Шасолтан, разумеется, понимала, что её предложение вызовет спор, но такой ожесточённой схватки она, конечно, не могла предвидеть. Дурды Кепбан не отличался словоохотливостью, но сейчас, когда задели его честь, ему необходимо было выговориться, и её это только радовало.
- Ты зря на меня взъелся, Дурды, - почувствовав, что хватил через край, попробовал выкрутиться Аймурадов. - Что ты, шуток не понимаешь? Просто пословица есть такая…
- Я твои шутки прекрасно понимаю! - пуще прежнего разошёлся главный бухгалтер. - Я, если хочешь знать, с Тойли Мергеном в близком родстве не только по крови, но и по духу. И не отказываюсь от него. И раз уж ты намекаешь на моё родство с ним, знай, что я не из тех подлецов, которые козыряют своим свояком, пока тот именит, а стоит ему чуть пошатнуться, как они мигом от него отворачиваются.
- Уж не в меня ли ты метишь? - покосился на собеседника Аймурадов.
Казалось, они поменялись ролями. В голосе главного бухгалтера появились ядовитые нотки, а заведующий фермой вдруг удивил остальных никак не свойственной ему сдержанностью.
- Угадал! - с недоброй усмешкой воскликнул Дурды Кепбан. - Что бы о тебе ни говорили, но человек ты сообразительный, Баймурад. Именно в тебя мечу. Все мы помним нашего прежнего зампредисполкома. Бывало, когда к нему ни придёшь, ты у его дверей пасёшься, словно конь стреноженный. Если радость - ты у него тамадой, если горе - ты у него утешителем. А теперь он, бедняга, к постели прикован, так ты о нём и думать забыл, наверно, и не помнишь, как он выглядит… Погоди, погоди, не перебивай меня!.. Я, если хочешь знать, таким родственником, как Тойли Мерген, могу только гордиться. А ты ему и в подмётки не годишься! Думаешь, если стал заведовать фермой, то заодно и умом обзавёлся. Как бы не так! Все диву даюсь - за что только тебя в бюро выбрали… Конечно, Тойли Мергена не зря упрекали в семейственности. Но не в этом его главная вина. А в том, что мусор вокруг себя не разгребал. Трепачам, которым я бы и паршивой козы не доверил, давал должности.
- По-твоему, я один из них? - опять стал задираться Баймурад, как бы провоцируя собеседника на прямое оскорблений.
Но Дурды Кепбан даже не заметил угрозы в его голосе и ответил на вопрос утвердительно:
- Не только один из них, просто самый главный!.. Но не беспокойся, народ и тобой тоже займётся.
- Уж не хочешь ли ты бросить тень на мою честь?
- А, да ну тебя, - махнул рукой главбух. - Понимай как знаешь.
- Имей в виду, я клеветы не потерплю! - сверкнул глазами Аймурадов. - Я наверх жаловаться буду.
- Давай, давай, жалуйся. Вот тогда-то всё и всплывёт. Начнут люди разбираться и поймут, что ты за человек…
Тут подал голос молчавший всё время Нуръягдыев.
- Может, хватит препираться? - не по возрасту рассудительно сказал комсорг. - Мне предложение Шасолтан по душе. В самом деле, такого бригадира, как Тойли Мерген, поискать… Только согласится ли он?
- А мы, прежде чем обсуждать этот вопрос на бюро, - обрадовалась Шасолтан, - посоветуемся ещё с товарищем Карлыевым. И попросим его со своей стороны поговорить с Тойли Мергеном. Словом, "согласуем", - лукаво посмотрела она на Аймурадова.
- Раз вы все тут заодно, то и советоваться незачем было, - обиженно произнёс тот и вдруг заторопился.
Остальные тоже потянулись к выходу, за исключением Дурды Кепбана, которого нетерпеливо поджидал корпящий над отчётом Аннагельды.
V
Уже несколько долгих дней Тойли Мерген маялся, погруженный в застойную тишину своего просторного дома. Доведённый непривычным бездельем до отчаяния, он буквально не знал, куда себя девать. Поэтому, когда внезапно зазвонил телефон, он подскочил к нему с проворством, заставившим улыбнуться даже приунывшую Акнабат.
- Это вы, Тойли-ага? - услыхал он в трубке голос секретарши из райкома. - Салам! Спешу сказать вам, что товарищ Карлыев вчера вечером вернулся.
- А он у себя сейчас?
- Да, соединяю с ним.
Карлыев тут же поднял трубку.
- Салам-алейкум, Тойли-ага! - послышался его голос.
- Как поживаешь, Мухаммед? Как съездил?
- Неплохо. Ашхабадские друзья просили передать вам привет.
- Да будут здоровы те, кто посылал привет, и тот, кто его привёз. Хотел бы повидаться с тобой, если дела позволяют.
- Что, не получилось в ателье?
- Совсем не получилось.
- Давайте, Тойли-ага, так сделаем. Мне сейчас надо выехать с инженерами в район. Тут у нас химический завод собираются строить, так вот, надо площадку выбрать. Вернусь только после обеда, а когда точно - трудно сказать. Лучше всего будет, если вы вечерком ко мне домой заглянете.
- Домой?
- Да. Что вас так удивило? Вы же у меня бывали и знаете, что к секретарю райкома тоже иногда люди в гости ходят, - засмеялся Карлыев. - И потом, дома никто нас торопить не будет.
- Так-то оно так, а только…
- Словом, приезжайте, Тойли-ага. Тут ваши товарищи мне одну идейку подбросили, хотелось бы с вами её обсудить. Итак, до вечера.
Секретарь райкома жил в большом крупнопанельном доме, одном из тех, что целым кварталом недавно выросли на окраине города.
Хозяин встретил Тойли Мергена в дверях. Едва гость вытер на площадке ноги о коврик и переступил порог, как откуда-то из-за спины Карлыева возник худенький белолицый мальчик лет десяти.
- Салам, Тойли-ага! - с достоинством произнёс он и вежливо протянул руку.
- Салам, Батыр, салам! - пожал его маленькую ладошку Тойли Мерген. - Ну как, год обещает быть урожайным на двойки?
- Двойки? - удивлённо повёл плечами мальчик. - Лично у меня даже троек не бывает.
- Ну да! Что ж, одни четвёрки?
- Нет, и пятёрки тоже, - как нечто само собой разумеющееся заявил мальчик.
- Наверно, учитель с твоим папой дружит, вот и выставляет тебе хорошие отметки.
- Во-первых, у меня не учитель, а учительница. Во-вторых, папа её никогда в глаза не видел. В-третьих…
- Верю, верю, Батыр-хан! - улыбнулся Тойли Мерген и похлопал мальчика по плечу. - Я знаю, что в школе ты молодцом.
- Ну-ка, хвастунишка, - вмешался хозяин дома, поворачивая сына за плечи, - ступай к маме и скажи, что приехал Тойли-ага. А нам пока поговорить надо.
Он провёл гостя в комнату, усадил его в кресло, принёс чай, но говорить о деле не спешил. Сначала речь у них зашла о мебели, о том, как трудно, её в районе достать, потом коснулась вообще недостатков в работе торговой сети, затем перешли на достоинства и недостатки новых домов.
- Всем хороша квартира, - заметил Карлыев, обводя взглядом стены, - одно плохо - потолки низкие. Возможно, для Риги или Таллина, где даже летом прохладно, такой высоты вполне достаточно. Но для наших жарких мест это не годится - в комнате воздуха маловато.
- Значит, надо добиться от строителей, чтобы увеличили высоту. Неужели не послушаются?
- Это дело не такое простое, - проговорил Карлыев, разливая чай. - Существует утверждённый типовой проект дома. Исходя из проекта, создан завод, где изготовляют панели. Чтобы увеличить панель хотя бы на сантиметр, пришлось бы переделать проект и перестроить заново всё производство. Тут ведь одно сразу потянет за собой другое. Впрочем, как и всё в жизни. Человека мы ценим больше, когда он не похож на других, когда в нём что-то своё заложено. Ну, а вещи при массовом производстве, хочешь не хочешь, приходится подгонять под определённый размер. Иначе такой разнобой получится, что вся жизнь остановится.
- Правильно говоришь, а всё-таки не совсем, - позволил себе усомниться Тойли Мерген. - Дома-то, как ни говори, для людей строится. И проекты составляют и утверждают тоже люди. Так неужто те, кто живёт в домах, не сумеют сговориться с теми, кто их создаёт? Может, всё-таки стоит иногда что-то поменять, пусть даже оно потянет за собой всё остальное. Пусть для Риги один проект будет, для наших краёв другой. Разве нельзя этого добиться?
- Можно, конечно, если крепко взяться! От нас самих всё зависит. Когда человек своё дело знает и любит, он всего может добиться.
"Пожалуй, сейчас-то он уж на меня разговор переведёт", - предположил Тойли Мерген, но Карлыев продолжал размышлять вслух о человеческом призвании, о профессиональных склонностях, о верности любимому ремеслу вообще.
В дверях появилась хозяйка дома с огромным бухарским блюдом аппетитных пельменей.
- Саламалик, Тойли-ага! - приветливо улыбнулась она гостю.
- Как поживаете, Марал? - ожибился Тойли Мерген, помогая ей поставить блюдо на стол. - Всё ли у вас хорошо?
- Слава богу, неплохо, - ответила она, озабоченно поглядывая в сторону буфета. - Проголодались, наверно? Мухаммед предупредил меня, что вы не любитель плова, - добавила она. - Вот я и затеяла пельмени.
На столе мгновенно появились тарелки, вилки, ложки, рюмки, и все трое приступили к трапезе.
- За ваше здоровье, Тойли-ага! - наполнив рюмки, провозгласил хозяин.
- Чтобы все мы были здоровы!
Мужчины выпили, Марал же только пригубила…
- Если вы меня стесняетесь, то напрасно, - сказал ей Тойли Мерген, кладя себе на тарелку пельмени. - В таких случаях надо не с гостем советоваться, а со своим сердцем. К тому же вы - врач…
- Уж не хотите ли вы сказать, что врачи народ пьющий? - пошутила Марал. - Нет, Тойли-ага, кому-кому, а уж нам-то лучше других известно, как легко утопить собственное сердце в рюмке. - Она лишь попробовала пельмени, над которыми немало повозилась, и отложила вилку. - Я бы и рада с вами посидеть, - добавила Марал уже серьёзно, - но через час мне надо быть в операционной.
- Разве ты сегодня оперируешь? - виновато посмотрел на жену Карлыев. - Знал бы, сам бы и обед приготовил. Конечно, такие пельмени у меня бы не получились, но, не хвалясь, скажу, что мясо поджарил бы не хуже, да и кайнатму сделал бы по всем правилам.
- Вообще-то сегодня очередь Сульгун, - пояснила Марал. - Но она попросила, чтобы на этот раз я была рядом. Трудный случай.
- Сульгун - это красивая девушка с длинными косами? - осведомился Карлыев.
- Да, красивая, с длинными косами, - удивлённо взглянула Марал на мужа. - А ты откуда знаешь?
- Вот те раз! Ты же сама меня с ней знакомила. Ну, помнишь в кино?
- Да, да, правда! Она самая!
- Ты ещё потом всю дорогу её расхваливала. И способная она, и умница…
- Эту девушку сколько ни хвали - всё мало! - подтвердила Марал. - Она, конечно, не без странностей, но рука у неё удивительно твёрдая… Говорят, лет двадцать назад был в Ашхабаде замечательный молодой хирург Бяшим Ханов. Он погиб во время землетрясения. Так вот, старики у нас считают, что Сульгун ему не уступает. Во всяком случае, могу поручиться, что её имя скоро прославит нашу больницу. Она уже и сейчас делает очень сложные операции.
- А ты?
- Сейчас ведь речь идёт не обо мне, Мухаммед! - ласково попрекнула Марал мужа.
- Это верно, - согласился Карлыев. - Но скажи, пожалуйста, почему ты считаешь, что Сульгун странная? Что в ней такого? Может, она высокомерно держится, зазналась очень?
- Ну, нет. Этого про неё не скажешь. Сульгун вовсе не из тех девиц с самомнением, которые после первой же удачи сразу норовят задрать нос. Дескать, у меня талант, и с другими меня не равняйте… Нет, просто она какая-то неуравновешенная, что ли, - задумалась на минуту Марал. - Настроение у неё каждую минуту меняется. То она безмятежна, как ребёнок, а то вдруг разворчится, не хуже старухи. Только что радовалась, смотришь, уже грустит… Я не очень-то посвящена в её личную жизнь, но почему-то мне кажется, что Сульгун не совсем счастлива. Впрочем, откуда мне знать - она ведь ещё молодая… И потом это все ерунда, чего не бывает в девичестве! Встретит хорошего парня, влюбится, и сразу отпадут все печали, как будто их и не было никогда… Кстати, - обратилась Марал к Тойли Мергену. - А когда ваш сын женится?
- Откуда же мне знать! И без того моя старуха всё меня теребит - давай, дескать, его сами поженим, раз он так тянет.
- Что ж, вот вам и невеста, - улыбнулась Марал. - Могу и словечко замолвить, если, конечно, красивых халатов не пожалеете.
- В самом деле, Тойли-ага, - поддержал жену Карлыев. - Это идея!
- За халатами дело не станет, - неуверенно отозвался Тойли Мерген. - Только нынешняя молодёжь в нашем словечке не нуждается. Полюбят друг друга, глядишь, и сами обо всём договорились.
- Вы правы, Тойли-ага, - поднимаясь из-за стола, кивнула Марал. - Приходите к нам, пожалуйста, почаще. А сейчас я с вами должна попрощаться - машина пришла.
После ухода хозяйки Тойли Мерген заметил не без грусти в голосе:
- У твоей жены утомлённый вид. Как у неё с диссертацией? Может, ей передохнуть лучше?
- Да, Тойли-ага, устала она, - согласился Карлыев. - Служить, вести дом и заниматься научной работой - это не каждая женщина выдержит. Затянулось у неё с диссертацией. Сами понимаете - два студента для одной семьи многовато, вот Марал и работала за двоих, пока я учился. Но теперь близок конец - скоро защита.
Они снова выпили чаю, и только потом Карлыев приступил к делу.
- Значит, ушли вы из ателье, Тойли-ага?
- Не ушёл, а сбежал!
- Я, признаться, с самого начала не очень-то верил, что вы там приживётесь. А теперь вижу - поторопились мы. Эх, не решился я вам тогда прямо сказать: мол, зачем вам, дорогой Тойли-ага, такая должность, если вы всю жизнь на полях провели. Ну, да ладно, сами вы меня поправили…
- Ты по телефону говорил о какой-то новой идее на мой счёт, - напомнил об их утреннем разговоре Тойли Мерген.
- Да, заезжала ко мне сегодня Шасолтан Назарова и сказала, что у ваших коммунистов есть свои виды на Тойли Мергена и нечего ему, мол, смотреть на сторону. Для него и в родном колхозе дел хватит.
- Это как же понимать?
- А вот так и понимать. Третью бригаду хотят вам предложить.
- Третью бригаду? - удивился Тойли Мерген. - Самую слабую? Ведь из-за неё-то я и опозорился…
- Да, самую слабую. Как я понимаю, она может весь колхоз назад потянуть. Вот почему-то там и нужен опытный руководитель.
- Ну и сметлив же ты, парень! - тряхнул головой Тойли Мерген, обрадованный таким исходом дела. - Мне, по правде сказать, тесно как-то последнее время в мире стало, не мог я себе места среди людей найти. А вот ты, оказывается, меня понял…
- Я-то понял, а вот Каландара Ханова ещё убеждать придётся. Не так-то это просто сломить человеческое упрямство, - улыбнулся хозяин дома. - Тут тонкий психологический расчёт потребуется.
- Это уж твоя забота, - понимающе прищурился Тойли Мерген и стал собираться. - Спасибо тебе, Мухаммед.
Карлыев проводил гостя до машины, и они тепло простились.
После этого разговора ехать домой Тойли Мергену почему-то не хотелось. То ли он представил себе, как опять будет приставать к нему Кособокий со своими назойливыми, сочувствиями, то ли он просто соскучился по сыну, с которым из-за треволнений последних дней давно не говорил по душам, но, так или иначе, Тойли Мерген решил переночевать сегодня в городе, у Амана.
Судя по тёмным окнам, сына не было дома, но это не изменило намерений Тойли Мергена. Он открыл ворота и уже хотел было загнать машину во двор, как вдруг перед ним неизвестно откуда возник силуэт пузатого Тархана Гайипа.
- Рад видеть тебя, Тойли, - заискивающе проговорил он и хлопотливо протянул для пожатия свою влажную пухлую руку, всё настойчивее напирая животом на собеседника. - Сын твой, как всегда, где-то ходит, - заметил он как бы вскользь, - но теперь, наверно, уже скоро придёт… Ну, как дела, как с работой, как самочувствие?..
Тойли Мерген хорошо знал цену этому типу. Тархан Гайип любил выставить себя особенно перед молодёжью, этаким пламенным патриотом и даже старым революционером, но суть его была совсем иной. Недаром очевидцы говорили, что в годы гражданской войны Тархан Гайип целые дни бренчал на дутаре в салон-вагоне Ораз-сердара, услаждая слух этого заклятого врага туркменского народа. Да и вообще, если бы Тойли Мерген заранее узнал, в каком соседстве окажется участок его сына, он бы и близко не подошёл к этой улице.
"Вот так всегда, - вспомнил Тойли Мерген пословицу, - змея не терпит мяты, а мята обязательно вырастет у её норы".
- Как дела, спрашиваешь, - поморщился он. - Что ж, неплохо.
- А мне говорили - совсем плохо, - восторженно хихикнул Тархан Гайип. - В нашем возрасте, Тойли-бек, скрывать правду уже не годится, надо говорить всё, как на духу. Такие старые ишаки, как мы с тобой, уже давным-давно временем мечены. У нас, даже если мы и захотим свои грехи скрыть, всё равно ничего не выйдет.
"Да, тебе скрыть не удалось", - подумал Тойли Мерген, но, вспомнив поговорку: "Если хочешь откупиться от зла, не заглядывайся на него", промолчал.
- Я вот что хочу тебе сказать, - невозмутимо продолжал Тархан Гайип. - Зря ты с властями тягаешься.
- С какими же это властями я тягаюсь? - опешил Тойли Мерген.
- Ах, Тойли-бек! Делаешь вид, будто не понимаешь! Кто у нас в районе власть? Ханов! Ну, куда тебе против него…
- Мне с Хановым делить нечего.
- Тебе-то нечего, а ему - как знать? Ты вспомни, что они со мной сделали, а уж потом начинай. Меня ведь тоже в один прекрасный день от всех дел отстранили.
- Так ведь я - не ты! - не удержался Тойли.
Тархан Гайип не только не обиделся, но даже как-то ещё больше развеселился и, неуклюже тряхнув животом, подхватил реплику:
- Тебе бы сейчас в самую пору не походить на меня. А только ничего у тебя из этого не выйдет. Мой тебе совет - перебирайся-ка ты в город, и будем вместе на рыбалку ездить.
- Рыбалка - дело неплохое, только не по мне, - отрезал Тойли Мерген. - Скучновато…
И, не попрощавшись, сел в машину и въехал во двор.
Отперев своим ключом дверь и войдя в дом, Тойли Мерген первым делом растопил колонку в ванной. Потом он посидел, покурил, постелил себе постель и пошёл мыться. Лишь выйдя из ванной и обретя своё обычное благодушие, Тойли Мерген позвонил домой. Он сказал Акнабат, что заночует у Амана, что с работой у него ещё не всё ясно, но, кажется, налаживается. После чего сразу заснул.