- Отец мой, за этими отношениями, как вы выражаетесь, были доносы на патриотов, выдача товарищей-коммунистов и сведения об оружии, присланном англичанами. По-моему, этого более чем достаточно: такое отродье Вадо убить, как собаку.
Доминиканец устало пожал плечами и подошел к пленнику.
- Говорите, прошу вас, это будет лучше для всех.
- Особенно для тебя, - фыркнул Леон, толкая раненого своим автоматом.
Камилла и Леа вернулись со своими вещами. Леа сложила свои пожитки в большой синий картонный лист, завязанный с четырех сторон. Она подвесила его к стволу охотничьего ружья Леона. В своем платье с цветочками, соломенной шляпе и сандалиях она имела вид миленькой крестьянки, несущей завтрак работникам в поле.
- Жанно, - позвал Леон.
Из-за сосны появился молодой бородач.
- Покажи им дорогу до шоссе. Смотри во все глаза. Этот, может быть, пришел не один.
- Хорошо, шеф.
- До свиданья, месье. Спасибо за гостеприимство.
- Пустяки… Теперь уходите.
Камилла посмотрела на старого охотника, хижину и на лес с чувством, поразившим ее саму. Обычно столь сдержанная, молодая женщина, прослезившись, горячо обняла Леона.
- Я никогда не забуду дни, проведенные в этих местах. Надеюсь вернуться сюда. До свидания.
Почему солнечная поляна вдруг показалась Леа такой холодной?
- Что ж, пошли, - сказала она, взяв Шарля за руку.
Почти час они шли по лесу. Адриан Дельмас нес ребенка на своих плечах. Дорога на Буридей была свободна.
Очень скоро они добрались до дома, указанного Леоном, и нашли того, кто должен был провести их к пещерам. Лошадь, запряженная в тележку, казалась недовольной тем, что везет столько людей. Она ржала, яростно трясла головой, но шла неохотно. Несмотря на это, они довольно быстро прибыли в Прешак. У въезда в деревню два жандарма остановили повозку.
- А! Это ты, Дельмас!
- Привет, Рено. Привет, Лаффон. Что случилось?
- Кто эти люди? - спросил Лаффон недоверчиво.
- Успокойся… Это друзья. Я веду их в пещеры. Меня послал Леон Ландезец. Но вы мне не ответили… Что произошло?
- А то, что ты не можешь идти к пещерам.
- Почему?
- Кажется, важная персона прибыла на днях из Лондона.
Камилла прижала к себе сынишку… Леа машинально закрутила завиток своих волос… Адриан Дельмас пригласил свои усы…
- Наши арестованы? - спросил Дельмас.
- Нет еще, но эти мерзавцы хорошо осведомлены. Если бы не мальчишка Марембо, шедший на рыбную ловлю и прибежавший в Жийе предупредить парней, их всех бы схватили. Лансло и Деде ле Баск едва ускользнули.
- Черт!.. Что же мне с ними делать?
Жандарм Лаффон знаком отозвал Дюма в сторону.
- Ты уверен в усатом?
- Ну конечно!.. Иначе старина Леон не послал бы его со мной. Я даже думаю, что его как раз сбросили с парашютом.
- Хорошо, мы займемся этим. Сейчас мы отправим их в жандармском автомобиле. А ты исчезни, не следует оставаться здесь. Господа и дамы, занимайте места. Куда вас отвезти?
- В Брукейран, около Оро. Вы должны знать.
- Еще бы!.. Если вы отправитесь к Сифлетте, пожмем руки. Это моя кузина, смелая женщина…
- Ты их утомишь своими семейными историями… Но здесь оставаться опасно.
- Ты прав, ты прав. Поищи машину, а вы отправляйтесь.
- До свидания! - кричал Шарль, махая руками вознице, который заворачивал лошадь.
На протяжении семи километров, отделявших Прешак от Каптье, они не проронили ни слова. Маленький Шарль уснул на коленях матери. При въезде в поселок Дюма, бригадир жандармов, обернулся к отцу Дельмасу:
- У вас есть документы?
- Да.
- А у вас, дамочки?
- Да, но зачем? - спросила Леа.
- В случае, если мы встретим немецкий патруль и нас арестуют, скажите, что вы собираетесь провести несколько дней у родных в Гриньоле, у Пюшей.
- Что это за люди? - спросил доминиканец.
- Смелые люди, спасшие не одного человека.
Но все обошлось. Они прибыли в Брукейран без задержек. Местом их назначения оказалась табачно-бакалейная лавка Сифлетты, кузины бригадира.
Хозяйка получила свое прозвище от привычки свистеть, помнимая стаканчик, особенно позади своего прилавка.
- Здравствуй, кузен. Ты еще кого-то привез?
- Как обычно, кузина.
Леа быстро огляделась. Позади старого деревянного прилавка полки, где некогда размещалась все товары, были пусты. Кое-где виднелись только запыленные коробки. На полу - прислоненный к стене единственный мешок с зерном и катушка с проволокой. В центре комнаты стоял большой общий стол со скамьями, а пол был устлан опилками.
- Могу я с вами поговорить наедине? - обратился Адриан Дельмас к хозяйке.
- Выйдем на двор, там будет спокойнее… Будьте, как у себя дома… Лаффон, дай им попить и дай лимонаду славному херувимчику.
Они отсутствовали недолго. Когда же вернулись, Шарль пил свой лимонад в нахлобученном на уши кепи Лаффона. При виде этого Сифлетта расхохоталась.
- С таким пополнением мы скоро закончим войну!
- Нам пора уходить… Товарищи уже беспокоятся, где мы. До свидания, малыш… Ты отдашь мне мое кепи?
- Нет, я хочу его оставить себе.
- Что ты, милый, верни его. Оно слишком велико тебе, - сказала Камилла, пытаясь его отнять.
- Нет… нет… - завопил малыш.
- Брось это сейчас же! - рявкнула Леа, грубо вырвав у него кепи и отдавая владельцу.
Мальчонка заревел еще громче.
- Замолчи или я тебе наподдам, - выкрикнула Леа, вывертывая ему руку.
Шарль был так ошеломлен свирепым видом Леа, что забыл о своей обиде и замолчал.
- Не надо так говорить с детками, мадемуазель. Он ведь еще маленький, не понимает, - сказала Сифлетта, беря его на руки.
Лаффон надел свое кепи и ушел вместе с Рене.
Как только они вышли из магазинчика, отец Дельмас, не выпускавший из рук со времени своего появления на голубятне старый и, видимо, тяжелый чемодан, спросил у Сифлетты, найдется ли у нее укромное место.
- Над ригой есть подходящая комнатка, туда складывают старую одежду и мебель. Я вам предлагаю ее, потому что у нее два выхода.
Шарль и Леа мрачно поглядывали друг на друга. Они были рассержены друг на друга. Камилла, наблюдавшая за ними, не могла удержаться от улыбки.
- Леа… Иногда я спрашиваю себя, кто из вас двоих больше ребенок. Напоминаю тебе, что ему только четыре года.
- Ну и что!.. Это не причина, чтобы так кричать.
- Ты злюка, ты злюка… Я тебя больше не люблю… Ты больше мне не подруга… Когда я буду большим, я на тебе не женюсь.
- Мне это все равно, я найду кого-нибудь получше тебя.
- Неправда! Я лучше всех! Правда, мама?
- Да, мой драгоценный, ты самый прекрасный, и я уверена, что Леа тоже так думает.
- Она молчит… Вот видишь!.. Она меня больше не любит!..
Шарль разразился рыданиями.
- Нет, Шарль, не плачь!.. Я пошутила… Я люблю тебя, люблю тебя больше всех, - воскликнула Леа, вырывая его у матери и покрывая поцелуями его мордашку.
- Это правда?
- Да, правда, мой дорогой.
- Тогда почему ты меня побила?
- Я прошу у тебя прощения, я устала и изнервничалась. Обещаю тебе, этого больше не будет. Обними меня.
И несколько минут раздавались одни поцелуи, смех и ласковые слова.
- Что же, голубки, помирились?
Сифлетта подошла к своему прилавку, наполнила, посвистывая, небольшой стакан и проглотила его одним махом.
- Вы, должно быть, проголодались. Я приготовлю вам хороший омлет с белыми грибами и салатом с огорода. У меня остался кусок пирога, это вам подойдет?
- Очень хорошо, мадам, большое спасибо. Я могу вам помочь? - спросила Камилла.
- Пустяки, займитесь малышом. Располагайтесь в своей комнате. Это над лестницей, вторая дверь направо.
- Спасибо за все.
- Хватит, поблагодарите потом… Тише! Кто-то идет.
Вошли трое пожилых людей.
- Привет компании.
- У тебя гости, Сифлетта… Это опять твои родственники? - спросил с нарочито серьезным видом тот, что был в помятой шляпе.
- Оставь ее, Лубри, семейные истории нас не касаются.
- Ты прав, Дюклу, особенно в наше время.
- Тогда, выпивохи, что же вам подать?
- У тебя осталось вчерашнее белое винцо?
- Это слишком дорого для таких сквалыг, как вы. Вчера я угостила. Нельзя вас к этому приучать.
- Какая злючка! Не каркай, а дай нам выпить.
Сифлетта принесла три стакана и бутылку розового вина.
- Кстати, ты не в курсе? Боши околачиваются недалеко отсюда!
- Похоже на то. Мой кузен, тот, что жандарм, недавно заходил и говорил об этом.
- Чего они ищут?
- Откуда мне знать! Поди спроси у них, этих сукиных детей!
- Ты считаешь меня идиотом? Я не хочу, чтобы они приняли меня за одного из этих паршивых террористов.
- Нечего бояться! Они сразу поймут, что ты болтун.
Спутники Лубри рассмеялись.
- Сифлетту не возьмешь такой болтовней!
- Она тебя насквозь видит, бабник несчастный!
- Вы, храбрецы!.. Вы еще попадетесь на язычок Сифлетте. А ей бы следовало поостеречься принимать столько иностранцев. Об этом начинают говорить в округе.
- Если ты думаешь меня испугать своими дрянными речами, старая бестия, ты ошибаешься.
- Я хочу не пугать тебя, а помочь. Полицаи нервничают. Они не дураки, они их чуют, как мы - английские самолеты.
- Даже если бы они их не чуяли, есть подонки, которые навострили глаза и уши, чтобы доносить.
Лубри так резко опрокинул свой стаканчик, что поперхнулся и немного вина потекло по его плохо выбритому подбородку.
- Ну и ну! Какой выпивоха! Нельзя доходить до такого состояния!.. Если тебе не в чем себя упрекнуть, то и парни из маки ничего тебе не сделают. Говорят, это смелые ребята… Подожди, дай мне поправить твой воротник, а то получишь нахлобучку от чистюли Раймонды, - сказала Сифлетта со смехом.
Лубри оттолкнул ее руку и поднялся, ворча:
- Кончай нежничать со мной, как с малышом.
Трое стариков вышли, сопровождаемые громким смехом хозяйки, которая заперла за ними дверь на засов.
- Так будет спокойнее. Я не доверяю этим любопытным. Сегодня ночью я выясню обстановку… Какой он миленький, этот карапуз… Где же твой папочка?.. Наверное, на войне, Бог мой…
Продолжая болтать, Сифлетта готовила омлет.
- Мадемуазель, не хотите ли накрыть стол? - спросила она у Леа. - Тарелки на полках буфета. Скоро будем обедать.
- Гм! Пахнет вкусно! Это напоминает мне детство, когда Сидони нам готовила омлет с лисичками или ветчиной, - сказал Адриан Дельмас, который только что вошел. - Мадам, сегодня ночью вам нужно предупредить людей из Оро и База, чтобы они были начеку. Я предупрежу группы из Вилландро и Сен-Семфорьяна. Леа, ты отправишься в Лангон и Сен-Макер, чтобы там предупредить людей. Пуансо и его люди знают все тайники с оружием и убежища. Немцы для отвода глаз прочесывают Сиронское ущелье. Операцией руководят Морис Фьо и лейтенант Кунеш. Дозе и полиция хотят во что бы то ни стало помешать Аристиду восстановить свою сеть. Они пытались использовать Гран-Клемана, но даже самые простодушные борцы Сопротивления не поверили… Лондон отдал приказ казнить его, как и Фьо. Идемте за стол, ночь будет долгой.
- Отец мой. Я тоже очень хочу участвовать.
- Нет, Камилла, не вы.
- Почему?
- Вы нужны Шарлю. Кроме того, он не может оставаться здесь один.
Камилла со вздохом опустила голову.
- Разумеется… Вы правы.
- Поторопитесь с едой, омлет остывает. Ты любишь это, карапуз? Я дам тебе ломтик хлеба. Отец мой, как вы находите омлет?
- Плачевным! - ответил он, смеясь.
4
Небо было усеяно звездами. Прежде чем пересечь Гаронну в Лангоне, Леа остановилась у церкви и сошла с велосипеда, взятого у Сифлетты. Она без труда передала письмо своего дяди повару "Нового отеля": "Лагуна Пуи-Блан не питается больше водами Сирона".
- Передайте ему, что я понял… Вы делаете доброе дело, Пьер Дельмас был бы горд вами.
При упоминании имени отца Леа стало и грустно, и радостно.
Как все было спокойно! Трудно представить себе, что недалеко отсюда, может быть, в двух шагах, люди сидят в засаде, только и ожидая приказа открыть огонь. Доехав до перекрестка, Леа повернула не направо, в сторону Сан-Макера, а налево и проехала под виадуком. Ей необходимо было снова увидеть Монтийяк!
Старенький велосипед не одолел подъема, и дальше Леа пришлось идти пешком. Бордоский крест по-прежнему возвышался над поместьем Приулетт. Возле этого креста она получила первое задание, доверенное ей дядей.
Каким далеким все это казалось! Завидя деревья, окружавшие поместье, Леа остановилась, сердце ее бешено заколотилось. Ее дом был здесь, совсем рядом! Перед аллеей, ведущей к нему, она вновь остановилась, борясь с желанием бежать в старое жилище, спрятаться там, укрыться в объятиях Руфи. Залаяла собака, потом другая. У Файяров зажегся свет. До нее отчетливо донесся голос управляющего, приказывающего собакам замолчать. Оставаться тут было неосторожно. Она повернула назад.
Был час ночи, когда Леа открыла шлагбаум железнодорожного переезда у Сен-Макера. Она удержала крик, когда собака сторожа шлагбаума выскочила с лаем, громко звеня цепью. Леа бегом пересекла пути, оседлала свой велосипед и выехала на улицу, ведущую к воротам Бенож. В проезде Республики она остановилась перед гаражом Дюпейрона. Дверь открыл жандарм Рири. Узнав ее, он тотчас втащил ее внутрь.
- Мадемуазель Леа, что привело вас сюда?
- У меня важное письмо для вас: "Лагуна Пуи-Блан не питается больше водами Сирона".
- Дьявол, нужно предупредить всех в округе.
- Я предупредила людей в Лангоне. Сейчас люди из Вилландро, Сен-Семфорьяна, База и Оро тоже в курсе.
- Тем лучше. Дюпейрон, ты возьмешься предупредить Казнова, а я возвращаюсь в жандармерию.
- Хорошо! Ты не поедешь с нами?
- Я не моту оставить свой пост, это повредило бы товарищам. У них было уже немало таких неприятностей.
- Есть у вас новости об Альбере и Мирей?
- Немного, мадемуазель. О Мирей, заключенной в казарме Буде, известно, что дела не так плохи. Об Альбере ничего не известно. Последними его видели Матиас Файяр и Рене. Потом - никаких известий. Никто не видел, чтобы он выходил из дома Буска. Вы, конечно, не знаете, что Матиасу удалось бежать прошлой ночью, что заставило парней из Мориака рассеяться по региону.
- Вы опасаетесь, что он донесет на них?
- Не знаю, я не понимаю нынешнюю молодежь. Они словно обезумели. Матиаса я знал хорошо, мы вместе играли в футбол, стреляли куропаток, были почти товарищами, хотя я и был старше. Он был неплохой парень. Но пребывание в Германии совсем изменило его. Он вернулся напичканным политическими идеями. А интересоваться политикой - это плохо, особенно сейчас. Но он не кажется мне опасным, зато меня пугает Морис Фьо. Это жестокий тип. Он любит зло. И он хорошо знает здешние места… Прощайте, мадемуазель, скажите тому, кто вас послал, что мы делаем все необходимое и что если ему надо встретиться со мной, он знает, где меня найти… Подождите выходить, я выгляну на улицу… Вы можете ехать. Доброго пути, мадемуазель. Прощайте…
Поднялся очень холодный порывистый ветер. Однако, пересекая лес у Константена, Леа вспотела. В местечке под названием Ле Шапитр изношенная шина лопнула. Леа упала, ободрав колени и руки. Она долго лежала на грунтовой дороге, не находя сил подняться. Только шум колеса, которое вращалось со скрипом, нарушал тишину ночи.
Леа очнулась от холода, почувствовала, как по ноге течет кровь. Колени болели, но меньше, чем руки. Она подняла велосипед, но он вышел из строя: оба колеса были сильно погнуты. В ярости отбросив старую машину на обочину, Леа, хромая, пустилась в дорогу.
Недалеко от Брукейрана шум мотора заставил ее броситься в канаву. Мимо промчались три машины. Друзья или враги? Как знать?
Пыль еще не осела, когда она услышала хлопанье дверей и шум голосов. Они остановились в Брукейране. "Лишь бы не вернулся дядя Адриан!" - подумала она на бегу.
- Скорее выбивайте дверь.
Этот возглас заставил Леа остановиться. Ее вдруг охватил страх. Бежать… нужно было бежать… Она упала. Какие-то люди продолжали выламывать дверь, другие обыскивали жилища около кафе. Лишь бы они не нашли радиопередатчик!.. Радио!.. Но что толку от радио? Камилла и Шарль остались в доме одни!.. Она поднялась и побежала… Крики Камиллы прервали ее бег.
- Нет!.. Нет!.. Не делайте ему зла!
На пороге появился человек, неся в руках отбивающегося ребенка. Мать выбежала вслед за ним, цепляясь за человека, который пытался вырваться, но она не отпускала его.
- Мама… мама…
Скрываясь за стеной мэрии, Леа пыталась разыскать в темноте какое-нибудь оружие.
Из дома вырвалось пламя, осветив картину происходящего. Ни одного человека в форме… Два парня с эмблемами полиции… Молодые лица, обрисованные светом разгоравшегося пожара… Автоматами размахивают, как игрушками… Бутылки складывают в ящики… смех… французская речь, резкие, оскорбительные слова…
- Дрянь, говори, где другие…
- Где Сифлетта? Ты ведь ее знаешь, паршивка!..
- И Альбера… Мирей… Люсьена… Аристида… Где твой потаскун-доминиканец?
- Я не знаю, о чем вы говорите. Верните мне сына!
- Тебе его вернут, когда ты заговоришь.
- Оставь ее, Жером, верни ей мальчишку, ее заставят заговорить на допросе. Здесь вашим глупым пожаром вы всполошите местных маки.
- Потаскуха!.. Не беспокойся, Морис, их ждут.
- Мама!
- Отдай его ей. Садитесь.
Прижимая к себе сына, Камилла села в первую машину. Морис Фьо сел за руль.
- Едем в Ла-Реоль, - крикнул он остальным.
Осев у стены мэрии, Леа смотрела, как машины исчезают в ночи, двигаясь в направлении Оро.
В свете пожара Адриан Дельмас увидел свою племянницу, дрожащую от испуга.
- Где Камилла и Шарль?
- Фьо… Морис Фьо…
Больше она ничего не могла произнести.
Доминиканец поднял ее на руки. Вдруг появилась Сифлетта.
- Боже ж ты мой! Где маленький и его мать?
- Я не знаю. Кажется, здесь побывали Морис Фьо и его банда.
- Что они натворили, дьявольское отродье!.. Отец мой!.. Она ранена?!
- Не знаю. Значит, здесь никого нет?
- Насколько я их знаю, они должны были бежать, как кролики. Бедные наши! И подумать только, что из-за этих подонков такие люди, как вы, рискуют жизнью!
- Молчите! Вы ведь тоже рискуете жизнью, к тому-же все потеряли. Церковь открыта?
- Нет, но я знаю, где кюре прячет ключ. Но смотрите-ка, отец мой, рига, она еще не горит!.. Может быть, ваш радиоприемник…
Адриан Дельмас осторожно положил бесчувственную Леа у ограды маленького кладбища и побежал к риге с криком:
- Камилла… Шарль…