* * *
Ближе к полудню в христианский квартал вернулся лазутчик - шустрый подросток, посланный на поле беснования ещё с утра.
- Сколько их хотя бы примерно? - спросил командор.
- Более пяти тысяч, господин.
- Ты не ошибся? - Дмитрий изменился в лице.
- Я очень хорошо считаю, господин, и я знаю, как пересчитывать людей в толпе. Мы все погибнем, господин?
- Да, - грустно улыбнулся Дмитрий. - Да, сынок, мы все погибнем. Их многовато. Не печалься. Может быть, уже сегодня ты будешь беседовать со святыми на Небе. Господь нас примет к себе, не сомневайся.
- Можно мне остаться с вами, господин? Я хочу погибнуть вместе с воинами.
- Да, сынок, конечно можно. Впрочем, у меня есть для тебя важное задание. Отправляйся обратно к толпе и внимательно следи за происходящим. Запоминай всё. Потом расскажешь об этом кому-нибудь из христианских священников. Мы вряд ли услышим твой рассказ, нам, видимо, суждено погибнуть. Впрочем, сначала убедись, что все мы мертвы. А потом ищи живого христианского священника. То, что я поручаю тебе, очень рискованно, но кто-то должен рассказать правду. А сейчас, извини, у нас будет военный совет. Иди с Богом.
Все тамплиеры слышали этот разговор, командор был избавлен от необходимости давать пояснения, а успокаивать своих было просто нелепо.
- Надо выбрать место, где мы встретим эту нечисть. Пойдём.
Они прошлись по улице, на которой сплошь стояли убогие лачуги со ставнями на окнах. Дмитрий внимательно осматривал каждое из этих хлипких деревянных строений. Когда они дошли до места, где друг напротив друга стояли два относительно крепких каменных домишки, командор сказал:
- Вот здесь. Очень хорошо. Слушайте внимательно, - обратившись к одному моряку-сержанту, Князев сказал:
- Засядешь в этом доме с "Гевером". Когда авангард толпы поравняется с окном, коси их длинными очередями. Два рожка - больше не надо. Ты, брат, - сказал он второму сержанту, - Когда первый отстреляется, ударишь по толпе с другого фланга, так же длинными очередями и так же только два рожка. Они не ждут нападения, их первой реакцией на стрельбу будет полная растерянность. Надо быстро менять ситуацию, чтобы они не успевали привыкнуть. Сначала с одного фланга стрельба, потом с другого, начнут метаться, давить друг друга, часть точно бросится назад, потопчет арьергард.
- Но часть, мессир, бросится вперёд, просто с перепуга, по случайности, - заметил брат Жан.
- Конечно, - по-деловому ответил Князев. - Я, Андрей и Али перегородим улицу. Так только братья сержанты с флангов отстреляются, мы пойдём во фронт с мечами. Будем рубить нечисть быстро, энергично, с огоньком, с задором.
- Вас сомнут не позже, чем минут через десять.
- Так и будет. Тем временем вы, господа сержанты, ударите врукопашную с флангов. Смысл этой тактики прост - ни в коем случае не давать им привыкнуть к ситуации, каждые несколько минут преподнося новый сюрприз и вызывая новую волну растерянности.
- Моя задача, мессир? - сухо спросил брат Жан.
- Самая ответственная. Первое. Заняв позицию на крыше этого дома, передать мне по рации о приближении противника. Во время бойни никак себя не проявляй. Ты должен оставаться в живых до самого финала. Когда увидишь, что никто из нас не шевелится, возьмёшь вот этот кейс, спустишься, привлечёшь внимание максимального числа погромщиков и нажмёшь вот эту кнопочку. Разнесёт всё в радиусе пятидесяти метров. Это будет точка.
- Вы не дадите мне возможности принять участие в бою?
- Я, как видишь, не пытаюсь спасти твою жизнь. Просто самое ответственное задание поручаю единственному, кроме себя, рыцарю в отряде. Погибнуть в бою легче, чем нажать кнопку. Так говорят люди, которые много повидали.
- И всё-таки всех нам не уничтожить, - задумчиво сказал брат Жан.
- Конечно. Улочка узкая, под наш молот попадёт только авангард. Мы положим максимум до двух тысяч, включая взрыв и тех, кого они потопчут сами. Когда всё стихнет, арьергард прочухается и кинется резать далитов. Из последних, может, кто-то и выживет, погромщики здорово выдохнутся на этой улочке, куража мы им поубавим. А из нас не выживет ни один. Вопросы есть?
Все молчали. Командор закончил:
- Храмовники не погибают. Они отступают в рай для перегруппировки.
* * *
"Весёлый праздник" за городом приближался к своей кульминации. Выкрикивание чудовищных гимнов сделало своё дело - толпа напиталась чёрной энергией разрушения. Паранд почувствовал, что пришло время для самого главного - жертвоприношения. Жрицы зарезали чёрную козу, собрали её кровь в чашу и торжественно поднесли поклоннице Кали - обнажённой женщине с мутными глазами и растрёпанными волосами. Все знали, что стоит ей выпить жертвенную кровь, как через неё начнёт говорить сама богиня. Призыв самой Кали к истреблению христиан - вот та искра, которая должна упасть в приготовленную бочку пороха.
Мутные глаза женщины понемногу наполнились диким огнём. Паранд почувствовал, что богиня уже вошла в неё.
- Что ты нам скажешь, великая мать? - как можно громче вопросил Паранд. - Что нам сделать с христианами? Поведёшь ли ты нас на последний бой?
Неожиданно лицо бесноватой исказила гримаса панического страха. Грубым, нечеловеческим голосом она в ужасе закричала:
- Не-е-е-е-е-т!!! В Городе - белые ангелы! У них в руках огромные мечи! Нам не справиться с ними.
Бесноватая вдруг села на землю, закрыла лицо руками и истерично завизжала:
- Спрячьте меня! Побыстрее спрячьте меня! Я боюсь, боюсь. Они уничтожат меня. Они белые, белые… они всех вас уничтожат.
Паранд стоял как громом поражённый. Никогда в жизни он не был таким растерянным. Неужели богиня отвернулась от него, предала, когда он был в двух шагах от величайшего могущества? Или богиня на самом деле слаба? Слаба, как все бабы! Так вот в чём дело. Ну что ж. Тогда ему не нужна такая богиня. Он! Сам! Бог! Он - воплощение Шивы! Но объявлять об этом - не ко времени.
Люди растерянно молчали, уже готовые расходится по домам. Никто из них не сомневался, что в женщину, выпившую жертвенной крови, вошла сама богиня Кали. И вот они увидели богиню в жалком, униженном, перепуганном состоянии. Что тогда ждать от них, простых смертных, если сама богиня боится?
Паранд чувствовал, что у него не больше минуты на то, чтобы спасти ситуацию. Срывающимся голосом он закричал:
- Эта подлая шлюха - тайная христианка. Она применила свою христианскую магию и не позволила богине войти в себя. Никаких ангелов нет, это христиане подговорили свою шлюху напугать нас. Но нас не напугаешь. Мы принесём новую жертву - настоящую. И мы услышим подлинный голос Кали. Приведите сюда лучшую из поклонниц богини.
Это до некоторой степени убедило людей, в толпе какое-то время шушукались, гудели, толкались, кого-то проталкивая вперёд. И наконец перед жрецами и Парандом появилась "лучшая поклонница" - с лицом, перекошенным ненавистью и без намёка на страх. Это понравилось Паранду, но на всякий случай он шепнул ведьме на ухо: "Одно только слово про ангелов и я вырву твоё сердце". Ведьма посмотрела на Паранда и презрительно усмехнулась, она явно не боялась ни людей, ни ангелов, ни самого вождя поклонников Кали. Паранд окончательно успокоился.
Быстро зарезали новую козу, ведьма жадно взахлёб выпила её кровь, так, как будто всю жизнь ждала этого момента. И тут… всё повторилось. "Великая богиня Кали" опять завопила насмерть перепуганным голосом: "Весь Город занят белыми ангелами с огромными мечами, они слишком сильны по сравнению с нами… бойтесь. расходитесь…".
Продолжить свою истерику она не смогла. Паранд выхватил саблю и раскроил ей череп. Дюжина гвардейцев Паранда так же выхватили сабли и встали за спиной у своего господина с клинками наголо. Теперь Паранд поверил, что в обеих ведьм действительно вошла богиня Кали, и что богиня действительно испугалась. "Ну что ж, - подумал он, - значит я, бог Шива, разведусь со своей трусливой женой Кали. Я сражусь, если надо, с Вишну и Брахмой разом, не то что с какими-то там ангелами".
Но люди хорошо слышали, что сказала Кали, они сразу же начали расходится, а иные и разбегаться. Паранд орал: "Всем верным - остаться! Я сам поведу вас на христиан!". Но основная масса людей теперь уже не обращала на него никакого внимания, толпа стремительно редела. И всё-таки многие остались. Из членов организации Паранда ни один не покинул своего господина. Эти люди давно уже не принадлежали себе. Каждый из них знал, что, покинув Паранда, они не проживут и суток. Верных осталось около семисот человек. Окинув взглядом свою гвардию, Паранд крикнул: "Вперёд, на христиан! Очистим нашу землю от этой заразы! Вас поведу я - бог Шива!".
* * *
Рация на поясе Князева ожила:
- Мессир, вы слышите меня?
- Говори, брат Жан.
- Они идут.
- Конец свя.
- Подождите!
- Что ещё?
- Их меньше тысячи. Пожалуй, не больше восьмисот человек.
- Не может быть. Куда же подевались ещё 5 тысяч человек?
- Говорю о том, что вижу.
- Вас понял, брат Жан. Конец связи.
Сержанты, вооружённые штурмовыми винтовками, были уже на позициях. Рядом с командором стояли только Сиверцев и Али. Они услышали разговор по рации и радостно заулыбались. Князев сурово глянул на них:
- Ничего не изменилось. Пусть никто не надеется выжить. Под наш удар попадёт не авангард, а весь их отряд, но в этом отряде - отборные бесноватые головорезы. Не знаю, что там произошло, но если уж 5 тысяч человек по неведомым причинам разбежались, значит оставшиеся - отъявленные нелюди. Молитесь непрерывно, братья. Всё. К бою.
Втроём они встали поперёк узкой улочки, полностью её перегородив. Ветерок слегка развевал белые плащи. В правой руке каждый держал обнажённый меч. Али в последний момент тоже захотел драться не кривой саблей, а тамплиерским мечём. В левой руке они держали кинжалы.
Паранд шёл впереди отряда в окружении гвардейцев с обнажёнными саблями. Холодное оружие было только у них, остальные погромщики были вооружены палками, стальными прутьями и камнями. А, вот они - "белые ангелы". Думают перегородить им дорогу. Трое. Смешно. Но Паранд не успел посмеяться. Ставни в доме напротив них распахнулись, из окна послышался грохот длинных очередей.
Погромщики ошалело озирались, падали один за другим, но ни один из них не бросился назад. Паранд мгновенно распластался по земле, он довольно быстро сообразил, что надо ползти "под огонь", к стене того дома, из которого их поливали свинцом. Многие последовали его примеру - они привыкли повторять каждое движение вождя. Но основная масса так и не смогла стряхнуть с себя оцепенение, продолжая падать и не понимать, что происходит. Кто-то рванул вперёд, на "белых", которые не трогались с места. Те, кто пошёл в прорыв, были зарублены мечами.
Через пару минут огня к Паранду вернулась способность приказывать, он заорал: "Все на эту сторону". Погромщики повиновались, огонь прекратился. И тут распахнулись ставни дома на противоположной стороне улицы. Отползая на эту сторону, они превратили себя в идеальную мишень для второго стрелка с противоположной стороны. В какие-то секунды упало несколько десятков человек. Паранд дико зарычал от бешенства, но даже тут он не утратил самообладания и по-пластунски пополз обратно. Он даже не заметил, что пуля прошила его левую руку. Через некоторое время очереди смолкли, оставив на земле больше сотни неподвижных и корчащихся тел. Паранд осмотрелся. Из его парней не побежал ни один. Он вскочил на ноги, но опять не успел ничего скомандовать. Три страшных белых фигуры надвигались на них с непонятными громкими выкриками: "Деус вульт! Деус вульт! Рух Аллах акбар!".
Началась рукопашная, а точнее - бойня. Никто из людей Паранда не был готов к схватке - они шли избивать безоружных, не имея ни боевых навыков, ни оружия - с палками трудно противостоять мечам. Каждый взмах этих страшных клинков ложил на землю двух-трёх погромщиков. Уже несколько сотен тел устилали улицу. И всё-таки люди Паранда не бежали, пытаясь даже с палками бросаться на "ангелов". Один навык у них всё-таки был - неукоснительно выполнять распоряжения вождя. А Паранд, жмущийся у стене, непрерывно орал: "Бейте! Бейте! Бейте!".
Рядом с Парандом прилипли к стене пятеро гвардейцев, остальные уже полегли под пулями и мечами. Гвардейцы привыкли с надёжностью хороших машин повторять то, что делает вождь, и сейчас они, как и он, под мечи не лезли.
Бой понемногу продвигался назад по улице, "белые" теснили толпу, оставляя за собой ковёр из мёртвых тел. Хлестали фонтаны крови. Впервые в жизни вид крови не радовал Паранда. И вот на его лице появилась искажённая маска радости. Бойня продвинулась мимо них, "белые", сосредоточившись на толпе, не обратили внимания на тех, кто прилип к стене, и теперь Паранд видел их спины. Он оторвал себя от стены, гвардейцы последовали его примеру. Вшестером они набросились на атакующую тройку. Одного "белого" сам Паранд зарубил первым же ударом сабли - никакой он оказался не ангел. Двое других, однако, в последний момент почувствовав нападение с тыла, успели извернуться и отразить сабельные удары. Два гвардейца сразу же упали. Один "белый" вновь обернулся лицом к толпе, второй остался в одиночку против четырёх сабель. "Белые" дрались теперь спиной к спине. Гвардейцы Паранда умели фехтовать, но меч белого мелькал в воздухе, словно кровавая молния, успевая отражать все удары. Неужели и правда ангел?
Паранд заметил, что с флангов толпу атакуют ещё двое "белых". Видимо, стрелки из домов вылезли. Но вот один из них упал. На ногах оставалось не больше сотни погромщиков, но трое уцелевших "белых" уже явно теряли силы. Упал ещё один гвардеец. Это уже ничего не решало. Отбивавшийся от гвардейцев "белый" больше не имел сил атаковать и перешёл к обороне, которая с каждой минутой слабела. А поредевшую толпу так и не удалось заставить бежать. Она понемногу обтекала схватку и теперь уже "белые" бились в окружении. Паранд опустил саблю - без него закончат.
И тут произошло нечто неожиданное. С тыла на его людей набросились откуда-то взявшиеся пять воинов - они не были "белыми", но принадлежали, видимо, к той же кампании. Вновь прибывшие сражались кривыми саблями, их ярость была столь стремительна, что несколько десятков погромщиков полегли за минуту. От огромной толпы в семьсот человек уже ничего не осталось.
Паранд в оцепенении замер с обнажённым клинком, уже не присоединяясь к схватке. Всё было кончено. Добивали последних его людей. И тут он почувствовал укол в спину. Вяло обернувшись, он увидел откуда-то взявшегося ещё одного "белого". Одежда его была чиста и не запятнана кровью. Меч тоже чистый. "Он сегодня не сражался", - это было последнее, что в своей жизни подумал Паранд, повалившись на землю с раскроенным черепом.
* * *
С самого начала боя Андрей ничего не помнил. Позднее, напрягая память, он смог извлечь из неё лишь какие-то отрывочные образы: искажённые страхом и ненавистью лица, вкус крови на губах, отлетающие в сторону отрубленные руки и… ощущение лёгкости. Орудовать тяжеленным мечём было удивительно легко, казалось, что меч управляет им, ведёт в гущу врагов. Меч словно стал не только невесом, но и разумен. Когда бой закончился, он едва держался на ногах, но сам этого не осознавал, ему казалось, что он может ещё горы своротить. Если бы бой продлился ещё минут 15, он просто упал бы без чувств.
Потом рассказали, как он, шатаясь подошёл к командору и затараторил:
- Мессир… надо срочно атаковать соседние кварталы… там ещё много этих изуверов… их надо уничтожить… всех до единого, - лицо его было искажено до неузнаваемости.
- Андрей, вложи меч в ножны, - спокойно сказал Дмитрий.
- Нет, нет, мессир… рановато… бой не закончен… разве вы не понимаете?
Дмитрий понял, что его друг не в себе, он медленно и осторожно взял его за руку, в которой Андрей сжимал меч, и попытался разжать пальцы, сомкнутые на рукоятке. Пальцы не разжимались, хотя Андрей не сопротивлялся. Он перестал бормотать и с удивлением смотрел то на командора, то на собственную руку. Князев понял, что сведённые судорогой пальцы легче сломать, чем разжать. Он бросил, ни к кому не обращаясь:
- Дайте медицинский спирт.
Извлекли откуда-то пузырёк, налили в походный стаканчик.
- Выпей, - громко и отчётливо скомандовал Князев, пристально глядя Сиверцеву в глаза.
- Это водка? - скривился Андрей.
- Стал бы я предлагать русскому офицеру водку. Это чистый спирт.
Андрей усмехнулся и залпом выпил. Через минуту он весь обмяк, меч сам выпал из руки, он сел на землю и снова начал бормотать:
- Вы не понимаете… бой не закончен.
Семьсот человек были вырезаны поголовно. Командор окинул взглядом улицу, заваленную трупами, и прошептал:
- Мы не хотели этого.