Однажды, когда Янгыл доила козу в агиле, Гызлархан-Шетте тихонько вошла в комнату своей соперницы. Ребёнок спал в колыбельке, раскинув ручонки, и улыбался во сне. Гызлархан-Шетте оглянулась на дверь, приподняла голову мальчика и проткнула ему темечко иголкой. Ребёнок только вскрикнул и затих. А злая женщина поспешно удалилась в свой двор. Янгыл заметила поспешно удалявшуюся Гызлархан-Шетте, и сердце её сжалось от недоброго предчувствия. "Зачем приходила она в мой дом?" Янгыл закончила доить козу и заспешила в комнату, к ребёнку. Когда она подошла к люльке, то не услышала обычного дыхания ребёнка и, приподняв мальчика, увидела кровь на его головке и лице. В предчувствии неотвратимого горя, Янгыл резко схватила ребёнка, ощупала его и, поняв, что ребёнок мёртв, закричала не своим голосом.
Ребёнок был умерщвлён и в этом обвинили Гызлархан-Шетте. Но разве легче стало от этого Яигыл.
Теперь ежедневно она приходила на могилу сына, плакала и думала о своей горькой судьбе. Здесь никто не мешал ей вспомнить во всех подробностях всё, что с ней произошло.
Неизвестно, чем бы закончились страдания Янгыл: бросилась бы она в пропасть или смирилась бы со своей горькой судьбой, но случилось нечто неожиданное, что снова вселило в Янгыл надежду. Она только что потратилась с могилки сына и сразу услышала недовольный голос свекрови:
- Где ходишь, бесстыжая! Сходи на источник, в доме нет ни капли воды.
Янгыл молча взяла два тунче и направилась вниз по тропинке, где у подножия холма был колодец, откуда базартепинцы брали воду. Янгыл опустила и подняла бадью с водой, наполнила оба тунче и уже хотела уходить, как вдруг увидела проходящего мимо человека в старом тельпеке, сбитых чарыках и длиннополом халате. Он тихо зашептал:
- Янгыл, это я - Арзы…
От неожиданности Янгыл вскрикнула и выронила один тунче. Вода с бульканьем хлынула на камни, а молодая женщина застыла в оцепенении: не призрак ли это? Но призрак ожил и вновь заговорил голосом Арзы.
- Янгыл, не подавай вида, что ты узнала меня, проходя мимо, проговорил он. - Как стемнеет, приходи сюда, к колодцу… Ничего с собой не бери, всё есть… Ты поняла меня, Янгыл-джан?
- Да, Арзы, - едва-едва вымолвила она, потому что губы её сковал суеверный страх.
Арзы скорым шагом прошёл мимо, а Янгыл торопливо подняла тунче и вновь, подойдя к колодцу, набрала в него воды. Еле переводя дыхание, она быстро пошла в гору, всё ещё не веря, что это было наяву. И только успокоившись немного, она уверилась: "Голос был Арзы". А поразмыслив, она догадалась, что он специально переоделся в нищего старика, чтобы его никто не узнал. И у Яегыл тотчас созрело решение: "Как только стемнеет, будь что будет - пойду к нему".
Медленно, ох, как медленно тянулось время. Казалось, солнце остановилось над Кугитангтау и не хочет опускаться вниз. Казалось, свёкор Байрам Сопи никогда не перестанет тешить своего жеребёнка в агиле: уж слишком долго он похлопывал его по крутой шее и кормил морковью. Скорей бы уж ушёл в кибитку и улёгся на покой. Казалось, свекровь никогда не перестанет сплетничать с соседкой: так и будут они сидеть во дворе и перемывать кости всех знакомых и заезжих. А время шло своим размеренным ходом и не надо было его торопить. Когда ему приказываешь "скорей!", то оно в отместку тянется медленнее. В мучительном ожидании вечера Янгыл, как затравленная, металась по комнате. И едва закрылись двери в помещении стариков, она выскользнула со двора и заспешила к колодцу.
Арзы уже дожидался её. И быстро повёл он её от Базар-Тёпе в сторону Амударьи. За каменистым холмом их дожидался человек с двумя лошадьми. От отдал молча одну лошадь Арзы и тотчас вскочил на другую. Арзы вполголоса быстро проговорил:
- Теперь, Янгыл-джан, мы будем умнее. Пусть попробуют они нас догнать.
Вместе они сели на коней и рысью поскакали в сторону реки. Отъехав от Базар-Тёпе вёрст десять, свернули на запад. Лошади пошли шагом: надо было дать им отдохнуть. Ехавший впереди всадник подождал, пока подъедут Арзы с Янгыл, и сказал:
- Ну, вот теперь, Арзы-джан, считай, что нас сам шайтан не возьмёт.
- Спасибо вам, Закир-ага, - с чувством проговорил Арзы. - Если бы не вы, снова бы из моей затеи ничего не вышло.
- Ладно, ладно, сынок, - отозвался Закир-ага. - За помощь меня благодарить не надо. Лучше помолись за меня аллаху, чтобы снял с меня грех. Ведь в краже я виноват в равной мере с тобой. - Закир-ага засмеялся, и Арзы не понял: то ли шутит его старший друг, то ли действительно побаивается бога?
Они ехали всю ночь, то и дело пуская коней вскачь и вновь переводя на шаг. Под утро остановились в ауле у знакомого рыбака. Закир-ага назвал своих спутников братом и сестрой. Им отвели комнату для ночлега. Днём спутники отправились дальше. Проводив молодую чету ещё немного, Закир-ага, наконец, распрощался с ними, сказав:
- Ну, Арзы-джан, значит так… Весной приеду на "Обручеве", там и встретимся. Только будь осторожней, чтобы не узнали кто ты и откуда. Не приведи бог…
Закир-ага направил коня в сторону Амударьи, там сел в каюк, и на другой день был в Келифе. Арзы и Янгыл через три дня достигли аула Акташ и поселились у Джора-ага.
XI
Дом Джора-ага, - жилище узбекского типа, с плоской крышей и айваном - был обнесён высоким дувалом. Во дворе стоял сарай. Раньше в нём держали коз, теперь его очистили, прорубили в нём небольшое оконце в стене, вмазали стекло и молодые стали жить-поживать.
Первые дни влюблённые отчасти из-за боязни, а больше из-за того, что впервые предавались своему чувству не тайно, почти не выходили из своего жилища, чтобы не попасться кому-нибудь на глаза. Только поздно вечером, когда затихала жизнь аула, Янгыл подсаживалась к жене и детям Джора-ага, а Арзы дожидался возвращения дяди и тоже усаживался на кошме айвана, и они вели долгие беседы.
- Нет, племянник, - говорил Джора-ага, - ты пока не спеши с работой. Показываться тебе на глаза аульчанам рискованно. Сам ведь знаешь: из Базар-Тёпе сюда за урюком, яблоками приезжают, увидят, опознают - беда тогда. Да и наши к вам на базарные пятницы ездят. Не приведи аллах, если Байрам Сопи узнает - пощады не жди.
Арзы соглашался с дядей и был благодарен ему за заботу и внимание к ним, степенно рассуждая:
- Если вы ничего не имеете против, дядя, то я пока и не буду искать другой работы: как ездил на русском пароходе, так и буду ездить. Весну и лето - в дороге, зимой - здесь с вами, с Янгыл… Если быть поосторожнее, то никто не узнает, что я у вас живу.
Однако человек - не волк, весь век прятаться от людских глаз невозможно. Прошло некоторое бремя, и Арзы стал вести себя менее осторожно. Иногда, выходя днём во двор, встречался с соседями или друзьями Джора-ага, которые всегда внезапно заходили в гости. И Янгыл они не раз уже видели за работой, когда та помогала жене Джора-ага валять кошмы и почти всё время находилась на айване: не могли же они сидеть сложа руки и есть чужой хлеб. Сначала новые жильцы побаивались этих случайных встреч во дворе, но потом привыкли. На вопросы соседей: откуда молодожёны, хозяева отвечали, что прибыли из Бухары.
Окончательно освоившись на новом месте, Арзы каждую ночь вместе с Янгыл вели разговоры - как они будут жить дальше.
- Конечно, весь век у дяди жить не будем, Янгыл-джан. Как только скопим немного денег - построим свою кибитку. Можно даже поставить её рядом с этим двором: как раз рядом арык, за водой далеко не ходить, - мечтал вслух Арзы.
- И козу с козлёночком купим, - обрадованно добавляла Янгыл. - Ты помнишь, Арзы-джан, тогда, в сель, нашу козу унесло с козлёнком? Я до сих пор не могу забыть об этом - так мне их жалко!..
- Ай, ты совсем ещё ребёнок! - смеялся Арзы, привлекая Янгыл к себе. Лаская и осыпая её лицо и шею поцелуями, он обещал: - Клянусь тебе, Янгыл-джан, от верблюда, от лошади откажусь, но козу с козлёнком тебе куплю…
Всю зиму они прожили дружно и радостно, предаваясь своему глубокому и светлому счастью. Ни единого грубого слова, ни одного обидного взгляда они не слышали и не видели друг от друга. Мир казался им тем самым раем, о котором говорят люди, мечтая о загробной жизни. Для них этот рай был здесь, на земле… Когда-то печальная и поблекшая, Янгыл теперь расцвела и повеселела. Только и слышался её звонкий ликующий голос. Она успевала помогать хозяйке по хозяйству, забавляла её детей и всё время про себя думала: "О, аллах, неужели так и будет длиться моё счастье? Как это хорошо!"
Ранней весной, когда они уже начали поговаривать о скорой разлуке, о том, что вот-вот придёт русский пароход, и Арзы отправится с ним в Чарджуй на заработки, в один из дней в калитку постучал приезжий… Джора-ага спросил: не ошибся ли гость адресом? Тот ответил, что ему нужен Арзы. Хозяин опешил - и ответил:
- Уважаемый, вы не сюда пришли. Здесь, нет какого Арзы. Хозяин этого дома я.
- Да вы не бойтесь меня, Джора-ага, - стал успокаивать гость и окончательно озадачил хозяина.
- Откуда вы знаете моё имя? - совсем уже перетрусил Джора-ага.
- От Арзы знаю…
Арзы в это время стоял на пороге своего жилья и прислушивался к разговору. Голос показался ему знакомым. "Да это же Закир-ага", - с радостью догадался он и бросился к калитке. На ходу он растопырил руки, чтобы заключить своего старшего верного друга в объятия, но тот опередил его: обхватил Арзы своими: железными ручищами и приподнял его над головой.
- Ай, джигит, молодец, ай, молодец, берекелла! - несколько раз повторил он, приподнимая юношу. Опуская его в последний раз на землю, просто сказал: - А Джора-ага - старый волк, его не проведёшь. - И они все рассмеялись.
Встреча принесла истинную радость Тут же, на айване, уселись все. Жена Джора-ага поставила чай и угощение. И когда первая радость улеглась, Закир-ага сказал:
- Не буду пугать тебя, сынок, но и радовать не стану: ищут вас с Янгыл повсюду. Сначала думали, что Янгыл одна в горы убежала, руки на себя наложила. Все горы облазили - не нашли. Потом кому-то пришла на ум, что Арзы почему-то не приехал зимовать домой: не украл ли он снова Янгыл и где-то с ней прячется? Теперь все думают так. Ко мне приходили, спрашивали о тебе. Я сказал, что ты в Чарджуе, у русского кочегара остался зимовать…
- Ай, молодец, Закнр-ага! - обрадованно, воскликнул Арзы. - Пусть теперь ищут русского кочегара. Я сам пока не знаю, где он живёт, а они тем более его не найдут.
Закир-ага, однако, не очень-то восторгался и не разделял преждевременную радость Арзы. Покачав головой, он удручённо сказал:
- Вроде бы мы с тобой не дураки, сынок, но глупость большую допустили. Надо было бы привезти сюда одну Янгыл, а тебе остаться в Базар-Тёпе и вместе со всеми искать исчезнувшую Янгыл, тогда бы и Хамза… и Байрам Сопи, и все остальные поверили, что ты тут ни при чём. А уж после, когда бы всё улеглось, через месяц-другой, уехать вроде в Чарджуй, а сам бы сюда явился, к ней…
Арзы задумался, но лишь на мгновенье, и со свойственной для юности беспечностью подумал: "А как бы я жил всю зиму без Янгыл, а потом бы нще дето на пароходе - тоже без неё? Нет, это уже слишком!"
Закир-ага тем временем рассуждал:
- Неплохо было бы, если бы Янгыл понадёжнее укрыть.
- У Арзы больше нигде ни родных, ни знакомых нет, - отозвался Джора-ага. - Да и какая разниц: будет она жить здесь или в другом ауле?
- Это верно, Джооа-ага, - согласился Арзы. - У чужих и обидеть могут. Здесь её место.
Закир-ага переночевал у гостеприимного хозяина и рано утром стал собираться на пароход. Сборы были короткими: торбу через плечо и шагай себе. Но долго пришлось дожидаться Арзы. Он никак не мог расстаться с Янгыл. Когда он уже оделся и готов был отравиться в путь, она вдруг припала к его груди и с болью заглядывая ему в глаза, зашептала:
- Я совсем не могу без тебя, Арзы-джан, - слёзы полились по её щекам. - Даже одного дня. А ты, ты уезжаешь на всё лето!..
- Нет, не на всё лето, - успокаивал её Арзы. - Один рейс в Чарджуй сделаем и вернёмся сюда и снова встретимся. Ещё один-два дня поживу с тобой и опять в дорогу. Разлука не должна тебя пугать Янгыл-джан. Главное, ты жди меня и думай о том, что каждую минуту мои мысли с тобой…
- Я тоже… и мой мысли, Арзы-джан, всегда были о тебе и всегда будут с тобой. Ты только скорее возвращайся.
- Возвращусь и подарков тебе привезу, моя Янгыл. Скажи, чего тебе привезти? - как ребёнка спрашивал Арзы.
- Я не знаю, Арзы-джан. Ничего мне не надо, сам быстрей приезжай - это самый лучший подарок.
- Я привезу тебе… Нет, не скажу пока, что я решил тебе привезти. Потом увидишь…
После долгих, горячих объятий они, наконец, вышли из кибитки. И здесь Янгыл шла рядом с ним, придерживая за руку и заглядывая любимому в глаза. И, наверное, так бы и игла с ним всю дорогу, но, увидев хозяина и гостя, поджидавших Арзы, Янгыл вдруг засмущалась, крепко сжала его руку, всхлипнула и остановилась. Арзы оглянулся, улыбнулся ей, но в душе его вдруг поселилась такая тревога, что ему показалось, будто распрощался с любимой: навсегда.
- Ну, что, Арзы-джан, нам давно пора, - проговорил Закир-ага. Поблагодарив хозяина за гостеприимство, Закир-ага покинул двор и вышел на дорогу. Арзы последовал за ним.
На "Обручеве" их ждали. Шла уже работа: грузили сушёные урюк и яблоки прошлогоднего урожая. Закир-ага и Арзы сразу же включились в дело. Осадок от печального расставания с Янгыл стал исчезать, грудь Арзы переполнилась невыразимой любовью к ней и предчувствием радостной встречи с ней. В руках появилась лёгкость, он трудился, словно играя, мешки не казались ему тяжёлыми. Взбегая на палубу, весело покрикивал, шутил с матросами, и те сразу поняли, что в его жизни произошла перемена в лучшую сторону: куда делась его былая тоска и печаль. "Видно, парень женился", - решили друзья.
Едва пароход отчалил от Термеза и грузчики расположились на обед, к ним подсели матросы. Мишка и Алим оставались пока внизу, подавали мазут в топку. Из трубы "Обручева" валил густой, чёрный дым. Огромные колёса парохода с силой отбрасывали и расплёскивали амударьинские волны. Но вот "Обручев" выбрался на фарватер и, гонимый течением, пошёл легче. Вовсе не стало слышно гула паровых котлов, только мерно и могуче шумела Амударья.
Вскоре кочегар Мишка поднялся на палубу. Алим остался у топки.
- Ну, что, парень, - заулыбался Мишка, - говорят, свадьбу справил, а меня на пир не пригласил.
- Садись, садись, кушать будем, - засуетился Арзы, схватил Мишку, за руку и усадил рядом.
- Это как же, а? Вот, кореш, - продолжал шутить Мишка. - А я-то думал, что погуляю на твоём тое!
Арзы смущался, а матросы и Закир-ага вместе с ними хохотали, похлопывая его по плечу.
Арзы понимал, что домогательства кочегара - всего лишь шутка. Но слова Мишки всё же беспокоили его. "Да, тоя не было, - думал он. - Такая моя судьба - даже тоя нельзя сделать. Даже жену от чужих глаз приходится прятать, чтобы не узнали", - и он тяжело вздохнул.
- Мишка, той обязательно будет, - сказал Арзы. - Приплывём назад, в Термез, всех приглашу…
- По рукам? - обрадованно воскликнул Мишка.
- Давай по рукам, - живо согласился Арзы, и они соединили руки.
Закир-ага покосился на Арзы и обеспокоенно подумал: "Откуда ему взять денег, чтобы той справить?", - но, видя повеселевшее лицо молодого друга, успокоился: "Ничего, добавлю своих, Джора-ага поможет - будет той!"
К весёлой компании матросов подошли боцман Бахно и мичман. Они выпили с ними по чашке чаю. Подшучивали над Арзы. Даже меланхоличный и строгий капитан вдруг снисходительно заметил:
- Народ честный, гостеприимный, только забитый, видно… Жаль, жаль… Просвещение туркменам не помешало бы..
Среди всей команды Мишка особенно отличался своим расположением к туркменским грузчикам. Он всегда был готов разделить их горе и радость. Так, незаметно пароход подплыл к Чарджуйской пристани. Едва команда сошла на берег, как Мишка обратился к своим:
- Вот что, братцы, давайте зайдём ко мне..
Приглашение было настойчивым, и Закир-ага с Арзы не решились обидеть своего русского друга. Только Алим отказался: здесь у него была знакомая, к которой он при каждом удобном случае захаживал. Вот и сейчас заторопился.
Мишка жил по ту сторону железной дороги, в Уральской слободке. Окраина была сплошь заставлена низкими хибарками. Множество грязных переулков пересекало её. Здесь селились рабочие Чарджуя: железнодорожники, рыбаки, мастеровые и ремесленники. Убогостью и беднотой веяло из каждого двора. Введя гостей во дворик, небольшой, пустой, с двумя чахлыми деревцами, Мишка сказал:
- Ну, вот это и есть мои хоромы. - И громко крикнул: - Таня, где ты там?
Из мазанки с маленькими оконцами вышла молодая женщина и, удивлённо взглянув на мужа и гостей, всплеснула голыми руками:
- Приехал уже! Вот хорошо, вот хорошо. А я заделалась прачкой. День нынче тёплый, солнечный, решила постирать. Вы уж извините меня, люди добрые…
Спустя полчаса, гости вместе с Мишкой и его женой сидели за большим дубовым столом, ели щи и жареную рыбу. Говорили обо всём житейском, что только приходило на ум, но больше о том, как живут туркмены, чего сеют, какие получают доходы. Непринуждённость была полная, но гости, а особенно Арзы, тяготились необычной обстановкой: впервые он сидел рядом с русской женщиной, которая не стеснялась его, не прикрывала от него лицо, а, наоборот, открыто следила за ним, чтобы он не стеснялся и ел, нахваливала они угощение:
- Щи хорошие, ешь, ешь, парень. Ещё подолью.
Арзы оглядывался по сторонам и находил, что русская изба почти ничем не отличается от туркменской кибитки. Тоже пустые стены. Вся и разница, что у русских - кровать да сундук, а у туркмен - кошмы да торбы.
После обеда туркмены сразу заторопились. Закир-ага сказал:
- Спасибо за хлеб-соль, Мишка. Теперь отпусти нас. На базар пойдём. Арзы своей невесте подарки купить будет, - с улыбкой закончил он.
Они распрощались, договорившись встретиться на "Обручеве".
Едва туркменские гости вышли, как Мишка привлёк к себе жену и ласково сказал ей:
- Таня, а у меня к тебе просьба. Вот тот молодой туркмен, Арзы, на днях устраивает той, ну вроде свадьбы, чтоли. Подарок бы ему надо сообразить… На тое вручу.
- Женится? - обрадованно воскликнула женщина. - Вот счастливый! А хороша жена-то?
- Говорят, как ангел божий.
- Давай, Миша, платок мой пуховый ей подарим. Всё равно он у меня лежит: какая зима в Чарджуе?
- И у них в Кугитанге тоже зимы не бывает, - смеясь, ответил Мишка. - Может, быть, ещё что-нибудь придумаешь?
- Что же думать? - огорчённо ответила жена. Больше у меня ничего хорошего нет. Разве что платье своё отдать?
- Нет, русское платье она носить не станет - у них другие.
- Ну, тогда плавок. Это же дорогой платок, - стстала уговаривать Мишку жена, - из козьего пуха. Помнишь, как раз ты меня сватал, когда его мне отец из Оренбурга привёз?
- Ну, валяй, Татьяна, заворачивай подарок. Да ещё деньжонок малость ссуди. Привезу урюку с мешочек.
Жена сунула руку под матрац, вынула небольшой узелок и достала из него несколько рублевок.
- Только береги, не трать зря. Иначе до получки не хватит.