Продолжение романов "Дар кариатид" и "Берлинский этап".
О Сибири, Урале, медведях, тайге. Реальная история, овеянная легендами о духе барина, который якобы бродит по тайге в образе чёрной собаки. А медвежьими невестами называют специально обученных девушек, которые ходят на медведя без ружья. С одной из них и свела судьба главную героиню.
Вероника Тутенко
Медвежьи невесты
1
Есть женщины-подснежники. Расцветают внезапно и рано и - раз - уже отцвели.
Так и степь - не из поздних хризантем - уже пожухла в июле. Избороздили дорогу морщинки-трещинки. Дождя бы!
Убегать было тревожно и радостно.
Тревожно, потому что Валерик повис на руке, устал уже, хотя прошли совсем немного, до соседней деревни. С маленьким сыном далеко не уйдешь.
Нина остановилась на обочине ловить попутку.
- Мы поедем на машине? - обрадовался Валерик.
- На машине, на машине, - нахмурилась Нина, беспокойно вглядываясь вдаль.
Облако пыли на горизонте не заставило себя ждать слишком долго.
Водитель был не прочь подработать и первым спросил:
- Вам куда?
- В Петропавловск.
- Садитесь.
Вечером на полпути у обочины ели кур, сваренных Ниной в дорогу.
- Целинники, значит? - хмыкнул водитель. - Да, не женское это дело, целина. А тем более, с ребенком. Сидела бы, деточка, дома.
Водитель был уже пожилой, и "деточка" не царапнуло слух.
- Да нет у нас дома, - вздохнула Нина. - Общежитие…
- Ничего, - покачал головой водитель. - Всему свое время. Будет у тебя еще и дом, и… Мужа-то нет, наверное… Кто б отпустил в степь такую видную девку.
- Нет.
- Ничего. Будет, - пообещал водитель. - Ладно, мне надо поспать хотя бы часок, чтобы к утру быть на месте.
2
Зеленодольск вдруг как-то сразу постарел. В нем больше не было Зины. Дома смотрели исподлобья карнизов, как будто искали виноватого. Только в общежитии витало, как пар, всё то же беззаботное предвкушение чего-то огромного, даже грандиозного, чему трудно было подобрать и название. Комнаты наполнила утренняя суета выходного дня.
"Суббота" - посчитала мысленное Нина.
Половицы привычно заскрипели под ногами, как будто приглашали танцевать. Всё здесь напоминало о Зине даже больше, чем там, на целине.
Нина осторожно открыла знакомую дверь.
- Смотрите, кто к нам пришел! - всполошились наперебой бывшие соседки. - А Валерик-то Валерик - совсем жених стал - в армию пора!
Мальчик смутился и крепче ухватился за руку матери.
- Слышали… Зина… - опустила глаза Валентина. - Надо же, какое несчастье. Не зря говорят, беда в одиночку не ходит. Одна напасть за другой. Сначала отца Зины посадили. Из-за ерунды какой-то. Подрался с кем-то спьяну… Так мать Зины и слегла сразу. А как узнала, что дочь… На днях хоронили.
Клава перевела озадаченный взгляд с гостей на Нинину кровать.
У окна хлопала глазами совсем молоденькая девчонка.
- Куда ж ты теперь пойдешь? - посочувствовала Клава.
Нина вздохнула.
Идти было некуда.
Можно, конечно, снова обратиться к главе города, но в третий раз уже стыдно, неудобно.
- Вот что, - задумалась Клава, - поживешь пока у нас. Попросим у дядь Коли ещё одну кровать, а там видно будет.
Неделя в общежитии с девчонками пролетела незаметно, и эта быстротечность подстёгивала, как кнутом.
Нина решила было уже проситься на стройку обратно, но кто-то, видимо, всё тот же ангел-хранитель общежития дядь Коля, вывесил объявление.
Скромная такая бумажечка, но взгляд зацепился, будто судьба посылает незримый намёк.
Или просто душа ждала перемен…
3
… Уже с утра в конторе было тесно.
Многие пришли на вербовочный пункт семьями.
- Не толкайтесь, товарищи, работы хватит всем, - пытался урезонить собравшихся восседавший за столом комсомолец. Вместе с помощницей, тоже, конечно, с комсомольским значком на груди, они едва успевали переносить в длинные списки данные паспортов.
Нина с Валериком пристроились в хвост нестройной очереди.
Выяснить, кто последний, оказалось невозможным, всем не терпелось поскорее протиснуться к вожделенному столу.
Очередь, между тем, продвигалась столь же быстро, сколь и разрасталась.
- С ребёнком поедете на Урал? - равнодушным тоном поинтересовался комсомолец.
- А как же иначе? - ответила Нина.
- Хорошо. Распишитесь за пособие. Приходите через неделю.
Комсомолочка быстро отсчитывала новенькие купюры.
4
… Вопреки ожиданиям Нины, никакого столпотворения на вокзале не было.
Главным здесь, по всей видимости, был высокий бородатый мужчина со списками в руках. Повыше локтя - красная повязка, чтоб видели издалека.
- Ваш вагон - четвёртый, - нашел в перечне фамилию Нины.
В поезде доехали до Перми, где новоприбывших уже ждали несколько маленьких сцепленных вагончиков, похожих на игрушечный паровозик.
До места назначения предстояло ехать по узкоколейке.
Таежный поселок издали показался Нине очень уж похожим на лагерный ОЛП, с той разницей, что не было колючей проволоки и конвоя. Бараки, их было здесь четыре, как оказалось, действительно, строили заключенные. Затем их перевели куда-то на новое место, а сюда потянулись гражданские.
Работа главным образом кипела вокруг узкоколейки. Сваленные деревья на тракторе подвозили к открытым вагонам- платформам, грузили их кранами и везли затем на центральный вокзал, откуда древесина расходилась в разных направлениях.
Внутри бараки оказались не столь мрачными, сколь снаружи.
Большие окна пропускали много света, а заодно и служили соблазном прохожим, так что первым делом пришлось соорудить шторы из газет.
Самых настырных, впрочем, не останавливало и это…
Нину определили на лесоповал восьмой в бригаду. Мужчины валили и толкали буграми деревья, а женщины обрубали сучки и жгли из них костры.
День тянулся за днём, ничего не предвещая, не обещая… Так было и честнее, и проще…
Собственно говоря, время никогда не было для Нины враждебной субстанцией. Напротив, приближало к чему-то хорошему - то к мирной жизни, то к свободе.
А теперь вдруг ни с того, ни с сего потянулось, стало засасывать, как в болото. Хотя, казалось бы, живи да радуйся. Работа хоть и не из лёгких, да разве ж привыкать? Да и сто, а то и сто пятьдесят рублей на дороге не валяются. А вальщики и трактористы так вообще по двести получают. Ешь-пей досыта, в завтрашний день не заглядывай. Что еще для счастья надо?
5
… Машинист Мишка оказался редкостным нахалом. Так и норовил задеть Нину при каждом удобном случае. И видел, что не люб, да только еще сильнее гордыня подталкивала к полюбившейся жертве:
"Чем, скажи, я не пара тебе?"
Вот и попробуй объясни дотошному кавалеру, что против сердца не пойдешь. И сам-поди понимает, только втемяшилось в голову: будет моя девка!
- Глянь-ка, Нина, опять твой Мишка подъехал, в нашу сторону косит, - толкнула Нину в бок Светлана, весёлая востроглазая украинская дивчина.
- Такой же он мой, как и твой, - обиделась Нина.
- Такой, да не такой! - захохотала Света.
- Некому осадить негодяя, - встала на сторону Нины младшая сестра Светы всегда слегка меланхоличная Варя, обернулась на валивших деревья мужчин, добрая половина из которых - белорусы.
И русские, и приезжие с Белой Руси заступились бы, конечно, если б девушке угрожала явная опасность. Но в надоедливом зубоскале угрозы никто не видел: влюбился парень, ну и что!
6
- Скажу тебе откровенно, не в моем ты вкусе, Миш. Смотри, вон вокруг сколько девчонок хороших.
Зубоскал только мрачно жевал соломину, облокотившись на дуб, подпирающий ветвями небо.
- Зачем мне другие хорошие? - возразил недружелюбно. - Мне ты нужна.
Ветер, как по струнам гитар, пробежался по натянутым веревкам, на которых покачивалось только что развешанное белье.
Нина невольно поёжилась и схватила таз в охапку, радуясь, что всё в доме перестирано - не надо выходить на улицу снова.
Мишка бросил свою соломину и решительно шагнул к несговорчивой:
- Согреть что ли тебя, красавица? - с притворно-сладких интонаций перешел на змеиный шепот. - Хватит из себя целку строить! Ребёнка-то небось не ветром надуло, чтоб так нос воротить.
Огреть бы негодяя тазом, да не стоит связываться с дураком?
Нина смерила Зубоскала презрительным взглядом и спокойно повернулась лицом к двери, как будто Мишка Зубоскал был и не Мишка Зубоскал, а так, пустое место.
Равнодушие женщины окончательно вывело его из себя.
Уже на пороге Зубоскал настиг Нину, как хищник, резко и внезапно, сдавил так, что хрустнули кости.
- Дома сын! Напугаешь ребенка!
Довод не отрезвил Мишку. Подлец запустил руку женщине за пазуху и пытался сорвать с неё платье так, что оно затрещало по швам. Но Нина изловчилась, выскользнула из верхней одежды. Только рабочий бушлат и остался у негодяя в руках.
- Эээй, ты куда? - испугался Мишка.
Нина наперерез бежала к дому бригадира.
7
Колюбаева Василия Ивановича давно и прочно прозвали в посёлке "Капитан".
Почему "Капитан" - никто уже и не помнил.
За штурвалом корабля ему стоять не довелось, и служил он не в морфлоте, а в артиллерии. К концу войны на пагонах его победно сияли две майорские звезды. А прозвали почему-то "Капитан". Видимо, в самом слове заложено надёжное, путеводное что-то. Майор не обижался. Тем более, что к "Капитану" часто добавляли "мужик на всю округу". Кто же откажется от такой славы?
Был, правда, за Капитаном один грешок, и не маленький - бросил он жинку после десяти лет совместной жизни. Причину своего поступка, впрочем, не скрывал. Не родилось в супружестве детей. Колюбаев хотел сына.
… Капитан как будто даже ждал прихода Нины. Во всяком случае, не удивился.
Улыбнулся доброжелательно и мягко.
- Что произошло?
Опустился на кожаное кресло - единственный предмет роскоши в комнате. Казарменное убранство дома настойчиво требовало женской руки.
Нина всё ещё не могла отдышаться.
- Не произошло, но могло произойти, - начала Нина сбивчиво рассказывать, что ей стало не безопасно находиться в посёлке.
Колюбаев вынул из кармана пачку "Беломора", пододвинул к себе поближе пепельницу, на которой горкой высились окурки и, дослушав до конца, неожиданно предложил:
- Через три дня меня переводят в другой поселок. Поедешь со мной?
8
Мишку-Зубоскала уволить - не уволили, но имел он очень серьезный разговор с Капитаном, после чего ходил воспитанный и смирный.
Как бы то ни было, Нине хотелось поскорее стереть из памяти лицо негодяя.
Колюбаев ей не то, чтобы очень нравился, но рядом с ним можно было забыть о всех тревогах.
Чувство защищённости рождало ответное - благодарности, пограничное если не любви, то во всяком случае - симпатии.
Через несколько дней Колюбаев, действительно, уехал.
Стала собирать вещи и Нина.
… Как договорились, Колюбаев ждал их с Валериком в райцентре. Как всегда, в свежевыглаженной военной форме, подтянутый - и впрямь Капитан. Приятный, но слишком, пожалуй, резковатый запах одеколона, чуть растерянная улыбка на гладко выбритом лице говорили о том, что Колюбаев готовился к этому моменту.
Приехал он с шофером на "газике" - другому транспорту в этих местах и не проложить дорогу.
По дороге в посёлок Колюбаев неожиданно завёл разговор:
- Нина, всякое тут про меня говорят, да особенно не верь. Что я, подлец такой, жену оставил. Никто никого не бросал. По-хорошему расстались. Люди взрослые. Она у меня бой-баба - не пропадёт. В городе живёт. И без мужика не останется.
- Когда мне сплетничать, Василий Иванович? - только и нашла, что ответить, Нина. Очень уж быстро и без предисловий он перешел к неудобной теме.
- И правильно, - одобрил Колюбаев.
Новое место мало отличалось от Сухобизярки, только природа здесь была ещё более необузданной, совсем первозданной.
- Вот здесь будете жить, - показал Колюбаев Нине домик возле бани. - Раз в неделю буду приносить тебе одежду в стирку. Будешь, так сказать, моим персональным камердинером.
Нина не стала уточнять, что означает замысловатое слово. Просто кивнула.
- Пойдемте, перекусим с дороги. Покажу вам заодно столовую, - тоном хозяина, обхаживающего свои владения, пригласил Колюбаев.
Снаружи столовая была обычной стандартной постройкой, но внутри оказалась очень уютной.
- Как здесь красиво у вас! - остановилась Нина напротив стены с нарисованными пальмами в натуральную величину, за которыми плескалось тёплое море, нежась в солнечных лучах.
- Как на юге, - остался доволен похвалой Колюбаев. - Это вальщик наш, Юрка Белов, рисовал. Даже краска ещё не высохла. Золотые руки у мужика, только морды бьёт всем подряд - по делу и без дела. Хочу его попросить еще тигра в прыжке на задней стене столовой нарисовать, чтобы прямо летел, раскрыв лапы вот так.
Колюбаев расставил руки и согнул пальцы так, чтобы они больше походили на когтистые конечности и даже ощерился, как хищник.
- Здравствуйте, Василий Иванович! - появилась, щеголяя белоснежной улыбкой с золотой фиксой, из кухонного закулисья, повариха, как водится, розовощекая и сдобная.
- Здравствуйте, Валя, - благожелательно улыбнулся и Колюбаев. - Что там у нас сегодня в меню?
В меню были, как обычно, котлеты, макароны; на первое - борщ; и компот из сухофруктов.
- Кормят у нас добротно и вкусно, - громко похвалил Колюбаев. - Так что добро пожаловать в наш скромный гостеприимный поселок!
9
… Нина чувствовала, что ни сегодня - завтра Колюбаев сделает ей предложение, хотя сердце и подсказывало: не по любви, а скорее так, для удобства, потому что опостылело уже одному, и нужна женщина.
"Почему бы и нет?" - говорил Нине здравый смысл и повторял как главный довод всеобщее мнение "Капитан - мужик на всю округу".
И все-таки не было того ликования в сердце, которое, как первый подснежник приход весны, возвещало бы: ОНО ПРИШЛО.
ОНО - большое и лёгкое, как облако, законченное в своей красоте, как радуга, как весна, зацвело бы в груди, и каждая клеточка тела пела бы: здравствуй!
"Выйдешь замуж за нелюбимого, - говорил другой Голос. - А потом ВДРУГ появится ТОТ, самой судьбой предназначенный. Отдаст ему тебя Колюбаев? То-то же!"
Только здравый смысл, знай, верещал свое: "Такого мужика упустишь!".
Нина решила сказать "да".
Объяснение не заставило себя долго ждать.
Уже через несколько дней, когда Капитан пришел с грязным бельем забирать чистое, он по своему обыкновению начал сразу с главного:
- Нина, скоро меня снова переводят, на этот раз в Казань. Поедешь со мной?.. - Колюбаев помолчал пару секунд и изрек весомо, как прикрепил довесок, - в качестве жены?
Нина тоже пару секунд помолчала и просто ответила:
- Поеду.
- Я дам тебе телеграмму. А сейчас, - Колюбаев хитро прищурился. - Пойдем, я покажу тебе Урал.
- Скоро надо уже в садик за сыном, - забеспокоилась Нина.
- Здесь недалеко…
Урал предстал взгляду из-за домов и деревьев как-то сразу, внезапно, как богатырь, раз и навсегда покоряя красотой и мощью.
- Говорил же, недалеко, - опустился на высокий берег Колюбаев.
Нина осторожно села рядом, инстинктивно сжалась, ожидая, что Капитан, конечно же, обнимет.
Но он смотрел на воду, такую стремительную и глубокую, что хотелось взять кисть и запечатлеть, остановить великолепие, сохранить для тех, кому не посчастливится увидеть Урал вживую.
- Был бы художником, нарисовал бы и тайгу, и реку, - вздохнул Колюбаев. - Знаешь, Нина, как увидел здешние места, сразу понял: полюбил их раз и навсегда. Ты видела ещё где-нибудь такую красоту?
Солнце победно сияло в зените, провозглашая полдень.
- Река, как женщина, красива и норовиста, - и впрямь едва не перешел на рифму - Эх, жаль, я не поэт!..
- Надо уже в садик за Валериком идти, - заволновалась Нина, хотя уходить не хотелось.
Колюбаев поднял с земли камешек, запустил им по-мальчишески в воду, подождал, пока улягутся круги.
- Пойдем.
Обратно шли молча. Главное было сказано. Нину только удивляло: ведь между ними не было сказано ни слова о любви. Ни слова, ни поцелуя, и "здравствуйте, я ваша тетя!". "В качестве жены". Разве правильно это?
Колюбаев тоже раздумывал о чём-то. Затянулся сигаретой. Прислушался. Откуда-то доносилась брань.
- Никак опять драка! - кожа на переносице Капитана собралась недовольной гармошкой. - Никакого порядка! А что будет твориться, когда я уеду?
Капитан как в воду смотрел.
Деревья расступились; прямо на дороге наскакивали друг на друга, как бойцовские петухи, два рослых парня. С ног по уши в глине, так, что лиц не разобрать. Завидев бригадира, впрочем, оба сразу успокоились.
Поднялись с земли, недобро смотрят друг на друга, выжидают момент, когда можно будет спокойно продолжить драку.
Капитан покачал головой, смерил одним взглядом сразу обоих забияк и обратился к тому, что повыше и пошире в плечах:
- Ты что ли, Юр, опять драку затеял?
Парень вытер лицо рукавом и виновато молчал.
Под слоем грязи (как будто стерли пыльный налёт с талантливо написанной картины), оказались удивительно правильные и мужественные черты - скульптурный овал лица, умные глаза, решительные брови, прямой нос и чёткие, строгие линии в меру полных губ. И если продолжить параллели с искусством, то это, несомненно, был шедевр, который хотелось рассматривать снова и снова, сначала сделать несколько шагов назад, потом подойти почти вплотную и снова отойти, и удивляться, как цвета становятся цветочной поляной, украшенной спелой земляникой и птицами, повторяющими на переливчатых своих языках одно и то же слово "Здравствуй".
- Василий Иванович, - голос у Юрия оказался также красивым - сильным, низким, немного нервным. - Можно я на погрузку перейду?
- Можно, Юр, - кивнул Колюбаев.