- Эй, озорник! Певец-жиен! Проходи! Усаживайся! - обнимая и целуя его, радостно засуетился добродушный Фазыл. - Ой-пырмау, ты, наверное, каждый год на аршин вырастаешь. В прошлом году ты был как я, а теперь на целый аршин, нет, на два аршина вырос!
- Молодой растет, бедный богатеет, - ответил Нурум, неожиданно переиначив известную пословицу.
- Что-то я не видел, чтоб бедный богател, а вот что ты вымахал - вижу. Сестра и зять здоровы?
- Здоровы, привет передали, - выпалил Нурум и покраснел. Ему показалось, что он совершает грех, не сказав, что убежал из дому, что даже и не предполагал остановиться у Фазыла, а теперь вдруг торопливо говорит: "привет передали". Но греха его Фазыл не заметил.
- Ты тоже в войско записаться приехал, озорник-жиен? - спросил Фазыл, сделав озабоченное лицо.
Растерянному Нуруму этот вопрос снова напомнил Мамбета.
- Фазеке, по дороге я встретил Маке, он чем-то встревожен, гнал во весь дух куда-то. Он тоже спросил, не в войско ли записываться спешу. Иди, говорит, лучше в мое войско. Даже настаивал: иди да иди. Что, разве в город едут только для того, чтобы записаться в ханское войско? Вы, кажется, чем-то озабочены, недовольны…
Нурум изучающе оглядел кряжистую, чуть сутулую фи-гуру Фазыла, безбородое лицо в мелких красных прожилках, нахмурившиеся брови над тускловатыми глазами.
Фазыл насторожился.
- Что за Маке?
- Да тот самый Маке, не помню имени его отца.
- Мало ли на свете разных Маке?
- Нет, таких мало. Это известный Черный Маке.
- Мамбет, что ли?
- Да.
- Мамбет Уразбаев! Где ты его встретил?
Фазыл просветлел, брови удивленно приподнялись.
- Да, знаменитый Маке. Силач Маке. Домбрист Маке, - горячо подхватил Нурум. - А чему вы удивляетесь, Фазеке? Под ним был его могучий черный конь. И мчался так, что пыль столбом. "Разговор есть… вечером потолкуем", - бросил он. Сам понесся к учителю Губайдулле.
- Тшш! - прошипел Фазыл, будто кто-то мог услышать. - Тише говори, Нурум. Уж чего-чего, а слухачей сейчас хватает. Весь город сбился с ног - ищут Мамбета.
Нурум заговорил шепотом:
- А что он мог натворить?
- Об этом я не буду говорить, а ты не спрашивай. Страх! Не страх, а ужас один. Народ только об этом и говорит.
- Может быть, может быть. Маке на все способен. А все же что он наделал?
- Ты знаешь, когда произносят имя Мамбета Уразбаева, дети со страху перестают плакать. В начале лета он прибыл сюда с десятью джигитами и записался в отряд Жанши. Русский язык он знает, отважен и способен, поэтому назначили его начальником интендантской службы. Аргамаки самого Жанши, обученные кони командиров - вся конница в руках Мамбета. Захочет - даст коня, не захочет - самому Жанше не даст. Вчера Мамбета вызвал подполковник Кириллов и давай ругать: "Почему коней не хватает? Ты разболтался, разбазариваешь коней". "Я тебе не подчиняюсь, хватит мне гнуть спину перед казаками, - отвечает Мамбет. - И признавать тебя не стану!" Тогда Кириллов распорядился посадить его на гауптвахту. Но Мамбет избил двух солдат, которые пришли за ним, и ворвался в кабинет Кириллова. "Сейчас же убирайся отсюда, валяй к своему атаману Мартынову. Иначе башку срублю", - говорит. Кириллов за наган. Мамбет вырвал наган, связал подполковнику обе руки назад, плотно закрыл дверь и ушел восвояси. Казахи, стоявшие за дверью, ничего не слышали, а если и услышали, вряд ли посмели бы задержать Мамбета. После того как Кириллову развязали руки, он приказал: "Задержать и передать военному суду!" Но Мамбет как в воду канул. Ищут по всему городу, да что толку.
- Собственными глазами, возле Шидерты… - начал было Нурум, но Фазыл поспешно перебил:
- Держи язык за зубами! Не вздумай болтать: "Видел, слышал". Тюре Арон объявил, что он красный болшабай, бежавший с окопных работ, что он из числа измен-ников-кердеринцев, посланный для разложения ханского войска. Ты знаешь, кто такие изменники-кердеринцы?
- О, Фазыке, ведь Кердери - большой род. Откуда мне знать? - ответил Нурум и продолжал изумленно:
- Ай да Маке! Вот джигит!
- Кердеринцев много, но изменник-кердеринец, который на стороне красных, то есть на стороне Айтиева и Бахытжана Каратаева…
Нурум вскинул брови.
- Айтиев все лето был у нас. Точнее говоря, весной, около двух месяцев. Почему его называют изменником? Он любил простой народ. Истинный учитель, наставник нашего Хакима. Мой отец очень уважает его. Если Мамбет вместе с Айтиевым, то он нашел себе умного товарища, - горячо проговорил Нурум.
- Ну, это как сказать, - ответил Фазыл неопределенно, но последние слова Нурума, видать, пришлись хозяину по душе: он погладил голый подбородок, потом чуть закрутил кончики редких рыжеватых усов, помедлил и продолжал рассказывать о Мамбете:
- Что скажешь о таком джигите? Телом вон какой: крепкий, сбитый, как пень. Лицо тяжелое, изрытое оспой. Кулачищами может кол забивать. Там, где шагнет, все живое в сторону шарахается. Медведь, да и только! Верно?! А нрав? Однажды женщины аула, пожилые, молодые - все, собрались и решили поколотить Мамбета. "Давайте набросимся сообща на этого чертяку, снимем штаны из шкурок и наденем на его непутевую голову. А то совсем, дьявол, распоясался: где схватит - там синяк, начнешь отбиваться - свалит тебя и платье на голову натянет, хоть задохнись, припрячешь еду - нет, найдет да и тут же слопает. Давайте проучим его хорошенько!" Собрались они в одном доме, пятнадцать женщин, и пригласили Мамбета к чаю. Кое-кто из них даже веревку, рассказывают, приготовил, чтобы связать Мамбету ноги. Пришел Мамбет, уселся, уплетает за обе щеки лепешку с маслом, попивает чай, но тут одна из женщин, крепкая и острая на язык, пнула его в бок и говорит: "Да подвинься ты, чучело. Ишь раскорячился, сколько места занял". И тут все женщины, сидевшие наготове, разом навалились на Мамбета.
- Эй, посуду разобьете, сороки! Будь вас хоть тридцать, мне вы ничего не сделаете. Не троньте лучше, а то хуже будет, - предупредил их Мамбет.
Минуты через две-три встревоженный аул прибежал к дому, откуда доносился неистовый женский визг. Оказывается, Мамбет свалил в одну кучу, словно тюки, пятнадцать женщин и уселся верхом на них. Те, что попали вниз, уже задыхались, а которые наверху, визжали, что есть мочи. Стоило им чуть пошевельнуться, как Мамбет предупреждал: "Спокойно!"- и щипал за бедра то одну, то другую.
- Если пересказывать проделки Мамбета, можно весь вечер говорить и не перескажешь. А как он бежал с окопной работы! Целая история. Сказка! В скольких переплетах перебывал, чего только не вытворял, пока из далекой России не дошел до Яика?! История с сивой кобылицей случилась уже после того, как он перешел Яик.
- Да… - приготовился слушать Нурум, но хозяин раздумал продолжать:
- После расскажу. Когда с работы приду. Сейчас и я спешу, и тебе нужно отдохнуть. Поужинай и ложись спать.
Нурум вынужденно согласился.
- Жаль, что спешите, я бы с удовольствием послушал про Мамбета. Вы что - ночью работаете?
- И ночью, и днем. С тех пор, как образовали войско, работаем в две смены. Сегодня мой черед идти в ночную смену.
Фазыл торопливо допил чай и отправился на бойню. Нурум, оставшись один, задумался о своей судьбе. Ему смутно казалось, что и Мамбет, и его настойчивое "поезжай со мной!"- звали его, Нурума, к чему-то неясному, неизведанному,
И до ужина, и после встреча с Мамбетом не выходила из головы.
III
Нурум спал крепко. Дорога в шестьдесят верст утомила его. Волнения последних дней, частые тревоги напрягли нервы, словно струны домбры, - теперь все это осталось позади, и он спал спокойно, безмятежно.
- Дрыхнешь до самого обеда, а я, ей-богу, еле-еле спас твоего коня. Еще хорошо, что знакомый попался, - ясно донесся голос Фазыла, но слова не дошли до сознания Нурума, и он повернулся на другой бок.
Голос продолжал:
- А конь у тебя приметный: круп широченный и бугрится, как опрокинутый котел! А грудь-то, грудь необъятная! Навострил камышиные уши! Морда длинная, сухая, выхоленный, выхоженный, конь-огонь! Не раз, наверно, приходил первым на состязаниях твой белоногий мухортый! Красавец! Глаз не оторвешь…
"Фазыл говорит… Куда это я попал?.." Даже открыв глаза, Нурум не сразу сообразил, где очутился. Лишь когда Фазыл подошел в третий раз, он наконец опомнился.
- Нурум, дженге твоя уже чай приготовила. Выспался?
- А мне казалось, что вы приснились, Фазеке. Вы говорили про моего коня? Он что; отвязался, убежал?
- Чуть-чуть не убежал. Если бы не я…
- Да, есть у него такая привычка. Домой небось подался?
- Хорошо, если домой. А как попал бы в лапы солдат, тогда вернуть его труднее вдовьей тяжбы.
- А что, солдаты облюбовали?
- У них разговор короткий: "Возьмем для казны"- и точка. Есть такой закон- без разговора забирать хороших коней. А кто из начальства не пожелает оседлать белоногого мухортого скакуна!
- Что за порядки?! В аулах милиция за коней людей избивает, в городе забирают коней в казну! - возмутился Нурум, быстро одеваясь.
- Все из-за вчерашнего смутьяна…
- Чего они так взъелись на Мамбета? I
- О, ты ещё не все знаешь. То, что я рассказал вчера, пустяки… - загадочно сказал Фазыл, усаживаясь на корточки.
- Еще что-то натворил?
- Ночью пришел в казарму и увел своих товарищей. Страшный тарарам поднял! "Не подчиняйтесь белым казакам! Свяжите Кириллова и гоните его в Уральск! Он хочет натравить нас против красных! Не поддавайтесь обману! Бейте белых офицеров!"- вот так кричал. А потом вдобавок увел семерых лучших коней вместе с белым аргамаком Кириллова…
- Да ну?
- Ой, страх один! Всю ночь рыскали сыщики по городу. Офицерье сбилось с ног. Но Мамбета и след простыл. Куда исчез - неизвестно…
Нурум не спускал изумленных глаз с Фазыла.
- Не найдут, - помолчав, сказал Фазыл. - Не так-то просто поймать Мамбета. Может быть, он уже там, где должен быть.
- А где он должен быть?
Фазыл внимательно посмотрел в глаза Нурума.
- У кердеринцев, - сказал он шепотом.
- А что шептать-то, Фазеке. Говорил же он, что нашел себе верных друзей.
- Видать, и ты примкнешь к Мамбету, - решил вдруг хозяин дома.
- Кто знает… Значит, Мамбет подался к кердерин-цам?
- К кердеринцам еще многие подадутся.
Нурум задумался. "И почему я не ушел с Хакимом?! Были бы вместе, шли бы плечом к плечу. Не вышло… Но где-то здесь находится Ораз. Надо повидаться с Оразом. Посоветоваться… К тому же у нас уговор", - думал Нурум умываясь.
За чаем он долго расспрашивал. Фазыл подробно объяснил, когда приехал Ораз, где он остановился, с кем встречается.
- Живет у портного Жарке, а работает в отделе войскового снабжения, недалеко от почты.
- Значит, вы хорошо знакомы с Оразом, - удивился Нурум.
Фазыл рассмеялся.
- Портного Жарке знает весь город. А потому знаем и тех, кто живет в его доме.
Нуруму почудился скрытый смысл в этих словах. Он догадывался, что Фазыл не просто рабочий скотобойни. У него, несомненно, есть большие связи, знакомства, недаром он знает все о делах в городе и даже о кердеринцах.
- Значит, Мамбета им не найти, говорите. По-вашему, Мамбет в руки им не попадется, Фазеке, да?.. - Нуруму хотелось узнать все подробности.
В комнату вбежала чем-то встревоженная Иба, жена Фазыла.
- Там солдаты кружатся возле коня жиена, ты бы, дорогой, вышел, поговорил с ними, - испуганно сказала она мужу.
Нурум и Фазыл бросились к выходу. К ним навстречу протиснулся в дверь маленький круглый человек.
- Фазыл, не я привел, видит бог, не я. Они сами с утра рыщут по городу, шарят по дворам, коней ищут. Пронюхали, что у тебя гость, им только покажи коня. Откуда гость твой, а? - залебезил он, оправдываясь перед Фазылом и одновременно стараясь выведать что-нибудь о Нуруме.
- Они же не собаки, чтобы по запаху учуять коня. Ты их и привел!
- Ей-богу, не я, ей-богу. Неужели я стану приводить солдат в твой дом? Милая, дорогая Ибажан, ну скажи Фазылу, что я раньше их пришел. Ты же видела, Ибажан.
Фазыл, поморщившись, махнул рукой, вышел во двор. Вслед за ним и Нурум, широко ступая длинными ногами, направился к мухортому, стоявшему на привязи в тени. Один из солдат, казах, уже успел отвязать повод.
- Чей конь? - важно спросил он Фазыла.
- Своего хозяина, - резко ответил Нурум.
- Жаке, это конь моего гостя, моего жиена, - вкрадчиво заговорил Фазыл, стараясь смягчить неуместную резкость Нурума.
- Вот как… - укоризненно протянул казах, нахохливаясь. - Значит, с-своего хозяина! Вот как отвечают человеку на казенной службе! А как зовут хозяина? Что он за птица?
Нурум пристально вгляделся в лицо важничавшего солдата и обомлел. "Тот самый рыжий негодяй…", - вспомнил он, ошарашенный встречей. И чтобы скрыть растерянность, отвернулся от рыжего.
- Что вы, что вы, Жаке? Жиен мой не знает, что вы начальник. Разве он осмелился бы… так говорить. Что вы, боже упаси! Он ведь сам доброволец. Приехал в город записаться в войско хана, - ловко ввернул Фазыл.
Нурум, боясь, что Фазыл может сказать лишнее, вступил в разговор.
- Меня послал старшина из волости Дуана, чтоб я записался в войско. А здесь солдаты мне угрожают: "Коня заберем, да кто ты такой?!" Ну и порядочки в вашем городе, Фазеке…
Взяв повод из рук солдата, он снова привязал коня к ограде.
Фазыл заметил, что Нурум на ходу придумал название волости, но не понял, зачем это ему нужно. На всякий случай решил подпевать Нуруму:
- Да, да, мой жиен приехал из далекой волости Дуана. С завтрашнего дня и конь, и сам он станут казенными, - пояснил он рыжему солдату.
Рыжий был не кто иной, как тот самый Маймаков, который летом в Анхаты пытался отобрать, кобылу Сулеймена и камчой избил хозяина. Но, к счастью, Нурума он не узнал, иначе не миновать бы сейчас беды озорнику хаджи Жунуса. Именно Нурум свалил тогда Маймакова с коня, обезоружил и прогнал.
Услышав слова рабочего бойни Фазыла о том, что гость приходится ему жиеном, рыжий самодур еще более поважнел.
- А, жиен, говоришь? Хорошо, хорошо, - великодушно протянул он. - Тогда другое дело. Если он записался в солдаты, можно воздержаться от мобилизации его коня. Ради тебя, я это сделаю. Да, да, ради тебя… А много ли скота забивают сейчас, Шагатов?
Все внимание Маймакова мигом переключилось на мясо. Лицо его смягчилось, расплылось в выжидательной улыбке. В голубоватых глазах светился намек: "Не найдется ли у тебя чего-нибудь?" О Нуруме он забыл и не отрываясь смотрел на Фазыла. Ненасытному сборщику налогов мясник Фазыл уже не раз подбрасывал жирные куски.
"Лишь бы пронесло… лишь бы отвязаться", - подумал он, видя, что Нурум почему-то растерялся, не назвал себя, соврал насчет волости.
- Жаке, скотину забиваем понемногу. Заработки неважные, но для еды, для сурпы хватает. Вечерком… - протянул Фазыл и глазами повел в сторону бойни.
Маймаков живо кивнул.
- Ну, пошли, - сказал он стоявшему рядом вооруженному джигиту. - Все из-за этого головореза, - пробурчал он, угрожая кому-то. - Ходишь теперь по дворам, высматриваешь.
"Кажется, пронесло", - облегченно переглянулись Нурум и Фазыл.
- Жаке, что это за "головорез"? - спросил Фазыл удивленно, отлично зная, что речь идет о Мамбете.
- Сколько раз я говорил, что от таких, как Мамбет, добра не жди! Вчера он подрался с начальником, а сегодня увел своих джигитов и пропал. Стервец! Из-за него теперь мотаешься ни свет ни заря по всему городу! Два отряда послали в погоню. Никуда не денется - поймают! Но я предупреждал: надо его судить! Прямо перед строем выпороть, сколько раз говорил! - распалился рыжий.
По правде говоря, Маймаков совсем не знал, куда исчез Мамбет и где его будет искать погоня. Имелся строгий приказ ни в коем случае не разглашать событие до тех пор, пока не схватят беглеца. Но желание показать свою власть перед Фазылом, дать понять, что и он непосредственно связан с важным правительственным делом, одержало верх, и чванливый сборщик даже не заметил, как нарушил приказ.
- Апырмай, а! - покачал головой Фазыл. - Кто бы мог подумать? Ведь он с оружием, его, черта, и схватить-то не так просто, он же сопротивляться будет.
- Жаль, у меня времени не оказалось. Иначе сам бы поймал, связал и приволок сюда. Сколько таких дурней на моем счету! Как-то летом в Анхаты я живо усмирил аул строптивого Жунуса. Сам всемогущий хаджи упал передо мной на колени. А что Мамбет? Сильнее джигитов из того аула? Чепуха! И пикнуть бы не посмел! - петушился Май-маков.
Фазыл не удержался, прыснул. Нурум от гнева побелел. "Что бы с этой собакой сделать? От первого же рывка слетел с коня, раскорячился, шлепнулся, как жаба! А теперь хорохорится, мразь!"- негодовал Нурум. Но, видя, что Фазыл смеется над враньем Маймакова, немного успокоился.
- Ладно, после заеду! - сурово заключил рыжий начальник, поднимаясь в седло.