- И это главное более всего подвергают сомнению современные исследователи. Да вот у меня в записной книжке есть даже несколько выписок на эту тему. Стив Бери: "Как могли 9 человек защищать длинную дорогу из Яффы в Иерусалим, особенно учитывая то, что окрестности кишели сотнями бандитов? Вместо этого 9 рыцарей были заняты более важным заданием.". Денис Игнашев: "Сложно представить, что эта горстка людей могла обеспечить безопасность паломников в предместьях Иерусалима. Как мог столь малочисленный отряд выполнять те задачи, о которых он торжественно объявил?". И подобных цитат я легко мог бы привести десятка два. Почти в каждой книге о тамплиерах содержится это умозаключение: поскольку задача, о которой объявили первые тамплиеры, была нереальной, значит, они имели другую задачу.
- Эти высказывания принадлежат людям, которые никогда не изучали Средневековье и вообще не представляют себе, что такое средневековый рыцарь. Они думают, что 9 рыцарей, это просто 9 воинов. Между тем, мощь средневекового рыцаря вполне сопоставима с мощью танка в современных условиях. А если представить себе, что в наше время дорогу Яффа - Иерусалим постоянно утюжат 9 танков, так, надо полагать, что путешественники на этой дороге могут не опасаться нападения мелких, разрозненных групп боевиков.
- Ты не преувеличиваешь насчёт танков?
- Отнюдь. Рыцарская броня для простого воина той эпохи была такой же непробиваемой, как и танковая броня для современного солдата. Полдюжины бандитов, вооружённых лёгкими луками и мечами вообще не могли причинить рыцарю никакого вреда. Да и стоимость тяжёлого рыцарского снаряжения по тем временам была вполне сопоставима со стоимостью танка. Иногда мне кажется, что сама идея танка родилась из желания поместить рыцаря вместе с двумя оруженосцами в одни большие самоходные доспехи.
- Но 9 рыцарей всё же не выстояли бы против тысячи лёгких воинов.
- Не надо забывать, что тамплиерские конвои охраняли паломников не от регулярного войска, а от разрозненных бандитских групп. Бандиты редко сбиваются в стаи, превышающие несколько десятков человек. Тут есть свои законы. Банду может сплотить только личная сила лидера, и если банда становится слишком многочисленной, она неизбежно дробится на несколько - появляются другие лидеры и одному предводителю уже невозможно удержать а повиновении всю толпу. К тому же, не надо забывать, что 9 рыцарей - это не 9 человек. При каждом рыцаре был, как минимум, один оруженосец, потому что самостоятельно доспехи не снять и не надеть. Оруженосцев и слуг могло быть двое-трое. Причём, каждый оруженосец - легковооружённый профессиональный воин. Значит, отряд первых тамплиеров составлял 20–30 человек. А противостояли им банды до полусотни клинков. Такая банда вообще не рискнула бы напасть на подобный рыцарский отряд. Да ведь и среди паломников могли быть мужчины, вооружённые хотя бы кинжалами. Это, конечно, не самостоятельная боевая сила, но неплохое подспорье в бою. Надо помнить ещё и о том, что в любом рыцарском войске самих рыцарей набиралось не больше десятой части, а иногда и гораздо менее того. Например, во время штурма Иерусалима христианское войско по разным оценкам составляло от 12 до 20 тысяч человек. Среди них рыцарей - 1200–1400. К Хаттину выступило 30-тысячное войско, в составе которого - 1200 рыцарей.
- Рыцарей всегда не хватало?
- Не в этом дело. Рыцарей и не требовалось более 10-и процентов на войско. Рыцарь, как и танк, очень специфическая боевая единица, способная к выполнению строго определённых задач.
Танковая дивизия, состоящая из одних танков, была бы попросту не дееспособна. Или возьми для примеры стрельбу из лука. Цель поражает не стрела, а наконечник стрелы, но без стрелы наконечник никуда не полетит.
- Значит, отряд с 9-ю рыцарями мог составлять 100–150 человек?
- Вот именно. Не забывай, что у первой девятки были очень богатые покровители, вполне способные дать средства для содержания такого отряда. А нанять было кого - из нищих паломников, из местных христиан - армян и арабов. Значит "9 рыцарей" вполне могли быть тремя отрядами, каждый человек по 30 или даже более того. Такова обычная структура войска того времени. С чего бы нам думать, что отряд де Пейна имел не традиционную (то есть абсурдную) структуру и являл собой 9 одиноких рыцарей? Отсюда вывод: тамплиерский конвой не просто был в состоянии справляться с поставленной задачей - в тех условиях он был практически непобедим.
- И всё-таки они не могли охранять все дороги Палестины.
- Да кто же сказал, что они собирались охранять все дороги Палестины? Это просто ещё один пример извращённой логики горе-исследователей: если тамплиеры не могли защищать всех до единого паломников на всех без исключения дорогах Святой Земли, значит они не могли выполнять эту задачу. Что за бред? Силами всей милиции СССР невозможно защитить всех без исключения советских граждан, и всё же любой мент имеет право сказать, что он защищает покой соотечественников. Уж насколько может.
- Что из этого следует?
- Крушение множества сенсационных версий зарождения Ордена Храма. Если охрана паломников была для первых тамплиеров задачей более чем реальной и посильной, значит у нас нет оснований считать, что они ставили перед собой какую-либо иную, тайную задачу.
- Ты уверен, что одно следует из другого? Если мент имеет все возможности защищать граждан, отсюда ещё не следует, что он именно это и делает, а не набивает себе карманы взятками.
- Совершенно верно. Но чтобы обвинить мента в коррупции, нужны доказательства, а до тех пор придётся считать его защитником граждан. Вот если бы мент, не имея даже рогатки в кармане, уверял, что защищает людей от бандитских пистолетов, это уже само по себе было бы доказательством того, что он врёт. А если мент вооружён лучше бандитов? Так же и с тамплиерами. Парни заявили о том, что будут защищать паломников. Они имели к этому все возможности. Где у нас хоть одно доказательство того, что они занимались чем-то иным? Значит, исходя из презумпции невиновности, мы просто обязаны верить, что первые тамплиеры говорили правду. И Орден действительно ставил перед собой именно ту задачу, о которой и заявил во всеуслышание.
- Это тот вывод, ради которого я и начал задавать тебе эти вопросы. Значит, нет оснований обвинять тамплиеров в склонности к тёмной мистике. Орден родился из чистейшего христианского энтузиазма. Гуго и его друзья были лучшими христианами своего времени. И никакой загадки история рождения Ордена не содержит.
- Да загадки-то как раз есть и немалые, но творцы сенсаций не там их ищут. В тамплиерском уставе, к примеру, есть удивительный пункт: "Все службы Божьей Матери следует служить первыми, ибо она даровала начало Ордену, и жизни наши, и существование Ордена - всё Ей и во слову Её, и если возжелает Господь, чтобы перестал Орден существовать, то и это лишь во славу Ей". В каком смысле Божья Матерь "даровала начало Ордену"? Почему именно Она, а не сам Господь или кто-либо из великих святых?
- Я помню этот пункт. Мне казалось, что это объясняется очень просто. Ведь Орден цистерианцев, в котором состоял святой Бернар, был посвящён Деве Марии. Именно цистерианцы были зачинателями традиции строить в своих церквях специальную часовню Божьей Матери. Потому так же и все часовни тамплиерских командорств посвящены Пресвятой Богородице.
- Цистерианской традицией можно объяснить в лучшем случае посвящение тамплиерских часовен. А за утверждением что Сама Богородица (а не отцы цистерцианцы) дала начало Ордену, по всей видимости стоит некое событие, о котором нам не известно. Но есть загадка куда значительнее. Сейчас не все понимают, насколько революционной, шокирующей и сверхобычной была тамплиерская идея воинствующего монашества. В то время, как, впрочем, и в более поздние времена, среди христиан было повсеместным убеждение, что ни монах, ни священник не может проливать кровь, даже если это кровь врагов христианства. Кажется просто непостижимым, как это де Пейн и де Сент-Омер решили пойти наперекор всему христианскому обществу, как в их головы могла придти эта сверхнеожиданная мысль - совместить монашество и рыцарство?
- Так, наверно, это были необычные, нестандартно мыслящие люди, имеющие достаточно внутренней свободы, чтобы действовать наперекор устоявшимся правилам.
- Да, безусловно, они такими и были. Таким же был и Бернар Клервосский. Феноменальные люди. Но даже такие уникумы нуждаются в неком внешнем толчке, в неком событии, которое убеждает их в правоте их нестандартных идей, либо наталкивает на эти идеи. Что это было за событие? А может цепь событий? Вот загадка.
- Исследователи задают ещё один недоуменный вопрос: с чего это Король Балдуин II сделался таким добрым, что вдруг отдал девяти безвестным рыцарям часть своего дворца? Дескать, к этому его должна была подтолкнуть некая тайна, которую шёпотом довели до его сведения.
- Я же говорю, что наши "исследователи" не там ищут тайны. Они просто не знают и не желают знать историю, а иначе им было бы не трудно убедиться, что в "неожиданной" доброте Балдуина как раз нет ничего удивительного. В 1118 году он проявил к 9-и рыцарям благосклонность не потому, что ему вдруг стала известна некая "тайна", а потому что именно в этом году он стал королём. Вероятнее всего, кто-то из первых тамплиеров был знаком с Балдуином дю Бургом ещё до его восшествия на иерусалимский престол и попросту воспользовался воцарением своего друга для решения "жилищного вопроса". Обычное дело, не правда ли? Балдуин II был искренним другом Ордена, не меньшим, чем Бернар Клервосский, с которым, кстати, был прекрасно знаком. Ещё до официального учреждения Ордена на соборе в Труа Балдуин писал Бернару: "Братство Храма, коему Господь позволил возникнуть и коему своим особым провидением Он препоручил защиту этого королевства, желает получить от Святого престола благословение их Ордена и особый устав".
- Кстати, в разных источниках - невероятная путаница по поводу того помещения, которое предоставил король Балдуин первым тамплиерам. Толи это был Храм, толи часть дворца, толи руины бывшего Храма Соломона.
- Насчёт руин, конечно, полная дурость, а путаница проистекает оттого, что наши беллетристы не знают: так называемый "Храм" не был какой-то одной постройкой. Это была достаточно обширная территория, окружённая стеной. Вильгельм Тирский пишет: "Вся площадь в длину несколько больше полёта стрелы и столько же в ширину. Четырёхугольная и равносторонняя, она окружена твёрдой стеной незначительной высоты. На восточной же стороне помещается королевский дворец, который обыкновенно зовётся храмом". Часть своего дворца и уступил тамплиерам король Балдуин. Мечеть Аль-Акса тамплиеры получили во владение только в 1131 году, когда королём Иерусалима стал Фульк Анжуйский, раньше служивший вместе с тамплиерами. Только с этого времени они владели всей территорией так называемого "Храма Соломона".
- Там была и знаменитая мечеть Омара?
- Омар не строил эту мечеть. Он обратил в мечеть древнюю базилику в честь Пресвятой Богородицы, построенную в доисламскую эпоху. То что "мечеть Омара" (или мечеть Аль-Акса?) стоит на месте Соломонова Храма - не больше чем легенда. Не только современные беллетристы, но и средневековые хронисты много путаются, рассказывая о том, как "тамплиеры поселились в Храме". (Я тоже изрядно подзапутался, пытаясь разобраться в этом вопросе). Сейчас довольно трудно судить о том, какие именно помещения были предоставлены тамплиерам. У Бернара Клервосского, который пишет о жилище первых храмовников, больше поэзии, чем конкретики: "Храм, в котором они живут вместе, не столь величественный, правда, как древний и знаменитый храм Соломона, но не менее прославленный. Ибо величие Соломонова храма заключалось в бренных вещах, в золоте и серебре, в резном камне и во множестве сортов дерева, но красота храма нынешнего заключена в преданности Господу его членов и их образцовой жизни. Тот вызывал восхищение своими внешними красотами, этот почитается из-за своих добродетелей и святых деяний. Так утверждается святость дома Господня, ибо гладкость мрамора не столь угодна Ему, как праведное поведение, и Он печётся более о чистоте умов, а не о позолоте стен. Они приносят жертвы с постоянным благочестием, но не скот, по примеру древних, а мирные жертвы братской любви, добровольной бедности".
- Ты знаешь, Дмитрий, мне кажется, что в этой поэтической картине Бернара правды больше, чем в самом точном архитектурном плане. Возвышенный христианский романтизм - это, видимо, и есть правда первых тамплиеров.
- Согласен. Мудрецам века сего эта правда недоступна, они чувствуют, что в истории Ордена нечто от них ускользает и начинают городить огород из убогих тайн, секретов и загадок. А самому-то мне доступна ли духовная правда рождения Ордена храма? Понял ли я то состояние рыцарских душ, из которого родился Орден? Не знаю. Прочитай, что у меня получилось.
РОЖДЕНИЕ ОРДЕНА
Опус первый
Путь Гуго
Гуго любил лежать на спине и смотреть в небо. В эти минуты он чувствовал себя частицей великого и бескрайнего простора, его душа словно растворялась в вечности, оказывалась на пороге Царствия Небесного, которое Господь обещал всем своим верным слугам. Земной мир с его несовершенствами исчезал, начинал казаться несущественным и каким-то даже нереальным. Гуго охватывало сладостное предвкушение, когда он представлял себе, как его душа, освободившись от тела, устремиться в этот бескрайний простор на встречу с Богом.
Гуго с детства мечтал о Царствии Небесном, как иные мальчишки мечтают о победах над драконами или о прекрасных принцессах. Он очень любил поговорить об этом со своим духовником, отцом Гвибертом из Труа, который частенько навещал их замок Пейн. Однажды Гуго сказал отцу Гвиберту: "Поскорей бы умереть да увидеть, как там всё устроено у нашего Небесного Отца в его райских обителях". Священник вздрогнул и долго, не отрываясь, смотрел в глаза своему десятилетнему воспитаннику. Карие глаза Гуго были совершенно чисты. В них не было и намёка на мрачную и разрушительную склонность ко всему, что дышит смертью. В глазах Гуго искрилась жизнь. Они были радостными, как будто созданными для возвышенных созерцаний. Глаза самого отца Гвиберта, стареющего, битого жизнью священника, постепенно смягчились и как будто начали отражать детскую чистоту глаз мальчишки. С улыбкой, почему-то немного виноватой, он сказал:
- Ты хочешь быть рядом с Господом Иисусом Христом? А можешь ли ты пить чашу, которую пил наш Господь?
- Я готов хоть сейчас, - запальчиво воскликнул Гуго. Но, подумав немного, решил на всякий случай уточнить, - А что это за чаша?
- Это, Гуго, чаша страдания, - отец Гвиберт улыбался всё более виновато.
Но Гуго, казалось, нисколько не был разочарован или удручён такой постановкой вопроса:
- Да, конечно, я готов к этому. Я могу, например, держать руку над горящей свечёй. Я вытерплю боль. Я не закричу. Этого достаточно?
- Не знаю, - сказал отец Гвиберт с пронзительной тихой грустью. - Но, боюсь, что недостаточно.
- Так скажите мне, святой отец, что я должен делать, и я немедленно приступлю.
- Не знаю, Гуго, не знаю. У каждого своя чаша.
- Может быть, я должен стать монахом и истязать свою плоть?
- Может быть. Но не обязательно. Ты можешь стать рыцарем и в этом благородном звании всё же испить свою чашу. Каждый христианин должен сам выбирать свой путь ко Христу.
- Каков же мой путь? Неужели вы ничего мне не посоветуете?
- У меня есть для тебя совет, который я могу дать любому из своих духовных чад. Надо подражать Христу, его божественным свойствам. Надо стремиться к тому, чтобы уподобиться Господу нашему. Тот путь для тебя хорош, на котором ты сможешь подражать Христу. Молись, Гуго, и Господь укажет тебе путь. А до тех пор старайся быть добрым мальчиком. Старайся всем помогать, всех поддерживать, кого сможешь - защищать. Это тоже подражание Христу.
- Но защищать людей - это слишком легко и не сложно. Тут нет никакого страдания.
- Как знать, Гуго, как знать., - отец Гвиберт, казалось, был готов расплакаться.
* * *
После этого разговора со священником радостные мечты о Царствии Небесном отошли на второй план, уступив место постоянным напряжённым размышлениям - как узнать, какой путь укажет ему Господь? Где его чаша? Может, стоит в каком-нибудь шкафу, пылится, а рядом кувшин со страшным и мучительным напитком. И шкаф этот - в далёком замке, в неведомых землях. Попробуй-ка отыскать в огромном мире одну-единственную чашу, попробуй найти путь, который к ней ведёт. Вот как не просто, оказывается, попасть в Царствие Небесное. Может, у него и не получится, и он никогда не увидит прекрасных небесных обителей. Эта мысль заставляла его душу сжиматься от боли. Гуго часто до сбитых коленей молился в маленьком храме замка о том, чтобы Господь и Его Пречистая Матерь указали ему путь. Так прошёл год. Наконец - свершилось.