Ивана Грозного и отец князя Михаила. Иван Грозный, не раздумывая, велел убить князя Михаила. Возможно, тут сыграло роль и родство Черкасского с Захарьиным - жена Михаила Темрюковича была дочерью Василия Михайловича Захарьина.
Практически на любой войне есть перебежчики, не был исключением и поход Девлета Гирея в 1571 году. Так, к хану пытался сбежать служилый татарин "царевич Барымский", но был пойман и отправлен на допрос к опричникам. В застенке татарин быстро сознался во всем, что он него потребовали. В частности, он заявил, что его послал к Девлету Гирею глава Боярской думы князь И. Ф. Мстиславский. Князя немедленно арестовали, и он то ли под пыткой, а скорее в результате мирового соглашения с царем признался во всех грехах. Мстиславский подписал специальную грамоту, где говорилось, что он "своей изменой погубил Москву".
За такое преступление Мстиславскому полагалась мучительная казнь. Однако князь через несколько недель был выпущен на свободу, а осенью 1571 года назначен главным новгородским наместником и уехал в Новгород.
Суд над князем Мстиславским и его "признание" оказали царю двойную услугу - народу был указан непосредственный виновник поражений, мало того, получено новое доказательство, что "лихие бояре" продолжают строить козни против царя и государства. Несмотря на опалу Мстиславский оставался официально руководителем земской Боярской думы. Но он лишь формально числился главой земского правительства. Полной же властью в земской думе обладала старомосковская нетитулованная знать, группировавшаяся вокруг бояр Захарьиных. Процесс по делу князя Мстиславского дал повод для жестоких репрессий против клана Захарьиных.
Оплотом Захарьиных была не только земская дума, но и двор наследника царевича Ивана. После вступления во второй брак Иван Грозный выделил в "особый двор" наследника придворный штат, бояр и дворян. Долгое время главным боярином наследника был его дядя опричный боярин Василий Петрович Захарьин-Яковлев, состоявший при нем в качестве "близкого человека" и "гофмейстера" (дворецкого). Большое влияние при дворе царевича Ивана имели его родной дядя земской боярин Никита Романович Захарьин-Юрьев, а также дяди Иван Петрович Захарьин-Яковлев и Семен Васильевич Захарьин-Яковлев. Первым оруженосцем в свите царевича Ивана был Протасий Васильевич Захарьин-Михайлов. Влияние Захарьиных при дворе наследника не могло не пугать Ивана Грозного.
Историк Скрынников полагает, что "Захарьины пытались использовать свое влияние на наследника, чтобы таким путем хоть немного образумить царя и положить предел чудовищному опричному террору".
Отношения старшего и младшего Иванов явно не ладились. Царь неоднократно избивал сына. В свою очередь сын рос злым и непокорным. Дело зашло столь далеко, что в июне 1570 года царь публично объявил о своем намерении лишить сына прав на престол, а своим наследником сделать "ливонского короля" Мангуса. Во время официального приема в Кремле царь в присутствии земской Боярской думы и иностранных послов обратился к Магнусу со словами: "Любезный брат, ввиду доверия, питаемого ко мне вами и немецким народом, и преданности моей последнему (ибо я сам немецкого происхождения и саксонской крови), несмотря на то, что я имею двух сыновей - одного семнадцати и другого тринадцати лет, ваша светлость, когда меня не станет, будет моим наследником и государем моей страны, и я так искореню и принижу моих неверных подданных, что попру их ногами".
Информация о конфликтах царя с наследником поступила даже в Польшу, пусть в искаженном и сильно преувеличенном виде. 3 января 1571 года папский нунций Портико направил из Варшавы в Рим письмо, где было сказано, что русские послы приедут в Польшу с опозданием из-за распрей между царем и наследником, эпидемии чумы и других причин. "Между отцом и старшим сыном возникло величайшее разногласие и разрыв, и многие пользующиеся авторитетом знатные люди с благосклонностью относятся к отцу, а многие - к сыну, и сила в оружии".
О ссорах царя и сына говорили не только при дворе, но и по всей стране, что, кстати, нашло отражение и в народном фольклоре. По Руси ходило несколько вариантов песни. Суть всех вариантов такова: царь Иван Васильевич вывел измену из Пскова и из Новгорода и задумался над тем, "как бы вывести измену из каменной Москвы". Но тут "взговорит Малюта злодей Скурлатович". "Ах ты гой еси, царь Иван Васильевич! Не вывесть тебе изменушки до веку: сидит супротивник супротив тебя…". Малюта оклеветал царевича Ивана Ивановича. Грозный поверил навету и велел казнить сына. Но тут за наследника вступился его дядя боярин Никита Романович: "Ты Малюта, Малюта Скурлатович! Не за свой ты кус примаешься, ты етим кусом подавишься". Благодаря заступничеству Захарьина царевич был спасен. В песне конфликт царя с царевичем имел "хеппи энд", в жизни же все случилось иначе.
Как уже говорилось, опричники выбили из опальных новгородцев показания на бояр Василия Михайловича Захарьина-Юрьева и Семена Васильевича Захарьина-Яковлева. Семен Васильевич был объявлен сообщником новгородского архиепископа Пимена в земской думе и отправлен в почетную ссылку на воеводство в Смоленск.
По неведомым причинам вспышку гнева царя вызвали "преступления" боярина Василия Михайловича Захарьина-Юрьева. К великому сожалению царя Василий Михайлович умер еще в 1567 году. Поэтому царь выместил гнев на членах его семьи. В начале весны 1571 года он приказал убить дочь Василия Михайловича вместе с новорожденным сыном. Царь запретил хоронить убитых и приказал бросить их тела на дворе супруги убитого князя Михаила Темрюковича Черкасского. Сам же князь Черкасский, как уже говорилось, был убит опричниками в мае 1571 года во время набега хана Девлета Гирея.
В этой ситуации непонятно, почему Иван IV убил дочь и внука боярина Василия Михайловича, но пощадил его трех сыновей Протасия, Федора и Ивана. Известно лишь, что Протасий выслужился из рынд при дворе царевича Ивана, а казнен он был лишь 24 октября 1576 года, то есть спустя 5 лет. По ряду дореволюционных источников и монастырских архивов средний и младший сыновья Василия Михайловича Федор и Иван погибли 24 мая 1571 года во время пожара в Москве в ходе набега Девлет Гирея. Кстати, во время этого пожара погибли и сыновья боярина Данилы Романовича Захарьина Иван и Федор.
По мнению автора, вероятнее всего Иван Грозный убил Федора и Ивана Захарьиных-Михайловых, а потом монахи и историки для приличия списали их смерть на Девлет Гирея, а может, их просто спутали с Иваном и Федором Захарьиными-Романовыми.
В конце 1570 года в ходе осады Ревеля в командовании московского войска возник конфликт между "ливонским королем" Магнусом и главным воеводой Иваном Петровичем Захарьиным-Яковлевым и воеводой В. И. Умным. Магнус наябедничал царю, и тот послал опричников, которые 6 января 1571 года арестовали обоих воевод.
Несколько месяцев боярин Иван Петрович Захарьин-Яковлев находился в заточении. После московского пожара был арестован боярин Василий Петрович Захарьин-Яковлев. Что инкриминировалось Василию Петровичу - не ясно. То ли он согрешил, будучи дворецким у царевича Ивана Ивановича, то ли плохо командовал опричным сторожевым полком во время похода Девлет Гирея. Обоих братьев Захарьиных-Яковлевых царь приказал забить насмерть палками.
Приблизительно в это же время опричники убили боярина Семена Васильевича Захарьина-Яковлева и его малолетнего сына Никиту.
Таким образом, Ивану Грозному удалось истребить весь род Яковлевых-Захарьиных. В живых остался лишь Тимофей, сын боярина Ивана Петровича, да и тот вскоре умер или был казнен. Во всяком случае, Тимофей не оставил мужского потомства.
Из всего мужского потомства Федора Кошки в живых остался лишь боярин Никита Романович Захарьин.
Глава 15
Семейная хроника и смерть царя Ивана
Весной 1579 года царь Иван тяжело заболел. Не надеясь на выздоровление, он вызвал в Александровскую слободу бояр и высшее духовенство и объявил своим преемником старшего сына царевича Ивана. Он увещевал присутствующих верно служить будущему государю.
Двор 27-летнего наследника сразу стал центром большой политической игры. Но надежды бояр на перемены вскоре рассеялись - царь выздоровел. Отношения старшего Ивана с младшим еще более ухудшились.
В начале 1581 года в Польшу бежал Давид Бельский, который рассказал королю Стефану, что царь Иван "не любит старшего сына и нередко бьет его палкой".
К этому времени царевич Иван имел уже третью жену. Первый раз Иван женился в 18 лет на Евдокии Юрьевне Сабуровой. Через три года Иван Грозный сосватал сыну новую жену - Параскеву Михайловну Соловую, а Евдокия была отправлена в монастырь. Вскоре в монастыре оказалась и Параскева. До нас не дошли ни поводы, ни истинные причины двух разводов царевича, но в любом случае они произошли если не по принуждению, то по крайней мере с согласия отца.
Третьей женой царевича стала Елена Шереметева, кстати, отдаленная родственница Захарьиных-Кошкиных. Сын Федора Кошки Иван стал отцом Захария - основателя фамилии. А другой сын Федора Кошки - Александр Беззубец - стал дедом Андрея Константиновича, получившего прозвище Шеремет.
Во второй половине XVI века уже четверо Шереметевых имели чин боярина. Однако осенью 1579 года окольничий Федор Шереметев не только не помог Полоцку, осажденному войском Стефана Батория, но и сам сдался в плен. По некоторым данным Федор Шереметев даже давал советы королю, как вести войну с Россией. Жена же царевича приходилась родной племянницей изменнику.
9 ноября 1581 года Иван Грозный убивает своего сына Ивана. Ссора отца с сыном произошла из-за Елены Шереметевой. По одной версии, царь застал ее не вполне одетой, пришел в ярость и отмолотил беременную сноху посохом. По другой версии, царь не желал иметь наследника престола от Шереметевой, и недостаточное число одежд на ней (три вместо семи) было лишь поводом к расправе.
Царевич заступился за жену и был тяжело ранен в голову жезлом отца. В последнем сходятся и папский посол А. Поссевино, и англичанин Джером Горсей, находившийся в Александровской слободе в день убийства.
На следующую ночь Елена родила мертвого ребенка, царевич же прожил еще 11 дней. Иван Грозный плакал о сыне и даже отказался от запланированной поездки в Москву. Он ждал выздоровления сына.
19 ноября царевич Иван был похоронен в Архангельском соборе московского Кремля. Царь несколько дней был безутешен - плакал и молился. Ведь царь убил не только сына - он убил единственного законного и дееспособного наследника престола. Один удар царского посоха покончил с династией Рюриковичей и кардинально изменил историю России.
От первой жены Анастасии Романовны Грозный имел двух сыновей - Ивана и слабоумного Федора. От последующих пяти жен - Марии Темрюковны, Марфы Собакиной, Анны Колтовской, Марии Долгоруковой и Анны Васильчиковой - Иван IV не имел детей. Я воздержусь от описания семейной жизни царя с этими дамами, благо она практически не влияла на государственные дела и не имеет отношения к жизни клана Захарьиных-Романовых. Равно мы не будем вступать в полемику с историками, считающими некоторых из вышеупомянутых жен просто наложницами царя.
С Анной Васильчиковой Иван IV вступил в брак в 1575 году, а затем она умерла "от грудной болезни". Последующие 5 лет Иван Васильевич весело вел холостяцкую жизнь. В 1578 году во дворце поселилась Василиса Мелентьева, однако царь жил с ней невенчано и вскоре приказал похоронить ее заживо в гробу.
Через два года царь решил жениться на Марии, дочери окольничего Федора Михайловича Нагого. О Федоре Нагом достоверно известно крайне мало. В правление Елены Глинской он числился ловчим. В 1547 году он участвовал в заговоре против Глинских, причем летописец ставит его последним в перечне заговорщиков. (Согласно канонам тех лет это свидетельствовало не о степени участия, а о захудалости рода Нагих.) Так что причиной выбора царя была красота Марии.
6 октября 1580 года в московском Спасо-Преображенском соборе протопоп Никита венчал Ивана IV и Марию. Любопытно, что посаженым отцом жениха был его собственный сын - двадцатитрехлетний Федор, дружкой жениха был князь Василий Иванович Шуйский, а дружкой невесты - Борис Федорович Годунов. Таким образом, все участники свадебной церемонии позже побывали на царском престоле.
На следующий день, 7 октября 1580 года, состоялась свадьба царевича Федора и сестры Бориса Годунова Ирины.
К моменту похорон царевича Ивана ни новая царица Мария, ни царевна Ирина не только не родили, но даже не были беременны. Царевич же Федор имел слабое телосложение, постоянно болел и был, откровенно говоря, глуповат. Стремясь закрепить трон за неспособным к правлению сыном, Иван IV прибегнул к обычной для него политической игре. Он объявил думе, что намерен сложить сан и уйти на покой в монастырь. В длинной речи, не вдаваясь в подробности, он заявил, что наследник Иван умер, и все это произошло из-за его, то есть царя, грехов. Иван Васильевич выразил сомнение, может ли младший сын Федор справиться с управлением государства. Поэтому Иван потребовал от бояр, чтобы те подумали, кто из наиболее знатных людей в государстве мог бы занять место царя. За время своего долгого и бурного правления Иван IV дважды отрекался от престола. В третий раз он отрекся и от имени своего слабоумного наследника-сына.
Расчет царя был прост и безошибочен. Бояре прекрасно понимали, что в случае если бы кто-нибудь из них высказался в пользу другого претендента, он сам и все его сторонники были бы немедленно казнены. Надо ли говорить, что Боярская дума единогласно начала умолять царя не принимать монашеский сан и официально назначить Федора наследником престола. Иван IV поломался, но в конце концов дал боярам уговорить себя.
В марте 1582 года царь утвердил приговор Боярской думы о строжайшем наказании лиц, подающих ложные доносы. "Ябедников, крамольников и составщиков, - говорилось в приговоре, - по прежним Уложеньям не щадити… а назовет кого вором, а убивства или крамола или рокоша на царя государя не доведет, и того самого казнити смертью". Этим царь хотел дать понять аристократам, что беспричинных опал и казней больше не будет. Мало того, царь повелел приступить к поголовной реабилитации казненных. По царскому указу дьяки начали составлять списки репрессированных. Первые краткие списки были разосланы в Симонов, Соловецкий, Кирилло-Белозерский и другие монастыри в начале 1582 года. Иван делал богатые вклады в монастыри и требовал, чтобы монахи молились за убиенных. Полный же список "государева синодика" был составлен не ранее осени 1582 года.
Вместе с тем Грозный продолжал вести разгульный образ жизни. Не прошло и двух лет после свадьбы с Марией Нагой, как в августе 1582 года царь отправляет в Англию дворянина Федора Писемского, чтобы начать дело о сватовстве племянницы английской королевы Елизаветы I Марии Гастингс. Послу было велено сказать королеве: "Ты бы сестра наша любительная, Елисавета королевна, ту свою племянницу нашему послу Федору показать велела и парсону б ее (портрет) к нам прислала на доске и на бумаге для того: будет она пригодится к нашему государскому чину, то мы с тобою королевною то дело станем делать, как будет пригоже". Писемский должен был взять портрет и меру роста, рассмотреть хорошенько, дородна ли невеста, бела или смугла, узнать, сколько ей лет, как приходится королеве в родстве, кто ее отец, есть ли у нее братья и сестры. Если скажут, что царь Иван женат, то отвечать: "Государь наш по многим государствам посылал, чтоб по себе приискать невесту, да не случилось, и государь взял за себя в своем государстве боярскую дочь не по себе; и если королевнина племянница дородна и такого великого дела достойна, то государь наш, свою отставя, сговорит за королевнину племянницу".
По ряду причин сватовство затянулось, и Писемскому показали невесту в саду только в мае 1583 года. Затем Писемский вернулся в Россию вместе с английским послом Боусом.