М.А. Булгаков ― П.С. Попову
13 апреля 1933 года
Дорогой Павел!
Я хотел зайти к тебе, но, во-первых, у тебя лазарет, кажется, а, во-вторых, я почему-то думаю, что тебя трудно застать дома. Кстати, не собираешься ли ты пристроить у себя телефон? Это - омерзительная вещь в квартире, но иногда - необходимая.
Ну-с, у меня начались мольеровские дни. Открылись они рецензией Т. В ней, дорогой Патя, содержится множество приятных вещей. Рассказчик мой, который ведет биографию, назван развязным молодым человеком, который верит в колдовство и чертовщину, обладает оккультными способностями, любит альковные истории, пользуется сомнительными источниками и, что хуже всего, склонен к роялизму!
Но этого мало. В сочинении моем, по мнению Т., "довольно прозрачно проступают намеки на нашу советскую действительность"!!
Е. С. и К., ознакомившись с редакторским посланием, впали в ярость, и Е. С. даже порывалась идти объясняться. Удержав ее за юбку, я еле отговорил ее от этих семейных действий. Затем сочинил редактору письмо. Очень обдумав дело, счел за благо боя не принимать. Оскалился только по поводу формы рецензии, но не кусал. А по существу сделал так: Т. пишет, что мне, вместо моего рассказчика, надлежало поставить "серьезного советского историка". Я сообщил, что я не историк, и книгу переделывать отказался.
Т. пишет в том же письме, что он послал рукопись в Сорренто.
Итак, желаю похоронить Жана-Батиста Мольера. Всем спокойнее, всем лучше. Я в полной мере равнодушен к тому, чтобы украсить своей обложкой витрину магазина. По сути дела, я - актер, а не писатель. Кроме того, люблю покой и тишину.
Вот тебе отчет о биографии, которой ты заинтересовался.
Позвони мне, пожалуйста, по телефону. Мы сговоримся о вечере, когда сойдемся и помянем в застольной беседе имена славных комедиантов сьёров Ла Гранжа, Брекура, Дю Круази и самого командора Жана Мольера.
Твой М.
М.А. Булгаков ― Н.А. Булгакову
Москва, 19 апреля 1933 г.
Дорогой Никол!
Получил ли ты мое письмо, в котором я благодарил тебя за присылку мне материала о Фонтане? Если не получил, еще раз благодарю тебя и обнимаю.
Никол, напиши мне, пожалуйста, по получении этого письма, будешь ли ты этим летом в Париже или уедешь куда-нибудь? На какие месяцы и куда? Адрес?
Жив ли, здоров Иван? Что он делает? Передай привет его семье, а тебе также - привет от моей семьи. Целую тебя.
Адрес мой все еще прежний. Собираюсь перебраться на новую квартиру в надстраивающийся дом в Нащокинском переулке, но думаю, что это не осуществится ранее осени.
Бол. Пироговская 35а, кв. 6.
М.А. Булгаков ― П.С. Попову
Москва. 19.V.33 г.
Дорогой Павел!
Распространился слух, что ты уезжаешь в отпуск. Кроме того, Коля говорил мне, что ты звонил ко мне, но не дозвонился. Надеюсь, что ты урвешь минуту и забежишь попрощаться. Захвати с собой злосчастного Мольера.
А я? Ветер шевелит зелень возле кожной клиники , сердце замирает при мысли о реках, мостах, морях. Цыганский стон в душе. Но это пройдет. Все лето, я уж догадываюсь, буду сидеть на Пироговской и писать комедию (для Ленинграда) . Будет жара, стук, пыль, нарзан.
Итак, позвони (в 11 ч. утра или в 10 вечера) и забеги.
Привет Анне Ильиничне!
Твой М.
М.А. Булгаков ― И.В. Сталину
[23 мая 1933 г.]
Многоуважаемый Иосиф Виссарионович!
Позвольте побеспокоить Вас просьбой по важнейшему делу, касающемуся Художественного театра.
Дело это вот в чем: Владимир Иванович Немирович-Данченко застрял за границей в самом тяжелом положении - ему не на что выехать в СССР.
А между тем здесь он совершенно необходим. Ему нельзя задерживаться за рубежом, - ему нужно быть здесь, в Театре.
Я прошу Вас, Иосиф Виссарионович, предоставить ему возможность погасить его долговые обязательства, которые держат его, с тем чтобы он в срочном порядке мог вернуться в Союз.
Сумма, которая ему необходима, составляет 1500 долларов.
Искренне уважающий Вас...
М.А. Булгаков ― в издательство "С. Фишер-Ферлаг"
Москва, 15 июня 1933 года
Многоуважаемый г. Марил!
Я получил последние письма из Вашего издательства. Благодарю Вас за присылку сведений о моем счете, а также за отправление в Ригу 30 марок.
Относительно пьесы БЕГ: я не могу пока послать ее за границу, так как пьеса еще не имеет разрешения - в настоящее время я работаю над поправками к ней .
Полученный сегодня мною бюллетень из французского Общества композиторов я подписываю и прилагаю Вам при этом письме.
Примите уверения в моем уважении.
М. Булгаков.
М.А. Булгаков - О.С. Бокшанской
Москва, 21 июня 1933 года
Милая Оля!
Большое тебе спасибо за обстоятельное письмо, которое пришло сегодня. Настоящее театральное письмо - все совершенно ясно. Если тебя не очень замотают, пиши, пожалуйста, еще.
Афишу... ах, забыл, что я уже просил об этом!
Програм...
Люсенька тебе завтра напишет все, что касается деловой стороны - это уж по ее части. Возможно, что она и сама приедет в Ленинград .
Очень рад, что ты удобно устроилась. Питайся и наслаждайся северной столицей.
Целую тебе ручку.
Люся и Сергей тебя обнимают. О подвигах Сергея в Серебряном бору, куда я ездил с ним купаться, тебе напишет Люся.
Твой М
Далее рукой Елены Сергеевны Булгаковой:
Оленька, душенька, спасибо тебе большое за твое письмо. Правду тебе скажу, я страшно ждала, что ты пришлешь сразу телеграмму.
Письмо ужасно меня обрадовало - в этот же день и от Ильи Яков[левича] получили тоже очень хорошее письмо.
Наверно, скоро увидимся. Сегодня я была во Всероскомдраме. Танин обещал дать аванс для поездки. Познакомились с директором Ленинградского отделения Всероскомдрама, который обещал все наладить в смысле денег. Так что сейчас вопрос о доверенности отпадает, тем более что Танин уверяет, что это только запутает дело [...]
Сережка ездил с Мишей и Ляминым в Серебр. Бор. Коля подарил ему лук со стрелой с острым концом. Первый раз он выстрелил (Сергей) и попал Тате в руку. В кровь. Второй - в... не знаю, как назвать? Ну, в живот, что ли... Потом стал бросать песком в воздух и засыпал Тате глаза. Вот и все. А Тата была мрачная, как всегда.
От Берты знаю, что Женичка счастлив беспредельно.
Да, еще о делах. Счет у Шихматова есть. Но, говорит директор, Шихматов тип и поэтому с ним вечные недоразумения, все время он задерживает платежи, и приходится арест налагать на счет. Так что его надо хорошенько обработать, чтобы платил. Пусенька!!! В долгу не останусь!!!!!!
Мы приедем, конечно, вдвоем с Мишей. Тогда заранее напишу и попрошу устроить номер.
Когда точно 400-е представление? (Чтобы к нему... не приехать).
Целую тебя, моя родненькая, любимая крепко. Твоя Люся.
Пиши, умоляю, такие же подробные письма.
М.А. Булгаков ― в издательство "С. Фишер-Ферлаг"
Москва, 27 июня 1933 г.
Многоуважаемый г. Марил!
Не откажите в любезности выслать срочно в Ригу (Латвия) по адресу: Альбертовская ул., д. 2, кв. 1, Александре Александровне Нюренберг - (Riga. Latvija, Albertaiela 2, dz. 1. A.A. Nuerenberg), тридцать (30) марок, списав с моего у Вас счета.
Примите уверение в совершенном уважении.
М. Булгаков.
М.А. Булгаков ― И.Я. Судакову
26.6.1933.
Уважаемый Илья Яковлевович!
При этом письме посылаю Вам окончательные исправления в пьесе "Бег".
Помимо этого вся пьеса будет мною проверена и в некоторых местах сокращена. Сокращения эти очень прошу принять во внимание - они необходимы. Будут еще кое-какие маленькие поправки, не меняющие стержня пьесы. Вам я вручу новый экземпляр пьесы, по которому и попрошу Вас репетировать.
Итак, пьеса - четырехактная:
1-ый - монастырь и ставка.
2-ый - контрразведка и дворец.
3-й - первый и второй Константинополи.
4-ый - Париж и финальный Константинополь.
Получили ли Вы мое предыдущее письмо? Вы - в "Астории"?
Дружески и искренне приветствую Вас в день четырехсотого представления пьесы, на которую Вы положили так много режиссерского труда!
Какая сложная судьба этой пьесы, Илья Яковлевович!
...Мы встретились в самое трудное и страшное время, и все мы пережили очень много, и я в том числе... и мой унылый корабль... Впрочем, я не то... Время повернулось, мы живы, и пьеса жива, и даже более того: вот уж и "Бег" Вы собираетесь репетировать!..
Ну, что ж, ну, что ж!
Пожалуйста, срочно подтвердите мне получение исправлений, а то я не уверен, в "Астории" ли Вы.
Всем, всем привет! - от Елены Сергеевны и от меня.
М. Булгаков
М.А. Булгаков ― П.С. Попову
22.VII.1933. Москва
Жив ли ты, здоров ли, дорогой Павел?
Я вернулся из Ленинграда, значительно отдохнув за 10 дней в Астории.
Коля пытался меня уверить в двух вещах: 1) ты поставил у себя телефон, 2) ты меня совершенно забыл.
Задыхаюсь на Пироговской. Может быть, ты умолишь мою судьбу, чтобы наконец закончили дом в Нащокинском? Когда же это наконец будет?! Когда?!
Передай мой и Люси привет Анне Ильиничне.
Твой М.Б.
М.А. Булгаков ― М. Рейнгардт
Москва, 31 июля 1933 г.
Уважаемая г-жа Рейнгардт!
Разрешите мне ответ на Ваше любезное письмо от 5 июля 1933 года направить Вам дня через два. Мне нужно будет просмотреть по архиву, в каком положении вопрос о постановке "Зойкиной квартиры" за границей. Лишь только я сверюсь с моими бумагами, я сейчас же напишу Вам исчерпывающий ответ.
Примите мой привет и пожелание успехов в Вашей сценической деятельности.
М. Булгаков
Адрес для переписки со мной:
Москва, Большая Пироговская, 35-А, кв.6.
Непременно заказным.
М.А. Булгаков - В.В. Вересаеву
Москва. 2. VIII. 1933
Дорогой Викентий Викентьевич!
Как чувствуете Вы себя в Звенигороде и что делаете?
Прежде всего хочу рассказать Вам о своей поездке в Ленинград. Там МХТ в двух театрах играл "Дни Турбиных". Играл с большим успехом и при полных сборах, вследствие чего со всех сторон ко мне поступили сообщения о том, что я разбогател. И точно: гонорар должен быть оттуда порядочный.
Вот мы и поехали в Ленинград, зная, как трудно заполучить в руки эти богатства.
Тут уж не я, а Елена Сергеевна, вооруженная доверенностью, нагрянула во 2-й из театров - Нарвский дом культуры. Заведующий театром дважды клялся, что вдогонку нам он немедленно переведет из моего гонорара 5 тысяч. Как Вы догадываетесь, он не перевел по сию минуту даже 5-ти копеек.
И наступила знакомая мне жизнь в мертвом театральном сезоне. Елена Сергеевна через Всероскомдрам шлет телеграммы и выцыганивает малые авансы, а я мечтаю только об одном счастливом дне, когда она добьется своего и я, вернув Вам мой остающийся долг, еще раз Вам скажу, что Вы сделали для меня, дорогой Викентий Викентьевич.
Ох, буду я помнить года 1929-1931!
Я встал бы на ноги, впрочем, раньше, если бы не необходимость покинуть чертову яму на Пироговской! Ведь до сих пор не готова квартира в Нащокинском. На год опоздали. На год! И разодрали меня пополам.
Но больше уж и говорить об этом не буду!
Что Вы делаете после "Сестер" ? Елена Сергеевна чрезвычайно, чрезвычайно интересно отзывается об этой книге! Мы с ней долго толковали об этом романе.
Я же, кроме того, просидел две ночи над Вашим Гоголем . Боже! Какая фигура! Какая личность!