Два часа голодания - наказание больше обидное, нежели тяжёлое. К тому же в комнате лежит недочитанная книга французского писателя Луи Буссенара про капитана Сорвиголову. Но, взяв книгу, Лёня не сразу раскрыл её на заложенной лентой странице. Сперва задумался, сосредоточив взгляд на чернильнице. Он давно заметил, что сосредоточение взора на простом предмете не даёт мыслям разбегаться по сторонам и как бы настраивает их двигаться в определённом направлении.
В самом деле, чем ему гордиться? Не сам ведь догадался, а Лазарев растолковал. И за что ругал Буриданова? Ведь тот не со зла сердится на науку, а потому только, что мало в ней понимает. Виноват, по уши виноват, и надо хорошо прощения попросить у папаши, чтобы в самом деле не наговорил чего учителю Лазареву…
Пришёл, отобедав, Коля. Положил на стол перед братом кусок ситного хлеба и морковку.
- Больше ничего не удалось стибрить…
Рука потянулась за хлебом, но на пути Лёня внушил ей другое задание, и рука, не дрогнув, отодвинула гостинец.
- И этого не надо было, - сказал он.
Коля обиделся:
- Зачем же я тащил? За гордость наказали, а он пуще загордился.
- Я не загордился, - объяснил Лёня. - Я хочу быть честным.
- Но никто ведь не видит! - возразил Коля.
Лёня взял карандаш и написал на листке "+1".
- Вот скажи, брат, когда ты хороший при других, и мы это обозначаем как плюс один, а когда никто не видит, ты плохой, и мы это обозначим как минус один… - Лёня написал рядом "-1". - Какой ты получаешься в итоге?
- В сумме получаем ноль, - не медля сказал Коля.
- Вот так-то. Нолём мне быть обидно. Скачи отсюда, тебе не велели меня развлекать. Забери морковь и ситный, они на слюнную железу вредно действуют.
- Нет, ты всё-таки ужасно гордый, - с почтением сказал Коля, запихал в карман еду и ушёл, тихо притворив дверь.
6. ГЛАВА О ТОМ, ЧТО АТАМАН ЗА ВСЁ В ОТВЕТЕ
Летом играли в чижика, в лапту, в салочки и в казаки-разбойники. Когда кончилась осень и с неба вместо дождя сперва понемножку, а потом густо и подолгу сыпался снег, реалисты строили снежную крепость. Самых маленьких посылали добывать строительный материал. Они резали тонкими дощечками слежавшийся снег на одинаковые ровные кирпичики и подносили к месту постройки. Ребята постарше выстраивали из этих кирпичей толстые высокие стены.
Третьеклассники устраивали военный совет. Делились на две ватаги: одна на оборону крепости, другая - в нападение. Кричали, стараясь переорать один другого, пока не выбирали наконец коменданта крепости и атамана нападающей ватаги. Тогда наступала так называемая рабочая обстановка. Кричать имели право только комендант и атаман. Остальные за громкий крик получали от них подзатыльники.
В этот раз обороняющиеся выбрали комендантом крепости Аркадия Леденцова, как самого, среди своих, сметливого. Нападающая ватага выбрала атаманом Леонида Говорова.
Сразу стихли крики.
- Завтра пришлю парламентёра, - сказал Лёня Аркадию. - Он объявит войну, и мы вас как следует поколотим.
Аркашка заорал:
- Колотил один такой по булыжнику башкой! Да остались от башки одни мелкие куски! Это тебе не алгебра, а военные действия. Так закидаем снарядами, что все в плен сдадитесь! Только не забудь правило: отступать нельзя! Если вперёд идти не можешь, сдавайся в плен, поднимай руки и кричи: "Сдаюсь на милость победителя!"
- Я все правила хорошо помню, - сказал Лёня. - Даже такие, про которые ты никогда не слышал. Пошли, ребята.
И он увёл свою ватагу в другое место, чтобы обсудить план сражения.
Ребята проникли в каретный сарай училища через окно в задней стене и расселись там, в полумраке, на телеге и дровнях.
- Они сейчас пошли морозить ледышки, - сказал Лёня, - а вы знаете, что, если хорошая ледышка заедет по лбу, желвак обеспечен. Болеть будет долго. А главное, что после этого в мозгах мутится, и человек уже не воин. Остаётся сдаться в плен. Силы у нас равные: сколько ребят в крепости, столько и в ватаге. И если они сколько-нибудь народу своими ледышками повыбьют, крепость нам не взять.
- А почему ты не договорился, чтобы ледышки запретить? - спросил Коля. - Прошлую зиму договаривались без ледышек.
- Договаривались, и не так интересно было, - возразил Лёня. - Война есть война, а если тебе никакая опасность ранения не грозит, это уже не война, а одно баловство получается. Мы не будем запрещать ледышки, пусть противники на них всю свою надежду полагают. Это во-первых. А во-вторых, мы тоже получаем право воевать ледышками! Поэтому первое приказание: Вася, Митя и Агафон сейчас пойдут к верхнему колодцу и сделают сто ледяных снарядов. Приказание окончательное и обжалованию не подлежит.
- Слушаюсь, ваше благородие, - сказал Вася, а за ним повторили эти слова Митя и Агафон.
- А вы не надувайтесь, другим работа потяжелее предстоит, - сказал Лёня.
- Мы не надуваемся, - пискнул маленький первоклассник Агафон. - Нам любопытно, что ты дальше скажешь!
- Всё узнаете, - сказал Лёня. - А теперь лезьте в окно. Не задерживайте военный консилиум!
Опасаясь задержать консилиум, Митя, Вася и Агафон быстренько выскользнули в окно.
- У леденцовских против наших ледышек будут стены, - продолжал Лёня развивать планы. - Нам тоже надо иметь средство против ихних снарядов. Поэтому мы сделаем себе щиты!
- Приду-у-умал, атаман, - разочарованно проговорил Коля. Будучи братом, он присвоил себе право на критику, сомнения и недовольство. - Где мы столько досок раздобудем? Это немыслимое дело.
- Если я предлагаю, Николай Говоров, какое-то дело, - сурово ответил ему Лёня, - значит, оно вполне мыслимое. И ты должен был уже привыкнуть, что я прежде мыслю, а потом раскрываю рот, чем мы с тобой, между прочим, друг от друга и отличаемся. Дело в том, что леденцовский отец новый склад строит у пристани. Там валяются в куче обрезки досок, как раз такие, как нам нужны. Ни пилить, ни резать не надо. Пойдём и наберём на всю ватагу.
- А это не воровство? - не стерпел Коля с возражением.
- Какое же воровство, когда их всё равно сожгут?
- А держатели?
- Для держателей я попрошу у папаши гвоздей и немного верёвки, он не откажет, - сказал Лёня. - Сейчас обсудим план боя, потом пойдём за досками…
- Гляди, какой у нас атаман: даже о гвозде заботится! - подал кто-то голос с телеги.
- А ты как думал? Атаман за всё в ответе, - сказал Лёня.
Назавтра день был воскресный. Утром делали щиты втайне от противника. После обеда леденцовская ватага засела в крепости и подняла на высоком шесте флаг. Говоровский отряд собрался за ближайшим забором. Щиты положили друг на дружку - получилась как бы куча обрезков от досок. Митя, Вася и Агафон притащили последние сделанные ими ледышки. Ледяных снарядов пришлось по пять штук на каждого.
- Лёнь, а что ты ещё придумал? - спросил Агафон.
- Очень хитрую штуку, - ответил Лёня. - Понимаешь, мы пойдём в наступление не всем отрядом, а со всех сторон, по одному. Леденцовским придётся кидать ледышки не в кучу народа, а в одиночек, и они не попадут.
- Ага, - кивнул Агафон, мало чего поняв. - А стену как ломать будем?
- Ну, ногами, - сказал Лёня. - Итак, Агафон, я назначаю тебя парламентарием. То есть парламентёром. Отнесёшь противнику ультиматум. Вот тебе белый флаг (там его и выбросишь, когда придёшь в крепость) и вот тебе ультиматум.
Размахивая белым флагом, с ультиматумом в руке, Агафон побежал к снежной крепости.
Его впустили, и Аркадий Леденцов, восседавший на где-то найденном старом стуле, принял перевязанную лентой бумагу.
Развернув её, прочитал вслух:
- "Коменданту снежной крепости Аркадию Леденцову…" Мне, значит. "Я, атаман храброй ватаги Леонид Говоров, иду на тебя войной и объявляю ультиматум: сдавайся! Если станешь сопротивляться, вся твоя крепость будет разрушена, а тебя самого и всех твоих солдат мы поколотим и возьмём в плен…" Какая наглость! Эй, подать сюда парламентёра!
Маленького Агафона толкнули в спину, и он, не удержавшись на ногах, ткнулся лицом в снег у ног Леденцова.
- Можешь встать, - произнёс Аркадий. - Теперь скажи: какие у нашего врага задуманы против нас военные секреты?
- Никаких секретов не задумано, - пробормотал Агафон.
- Так не бывает, - сказал Аркадий. - Всегда какие-нибудь секреты задумывают. И Говоров не такой, чтобы без хитрых секретов обойтись. Ну, будешь говорить?! - вытаращил он глаза на Агафона.
- Не буду говорить! - ответил мальчик.
- Ну-ка, суньте ему снег за шиворот! - скомандовал Аркадий.
Агафону насыпали за воротник снегу.
- Теперь скажешь?
- А чего говорить? - заплакал Агафон. - Я не знаю…
- Говори: как он будет на нас наступать?
Не выдержав пинков и щелчков, Агафон выдал:
- Наступать на вас решено со всех сторон, чтобы вы не могли попасть сразу в кучу народа. А стену ломать будем ногами.
Больше из Агафона ничего вытянуть не удалось, и его отпустили.
Мальчишка вернулся к своим заплаканный, и видно было, что парламентёра колотили.
- Им это даром не пройдёт! - сказал Лёня. - Что, тайну вырывали?
- Вырывали, - всхлипнул Агафон.
- Вырвали?
- Вырвали, - признался он, опустив глаза.
- Вот и хорошо, - тихо произнёс Лёня. - А ты наступать будешь в последнем ряду. Николай, выдай ему щит!
Получив щит, Агафон понял, почему хорошо вышло, что он проговорился, и успокоился, что от своих ему не попадёт, но обиделся, что его считают таким простофилей.
Говоров совсем не собирался распылять своё войско, а тем более разбивать крепкую снежную стену валенками.
- Ватага, станови-и-и-ись! - скомандовал Леонид. - Не нарушай строй клина! Хорошо! Первая шеренга - двое, вторая - трое, третья - четверо. Четвёртая шеренга, что за беспорядки? Куда пятый лезешь? Твоё место в пятой шеренге. Щит держи широкой частью кверху, тоже мне витязь! В шестой шеренге остаются трое. Повторяю наши действия: я бегу впереди, остальные за мной. Всем кричать "ура" во всю глотку… От переднего больше двух шагов не отставать! Щит ниже глаз не опускать, кто опустит, тот, считай, уже убитый, потому что у них ледышек целые кучи. Николай Говоров, повтори, что надо делать за десять шагов до крепости?
- Быстро бросить все ледышки в крепость! - сказал Николай. - Чтобы на головы противника посыпался град снарядов и он был ошеломлён и ошарашен!
- Правильно усвоил, - похвалил брата Леонид. - Митрий, повтори ты, что надо делать, когда добежим до самой крепости?
- Первым трём шеренгам рушить щитами стену, вторым трём шеренгам держать щиты над головами, чтобы сверху не попало! - доложил Митя. - При образовании дырки всем кидаться внутрь, срывать флаг и хватать Леденцова!
- Верно изложил. Агафон, какая твоя будет задача?
- Подойти к Леденцову и дать ему по лбу десять щелбанов за подлое избиение парламентёра под белым флагом! - сказал довольный своей задачей Агафон.
- Береги правую руку, чтоб не замёрзла, - предупредил Леонид. - Заходи со стороны солнца. Ватага-а-а-а… Внимание… Вперёд!
Ватага выскочила из-за забора и помчалась на штурм. Громкое "ура-а-а-а-а-а!" разнеслось над пустырём.
Противник не сразу сообразил, что нападающие не собираются разбегаться в разные стороны. Леденцов ожидал, что вот-вот Говоров начнёт перестраивать войско, и не убирал людей с той стороны, откуда не было нападения. А когда он убедился, что Агафон его надул, и приказал всем оборонять одну сторону, было поздно. Ватага подбежала близко без всяких потерь - едва ли два десятка ледышек стукнули по щитам. Тут ватага остановилась, и туча ледяных снарядов полетела на крепость, сшибая со стен обороняющихся. После этого стрельба из крепости стала совсем бесприцельной, и стену ломать начали не только первые три шеренги, но и те, кому по плану надо было держать щиты над головами.
Ворвались в крепость, и после короткой драки, изваляв обороняющихся в снегу, согнали их в один угол.
- Сдаётесь на милость победителя? - спросил Леонид.
Противники уныло подняли руки.
Митя сорвал с шеста флаг. Крепость пала.
- Что же ты, Леденцов, нарушаешь правила ведения войны? - спросил Лёня. - Разве парламентёров допрашивать можно? Разве их колотить полагается? За такие действия по Гаагской конвенции судят международным судом.
Леденцов огрызнулся:
- Я ещё выясню, где ты досок наворовал… Ответишь!
- Я-то отвечу, атаман отвечает за всё… А тебя я за нарушение правил ведения войны приговариваю к десяти щелбанам. Василий и Митрий, взять его под руки!
Леденцов попытался вспрыгнуть на стену, но Вася с Митей схватили его и завернули коменданту руки назад.
- Ребята, чего ж вы смотрите?! - заорал Леденцов, но его воины не шелохнулись, опасаясь, что за бунт в плену, а это тоже является нарушением правил ведения войны, им влетит.
- Он вправе, - высказался Пашка Стахеев, сынок самого богатого елабужского купца. - Разве парламентёрам можно снег за шиворот насыпать? Этого ни в каких военных правилах не сказано. Терпи, Аркаха, сам виноват.
- Агафон, исполняй мой приказ! - скомандовал Леонид.
Маленький Агафон подошёл к Леденцову и отщёлкал тому по лбу десять полновесных щелбанов.
Леденцов завыл.
После исполнения приговора объятия конвоиров ослабли, и он вырвался, вскочил на стену, спрыгнул вниз. Отбежав, остановился и погрозил кулаком:
- Вражда на всю жизнь! За доски ты ещё ответишь!
Надо сказать, что Леденцов-папа оказался разумным человеком и за обрезки своих досок никаких претензий Говорову не предъявил, даже похвалил за сообразительность:
- Молодец, малый. Так и в генералы выйдешь, голова работает.
Вражды с Леденцовым тоже не получилось: Аркадий как легко вспыхивал, так быстро и остывал. Потом они даже стали приятелями, но об этом подробный рассказ впереди.
7. ГЛАВА О ЧАЕПИТИИ В ДОМЕ УЧИТЕЛЯ
На катке Лёня снова столкнулся с Лазаревым, на этот раз в буквальном смысле: въехал головой в грудь господину спортивного вида в шерстяном костюме и разноцветной шапочке.
- Прошу простить, - сказал он. - Я нечаянно!
И узнал в спортивном господине учителя Лазарева. Без мундирного сюртука и фуражки с кокардой Лазарев выглядел молодым человеком худощавой комплекции и небольшого роста. Он сказал, приветливо кивнув:
- Вы, Говоров? Рад встрече.
- Я тоже, - ответил Лёня. - Ещё раз прошу прощения…
- Чем удивил вас господин чиновник за минувшие дни?
Лазарев повернул дело так, будто никакого толчка и не было.
- Господин Буриданов, - ответил Лёня, - доказывал, что перпендикуляр равен наклонной, опущенной из той же точки. Теоретически всё верно, но чертёж сделан неправильно. Я быстро догадался.
- Вас теперь не очень-то поймаешь, - усмехнулся Лазарев. - Скажите, а чем вы интересуетесь помимо математики?
Они катились рядом, описывая вдоль бруствера круг за кругом.
- Всем понемногу, - ответил Лёня. - Что интересно, тем и занимаюсь.
- Много времени бездельничаете?
- Случается, - признался Лёня. - С ребятами заиграешься в казаки-разбойники или в снежную крепость - с трудом себя домой загоняешь…
- Это не совсем безделье. На улице надо бывать побольше, - заметил Лазарев. - В училище никакой физической культуры не преподают, сидите целый день взаперти. Если ещё и вечер дома у печки просидеть, так и чахотку приобрести недолго.
- Здоровьем пока не страдаю, - сказал Лёня.
- Да, на вид вы крепкий юноша, - подтвердил учитель. - Природная силёнка чувствуется, но стати маловато. Не хватает вам изящества движений. Всё у вас напрямик, напором. Музыку любите?
- Не знаю, - помотал головой Лёня. - Кроме церковного пения да оркестра пожарных, никакой музыки слышать не приходилось.
- Филармония от нас далеко, - согласился Лазарев. - Ну, а рисовать любите?
- Люблю. Но времени не хватает. Начнёшь рисовать, глянешь вдруг на ходики - уже и спать пора. Очень быстро за рисованием время летит.
- Знакомая ситуация… Что читаете?
- Сейчас Жюля Верна в библиотеке беру. И тоже времени не хватает.
- Время есть вещь на первый взгляд бесплатная и общедоступная, - стал рассуждать Лазарев. - Но именно его-то и не хватает усердным и думающим. Зато как много времени у бездельников! Несправедливо, да?