Заговор против маршалов - Парнов Еремей Иудович 5 стр.

Чисто внешне официальная церемония протекала без единого сбоя, в полном согласии с графиком и предпи­санным этикетом.

Жарко пылали свечи, отуманенные влажным ды­ханием цветов. Рябило в глазах от геральдической рос­сыпи алых и белых роз. Оранжерейной духотой одурма­нивали сингапурские орхидеи и нежные, чуть тронутые увяданием фиалки Пармы.

Фотографы, не сумевшие обзавестись пригласитель­ными билетами, приникли к пикам ограды. Дымно вспыхивал магний, высвечивая фасы и профили в раз­меренно продвигавшейся веренице высокопоставленных персон. Ордена на подушечках, вызолоченные кареты, бифитеры с алебардами - все было многократно запе­чатлено на пластинках и пленках. Люди на тротуарах. Кортеж лимузинов с флажками: "роллс-ройсы", "пак­карды", "альфа-ромео", "бьюики". Лакированные кас­кетки полиции. Августейшая вдова под белой вуалью. .

Белое - траурный цвет королев. Тщательно подвитые усы и бородка Эдуарда - крупным планом.

"Король умер, да здравствует король!" Жизнь про­должается.

Вспышка за вспышкой, словно блики в потоке бытия: услужливо распахнутые дверцы, медленно распрямля­ющиеся фигуры в цилиндрах и треуголках, адмиральс­кие фуражки, импозантные лысины, почтительно скло­ненные проборы. Азартная охота, расточительная, как сама жизнь. Разве что сотая доля отснятого материала обретет вневременность застывшего мига на цинковой пластине набора. Остальное - насмарку, а всего лучше в огонь, чтоб извлечь из пепла серебро. В огне обновляет­ся природа, но заключенная в черепе вселенная, не­повторимый микрокосм исчезают бесследно. Всеведущая наука открыла, что и в человеческом теле содержатся драгоценные элементы, правда в ничтожных количест­вах. Немецкие ученые даже сумели подсчитать, сколько это будет в пересчете на пфенниги. Ничтожная сумма! Волосы, идущие на парики, намного дороже находя­щегося в них золота.

В атмосфере разливалось растлевающее дыхание гидры, еще не готовой плюнуть огнем.

Британия правит морями, Британией - кабинет министров, король представительствует. Минули дни официального траура. Страна отпраздновала корона­цию Эдуарда Восьмого. Сейсмограф дипломатической активности лихорадочными всплесками регистрировал назревавший разлом земной коры. Шифровальщики трудились в поте лица. По всему выходило, что тридцать шестой год станет переломным.

Советская делегация - правительство представлял Литвинов, армию - Тухачевский - оказалась в центре всеобщего интереса. Англия как бы заново открыла для себя романтического героя, который уже однажды стоял под стенами Варшавы и вполне способен на куда бо­лее дерзкий поход. Срочно переводилась изданная во Франции биография маршала. Оказалось, что и в эпоху сплошной механизации личное обаяние кое-чего стоит.

Особняк на Кенсингтон пэлес гарденс, 5, где разме­щалось советское полпредство, превратился в одно из наиболее притягательных мест британской столицы.

Полпред Иван Михайлович Майский (на пригласи­тельных билетах, как и в верительных грамотах, ранг советского представителя полностью соответствовал титулу Венского регламента ) устроил прием, на кото­рый были приглашены высшие офицеры Великобри­тании.

Специально для них прокрутили порядком исцара­панную ленту, запечатлевшую воздушный парад. Когда на небольшом экране замелькали выпрыгивающие из люков фигуры в комбинезонах и шлемах, десятки, сот­ни, может быть, тысячи раскрытых куполов, послыша­лись восхищенные возгласы. Массовость десанта и юве­лирное приземление одновременно восхитили и ошело­мили обычно сдержанных англичан. Как только зажег­ся свет, посыпались вопросы:

- Это солдаты или тренированные спортсмены?

- Сколько человек было в воздухе?

- Вы создаете отборные формирования?

- У вас есть воздушные командос?

- Кинотрюк исключен?

Тухачевский и военный атташе комкор Путна едва успевали отвечать.

- Вы все видели собственными глазами, господа,- Михаил Николаевич кивнул на экран.- Именно в таком направлении развивается военная мысль.

- Не смею сомневаться в ваших словах, господин маршал,- зажав под мышкой стек, поднялся генерал Бэль.- Но, на мой взгляд, воздушные десанты не могут иметь самостоятельного значения. Эти впечатляющие сцены из области научной фантастики. Нечто вроде "Борьбы миров" Уэллса.

- Уэллсом я зачитывался еще в гимназии. Но, если говорить серьезно, в научной фантастике немало дельно­го. Я, например, вполне допускаю, что еще мы с вами станем свидетелями межпланетных полетов.

- "Из пушки на Луну"? - вызвав корректный смех, спросил генерал.- Я тоже люблю поразвлечься фантазиями.

- Не хочу делать дурных пророчеств, но в гряду­щей войне нам придется столкнуться с боевыми ракета­ми. Если эта тема вас занимает, мы бы могли встретить­ся на этих днях и продолжить обсуждение.

В четверг Тухачевского принял начальник штаба военно-морских сил адмирал Четфилд.

- Зная, что нам предстоит увидеться, господин маршал, я не стал докучать вам расспросами, хотя до сих пор под впечатлением увиденного.

- Смею уверить, что это не кинотрюк.

- Фантазии, трюки, цирковые фокусы - боже, какая глупость. Можно подумать, что мы выращиваем своих офицеров в инкубаторе. Не стану скрывать, но мне известно, что вы уже использовали воздушный де­сант в ходе маневров. Жаль, что при этом не было наших наблюдателей. Остается лишь позавидовать французс­ким коллегам. Лично меня весьма интересует возмож­ность совместных операций авиации и флота.

- Это очень интересный аспект, господин адмирал. Исход многих операций был бы совершенно иным, если бы атаке с моря предшествовала выброска парашютис­тов. Я совершенно с вами согласен... Что же касается посылки наблюдателей, то, уверяю вас, мы будем только рады принять английских друзей. Считайте это офи­циальным предложением. Подробности мы можем сог­ласовать по обычным каналам.

Тухачевский мысленно поздравил себя с успехом. До конкретных договоренностей было еще далеко, но обнаружился интерес, и это давало надежду. За Четфилдом стоял самый могучий флот на земном шаре.

Политика Уайтхолла строилась на абсолютной уве­ренности в том, что агрессивные устремления Гитлера направлены прежде всего на Восток. Отсюда со всей ес­тественностью вытекало индифферентное отношение к самой идее коллективной безопасности. Литвинов, при всей его опытности, так и не сумел стронуть англичан с этой железобетонной позиции. Даже его доверительное свидание с Иденом не привело к сколь-нибудь сущест­венным сдвигам. Разве что стали понятнее позиции обеих сторон. И вот первая долгожданная ласточка. Она хоть и не делает весны, но, безусловно, сулит потеп­ление.

Вечером советская делегация посетила Букингемский дворец.

В сиянии хрустальных подвесок утонченная роскошь двора произвела впечатление даже на искушенного наркома. Стол в виде широкой подковы был сервирован в лучших традициях восемнадцатого века: массивные, пунктированные алмазом бокалы работы Гринвуда, ворчестерский фарфор с рельефным, ослепительно си­ним декором, знаменитое серебро королевы Анны, не­превзойденное по простоте и благородству форм.

- В прошлом у нас были кое-какие трудности,- приветствовал Литвинова Эдуард Восьмой.- Но мы можем жить в добром согласии и успешно развивать торговлю.

Задушевный тон придал светской банальности долж­ную значимость, а намек на "трудности" не стоило принимать близко к сердцу. Если подразумевался арест английских электриков, вызвавший действительно серьезное осложнение отношений, то дело давным-давно уладилось. ЦИК досрочно освободил осужденных инже­неров. Словом, король сказал все, что положено королю, а министр ответил, как подобает министру.

Тем более что Эдуард сразу же переключил внимание на Тухачевского:

- Какая строгая и вместе с тем импозантная фор­ма! - простодушно восхитился он и глазом знатока скользнул по золотым звездам на рукавах и петлицах.- Очень-очень к лицу, сэр маршал... Говорят, наши дамы без ума от вас? Поздравляю!

Михаил Николаевич сдержанно поблагодарил за сомнительный комплимент. Он давно примирился с восторженным поклонением прекрасного пола и хлест­кой назойливостью газетчиков. Ничего хорошего это не принесло. Скорее, напротив, доставило множество огорчений, подчас серьезных. "Красавец маршал", "большевистский Александр", "военный гений револю­ции"... Эти и подобные им журналистские перлы, мягко говоря, не прибавляли друзей. С легкой руки французов, которые первыми стали трубить о "красном Бонапарте", английские журналисты с удивительным единодушием навалились на исторические параллели. С кем только из наполеоновских маршалов его не сравнивали!

Эта навязчивая доминанта, пожалуй, была опаснее всего. Тухачевский превосходно понимал, какой сугубо специфический смысл обретает на родимой почве даже вскользь брошенное словечко - "бонапартизм".

И года не прошло, как была перепечатана пятнадца­тилетней давности беседа со Сталиным. Зачем, спра­шивается, вновь раздувать отгоревшие уголья? Значит, ничего не забыто и каждое лыко в строку.

Маршал почти осязал, как сгущается и растет аморф­ная липкая масса, выбрасывая то здесь, то там хищные щупальца. Это заставляло постоянно держаться насто­роже, обдумывать каждое слово, контролировать каж­дый жест. Особенно здесь, за границей, где тоже велись свои закулисные игры, чьи ходы лишь смутно угадыва­лись в общем контексте международной политики. Хотелось верить, что стрельба ведется по площадям не прицельно, но уж слишком открытой была позиция, чтобы не придавать значения даже пустяковым, слу­чайным на первый взгляд попаданиям.

Когда закончилась, притом очень скоро, официаль­ная часть и гости налегли на закуски, маршала отыскал Бэль.

- Рекомендую попробовать омара под майонезом,- посоветовал генерал и, ловко орудуя пинцетами и крюч­ками, разделал клешни.- Должен заметить, что с опе­ративной стороны применение массивного десантирова­ния встречает определенные возражения...- продол­жил он вне всякой связи с гастрономическими рекомен­дациями. Но развить тему не пришлось, потому что рядом словно из-под земли возникла высокая дама в палантине из баргузинских соболей. Молодящаяся, эффектная, перегруженная бриллиантами: бальная княжеская коронка, ожерелье, браслет.

- Как поживаете, генерал?

- Спасибо, миледи, превосходно... Как вы поживае­те?.. Маршал Тухачевский, леди Астор,- с непринуж­денностью старого знакомого выполнил он лаконичный обряд представления.

Видимо, именно этого и ждала дама, сразу же завла­дев вниманием гостя.

- Счастлива знакомству с вами, знаменитый мар­шал!.. Говорите по-английски?

- Немного. С французским дело обстоит несколько лучше.

- Я читала о вас в газетах. Поистине блистательная карьера! - она легко перешла на французский.- Ока­зывается, вы дворянин, маршал?..

- Как и Ленин, мадам.

Она рассмеялась, давая понять, что принимает ответ за шутку, и сразу зашла с другой стороны:

- Надеюсь, вы не англофоб?

- С чего бы это?.. По убеждениям, как вы могли бы, наверное, догадаться, я интернационалист.

- Полностью разделяю ваши взгляды... Однако вы говорите, как истый парижанин. Впрочем, чему я удив­ляюсь? Столько лет французский был языком дворянст­ва, а для благородных людей не существует националь­ных границ... Немецкий знаете так же хорошо, господин Тухачевский?

- Пожалуй,- с заминкой ответил он.- Но пред­почитаю все же французский, как международный язык дипломатии.

- Браво, маршал! Вы действительно дипломат, и очень тонкий. Я, кажется, уже успела сказать, что наши немецкие друзья совершенно очарованы вами.

- О каких друзьях речь, мадам?

- Разве вы не останавливались в Берлине, господин Тухачевский? Прошлой осенью?

Тухачевский внутренне подобрался. Разговор приоб­ретал подозрительную остроту.

- Я солдат, миледи,- он и не пытался заглушить металл в голосе.- Боюсь, что мы не поймем друг дру­га.- И уже мягче, с задумчивой улыбкой обронил: - Вряд ли у нас найдутся общие друзья. Мои - все в России.

- Я, очевидно, неловко выразилась,- леди Астор казалась смущенной.- В пересказах всегда возникает путаница... Виной всему впечатление, которое произвёл ваш остроумный тост... Ах, прошу прощения, сэр Генри делает мне какие-то знаки! - изящно присев, она скользнула к старому джентльмену, угрюмо вертевше­му пустой бокал.

- Генри Детердинг,- счел необходимым пояснить Бэль.- "Роал Детч Шелл". Второй в мире магнат нефти. Между нами говоря, ужасный мизантроп.

- Понятно,- кивнул Михаил Николаевич. Имя Детердинга многое говорило.- А дама?

- Леди Астор? Очаровательная женщина! Конечно, в своем роде... Лично я не одобряю пронацистских сим­патий.

Ситуация прояснялась. Детердинг, щедро финанси­рующий движение Освальда Мосли, эта Астор... Конеч­но же она ввязалась в разговор с определенным намере­нием. Да и информирована превосходно. Одно слово "останавливались" чего стоит! Характерный акцент. Об "остановке" в Берлине знал очень узкий круг лиц. О краткой встрече с генералами вермахта и тосте в ответ на здравицу в честь Красной Армии - тем более. Утеч­ка, притом почти наверняка преднамеренная, могла быть только с немецкой стороны.

"Останавливаясь" в Берлине, Тухачевский выполнил личное пожелание Сталина, озабоченного слишком рез­кой реакцией нацистской пропаганды на советско-чехословацкий договор. Изменил ли ситуацию обмен комплиментами? Едва ли. Но сейчас важно не это... На докладе в Кремле присутствовал только нарком Воро­шилов. "Кто из немецких генералов встречал вас, това­рищ Тухачевский?" - поинтересовался Сталин в самом конце.- "Фриш, Бломберг, Гальдер. Все старые знако­мые с веймарских времен".- "Это хорошо, что знако­мые. Но теперь эти знакомые - фашистские генералы. Поэтому их заверения о желании восстановить с нами добрые отношения имеют особое значение. Но мы, ко­нечно, не можем полагаться на одни добрые заверения. Добрые заверения подкрепляются делом".

Именно так и закончил тогда Сталин, многократно варьируя по своему обыкновению одни и те же сочетания слов. Зная его манеру, легко было восстановить в па­мяти.

О протокольном (выпили по бокалу секта) обмене тостами Михаил Николаевич не доложил, посчитав это ничего не значащей мелочью. И вот оказалось, что это вовсе не мелочь в иных глазах...

- Нас прервали на самом интересном месте, мой маршал,- Бэль со вкусом обыгрывал характерные нюансы французского языка.- Меня действительно живо интересуют возможности воздушных десантов. Обстановка, конечно, не самая подходящая, но тем не менее...

- Совершенно с вами согласен. С картой в руках мы могли бы провести маленькую штабную игру,- Туха­чевский принужденно улыбнулся. Беседа с леди Астор оставила неприятный осадок.

- Думаю, такая возможность представится... На­сколько мне известно, вы встречаетесь с адмиралом Четфилдом? Он любит мысленные эксперименты. Поче­му бы и нам не взять для примера какую-нибудь опера­цию минувшей войны?

- На ваш выбор,- маршал понял, что армия не хочет отставать от флота.- Вы хозяин.

- Предположим, неудачную воздушную атаку на базы германских подводных лодок в Брюгге. Должен сказать, что она вызвала разочарование в возможностях военно-воздушного флота.

- Я знаком с точкой зрения Морриса, даже написал предисловие к русскому переводу. Единственное преиму­щество массированных налетов он видит в преследова­нии уже разгромленного противника, причем "мало­культурного". Это не выдерживает серьезной критики. Насколько я знаю, британская военная мысль развива­лась в ином направлении. У вас есть замечательные достижения во всех областях авиации, включая де­санты.

- Борьба мнений не утихает,- Бэль скептически улыбнулся...- Оценить возможности парашютистов на примере операции в Брюгге будет весьма поучительно.

- Можете играть за любую сторону. Выбирайте сами: Антанту или немцев?

- Предпочитаю свою команду. Какова численность парашютистов?

- Допустим, тысяча. Для начала. Перед нами ставятся следующие задачи: вывести из строя храни­лища горюче-смазочных материалов, перерезать пути подвоза, создать площадки для приема подкреплений, включая тяжелую технику. В современных условиях тут нет ничего невозможного. А в будущем... Кстати, генерал, я возлагаю большие надежды на совершен­ствование автожиров и геликоптеров. Хотелось бы ознакомиться с вашим опытом в этой области.

- Боюсь, что вы убедили меня.- Бэль уклонился от ответа.- Я вынужден коренным образом пересмот­реть мнение о Красной Армии. Признаю свое пора­жение.

- Поражение? В данном случае атакующие войска одержали победу. Хотелось бы надеяться, что в союзе друг с другом наши страны сумеют предотвратить войну.

Расстались с Бэлем почти сердечно. Тухачевский догадывался, что англичане занимаются боевыми раке­тами, и не случайно заговорил о межпланетных пере­летах. Если сегодня доступ к секретным разработкам закрыт, пусть отложится на будущее. О дальнем обна­ружении самолетов посредством отражения электро­магнитных волн он даже не заикнулся. С научной сторо­ны эта проблема была решена учеными физико-технического института еще в те годы, когда Тухачев­ский командовал Ленинградским округом.

Утро следующего дня оказалось свободным.

- Не хочешь прокатиться по городу? -предложил Витовт Казимирович Путна.- Лондон того стоит, уве­ряю тебя. Когда еще доведется увидеть?

- Переодевшись в штатское, они удобно устроились на заднем сиденье "кросслея".

- Есть специальные пожелания? - Путна пред­упредительно протер запотевшие окна, поднял внутрен­нее стекло.

- Разве что музей музыкальных инструментов? Хотелось бы взглянуть на здешние "Страдивари", но это не обязательно.

- Посмотрим, где оно может быть,- Путна вынул путеводитель.- Ройал колледж оф мьюзик, наверное?.. Принц Консорт роуд. Где-то совсем рядом, у Саут Кен­сингтон.

- Тогда на обратном пути.

- По-прежнему увлекаешься скрипками?

- Что делать? Музыка - жизнь души. Жаль, вре­мени катастрофически не хватает.

- Не раскрыл еще секрета лаков?

- Еще не раскрыл...

Они выехали на широкую Бейсвотер. По правую сторону проносились лужайки парков, среди темных стволов мелькала позеленевшая бронза конных статуй. Слева тянулись тесные ряды домов, удививших Туха­чевского обилием дверей, разнообразием цвета и мелких архитектурных деталей.

- У каждого свой вход, свой дом, пусть хоть часть дома. Оригиналы!

- Этого у них не отнимешь. Даже движение и то левостороннее.

- Не хочется верить, что и здесь фашизм пустил свои липкие побеги. Нацизм - это болезнь, парализую­щая волю к сопротивлению. Чехословакия, Франция, Австрия, Польша - всюду дает знать о себе эта ба­цилла.

- Верно. Только в Англии все немножко не так. Британца не заставишь орать: "Хайль!" Не тот харак­тер. Ирландское государство - разговор особый. Там действительно всякое возможно. Но здесь... У Мосли и его хулиганов нет прочной опоры в народе.

- А как насчет промышленников, высшей аристо­кратии?

- Ты имеешь в виду эту Астор? Лорда Лотиана?.. Политические симпатии налицо, и с ними нельзя не считаться. Но у доморощенных фюреров нет шанса. Наши газеты определенно перехлестывают насчет Англии. Это никому не на пользу, кроме Гитлера.