Да потому, что сегодня "широкие массы" либо не верят в Бога, либо верят в Него лениво и вяло. Ради своих религиозных убеждений обыватели редко бывают готовы претерпеть хотя бы некоторый дискомфорт, а уж "отдать жизнь за веру" - это представляется им проявлением крайнего фанатизма, сумасшествия, полной неадекватности. А люди Хасана ас-Саббаха легко шли на смерть за своего вождя и за свою веру. Обыватель не может этого понять, в его ограниченное сознание такая религиозная жертвенность совершенно не укладывается. И вот обывателю говорят, что ассассины так легко прощались с жизнью просто потому, что вечно пребывали "под кайфом". Такому объяснению обыватель верит быстро, легко и даже с радостью, разумеется не требуя никаких доказательств, потому что его в высшей степени устраивает это объяснение. Ну конечно же, человек может пойти на явную смерть, только если накурится гашиша до полной потери адекватности.
Такими сытыми, самодовольными и трусливыми обывателями преизобилует любая эпоха, поэтому низаритов-ассассинов возненавидели сразу же, как только они появились. У "благоразумных" мусульман просто не укладывалось в голове, как вообще могла появиться империя Хасана ас-Саббаха. Пришёл в горы Ирана одинокий путник, и через несколько лет ему покорилась сотня мусульманских замков, и вся мощь империи сельджуков не сможет их оттуда выбить. Может быть сельджуки сразу же решили, что их вожди - просто бездарности и ничтожества по сравнению с Хасаном? Это было бы неприятное для них объяснение. Приятнее было злобно шипеть, лопаясь от зависти: "Хасан обманом заманивает в свои сети, силой магии он заставляет ему повиноваться, Хасан заставляет своих людей употреблять наркотики". И вот так эти ничтожества шипят уже без малого тысячу лет.
Умница Ходжсон писал: "Уже одни лишь аскетические устремления и строгие нравственные устои Хасана ас-Саббаха дают нам основание предположить альтернативное объяснение фанатизму фидаев - сильное чувство преданности идеалам секты и крайнюю религиозность. Одним своим существованием низариты поражали человеческое воображение".
"Их войска внушали страх. Не раз суннитские войска бежали от них, не вступая бой. В отличие от суннитов они быстро восстанавливали силы даже после чрезвычайно тяжёлых поражений. Их вдохновлял, прежде всего, свободный дух патриотизма, а не ожидание очередного жалования".
Как это похоже на тамплиеров! То есть и похоже, и непохоже одновременно. Тамплиерский героизм никогда не имел источником личную преданность конкретному человеку, только верность Христу. Для низаритов Хасан ас-Саббах был живым воплощением их веры. Тамплиеры, потеряв хоть семь магистров к ряду, не потеряли бы ничего. Ассассины, потеряв одного только ас-Саббаха, потеряли бы всё - и самих себя, и своё государство. Между тамплиерами и ассассинами была ещё куча различий, проистекавших из различий между верой истинной и верой ложной. Но Сиверцев лишний раз убедился - верность высоким идеалам, даже если они ложные, может творить чудеса, если эта верность очень сильная и искренняя. Вот этих-то чудес верности и не могли понять эмиры и улемы, которые обслуживали своих султанов либо за деньги, либо из страха.
Весь Восток наполнился шипением бессильной злобы: ассассины - убийцы, убийцы, убийцы. Шипение это перекинулось на Европу, где со времён Людовика Святого слово "ассассин" распространилось в значении "наёмный убийца". В наше время, когда растёт и ширится борьба с так называемым "международным терроризмом", легенда о безжалостных кровавых террористах-ассассинах получила новую жизнь. Миф XX века питает себя энергией средневекового мифа. Так, может быть, пришло время разобраться, что за "убийцами" были те самые ассассины?
Чем больше Сиверцев читал, тем больше убеждался: Хассан ас-Саббах разработал и успешно внедрил самый гуманный способ ведения войны, какой только может быть. Если маленькое государство с разрозненной территорией почти непрерывно воюет с огромной империей, требуется особая стратегия. Нет ничего удивительного в том, что, сражаясь один против тысячи, они не выводят всю свою армию в "чистое поле", чтобы встретить противника в открытом бою. Хасан ас-Саббах сделал своей военной доктриной индивидуальный террор, умело использовав политическую психологию Востока. Дело в том, что в случае смерти султана или иного правителя вплоть до самого маленького эмира, его войско автоматически распускалось. На Востоке присягают не государству, а правителю, и пока не появятся следующий правитель, можно считать, что армии нет. Если же султан отправляется в мир иной неожиданно, и придворная камарилья не успела хорошо подготовиться к смене власти, страна может надолго погрузится в хаос. Начинается междоусобная грызня, нередко перерастающая в гражданскую войну, наследники ожесточённо делят престол, надолго забывая про войну с внешним противником, например, низаритами.
Для сравнения можно вспомнить индивидуальный террор, развязанный революционерами в России второй половины XIX века. Это было дикое, тупое кровавое безумие, абсолютная бессмыслица с точки зрения цели, которую ставили перед собой революционеры. Что они поимели, убив, к примеру, императора Александра II? Наследник в тот же день принял дела управления. Государственный аппарат ни на минуту не прекратил своей работы. Российская империя, крушения которой добивались террористы, таким образом не могла быть ослаблена даже на самую малость.
А вот империя сельджуков в случае смерти султана надолго выпадала из фазы активных действий, пока новый правитель не утвердится на троне, и не будут заново сформированы армия и правительство. К тому же действовал фактор устрашения. Новый правитель (султан, визирь, эмир) понимал, что если он продолжит активную борьбу с низаритами, вскоре, может статься, будут делить власть уже после его смерти.
В Российской империи этот фактор совершенно не действовал. Скажем, новый министр внутренних дел, заступивший на место убитого, даже будучи насмерть перепуганным и при всём своём желании не мог проводить угодную революционерам политику, потому что им никакая царская политика не была угодна, они добивались полного исчезновения царизма. Хасан ас-Саббах ставил перед собой куда более скромную и реальную задачу. Он добивался, как минимум, перемирия, а в лучшем случае того, чтобы сельджуки прекратили войну против низаритского государства и признали за ним право на существование. И он-таки этого добился.
Это сравнение убеждает в том, что террор, развязанный Хасаном, вовсе не был кровавым безумием, а, напротив, являлся весьма прагматичной и эффективной стратегией, к тому же в высшей степени гуманной. Иное политическое убийство, совершённое по приказу Хасана, позволяло избежать полномасштабного сражения или изнурительной осады, то есть спасало тысячи жизней простых и ни в чём не повинных людей. И вот теперь Хасана ас-Саббаха изображают кровавым маньяком. А кто-нибудь помнит, что неприступную крепость Аламут он взял без единой капли крови? За всё средневековье вряд ли велась хоть одна война, настолько же бескровная, как та, которую вёл Хасан.
Историк ислама Бернард Льюис приводит список - 50 убийств за 35 лет правления Хасана ас-Саббаха. Рашид ад-Дин Табиб, персидский биограф ас-Саббаха, писал о том, что при Хасане и двух его преемниках было убито 75 человек. Куда ещё меньше? Едва ли не в любом государстве того времени за аналогичный период в войнах погибали десятки и сотни тысяч людей.
Кого убивали? Самое большое значение придавалось устранению суннитских вождей. Убили двух багдадских халифов, нескольких визирей и наместников областей. Иногда прерывали жизнь исламких правоведов и кади - религиозных судей. Устранение последних, хоть они и не принадлежали к правителям, так же было отнюдь не следствием бессмысленной ассассинской злобы, а действием вполне прагматичным. Улемы и кади вели информационную войну против низаритов и погибали, как солдаты. Для почти партизанского государства низаритов, существовавшего во вражеском окружении, не было врага страшнее, чем отрицательное общественное мнение.
Так почему же современники и потомки ославили ас-Саббаха, как предводителя секты убийц? На руках любого из ликвидированных Хасаном правителей крови было куда больше, чем на руках Хасана. Любой правитель Востока постоянно отправлял кого-нибудь на смерть. Даже поговорка есть: "Иль шах убивает, иль сам он убит". Вообще, мусульмане в массе своей обычно не гнушались убийством, как средством достижения цели. А низаритские убийства выглядели даже благороднее, по сравнению с обычно имевшими место в исламком мире. Они не носили личного характера, не были средством разрешения личных споров или соперничества между отдельными людьми.
Так что же привело мир в ужас? Ну, во-первых, исламские правители до Хасана, постоянно балуясь физическим устранением противников, никогда не возводили эту практику на уровень официальной доктрины государства. Это всё же казалось циничным. Во-вторых, фидаи Хасана не просто устраняли противников, а сознательно придавали своим акциям зловещий, леденящий душу колорит. Убийства совершались чаще всего средь бела дня, прилюдно - в мечети, во дворце. Фидаи никогда не использовали яд, действуя только кинжалами. Убивая, фидаи никогда не пытались избежать смерти, для них не существовало ни страха, ни препятствий. В-третьих, Хасан, наверное впервые в истории человечества, создал специальную элитную группу ликвидаторов-профессионалов, которые к тому же действовали не за деньги, а из идейных соображений. Убийство по приказу повелителя было для фидаев актом религиозного самопожертвования. И до Хасана с радостью использовали наёмных убийц, но Хасан, можно сказать, ввёл "принцип неотвратимости наказания". От обычных наёмных убийц можно было уберечься, приняв достаточные меры безопасности. От фидаев не спасало ничто. Приговорённый Хасаном, мог считать себя трупом.
Что, собственно, нового сделал Хасан? Из практики, существовавшей и до него, и при нём, он создал прекрасно отлаженную систему и возвёл заурядную мокруху на уровень искусства. О, это был не маньяк. Это был математик.
А теперь представьте себе всех этих халифов, султанов, визирей, эмиров трясущихся от страха перед фидаями Хасана и чуть ли не рыдающих от ощущения собственного бессилия. Они, привыкшие чувствовать себя всемогущими, окружённые бесчисленной охраной, имеющие огромные армии могут быть легко прирезаны в собственных покоях, словно какой-нибудь нищий на базаре. Каждый из них пролил реки крови, по трупам шагая к трону, к власти, к могуществу, и вот теперь оказывается, всё это могущество защищает их от ассассинского кинжала не лучше тонкой рубашки. Трудно ли представить себе царственные сопли: "Это нечестно, несправедливо, не по правилам, так не должно быть, Хасан - гнусный подлый убийца".
Да, Хасан играл не по правилам. Все знают, что в шахматах "короля есть нельзя". Загнать в угол - это по правилам, а есть - нельзя. После победы под Хаттином Саладин успокоил пленного иерусалимского короля Лузиньяна, трепещущего от страха: "Малик не убьёт малика" (царь не убьёт царя). Таковы принципы корпоративной этики земных владык: "Царь - даже враг - всё же царь. Сегодня я прикажу убить его, а завтра его наследник прикажет убить меня. Лучше я сохраню ему жизнь, а завтра, если фортуна переменится, он пощадит меня".
Войны развязывают цари, посылая на смерть тысячи своих подданных. Ни в чём не повинные и совершенно не заинтересованные в войне солдаты режут друг друга, озлобляясь до крайности, ради славы, ради власти, ради богатства своих владык. А владыки тем временем, пребывая в приятной прохладе и кушая щербет, составляют друг другу послания в самых изысканных выражениях, соревнуясь с противником в благородстве и великодушии. А после битвы владыки встречаются, заключают друг друга в объятия и обмениваются дарами, клянутся в вечной дружбе, даже не думая о том, сколько воинов с обеих сторон погибло, чтобы они могли сейчас вот так приятно беседовать.
Хасан изменил правила. "Султан начал против меня войну? Султан умрёт". Султану это не нравилось. Он готов был погубить десять тысяч своих воинов, но "не подписывался" рисковать собственной жизнью. Вот откуда через века несётся вопль: "Хасан ас-Саббах - убийца". Это вопль земных владык, которые не любят, когда их убивают. Правители редко бывают готовы нести личную ответственность за свои решения. Если бы Клинтон, организовавший "Бурю в пустыне", знал, что теперь он должен ждать в гости фидая, он бы обязательно задал вопрос: "Зачем Америке пустыня?". Если бы Мадлен Олбрайт, истерично призывавшая к бомбардировкам сербов, на минуту представила себе, как некрасиво торчит из её горла позолоченная рукоятка кинжала, она, возможно, решила бы, что сербы - не такие уж плохие парни. И если бы Ельцин, развязавший чеченскую войну, представил себе, как его любимую дочку режут на куски. А на куски-то резали чужих дочек - русских и чеченских бедняков. Так настолько ли кровав Хасан ас-Саббах, который ввёл личную ответственность правителей?
Современных исламских террористов иногда сравнивают с ассассинами. Полная чушь. Сейчас террористы в Америке, в России и Израиле убивают простых людей. Почему-то Усама бен Ладен ни разу не организовал покушение ни на президента США, ни на директора ЦРУ. Почему-то израильский премьер Ицхак Рабин (как выяснилось - вполне уязвимый) пал от руки своих, а не палестинских террористов, которые тем временем убивали израильских детей. Почему-то Шамиль Басаев не стал организовывать покушение на российского премьера Черномырдина, а решил захватить несчастных в больнице, после чего Черномырдин весьма дружелюбно разговаривал с Басаевым по телефону. И почему-то ни ЦРУ, ни "Моссад", ни ФСБ многие годы не могли изловить одного-единственного Усаму бен Ладена. А зачем? Ведь Усама ведёт себя корректно и не трогает вождей этих стран. Кажется, действует старый принцип Саладина: "Малик не убьёт малика".
Ассассинский террор никогда не был обращён против ни в чём не повинных бедняков, о чём современники хорошо знали. Автор трактата "О земле Иерусалимской и её обитателях" писал: "Ассассины устраивают заговоры только против знатных людей, да и то не без вины или причины. Убивать простой народ у них считается высшим бесчестием". Таких свидетельств множество.
Хасана называли убийцей, но никто и никогда не обвинял его в резне мирных жителей или казни пленных. Этого "деспота и тирана" не обвиняли в репрессиях по отношению к своим в связи с недостаточной лояльностью. Да, он не казнил своих за измену, потому что ему никто не изменял. Почему же ассассины, вчерашние крестьяне, были так преданы Хасану? А вряд ли к ним кто-то до Хасана относился по-человечески. По всему видно, что "предводитель убийц" исповедовал принцип: "Мир хижинам, война дворцам". Почему ни один султан или халиф не подослал наёмных убийц к самому Хасану? Да потому что это было бесполезно - Хасана окружали люди, которые любили его.
Сильные мира сего никак не могли (и до сих пор не могут) разгадать секрет влияния Хасана ас-Саббаха на людей, объясняя его, то наркотиками, то магией. А секрет-то, кажется, простой. Хасан вернул беднякам их человеческое достоинство. Эмиры, визири, улемы презирали и топтали конями собственных подданных, а Хасан относился к ним, как к людям. Потому за Хасана готовы были умирать, не задумываясь.
Можно, конечно, сказать, что Хасан сам развязал эту войну. Если бы он не захватил Аламут и не создал своего государства, убивать не пришлось бы вообще - ни много, ни мало. Он всё же поднялся на крови, а кровь малой не бывает. Но почему-то забывают о том, что Хасан ас-Саббах поднял персов против оккупантов-сельджуков. Он вёл не только религиозную, но и национально-освободительную войну. История обычно оправдывает любую кровь, если она пролита в борьбе за свободу и независимость. Но Хасана история осудила.
* * *
Сиверцев поделился с Шахом своими соображениями по поводу Хасана ас-Саббаха. Шах слушал очень внимательно и молча кивал, время от времени сокрушённо вздыхая. Когда Андрей закончил, Шах прошептал:
- Многое из того, что ты говоришь - бесспорно, многое - во всяком случае - небезосновательно. Но мне страшно, когда я тебя слушаю. Я не знаю, где ты остановишься в своём оправдании Хасана ас-Саббаха.
- А надо остановится?
- Обязательно. Иначе ассассином станешь, - грустно улыбнулся Шах.
Сиверцев растерялся и потерял нить разговора. Шах, убедившись в том, что русский не планирует горячих полемических выпадов, так же тихо продолжил:
- Хассан ас-Саббах был и продолжает оставаться загадкой за семью печатями. Мы не знаем и никогда не узнаем о том, что это был за человек. Все правители очень одиноки, но одиночество Хасана было безмерным, нечеловеческим. Не чувствовал ли ты на себе дыхание космического холода, когда думал о нём?
- Да. что-то такое. в этом роде.
- Тебе не кажется, что личность этого правителя, внимательного к людям и относительно человечного, совершенно лишена человеческого тепла?
- Но, может быть, потому и холодит, что он для всех - загадка?
- Может быть. может быть. Иногда мне кажется, что Хассан замкнулся в абсолютном отрицании всего, и самого себя в том числе.
- Вы правы, господин. В Хасане есть нечто весьма зловещее. Я весьма далёк от "обращения в ассассинскую веру". Я лишь хочу понять. Мне кажется, это очень важно.
- Может быть, для тебя и важно, а кому-то я не посоветовал бы ни на минуту мысленно прикасаться к этой персоне. Вы смелый человек, господин Сиверцев. Холод испепеляет.
- Вы хотите сказать, что я не отдаю себе отчёт в характере своих изысканий?
- Да откуда я знаю, Андрюшенька, какие отчёты ты отдаёшь сам себе? Ты, конечно, не Хасан ас-Саббах, но тоже загадка. Каждый человек загадка. Камень - и тот загадка. Не хочешь ли побывать в Аламуте?
- А это возможно?
- Старый дервиш у себя на родине имеет некоторые возможности.