* * *
На следующий день Непейцын доложил генералу Чичерину о своем решении выйти в отставку. Чуть смягчил рассказ о разговоре с Аракчеевым - будто был совет, а не приказ и он теперь решил обезопасить себя на случай вторичного приезда инспектора артиллерии и тем более самого государя. Начальник завода неподдельно огорчился: и раньше расположенный к майору, он последние недели надеялся, что в его лице приобрел "руку" к всесильному графу. Поохав, генерал предложил место заводского полицмейстера, которое вот-вот должно освободиться - прежний находился под судом за взятки с цеховых. Непейцын сразу отказался. Наблюдать за мастеровыми, когда идут на завод, да чтоб не воровали казенного, проверять, бывают ли в церкви, сажать в холодную пьяниц… Как будто за Тулу ради Авроры цепляться.
Нет, раз решил, так нечего тянуть. И больше ее не видеть, не давать себе раскиснуть… А то недолго и в кабалу, в добровольные управители: проверять отчеты приказчиков вместе с Тумановским. Или вместо Тумановского, которому за услуги платить надобно… Не давать себе и думать о ней, заняться приготовлениями к отъезду, чтоб дня лишнего в Туле не провести… А все-таки, не выгони в отставку Аркащей, так и остался бы, пожалуй, при ней в виде "доверенного", смотрел бы, как пес, в глаза, любовался бы… Да нет же, с самого дня, когда услышал, что выкупила долю пасынка за тридцать тысяч, сомневаться в ней начал… Нельзя любить хитрую врунью, какая бы красавица ни была,.
Значит, ждать приказа. Как хорошо, что существуют Филя с Ненилой: возня со всем имуществом - их забота. А ему что остается, кроме разбора бумаг? Роту сдаст быстро, если, конечно, не кому-то новому, присланному Аркащеем, а Козлову. Наверно, и в Петербурге задержат недолго с такой-то протекцией. Граф - не то что Назарыч с кумом… Да, протекция! Пока что от нее одни неприятности. С места насиженного долой, с приятелями долголетними навсегда расставайся. И Филя с Ненилой… Имущество они, куда будет нужно, обозом отправят, но самим просто ли с места тронуться? За пятнадцать лет мастерская налажена, заказчики…
Когда пересказал свои мысли Филе, тот в задумчивости погладил подбородок:
- Не знаю, сударь, что и ответить… Коли в людное место поедете, то, понятно, и мы следом, за вами, а ежели в глухомань? Однако без вас и здесь Ненила затоскует. Вам не приметно, но ведь только у ней и свету в окошке, что вы да еще я-с…
- Коли в городишко вроде Лук… - начал Непейцын, думая смутить своего бывшего дядьку.
- Вроде Лук? - переспросил тот. - Там-то я завсегда на хлеб настругаю, да и господа в окрестье живут… Но то впереди, а вот с кем вам в Петербург ехать? С Фомой да Федькой - будто неосновательно. Мне трогаться - тут некому жилье сворачивать. Разве Ненилу послать, чтобы стряпала, пока место выходит?
- Нет, Филя, я там и с Федором справлюсь. Пора ему начинать без вашей указки обходиться. Да хочу Петю взять, через Иванова в Академию художеств определить.
- Дело доброе, да кухарить некому, - покачал головой Филя.
* * *
Весть о рапорте Непейцына тотчас стала известна на заводе. За несколько дней ему так надоело отвечать встречным чиновникам и ловить на себе пристальные взгляды мастеровых и солдат, что сказался больным и засел дома. Из сослуживцев ему приятнее всех был бы Захаво, до он уехал по зимнему пути на Уральские заводы, чтоб лично упредить об увеличенных поставках металла и условиться о весеннем сплаве. Второй, с кем много лет дружески общался, был Сурнин, и Сергей Васильевич обрадовался, когда в воскресенье после обедни Федя доложил о его приходе.
Умный механик не стал разглагольствовать, как сожалеет об отъезде кума. Сказал только, что перебрали с женой все тульские должности - нет ли чего подходящего - и ни одной не нашли.
Потом сели за воскресный пирог, и хозяин навел Сурнина на его излюбленную тему - сегодняшнюю европейскую политику.
- Что нового? - сказал Алексей Михайлович. - Вот нонче с амвона читали удивительное объявление Синода. В нем Бонапарта почти что антихристом объявляют. Сказано, что от христианства отрекся, еще будучи в Египте, и ввел в своей стране поклонение истуканам. - Сурнин пожал плечами. - То есть полная ахинея! Я-то понял, что списали ее попы с проповедей тысяча семьсот девяносто девятого года, когда мы с Французской республикой воевали. Примерно то же, помнится, в Лондоне когда-то я слышал. В политике у всех приемы одинаковы. Но я хочу тебе заметить, что за сей как будто пустой болтовней стоит цель вполне серьезная, как и за сбором земского войска. Наполеон желает подчинить себе всю Европу, приказывать не только королям, по и купцам, выгоды Франции поставить на первое место, и государь наш, видно, решился сражаться с ним до последнего… Жалко при сем, что союзная нам Пруссия уже разбита, Австрия в испуге ждет своей очереди, а хитрая Англия смотрит да подзадоривает, чтоб от себя врага отвлечь. Мистер Нокс, умный старик, у которого я учился в Лондоне, еще тогда говорил, что только Россия с Англией вместе могут сломить хребет французам. Теперь же у них еще и редкий полководец Наполеон объявился…
Когда допивали кофей, Непейцын спросил:
- А скажи, Алексей Михайлович, как от сословия оружейников Доброхотову разрешение получить со мной уехать, чтоб в Академию художеств определиться?
- Посоветую тебе самому со старшиной его цеха поговорить. Да не сказывай, что может на завод не воротиться. Пусть дадут временную отпускную для науки. Такие случаи бывали. Тогда и платить цеху не так много придется, как если б навсегда уходил.
- Я заплачу все, что надобно, - сказал Непейцын.
- Не только в деньгах дело, - возразил Сурнин. - Для его же пользы с сословием оружейников пуповины не обрезать, пока вполне на ноги не встанет. Не ровен час - отсюда выписали, туда еще не зачислили, а тут рекрутский набор или иная напасть. Как царскому оружейнику, ему ото всего льгота… Ну-с, кум дорогой, поговорили, подкрепился я, а теперь, раз от жены отпускную получил…
- Куда ж ты?
- Забыл? Нонче первый кулачный бой на Упе. Заводские с мещанами сходятся. Как такое зрелище пропустить? Цирк римский, гладиаторы наших дней…
- Разве в сию зиму еще не бывало? То-то мой Фома без единого синяка на роже ходит, - засмеялся Сергей Васильевич. - Вот увезу его отсюда, и сразу городской стороне важный ущерб нанесу.
- Да уж, твой Фома как в былине: "Где махнет, там улочка…" Таких в Англии на руках носят, из него новый Жаксон вышел бы, боксер прославленный. Каждый раз любуюсь, когда "звонаря" дает.
- Что за "звонарь" еще?
- Не знаешь? У кулачников тоже термины: в шею ударить - "блоху убить", в ухо - "дать звонаря", в живот - "гриба положить".
- Как хочешь, Алексей Михайлович, но здесь я против твоих возлюбленных англичан с их боксом, за наших неграмотных кулачников, - сказал Непейцын. - Там двое бьются для потехи сотен, которые глазеют, подзадоривают, заклады ставят, кто кому во сколько минут кости сломит. Наши же раз в неделю, в воскресенье, да и то зимой только, для разминки стенка на стенку…
- Хороша разминка! - развел руками Сурнин. - Вот и видно, что ты на сии зрелища николи толком не смотрел. А членовредительство, почитай, на каждом бывает. Но наше, спору нет, красивей и без денежных закладов. Однако азарту тоже довольно и городу всему развлечение, начиная с пролога, с поединка мальчишек, и до боя подлинного, остервенелого, кровопролитного. Были б у нас театры, как в столицах, или собрания, клубы какие, где в шашки, в шахматы, на бильярде сыграть, за разговором дружественным чаю, кофею в компании выпить, "Ведомости" почитать, дело б иное… Но даже для образованных людей такого нет, а для простолюдинов только церкви да кабаки. Еще в Туле нашей у мастеровых отдушина для внутренних сил исконная существует: поделки искусные на продажу - шкатулки, перстеньки, приборы письменные, вся та красота, на которую друг наш Павлуша посягнуть хочет, посадивши туляков на одну ковку ружей да сабель.
- Он только на время войны предлагает художество урезать.
- Будто так, но ежели завод производство расширит и норму на брата поднимет, то и после войны казна на том упрется. Может, и прав Захаво, но я туляк природный и вижу, насколько жизнь потускнеет, ежели времени на партикулярное не останется.
* * *
Через три недели после отправки рапорта в Петербург оттуда пришел по экстра-почте приказ об увольнении Непейцына от командования ротой "по прошению для определения к нестроевой должности с производством за отличие в подполковники" и о назначении на его место капитана Козлова. Одновременно был получен второй пакет, с грамотой на орден Анны 2-й степени, крестом и коротким письмом Аракчеева, где, поздравив с монаршей наградой, наказывал по сдаче роты тотчас ехать в Петербург за новым назначением, пока он, граф, не отправился в армию вслед за государем.
Такой оборот дела внушил тульским вестовщикам версию, будто граф вызывает старого товарища на более почетное и доходное место. Когда об этом говорили Непейцыну, он не возражал - пусть болтают что вздумается. Ему хотелось одного - поскорей уехать. Сдача "состоящего на командире" имущества, пересчет бесчисленных пуговиц и патронов, перемерка сотен аршин сукна, холста, унтер-офицерских галунов и прочего, перечисленного в ведомостях, заняли почти четыре дня. Не хватило двадцати ружейных кремней, сечки для артельной капусты да пары ношеных сапог, за которые выложил Козлову один рубль шесть копеек по казенным расценкам. Потом пришлось выйти проститься с выстроенной на плацу ротой. Непейцын знал, что его любят: никогда не бил людей и не пользовался их копейкой. Знал и то, что теперь все будет иначе. Но что сделаешь? Не его воля. Ставши перед фронтом, сказал три накануне вытверженные фразы: что благодарит за службу, просит служить так же и при новом командире, чтоб выпили нынче в обед за его здоровье. Под ответный крик солдат ушел с плаца с комком в горле. Пятнадцать лет с ними прожил, знает всех по именам… Эх, Аркащей - деревянное сердце, неужто так лучше стало?..
Оставалось сделать прощальные визиты. Кому же? Конечно, Чичериным - генерал всегда относился отменно хорошо. Потом Сурниным, Никеевым, Ставровским. К госпоже Куломзиной тоже заехать?.. Нет, отрезано и даже почти не болит. Удивительно! Месяц назад не мог ее дождаться, а с известия, как откупилась наличными от пасынка, что-то стало отсыхать… Но вот еще: заеду к Тумановской, обещаю в Петербурге навестить ее мальчиков в корпусе.
И потом, надо наконец написать дяденьке про отставку, производство и орден да чтоб не слал сюда зимний обоз с годовым запасом. Получит такое письмо и все обсудит с Моргуном у знакомой печки. В матушкином доме, как из Лук перебрались, Моргун с семьей живет… Был бы дяденька здесь, посоветовал бы, куда проситься. Смотрителем лазарета? Провиантских складов? Нет, к такому по-прежнему не лежит душа. Вот на пороховые заводы, в арсеналы…
Ох, и хламу накопилось в доме!.. А жил один, без семьи. Дважды думал тут о браке, и оба раза не вышло, хоть по несхожим причинам. Значит, судьба бобылья, вроде дяденькиной…
* * *
За два дня до назначенного отъезда, в воскресенье, после обедни Фома отпросился на последний кулачный бой, и Непейцын сначала не думал выходить из дому. Обязательные визиты все сделаны, а в январе скользко - долго ли до греха? Часа два занимался разбором ящиков своего стола. Похоже, как перед выпуском из корпуса. Только теперь сберегаемых вещей еще меньше.
Входили Филя с Ненилой, спрашивали, что отправить в то место, куда назначат, а что в Ступино или продать. Одних самоваров туляки надарили шесть штук… От таких разговоров взяла скука, решил сходить к Тумановским. Вечером там гостей встретишь, а сейчас самое время для короткого прощального визита. И дойти недалеко.
Слуга в прихожей Тумановских вскочил, отложив какое-то шитье.
- Яков Яковлевич дома?
- Их нету-с.
- А барыня?
- Позвольте шинель-с.
- Ступай, доложи прежде.
- Просить велели, если пожалуете, как в окно вас видели-с.
Екатерина Ивановна сидела в гостиной рядом с Любочкой. У обеих на коленях - одинаковые круглые пяльцы. Девочка встала и сделала реверанс гостю. Хозяйка указала соседнее кресло.
- Очень рада, Сергей Васильевич, что проститься пришли, - сказала она, как всегда просто и естественно. - Нам очень жалко, что вы уезжаете. Яков Яковлевич не раз вспоминал, как вы его приветили и разом ввели в здешнее знакомство… Любочка, распорядись подать чаю да зайди в детскую, посмотри, что няня с сестрицами делают… Вы не знаете еще, где будете далее служить?
Непейцын начал излагать свои предположения, но она прервала:
- Простите, я хочу вам сказать, пока Любочка не воротилась, что мой батюшка до самой кончины вас добром поминал.
- Ваш батюшка? - удивился Непейцын. - Где же он знал меня? Представьте, я не раз гадал, на кого вы похожи.
- Вам просто его вспомнить на ум не приходит… Он служил старшим писарем в седьмой экспедиции Военной коллегии.
- Иван Назарыч? - воскликнул Непейцын.
- Значит, и вы его помните! - просияла Екатерина Ивановна.
- Еще бы! А вы та самая девочка, что конуру для собаки с окошком заказали и дом в розовый цвет выкрасить просили?
Тумановская отложила шитье:
- Господи! Такое разболтали, и вы запомнили! А я хотела сказать, что у нас общий учитель был.
- Как же, Григорий Иванович Полянский.
- И его помните! Как хорошо, право, как хорошо, Сергей Васильевич! - Она, как девочка, покраснела от радости.
- Жив ли он?
- Помер давно. Лет, верно, двенадцать уже. Все от вина.
- А Иван Назарович когда же?
- Четвертый год пошел с декабря.
- А матушка?
- Она жива, слава богу. Вскоре надеюсь сюда ее выписать. - Последняя фраза прозвучала неуверенной скороговоркой.
- А усадебка та, на Выборгской, у Сампсония?
- Хотел Яков Яковлевич продать ее, когда батюшка помер, но я упросила, чтоб Любочке в приданое. Продать ведь всегда можно…
- Конечно. А я хотел вам предложить, не надо ли чего вашим кадетам передать, отвезти. Я бы охотно сам зашел, повидал их.
- Ах, буду вам так благодарна! Я посылочку приготовлю, их печенья любимого. Небольшую, вас не затруднит.
- Да нет, можно и побольше, в моем возке места хватит. Собираюсь выехать во вторник, пораньше, а завтра вечером человека за посылкой пришлю. И, если хотите, отпишу потом, как нашел мальчиков. Ведь мы с братом также в корпусе совсем одни были.
- Только, пожалуйста, на мужа пишите. И если мальчикам плохо, то… Нет, тогда про это не нужно писать, он на меня рассердится, - Екатерина Ивановна потупилась, - что я вас утруждала… Он говорит, что мы им такого образования не дали бы. А ведь Григорий Иванович меня вовсе без наказаний учил, а все уроки помню…
- Не беспокойтесь, я все разузнаю. Может, с начальниками поговорю. Их, кажется, Яша и Саша зовут?..
Через четверть часа, выпив чашку чая, Сергей Васильевич поднялся с дивана. Он с чувством поцеловал мягкую, пахнущую ванилью ручку Екатерины Ивановны и, подчиняясь неожиданному желанию, прикоснулся губами к чистому лбу Любочки:
- Прощай, Любочка. Не огорчай матушку.
- Как жалко, что вы уезжаете! - сказала девочка, доверчиво глянув ему прямо в лицо.
Уже сходя с крыльца, Непейцын сообразил, что не узнал, в котором из корпусов учились мальчики Тумановские. Ну, завтра Федору велит спросить, когда пошлет за посылкой. Вот так встреча! Дочь Назарыча! И какая воспитанная, с каким достоинством - просто дама из хорошей семьи. Как, право, образовал ее Полянский. Но, конечно, здесь и мужа влияние… И хоть, кажется, любит своего Якова, а как боится - не смеет на свое имя письма получить. А он-то хорош гусь! Женился на дочке писаря-взяточника, приданое, им нажитое с просителей, получил и сам же в гостиных стишки обличительные прочих подьячих читает, барина корчит… Однако, может, не столько для себя, сколько для детей дорогу в барство прокладывает… А Катерину Ивановну все-таки ужасно жалко. Вот тебе и счастливый брак! Почти что рабская доля… Но постой-ка, может, и то понятно, что, получив собственные доходы, перестав от кого-то зависеть, Аврора больше не хочет в мужнюю кабалу идти? Натерпелась от старика и думает, что все мужчины таковы. Но ведь я-то был бы иным… Да нет, просто не полюбила меня… А как же все прежние авансы, записная книжка, вышитая к именинам?.. Или все делала, пока от пасынка не откупилась, пенсию не получила, а может, и денег генераловых, где-то припрятанных, не нашла?
Когда вышел на свою Киевскую улицу, уже начало смеркаться. Во многих окнах зажигались огни.
"А у меня-то, бобыля, темным-темно, - подумал Сергей Васильевич. - Разве в прихожей огарок какой Ненила зажгла…"
Поднял глаза от тротуара, всмотрелся… Что такое? В гостиной ярко освещено. Приехал, что ли, кто? Неужто дяденька?
Непейцын пошел как мог быстрей. Дверь с крыльца неплотно притворена. В прихожей никого. Оплывшая свеча озаряла господскую шубу, брошенную на ларе. Но никаких дорожных вещей… Из гостиной вышел Филя, должно быть услышав стук его трости.