Но и мишка не промах - не отстаёт, только деревья мелькают.
Нина выбилась из сил, остановилась, повернулась к медведю лицом.
Зверь, говорят, боится взгляда человека, если смотреть без страха и прямо в глаза.
Косолапый и впрямь оторопел. И вдруг протягивает лапу и молвит человеческим голосом:
"Ну здравствуй!"
Нина открыла глаза. Кто-то стучал в дверь.
Предчувствие?
Пожалуй.
Предвкушение даже, что это он…
Он пришел уже без гитары, в шинели, с бушлатом в руках, с серьёзной усмешкой.
Снял шинель, осмотрелся, нашел гвоздь на стене. Снова осмотрелся, как будто видел комнату в первый раз.
- А где же мы спать будем?
На кровати посапывал Валерик.
Нина спросонья потирала глаза. Появление Юры было похоже на продолжение сна.
- Не знаю… Кровать одна.
В комнате всего-то и было, что кровать и стол.
Спать легли на полу на шинели. Бушлат свернули вместо подушки. Одеяло нашлось ещё одно, совсем уже старенькое.
Но и гнездо начинается когда-то с первой соломинки, с первой веточки.
Не зря говорили, что руки у Белова золотые. Уже через несколько дней в комнате красовались три новеньких дубовых табурета.
13
Счастье всегда приходит внезапно. Нагрянет: "А вот и я. Не ждали?"
Где-то впереди маячило даже море, с кораблями, маяками и жирными, низко кружащимися чайками.
Та же Валентина, предостерегавшая не ходить за Юру замуж, сердобольная оказалась. Принесла кастрюлю и чайник, совсем ещё новенькие.
Усмехнулась:
- Это вам приданное от меня.
В углу полноправным хозяином чувствовал себя "Урал".
Но главным украшением и ценностью в семейном гнездышке были, конечно, картины. Рамы для них Юра делал на ближайшей лесопилке, сам смастерил и мольберт.
На прочных холщовых простынях оживали водопады, русалки, но больше всего на картинах было кораблей: умиротворенных, как домашние гуси на пруду, и расправивших крылья-паруса, готовых вот-вот сорваться в полет…
Две парные пальмы были написаны на заказ для столовой и теперь сохли, поддразнивая взгляды солнцем, морем и листьями-веерами.
- Юр, а ты видел, как на пальмах растут бананы? - спрашивала Нина.
- Бананы - нет, не видел, - признавался Юра. - Они на других пальмах растут. А пальмы видел на Чёрном море. Когда-нибудь и тебя на море возьму.
А на маленьких картинах, написанных на обыкновенной клеенке, радовали взгляд румяными боками спелые яблоки, груши, а на одной покачивала розовыми плодами, как новогодняя ёлка игрушками, молодая яблонька.
Комната теперь напоминала маленькую картинную галерею, но всем картинам места не хватило, и часть из них стояла в углу за кроватью, как будто ожидая своего часа…
Час настал неожиданно. Не то Валентина оказалась хорошей предсказательницей, не то простое совпадение, не то судьба проверяла на прочность любовь, но испытания не заставили себя ждать.
14
Есть вещи, за которые тайга не прощает.
Иногда только кажется, сошло на этот раз с рук. Ан-нет… Карающей руки не миновать…
Как всякая стихия, тайга непредсказуема. Как будто старается отомстить тем, кто приходит в неё с топором. Сколько вальщиков погибло под тяжестью обрушившихся деревьев, сколько остались искалеченными на всю жизнь.
Юре, можно сказать, повезло. Как будто тайга хотела проучить, но передумала, смилостивившись.
- Еще бы немного, и… - покачала головой в медпункте пожилая врач. - Считай, что в рубашке родился.
Падая, дерево, несильно задело плечо, однако о работе в ближайшее время не могло быть и речи…
Ещё, как назло, телеграмма пришла из Казани.
"Жду тебя в гостинице "Татарстан"", - не без ехидства огласил Юра текст послания от Колюбаева, когда Нина пришла с работы.
Нина засмеялись и скомкала телеграмму.
Капитан звал к сытой жизни напрасно.
Зарплата Нины, между тем, быстро истаяла. Если б не всё та же сердобольная соседка Валя, протянули бы с голоду ноги. Спасибо, пришла как-то голодным вечером с кастрюлечкой похлёбки.
- Вот вам суп из конины, а то умрёте с голоду… Ещё и три рубля дала взаймы на хлеб.
Валя надоумила, что конину можно выписать на складе в счет будущей зарплаты. Резали, конечно, только самых старых коней, и вкусным это мясо назвать было нельзя, и даже съедобным - с натяжкой.
К счастью неожиданно выручила новая знакомая, тётя Аня. Уже пожилая, из местных жителей, она тоже работала на лесоповале.
Узкоколейка пролегала мимо её домика, маленького, неприметного, как одинокий опёнок.
По дороге в лес и разговорились в вагоне две женщины. Оказалось, тётя Аня - большая любительница живописи, а как увидела в столовой соседнего посёлка огромные пальмы на стенах и такие же, но меньше - на картинах, так заворожили таинственные деревья, о которых столько слышала, да видела на картинках в книжках про Африку, что решила спросить, кто художник.
- И заглянула случайно, там у меня родственница поваром работает. Говорит, художника зовут Юра Белов. Не знаешь случайно такого?
- Как же не знать, если это мой муж, - не без гордости ответила Нина.
- Как хорошо! Хочу такие картины с морем и пальмами. Только денег у меня нет, миленькая. Можно я молочком, яичками и мясом расплачусь?
- Пальм больше нет, есть с морем и кораблями…
- Давай хоть с кораблями, - согласилась тётя Аня.
На выходные Нина понесла ей в деревню три картины на выбор.
- С кораблями ещё даже лучше, - осталась довольна тетя Аня. - Буду на них вечерами смотреть и представлять, что я на море.
Баба Аня взяла все три картины.
- Принеси ещё, если есть, - сказала на прощание.
15
Пожалуй, если бы на Земле было больше аистов, они приносили бы детей гораздо чаще - два, а то и, может быть, все три раза в год.
Но тогда на земле было бы так много людей, что только людям и аистам и хватило бы на ней места.
Глупости какие-то лезут в голову!
Насупившись, Валерик сидел на бревне, пригвоздил взглядом муху, посмевшую сесть рядом с девятилетним озорником. Хотел прихлопнуть, но передумал. Жирная чернокрылая не стала слишком искушать судьбу и улетела, справедливо решив, что она-то уж точно не виновата в том, что у кого-то плохое настроение.
Причин сидеть, насупившись, на бревне, между тем, у Валерика было предостаточно.
Отсюда и мысли об аистах, хотя, конечно, каждому девятилетнему мальчишке известно, что детей не приносят никакие аисты, и в капусте их тоже не находят; в голове же продолжали крутиться всякие глупости.
Мало того, что отец и в обычное время был с ним, пожалуй, чрезмерно строг. А теперь, когда в доме появился маленький человечек, кудрявая девочка, как ангелочек с картинки, которых всегда почему-то рисуют со стрелами…
Теперь и вовсе по струнке ходи, хоть вообще домой не появляйся.
"Тише, сестренку разбудишь", "Не топай", "Не греми", "Не кричи"… Скоро, наверное, и дышать нельзя уже будет. Кругом нельзя, нельзя, нельзя…
Отец уже который день на радостях пьёт и ходит счастливый-счастливый, будто мёда объелся…
Мамке часы подарил за то, что дочь родила.
И соседи вокруг умиляются: "Ой, какая девочка!"
И что им не ойкать, им-то она не кричит всю ночь под ухо.
Дочка и впрямь родилась на редкость красивой.
- Сразу с волосиками. Да такие кудрявые! - улыбалась медсестра, протягивая Нине сверточек кормить.
Имя Юра выбрал давно: "Назовем Галочка".
- Только не Галочка, - заупрямилась Нина. - Так лошадей вороных называют.
- Ладно, - согласился с доводом Юра. - Тогда будет Людочка.
Соседка по палате присмотрела Людочку в невестки:
- Будет сыну моему жена.
У нее родился толстый мальчуган.
Малыш был довольно мил, но фамилия соседки никуда не годилась.
- Нет уж, извини, - возразила Нина. - Очень уж фамилия у вас некрасивая - Смердящие.
16
Тётя Аня давно собиралась в гости к Нине, очень уж хотелось познакомиться с настоящим художником.
Наконец, подгадала под выходные и с утра пораньше отправилась в посёлок.
Заговорщицки достала из-за пазухи бутылочку. Развязала на столе узелок с варёной свининой и прочими яствами: грибочками, сметаной, вареньем и медом. Ещё и молока детишкам захватила.
Картины рассматривала долго. Вздыхала: Так бы всё с собой и забрала…
Выбрала яблоньку и уссурийского тигра.
- Смотрю я на них, и душа радуется… Гляди-ка, прямо наша тайга. И медведи как живые…
- Это репродукция, тёть Ань, - засмеялся Юра. - Я только перерисовал. А художник - Шишкин. "Утро в сосновом лесу" называется.
- И правда, утро… Вот и солнышко сквозь деревья проглядывает.
- Бери и мишек, теть Ань, раз понравились.
Тётя Аня взяла и мишек, а через пару месяцев объявилась с гостинцами снова.
- Забирай все картины, если хочешь, теть Ань, - предложил Юра. - Я недавно встретил одного своего старого знакомого - только что из Сибири. Говорит, заработки там хорошие, только мошек - тучи. Но мошек, я думаю, мы как-нибудь переживём… Так что уезжаю на днях.
Нина недоуменно смотрела на мужа, часто моргая от обиды: мог бы посоветоваться сначала с женой, прежде, чем делиться планами с чужим человеком, пусть даже тётя Аня и стала им как родная.
- Юр, а как же мы?
- Как приеду, дам телеграмму.
Сказал, как отрезал, брови свел в линию, будто задвинул засов. Стучи - не стучи - бесполезно.
17
Ожидание как длинные-предлинные четки. Перебираешь их и всё не бесполезно, а для того, чтобы приблизиться к чему-то новому и важному.
Почтальонка уже в который раз проходила мимо, иногда, встретившись с Ниной взглядом, чуть виновато улыбалась.
Возможно, если бы от неё зависело, чтобы телеграмма пришла поскорее… Но увы… Почтальон - только разносчик вестей, а уж добрые они или плохие - решать не ему, а Тому, Кто Посылает Вести Свыше.
Наконец, телеграмма пришла.
Перечитав несколько раз кроткое и до конца не понятное "ПРИЕЗЖАЙ, ПОКА НЕ НАЧАЛСЯ СПЛАВ", Нина мысленно ругала себя за то, что не подумала раньше, что делать с приёмником. Решила отправить по почте. Пусть следует в Сибирь своей дорогой.
Все пожитки были уже собраны и вместились в один маленький чемоданчик.
На стене осталась только одна картина. В красивой рамке репродукция "Дети, бегущие от грозы". Бабе Ане она почему-то не понравилась.
… Состав из четырёх вагонов следовал по узкоколейке до Кукуштана.
Почтальон настигла Нину уже в вагоне.
- Нина, забирай приемник! - пыталась вернуть грузный упакованный "Урал". - Его не разрешили по почте.
- Куда я его с детьми? Отправишь как-нибудь…
- Забирай, тебе говорю, - не сдавалась и почтальон.
Поезд весело качнулся и тронулся. Валерик не удержался и скорчил рожицу почтальонке, все еще сердито размахивающей руками за окном. У ног её, как верный пёс, застыл "Урал" и, казалось, вот-вот залает.
… Валерик оказался нянькой, каких поискать. Напрасно опасалась Нина, что сын будет баловаться в дороге. С сестры глаз не спускает. "Повезёт же будущей невесте!" - не могла нарадоваться мать.
Сын напоминал ей старшего брата, и неминуемое приближение поры взросления её тревожило. Но хоть и дал в своё время старший прикурить родителям, но стал человеком, работает в Тольятти на заводе. Нина узнала об этом из письма, которое стало одним из самых ярких событий проведённых в заключении лет. Вместе с письмом Серёжа прислал немного денег и ткани на пальто.
А путь предстоял неблизкий: из Кукуштана добрались до Перми, и только там, наконец, пересели в поезд на Красноярск, откуда до мужа - рукой подать.
18
Вокзал привычно гудел, предвещая перемены.
Нина поставила тяжелую сумку на платформу, оглянулась вокруг.
- Извините, - остановила она женщину в красном платке с крупным цветочным узором, показавшуюся ей похожей на коренную сибирячку. - Вы не подскажете, как доехать до Тассейского района?
- Нет, милая. Сама к дочери приехала.
- Это вам на машине ехать надо, - остановился молодой мужчина в кепке, мимоходом услышавший "Тассейский район".
- На какой машине? - удивилась Нина.
- На грузовой, - ответил мужчина на ходу. - Автобусы туда не ходят…
И поспешил дальше.
Язык, говорят, до Киева доведёт. Во всяком случае, расспросив ещё несколько прохожих, Нина знала, в какую сторону идти вдоль дороги.
А идти предстояло долго…
Прошагав с детьми добрый километр, Нина остановила несколько машин, но все они ехали не туда.
Наконец, обдав пешеходов едким дымом, притормозил грузовик.
- Вам куда? - выглянул из открытого окна рыжеволосый мужичок.
- В Тассейский район.
- Это вам ещё километров триста прошагать придется, - усмехнулся водитель. - Садитесь в кабину!
- Правда? - обрадовалась Нина. - Я уже и не надеялась…
- Садитесь, садитесь, - ободрил шофёр. - Здесь ходить одной вообще нельзя, а тем более с детишками. Вы, наверное, не местные…
- Нет…
- То-то, вижу, вы медведей не боитесь, так смело шагаете. А в Тассейском районе вам куда?
- В посёлок Нижний. Знаете такой?
- Знать-то знаю, но до самого посёлка не довезу. Туда и не проедешь. Только трактора ходят иногда. Надо идти тайгой. Или водой.
- Как водой? - испугалась Нина.
- Баржей или катером по реке.
Нине неслыханно повезло: трактор-редкий зверь в этих местах как раз тянул в сторону от трассы грузовую машину, увязшую в непролазной грязи.
- Эээй! - отчаянно замахала руками Нина, как человек, оказавшийся на необитаемом острове, проходящему мимо кораблю.
Её заметили и вернулись.
Ещё километров двадцать мессива (одна сплошная колея!) остались позади.
Тракторист остановился на большой поляне, отцепил машину.
- Забирайтесь в машину! - приказал пассажирам. - Сейчас пойдет конь, и заберёт вас.
- Ждите, - уступил им место водитель грузовика. Но через минуту после того, как оба мужчины уже скрылись в дремучести здешних мест, вернулся. - Забыл сказать, ручки в машине привяжите верёвками изнутри, а то медведь любит хулиганить. Увидит, кто-то есть в кабине - как пить дать откроет!
Верёвок в кабине было много, но, пожалуй, Нина, действительно, могла бы не сообразить, для чего они здесь нужны.
Разобравшись с дверями, Нина облегченно вздохнула и достала из узелка бутылку, в которой оставалось воды совсем немного, и стакан. Налила половину Валерику.
- Не надо, мам, - отказался он, - береги Людочке.
Хищным зверем семейства кошачьих подкралась ночь. На мягких лапах, с кисточками на ушах, таинственная и опасная - да, она была такой. Сибирская, в мудрых холодных звёздах, сошедших, как снежинки поутру.
Снова стали видны очертания тайги.
К счастью, медведей поблизости не было, но опасностей хватало и без них.
Вдали, как будто лес надел зловещую корону, задымились вершины деревьев. Пожар шёл только поверху и норовил подобраться поближе к поляне, но спасительный ветер взял, да и развернулся в другую сторону, и огонь последовал за ним.
Наконец, показалась долгожданная подвода.
Лошадью правил крепкий старик с глазами добрыми и едкими, как берёзовый дым.
- Забирайтесь скорее, - поторопил он. - Видишь, лошадь волнуется, боится огня.
Кобыла настороженно водила ушами, а двинувшись с места, понеслась во всю прыть, как некая крылатая лошадь.
Нина даже не сразу заметила, как соскользнул с соломы, устилавшей телегу, чемодан с детской одёжкой.
- Эх, придётся возвращаться, - соскочил на землю сибиряк и вскоре победно вернулся с чемоданом. - Держи крепко и не теряй. Больше возвращаться не буду!
- Тпр-ру, - лошадь резко остановились.
- Приехали, - извозчик кивнул на просторный двор, возвышавшийся на холме. - Переночуете здесь.
Нина взяла на руки Людочку. Валерик поспешил раньше матери завладеть чемоданчиком.
- А что там? - Нина обвела взглядом двор - единственную постройку с признаками человеческого жилья на много километров вокруг. Заслышав лошадь, зашлись лаем собаки. Сквозь шаткие зубья забора косилась наружу белоснежная коза.
Здесь же рядом на просторном холме возвышались кресты. Могил было восемь.
- Раньше был постоялый двор, - равнодушно ответил сибиряк. - Купцы здесь коней поили и сами отдыхали с долгой дороги. Да и теперь что-то вроде постоялого двора. Баба Маша здесь живёт. Да вы не бойтесь, она у нас добрая. Не обидит. А завтра заеду за вами, и поедем в Нижний.
Дверь дома скрипнула, и к ней направлялась пожилая, но крепкая женщина.
- Ну-ну, Цыган. Марта! Ишь, разрычалась, - успокоила она собак. - А ну-ка, дай пройти хозяйке, Нюрка. Опять к забору прилипла! Так и просится медведю в лапы! Ну что ты будешь делать!
Отчитав козу, хозяйка повернула щеколду и несколько секунд изучающее осматривала незваных гостей. Намётанным взглядом сразу определила, что молодая женщина нездешняя.
- Куда ж ты, милая с детками-то? К мужу, что ли? - догадалась баба Маша.
- К мужу, - устало улыбнулась Нина. - Пустите нас переночевать?
- Куда ж вас девать-то. Не в лесу ж оставлять, - беззлобно проворчала моложавая старушка. - Надолго в наши края, али как?
- Надолго, - вздохнула Нина и обвела взглядом бескрайний частокол деревьев на горизонте, дорогу в глубоких язвах, уводящую не иначе, как на край света, и задержалась на крестах.
- Старое кладбище, - ответила на молчаливый вопрос гостьи хозяйка. - Баренья ссыльные там похоронены. Да ты проходи в дом-то. Что стоите на пороге, как бедные родственники? Устали небось-то с дороги…
- Устали, - согласилась Нина.
- Сейчас я деткам молочка принесу.
Баба Маша вернулась с кухни с пол-литровой банкой жирного козьего молока. Поставила на стол картошку в мундире и домашний хлеб.
- Ешьте, набирайтесь сил. Последние километры самые трудные.
Это было правдой. Короткий отрезок пути казался бесконечным, или время вдруг сжалось в комочек, а расстояние вытянулось и расширилось до самой вселенной…
… Нина ждала подводу утром, но извозчик приехал ближе к вечеру…