Я задумался. Искренни ли ее слова, или это еще одна попытка замаскировать желание лишить нас власти? Как бы, там ни было, но ее доводы меня не убедили.
- Ваше величество, - сказал я, - этими дикарями следует править силой, а не жалостью.
- И жалостью тоже, - с улыбкой возразила она. - То, что годится для дикого зверя, не всегда годится для ручного животного.
Эта мысль показалась мне несерьезной, слишком женской и способной вызвать катастрофу. Последующие болезненные события только доказали мою правоту.
После выхода замуж Тийя столкнулась с трудностями. Некоторое время она оставалась бездетной и боялась оказаться бесплодной - возможно, из-за своего простого происхождения. В конце концов по милости Амона и его жрецов, наших молитв и заклинаний царица понесла. Однако родила всего лишь девочку. Когда мы встречались во дворце или в храме, она смотрела на меня осторожно и подозрительно, словно я был виноват в ее несчастье. Мы никогда не помышляли нарушить порядок престолонаследия. Недоверчивой ее делала только собственная порочность.
Жрец снова умолк, словно не испытывал желания продолжать, а затем сказал:
- Потом она каким-то чудом выносила двух сыновей. - Он немного подумал, еще сильнее разжигая мое любопытство. - Старший и лучший из двоих умер, а второй выжил, чтобы дать волю своей разнузданности и разрушить Египет.
Я молчал, но верховный жрец заметил мое нетерпение и заговорил снова:
- У нас есть способы узнавать правду даже тогда, когда она скрыта от других. Мы владеем тайнами колдовства и видим все, что происходит в империи. Еретик был человеком сомнительного происхождения, женоподобным и склонным к причудам. Следуя по стопам своего официального отца, Аменхотепа III, он женился на простолюдинке. Нефертити напоминала его мать не только худородностью, но ненасытным честолюбием и похотливостью. Она была красива, дерзка и упряма. Вмешивалась в государственные дела, поддерживала разрушительную политику своего мужа. Родила шестерых дочерей, плод связей с разными мужчинами. Любовь Эхнатона к Нефертити была лишь видимостью; на самом деле он не любил никого, кроме своей матери, которая дала ему жизнь и внушила абсурдные идеи. Он ощущал боль и одиночество Тийи и таил гнев на своего отца. Когда Аменхотеп III умер, Эхнатон стер его имя со всех памятников. Говорил, что хочет вычеркнуть имя Амона из людской памяти, а потому имя его отца, означающее "Амон доволен", тоже должно быть вычеркнуто. Но правда заключалась в том, что, будучи не в силах отомстить отцу при его жизни, Эхнатон убил его после смерти. Когда Тийя учила сына культу Атона, это был всего лишь политический маневр. Но мальчик поверил в него всеми фибрами души. Его женственная природа гнушалась политики. А потом случилось то, чего не ожидала даже его мать. Он стал еретиком.
Я все еще помню его отталкивающую внешность - не мужскую и не женскую. Он был таким слабым и хрупким, что волей-неволей ненавидел всех сильных мужчин, жрецов и богов. Именно поэтому он придумал бога, слабостью и женственностью похожего на него самого, отца и мать одновременно, у которого нет другой цели, кроме любви. Бога, которого почитают танцами и песнями! Эхнатон погрязал в трясине глупости и пренебрегал своими обязанностями самодержца, в то время как наших людей и преданных союзников истребляли враги империи. Они взывали о помощи, но не получали ее, и в конце концов империя пала, Египет был уничтожен, храмы опустели, а люди умирали с голоду. Таков был еретик, который называл себя Эхнатоном.
Пораженный яркостью собственных воспоминании, верховный жрец на время умолк. Я терпеливо ждал. Наконец он переплел пальцы и положил руки на колени.
- Я начал получать донесения об Эхнатоне еще тогда, когда он был всего лишь мальчиком. У меня были свои соглядатаи во дворце - люди, посвятившие себя служению Амону и стране. Они говорили мне, что наследник престола питает подозрительную страсть к Атону и ставит его выше Амона, главы всех богов. Я узнал, что мальчик каждый день ходит в уединенное место на берегу Нила, чтобы в одиночестве встретить рассвет. По моему убеждению, это странное поведение сулило в будущем большие трудности. Я пошел во дворец и поделился своими опасениями с царем и царицей.
- Мой сын еще мал, - улыбнулся Аменхотеп III.
- Но мальчик вырастет и сохранит идеи своего детства.
- Он всего лишь невинный ребенок, ищущий мудрости там, где считает возможным ее найти, - сказала Тийя.
- Скоро он начнет изучать военное дело и узнает свое истинное призвание, - добавил фараон.
- Мы нуждаемся не в расширении империи, а в мудрости, которая нужна, чтобы удержать завоеванное, - сказала Тийя.
- Моя государыня, - возразил я, - безопасность империи зависит от благословения Амона и демонстрации силы.
- Меня удивляет, что такой мудрый человек, как ты, недооценивает значение мудрости в делах подобного рода, - коварно сказала царица.
- Я не отрицаю значения мудрости, - не отступал я, - но без силы мудрость - всего лишь пустой звук.
- В этом дворце, - прервал меня фараон, - никто не сомневается, что Амон является главой всех богов.
- Но царевич перестал посещать храм, - с тревогой сказал я.
- Прояви терпение, - ответил царь. - Скоро мой сын будет выполнять все свои обязанности наследника престола.
Я вернулся из дворца, не найдя утешения. Наоборот, после того как царь и царица выступили в защиту царевича, мои страхи стали еще сильнее. А потом я услышал о беседе царевича с родителями и убедился, что в тщедушном теле наследника скрывается бездна зла. Однажды у меня попросил приема один из моих людей.
- Теперь даже Солнце перестало быть богом, - сказал он. Когда я спросил, что он имеет в виду, человек продолжил: - Ходят слухи, что в царевиче воплотился новый бог, который утверждает, что только он является единственным истинным богом, а все остальные боги - ложные.
Эта новость ошеломила меня. Смерть, постигшая старшего брата, была милосерднее безумия, обуявшего наследника престола. Трагедия достигла своего пика.
- Ты уверен в своих словах?
- Я лишь повторяю то, что говорят все.
- Как этот так называемый бог воплотился в наследнике?
- Царевич услышал его голос.
- Это не солнце? Не звезда? Не идол?
- Ничего похожего.
- Как он может поклоняться тому, кого не может видеть?
- Он верит, что его бог - единственная сила, способная творить.
- Он выжил из ума.
Жрец-кантор Тото сказал:
- Царевич безумен и не сможет взойти на престол, когда придет время.
- Успокойся, - ответил я. - Отступничество наследника ничего не меняет. Амон и наши боги останутся единственными божествами, почитаемыми подданными империи.
- Как может еретик сесть на трон и править империей? - гневно спросил Тото.
- Не будем торопиться. Дождемся, когда правда выйдет наружу, а потом обсудим это дело с царем, - продолжил я, хотя на душе у меня было тяжело. - Такого в истории еще не бывало.
Когда наследник престола женился на Нефертити, старшей дочери мудреца Эйе, я цеплялся за последнюю надежду, веря, что брак вразумит царевича. Я вызвал Эйе в храм. В ходе беседы я обратил внимание на то, что мудрец очень тщательно выбирает слова. Он явно был в затруднительном положении. Я сочувствовал ему и ничего не говорил о ереси наследника. Перед расставанием я попросил Эйе устроить мне тайную встречу с его дочерью.
Нефертити прибыла незамедлительно. Я внимательно посмотрел на нее и увидел, что за ее чарующей красотой скрывается бушующий поток силы и властности. Я тут же вспомнил великую царицу Тийю; оставалось надеяться, что эта сила окажется на нашей стороне.
- Благословляю тебя, дочь моя.
Она поблагодарила меня нежным приятным голосом.
- Не сомневаюсь, что ты прекрасно знаешь свои обязанности супруги наследника престола. Но мой долг напомнить тебе, что престол империи зиждется на трех основах: Амоне, главе всех богов, фараоне и царице.
- В самом деле. Я счастлива, что удостоилась твоей мудрости.
- Умная царица должна разделять с царем бремя защиты империи.
- Дорогой верховный жрец, - решительно сказала она, - мое сердце наполнено любовью и преданностью.
- Египет - страна с древними традициями, и женщины являются священными стражами этого наследия.
- Чувство долга тоже живет во мне.
В течение всего визита Нефертити хранила осторожность и сдержанность. Она говорила много, но не выдавала ничего. Напоминала таинственное изображение без объяснявшей его надписи. Я ничего не мог почерпнуть из ее слов и не мог прямо выразить свои страхи. Однако осторожность Нефертити означала, что она все знает и находится не на нашей стороне. Ее позиция меня ничуть не удивила. Нефертити была будущей царицей; от подобной удачи могла закружиться голова у самого мудрого человека в стране. Эту женщину не заботил ни Амон, ни любой другой бог; она жаждала занять трон. Мы с другими жрецами прочитали в святилище молитву об избавлении от опасности, а потом я сообщил им подробности моей встречи с Нефертити.
- Скоро не останется ничего, кроме тьмы, - сказал кантор Тото. Когда все остальные ушли, он добавил: - Наверно, тебе следует обсудить это дело с главным военачальником Меем.
- Тото, - серьезно ответил я, поняв, что в его намеке таится угроза, - мы не можем свергнуть царя Аменхотепа III и великую царицу Тийю.
Тем временем во дворце нарастала напряженность между безумным царевичем и его родителями. Царь Аменхотеп III издал указ, повелевавший наследнику совершить путешествие по бескрайней империи. Возможно, фараон надеялся, что после знакомства со страной и ее подданными царевич увидит реальное положение вещей и поймет, насколько он сбился с истинного пути. Я был благодарен царю за эту попытку, но мои страхи не развеялись. Во время отсутствия наследника произошли некоторые важные события. Царица Тийя родила двойню: Семнехкара и Тутанхамона. Вскоре после этого здоровье фараона ухудшилось, и он умер. Посланные из дворца гонцы отнесли эту новость царевичу; он должен был вернуться и занять трон.
Я обсудил будущее страны со жрецами Амона, и мы пришли к соглашению. Я тут же начал действовать и попросил аудиенции у царицы, несмотря на то что она носила траур и была занята мумификацией тела мужа. Горе не мешало царице оставаться сильной и стойкой. Я решил сказать ей все, чего бы это мне ни стоило.
- Государыня, я пришел высказать законному матриарху империи то, что у меня на уме. - Судя по взгляду, который бросила на меня Тийя, она прекрасно знала, о чем пойдет разговор. - Всем известно, что наследник престола не почитает наших богов.
- Не верь всему, что слышишь, - ответила она.
- Ваше величество, я готов поверить вашим словам, - быстро ответил я.
- Он поэт, - сказала она. Ее ответ меня не удовлетворил, но я хранил молчание до тех пор, пока Тийя не добавила: - Он выполнит все свои обязанности.
Я собрал остатки смелости и промолвил:
- Моей царице хорошо известно, какими бедами для престола может обернуться оскорбление богов.
- Твои страхи беспочвенны, - с досадой ответила она.
- Если потребуется, мы можем передать трон одному из ваших младших сыновей, а вы будете при нем регентшей.
- Империей будет править Аменхотеп IV. Он - наследник престола.
Так любящее материнское сердце победило в царице мудрость. Она потеряла последнюю возможность исправить дело и снабдила судьбу оружием, которое нанесло нам роковой удар. Безумный наследник вернулся как раз вовремя, чтобы присутствовать на погребении царя.
Вскоре после этого меня вызвали на официальный прием к будущему фараону. Тогда я впервые увидел его вблизи. Он был довольно смуглым, с мечтательными глазами и тонким, хрупким телом, явно напоминавшим женское. Черты его лица были уродливыми и отталкивающими. Это презренное создание не заслуживало трона; он был так слаб, что не мог бросить вызов и мухе, не говоря о Хозяине Богов. Я испытывал отвращение, но не показывал виду, вспоминая слова мудрых людей и великих поэтов - слова, которые помогали мне хранить терпение. Он смерил меня взглядом, не враждебным, но и не дружеским.
Я был так ошеломлен его внешностью, что не мог вымолвить ни слова.
- Из-за тебя мне пришлось пережить множество неприятных разговоров с родителями, - наконец промолвил он.
Ко мне снова вернулся дар речи.
- Моя единственная цель в жизни, - сказал я, - это служение Амону, трону и империи.
- Не сомневаюсь, у тебя есть что сказать мне, - ответил он.
- Государь, - начал я, готовясь к битве, - я слышал огорчительные новости, но не верил им.
- Ты слышал правду, - с виду беспечно сказал он. Я вздрогнул, а он продолжил: - Я - единственный верующий в этой языческой стране.
- Не верю своим ушам.
- Обязан поверить. Нет бога, кроме Единственного и Единосущего.
- Амон не простит подобного святотатства! - Я пришел в такой гнев, что больше не заботился о последствиях своих слов; моей единственной заботой была защита Амона и наших божеств.
- Никто, кроме Единственного и Единосущего, не может даровать прощение, - с улыбкой ответил он.
- Чушь! - дрожа от злости, крикнул я.
- В Нем весь смысл этого мира. Он - создатель. Он - сила. Он - любовь, мир и счастье. - Потом царевич бросил на меня пронизывающий взгляд, не вязавшийся с его хрупкой внешностью, и продолжил: - Я призываю тебя поверить в Него.
- Бойся гнева Амона! - яростно воскликнул я. - Он создает, и Он уничтожает. Он дает и отбирает, помогает и отказывает в помощи. Страшись Его мести, ибо она падет на всех твоих потомков, уничтожит твой трон и империю!
- Я - всего лишь ребенок в безбрежном пространстве Единственного и Единосущего, бутон в Его саду и слуга под Его началом. Он даровал мне свою нежную любовь и открылся моей душе. Он наполнил меня сияющим светом и прекрасной музыкой. Все остальное не имеет для меня значения.
- Наследник престола не станет фараоном до тех пор, пока не будет коронован в храме Амона.
- Я буду коронован на поляне, под солнечными лучами, и благословит меня сам Создатель.
Мы расстались врагами. На моей стороне были Амон и его последователи. На стороне Эхнатона - наследие его великого рода, привычка подданных обожествлять фараонов и его безумие. Я готовился к священной войне и ради Амона и моей страны был готов пожертвовать всем. Я взялся за дело безотлагательно.
- Новый фараон - еретик, - сказал я жрецам. - Вы должны знать про его отступничество и сообщить о нем каждому жителю страны.
- Смерть еретику! - яростно воскликнул Тото.
Я тоже был вне себя, но считал, что гневу Тото следует придать другое направление. По моему плану, он должен был сделать вид, что присоединился к еретику, и стать нашими глазами во дворце. Что же касается царя, то он тоже не тратил время даром. Он был коронован с благословения своего так называемого бога. И даже построил для него храм в Фивах, городе Амона, объявил о новой религии кандидатам на руководящие посты, и в конце концов виднейшие вельможи Египта подтвердили свою веру в нового бога. Причины у каждого были свои, но цель одна - удовлетворить свое честолюбие и обрести власть. Возможно, отвергни они его религию, все бы пошло по-другому. Но они продались, как последние шлюхи. Взять хотя бы мудреца Эйе. Он считал себя членом царской семьи и был ослеплен желанием славы. Мотивы храброго воина Хоремхеба были иными. Он был человеком истинной веры; происходившее было для него всего лишь заменой одного имени другим. Но все остальные были бандой лицемеров, рвавшейся к богатству и власти. Если бы в критический момент они не одумались и не покаялись в грехах, то заслуживали бы смерти. В конце концов они спасли свои жизни, но я не питал уважения ни к одному из них.
В Фивах начался разброд. Люди разрывались между своей преданностью Амону и верностью безумному отпрыску величайшего рода в нашей истории. Великая царица Тийя изнывала от тревоги, следя за тем, как посеянное ею семя превращалось в ядовитое растение. Эхнатон падал в бездонную пропасть и тащил за собой всю семью. Тийя продолжала приносить жертвы в храме Амона, пытаясь справиться с разбродом в умах, угрожавшим трону.
- Ты выигрываешь в верности, но проигрываешь в дерзости, - однажды сказала она мне.
- Ты сама просила нас быть терпимыми к еретику. Если бы ты послушалась меня с самого начала…
- Мы не должны отчаиваться.