Первую свою книгу на родном языке кременчугский инженер Григорий Терещенко опубликовал в 1968 году. Молодой автор писал о людях, работающих на новостройках, на монтаже высоковольтных линий, о бурильщиках, о тех, кто добывает гранит, о каменотесах.
В дилогию "Гранит" входят романы "За любовь не судят" и "Счастье само не приходит". В ней писатель остается верен теме рабочего класса. Он показывает жизнь большого предприятия, его людей, полностью отдающих себя любимому делу.
За дилогию "Гранит", как за лучшее произведение о рабочем классе, в 1978 году получил республиканскую премию.
Содержание:
За любовь не судят 1
Глава первая 1
Глава вторая 5
Глава третья 9
Глава четвертая 13
Глава пятая 18
Глава шестая 22
Глава седьмая 24
Глава восьмая 26
Глава девятая 29
Глава десятая 31
Глава одиннадцатая 33
Глава двенадцатая 37
Счастье само не приходит 39
Глава первая 39
Глава вторая 43
Глава третья 48
Глава четвертая 50
Глава пятая 52
Глава шестая 55
Глава седьмая 57
Глава восьмая 59
Глава девятая 63
Глава десятая 65
Глава одиннадцатая 67
Глава двенадцатая 70
Глава тринадцатая 73
Глава четырнадцатая 76
Григорий Терещенко
Гранит
За любовь не судят
Глава первая
Остап Белошапка вошел в здание речного вокзала, остановился у широких дверей ресторана. Оттуда доносились соблазнительные запахи жареного мяса и острых приправ, слышались хриплые звуки радиолы. Невольно глотнув слюну, Остап тяжело поплелся в самый дальний угол зала ожидания, нашел там свободную скамью и плюхнулся на нее.
Он был голодный и злой. Ноги гудели от усталости. Хорошо бы растянуться сейчас прямо здесь и поспать часика два! Но не может он позволить себе этого среди дня. Ни к чему становиться посмешищем, как вон тот мужик, что храпит на соседней лавке и почесывает обнажившуюся во сне грудь. Прилечь можно будет после двенадцати ночи, а не сейчас, когда на тебя смотрят люди.
Остап сидел, тяжело прикрыв веки. Медленно тянулись минуты. И так же медленно оставляла тело усталость. Зато все сильнее донимал голод. Сегодня ему совсем не пришлось поесть. Да и вчера обошелся всего двумя пирожками. Ведь в кармане - одна-единственная рублевка. Но сам виноват, что остался без денег. Зачем понадобилось ему покупать эти самозаводящиеся ручные часы?!
Мысли опять вернулись к другой волнующей его теме.
Где искать работу? Раньше он поднял бы на смех каждого, кто спросил об этом. Работу? У нас? Стоит только оглянуться - повсюду висят объявления... Иди работай!.. Но теперь... То ли ему не везет, то ли действительно место оказывается занятым. А может, узнав, что он из заключения, его просто не хотят брать?.. Куда бы ни обращался Остап - повсюду слышит отказ. Нужен был слесарь-сантехник: "вчера взяли". Кочегаром просился - время, говорят, летнее, своих не знают куда пристроить. На автомобильном заводе, казалось, все было уже согласовано. Даже медицинскую комиссию прошел. И вдруг - снова отказ. Ссылались на экономиста по труду,- мол, предвидится сокращение штатов, надо думать, куда определять своих. А он - не "свой". Да к тому же еще - "оттуда"...
Остап отчетливо вспомнил высокого, с живыми веселыми глазами заместителя директора завода по кадрам. Совсем молодой, наверное с комсомольской работы. Он обещал Остапу, что направит слесарем в сборочный цех. Твердо обещал... А на следующий день, не глядя в глаза, отказал - экономист, понимаете ли, запретил...
Странно иногда получается в жизни. Казалось бы - все может планироваться, учитываться... А вот о рабочей силе каждое предприятие само заботится. Куда это годится? Надо бы поскорее придумать электронную машину, чтобы все делала вместо бюро по трудоустройству, которое не всегда четко работает. Пришел, скажем, Остап к этой машине, заполнил карточку или какие-то кнопки нажал... Пощелкала бы машина задумчиво, потом зеленым глазком подмигнула и выдала ответ: специалисты вашего профиля требуются там-то и там-то...
А радиола продолжает играть, зазывая пассажиров в ресторан. Только не его, не Остапа... Стараясь заглушить острое чувство голода, которое все настойчивее дает о себе знать, он смотрит в окно на безбрежную ширь весеннего Днепра. Там -всюду солнце. Оно, кажется, залило и мутные весенние воды, и голубое небо, и далекие берега, и белокаменный молодой город... В его лучах отчетливы, как туго натянутые струны, пока голые, безлистые, но уже налитые живительным соком ветви деревьев.
Весна!..
Конечно, хорошо и то, что сейчас весна. Ну что бы он делал, если бы на улице был трескучий мороз? Разве смог он тогда проспать ночь в скверике над Днепром, как пришлось ему вчера? Правда, под утро замерз так, что еле отогрелся потом на утреннем солнце. Но все же это не тот холод, который загоняет человека в теплое помещение.
"Но где же Зоя? - в который раз задавал себе этот вопрос Остап. - В Комсомольске сказали, что выехала в Днепровск. А здесь в справочном бюро говорят: "Не проживает".
Снова напомнил о себе голод. Остап даже застонал, как от боли. И тут же заметил, что на него с подозрением покосилась соседка, а потом, насколько позволяла длина скамьи, отодвинулась. Наверное, заметила, выглядит он очень неряшливо и болезненно - под глазами синева, заросшие рыжеватой щетиной щеки ввалились. Да и костюм на нем весь измят.
У Остапа на душе стало совсем скверно оттого, что женщина, продолжая с подозрением поглядывать на него, передвинула подальше свой чемоданчик и небольшую сумку.
Он поднялся и медленно пошел к выходу.
Издали увидел милиционера, который стоял возле газетного киоска. Сердце екнуло. Но Остап тут же отругал себя: чего волноваться?
А радиола зовет...
Собственно, почему бы и не зайти? Можно заказать стакан чаю или бутылку воды. Ведь у него еще есть рубль, целый, неразменянный, - на крайний случай...
"Но стоит ли менять? - подумал Остап. - Сколько еще придется искать работу? День? Два? Неделю?..
А может, в Казахстан податься? Подъемные, ссуда, командировочные. .. Эх, если бы не Зоя, не Днепр, сразу уехал бы!"
Сколько он о Днепре думал, как мечтал снова увидеть его плесы, раздолье, задумчивость синих вод, шепот зеленых плавней... И, конечно, встретить Зою...
"А может, пойти в дворники? Вот эту должность предлагают. И место в общежитии дадут. Только неудобно. Стыдно ведь будет ему, Остапу, метлой на улице махать. И обидно..."
Спохватился, что стоит у открытых дверей ресторана. Решил все-таки зайти. Свободных мест много. Но лучше будет присесть там, где рассчитывается подвыпившая компания. Он подождал немного, пока все поднялись, и направился к тому столу.
Хорошо здесь пассажирам ожидать свой пароход. Конечно, если есть деньги. В открытые окна тянет прохладой, днепровской свежестью. Играет радиола... В такие минуты так хорошо на сердце. Сиди себе. Отдыхай. Слушай музыку, пока посадку объявят.
Остап подошел к столу. На нем куски хлеба и гора посуды. Официантка не торопится прибирать. Это - хорошо. Остап, словно нехотя, протянул руку за ломтиком хлеба. Взял и незаметно опустил в карман. Кажется, никто не видел. Может, лишь тот, что сидит в углу направо, - черноглазый... Так и есть, заметил. Взгляды их встретились. Но, собственно, что тут плохого?
Однако Остап отвел глаза.
А официантки все нет. Вероятно, ушла перекусить.
Взглянул в угол - за столиком никого уже не было. Остап протянул руку, взял еще несколько кусочков хлеба. "А если заказать чашку кофе?" - мелькнула мысль.
Сзади послышались шаги. Остап повернул голову. К нему подходил черноглазый.
"Чего доброго, еще привяжется, - подумал Остап. - И что ему от меня нужно?"
- Можно присесть? - спросил тот.
- Отчего ж нельзя? Места свободные.
- Далеко едем?
- Приехал... Здесь моя остановка, - нехотя ответил Остап и в упор посмотрел на собеседника.
Это был человек лет сорока, чисто выбритый, в хорошо сшитом сером костюме. Глаза его казались усталыми, но добрыми. Нет, человек с такими глазами не может сделать зла.
Тем временем незнакомец внимательно разглядывал Остапа.
- Получается, вокзал - ваш дом?
- Да нет, здесь я временно...
- Значит, некуда податься?
- Вроде так, - устало промолвил Остап и сам удивился, что этот вопрос не вызвал у него недовольства.
- Откуда же едем, если не секрет?
Остап опустил глаза, замялся. Потом решительно ответил:
- Отбывал наказание.
Черноглазый не удивился.
- Я так и подумал... Не обижайтесь, юноша, на мои расспросы, - добавил мягко. - В жизни всякое бывает... Куда же теперь? К родным?
- Нет у меня никого... Ищу работу... Вот уже больше недели болтаюсь по Днепровску, но...
- Что "но"?
- Не берут.
- Как это не берут? - искренне удивился незнакомец.
- А так - не берут... В газетах объявления печатают, мол, требуются рабочие. Но приходишь, поговорят с тобой, расспросят, а потом извинятся и скажут: к сожалению, место уже занято.
- А-а... Ну, а если на комбинат нерудных ископаемых? На гранитный карьер...
Остап недоверчиво посмотрел на собеседника:
- Я не против... А там примут?
- Примут. Как величать-то?
- Остап Белошапка.
- Вы, должно быть, голодны? Ели сегодня?
- Перебиваюсь пока.
- Ну хорошо, договорились. Приезжайте на комбинат.- И незнакомец крепко пожал Остапу руку.
2
Длинное приземистое здание конторы комбината нерудных ископаемых. Слева от дверей вывеска на стекле: "Управление 447". Остап постоял немного на ступенях и вошел в коридор. Здесь шумно. Снуют из кабинета в кабинет служащие, слоняются из угла в угол "толкачи". Их много: "окают", "акают", сибиряка сразу узнаешь - нет-нет и закончит фразу вопросительным "ага?". Говорят по-украински, по-русски, но всё об одном. Нужен гранит, щебень...
Бродят по коридору "толкачи". Мается с ними и Остап Белошапка.
- Ты за щебнем, парень? - спросил его грузный мужчина в шляпе.
- Нет... Я на работу...
- Ты к Комашко?
- К директору.
- Директора-то сняли. А новый еще не приехал... А пока - главный инженер Комашко и за себя и за директора... Поймать его трудно. Можно просидеть целый день и не увидеть. Мотается...
- Вот как!
- А ты запишись у Любки. У секретарши.
"Да, - подумал Остап, - видно, здесь можно долго прождать да ни с чем и остаться!"
Он решительно направился к застекленной перегородке, за которой сидела секретарь. Стол у нее маленький, а на нем - три телефона и пишущая машинка. Но машинка сейчас отдыхала. Люба все время отвечала на телефонные звонки.
- Мне к Комашко, - сказал Остап, улучив момент, когда секретарь положила трубку.
Девушка смерила взглядом Остапа с ног до головы и спросила фамилию.
- Вы будете двадцать шестой... Но не знаю, попадете ли? Сегодня планерка.
- Я не за щебнем... Я - на работу.
Люба с удивлением посмотрела на него.
- Тогда ждите, - указала она на стул и дала ему старый, истрепанный журнал.
Остап сел и начал нехотя переворачивать страницы.
Вскоре посетители заволновались. По коридору пронеслось:
- Комашко... Комашко идет...
Выстроилась очередь. Остап тоже поднялся. Но Люба сказала:
- Нет, вы пока посидите.
Распахнулась дверь, и по коридору быстро прошел Комашко. Был он еще молодой. На нем новенький, безукоризненно отутюженный костюм. Лицо тщательно выбрито, розовое, с редкими рыжеватыми усиками. На приветствия людей Комашко небрежно кивнул головой и прошел в кабинет.
- Я пойду первым, - заявил худой высокий мужчина с небольшой бородкой клинышком.
- Нет, вам придется подождать, - возразил кто-то из толпы. - Меня Арнольд Иванович сам вызывал.
- А я - за ним, - донесся третий голос.
- Нет, пойду я! - твердил свое высокий. - У меня срочное дело!
- У всех у нас - срочное!
- Я здесь с шести часов!
- Так уж и с шести. Мы вот с товарищем в семь пришли, а вас и в помине не было!
- Как это не было! Может, отлучился по надобности...
- Не нужно было отлучаться!.. У секретаря мы первыми записаны.
"Может, завтра пораньше прийти? - подумал Остап. - Разве всех переждешь? Но вдруг завтра Комашко вовсе не будет? Мало ли разных совещаний у начальства?.. Нет, нужно сегодня попасть! Неужели не примет?.. Дело совсем не в том, что пропадет еще день. Эти вот могут сидеть здесь и сегодня, и завтра... Они на службе числятся, им и суточные, и квартирные идут. А мне работать надо. Жить-то ведь не на что..."
Остап сидит рядом с секретарским столиком. То в окно посмотрит, то журнал полистает, изредка поглядывая на Любу.
Он заметил, что у девушки красивые ноги. Правда, лицом она не удалась - слишком скуласта. Однако симпатичная. Глаза карие, теплые, опушены черными ресницами.
"Ничего себе, - решил Остап. - Молодая. Строгая, наверно..."
Ему приятно смотреть на ее стройную фигуру, проворные маленькие руки.
"Если бы не скулы, она была бы прехорошенькой,- мелькнула мысль. - И прическа ей к лицу. Не пользуется косметикой. Даже брови не подводит".
Люба выдвинула верхний ящик стола и стала пристально смотреть внутрь. Там, в ящике, очевидно, лежит учебник: Люба взяла красный карандаш и что-то подчеркнула.
"Учится на заочном или вечернем, - подумал Остап.- А мой техникум пропал. Все пропало. Да-а, не по той колее жизнь пошла..."
Люба прикрыла ящик и встала. Остап взглянул на часы, что висели над дверью. Без четверти двенадцать. А в двенадцать - планерка. Он еще мог бы попасть к Комашко, если...
- Товарищи, прием закончен. Приходите к концу рабочего дня, - объявила Люба.
Все начали нехотя выходить во двор.
- А вы можете пройти, товарищ, - улыбнулась Люба Остапу.
- Благодарю.
Когда Остап вошел в кабинет, Комашко стоял у стола и говорил по телефону. Лицо круглое, улыбающееся. На голове лысина, окаймленная золотистым венчиком редких волос.
"Кажется, добряк", - подумал Остап.
Зазвонил еще один телефон. Комашко поднял трубку, кинул в первую:
- Одну минуточку...
А во вторую строго:
- Слушаю!
Мгновенно его лицо изменилось, насупилось.
- Умнее придумать не могли? Гнать с работы за это! А вы панькаетесь!..
Комашко со злостью бросил трубку и поднес к уху первую, но из нее донеслись короткие гудки. Сжав ее в руке, поднял глаза на посетителя. Остапу стало не по себе от тяжелого, холодного взгляда.
- Чего тебе?
- Да вот... На работу. Вам не звонили?.. Белошапка я, Остап...
- Откуда ты?
- Ну... отсидел...
- Даже если бы и звонили... Нет работы. И без того хватает тут всяких... - кивнул Комашко на телефон, вызвавший у него раздражение. - Комбинат - не исправительная колония!
- Спасибо, что объяснили!.. Но мне работать надо.
- Работы у меня нет! Я должен план давать, а не перевоспитывать вашего брата!
Остап изменился в лице.
- Разве это предприятие ваше собственное?
Комашко удивленно поднял брови:
- Ну знаешь!.. - и ожесточенно нажал какую-то кнопку, давая понять, что разговор окончен.
Остап продолжал стоять. Обида душила его.
Дверь распахнулась. Первой в кабинет вошла женщина. Симпатичная блондинка с пышной прической. Короткое светлое платье едва прикрывало колени. За нею стали входить на планерку и остальные. Рассаживались вокруг длинного узкого стола.
Но Остап их не замечал. Он видел сейчас только Комашко.
- Вам бы лет на семьдесят раньше родиться. Вот был бы управляющий на заводе какого-нибудь Терещенко или Рябушинского! Первый сорт! - со злостью бросил Остап и повернулся к двери.
В кабинете все умолкли. Стали недоуменно переглядываться. А Комашко, словно оправдываясь перед своими сотрудниками,пояснил:
- Зековец...
Как бичом хлестнуло это слово Остапа. Он пулей вылетел из кабинета, хлопнув дверью.
- Ну что, устроились? - встретила Люба его улыбкой.
- У вас тут устроишься!.. Директором у вас такой...
Он не закончил. По коридору твердой походкой шел его новый знакомый.
"Только его здесь и не хватало, - подумал Остап.- Пообещал, а толку..."
Черноглазый подошел, поздоровался с Любой, представился ей:
- Григоренко Сергей Сергеевич. - И повернулся к Остапу: - Ну как, хлопче, получили работу?
- Как же! Целую охапку! Держать бы покрепче! - раздраженно ответил Остап.
- Как это? - удивился Григоренко.
- А так... Не принимают!
- У директора вы были?
"И что ему нужно? - подумал Остап. - Чего привязывается?" И не ответил.
Григоренко взглянул на Любу, спросил:
- У себя?
- Планерка, - ответила девушка. - Только что началась. О вас доложить?
- Нет, спасибо! Я из главка. Сам зайду, послушаю... - и спросил, обращаясь к Остапу: - А какая у вас специальность?
- Специальность?.. Плотник, каменщик, шофер. Подрывником приходилось... Да кем только я не работал! - не мог сдержать досаду Остап.
- Образование?
- Техникум. Строительный. Только диплом не успел защитить...
- Понятно. Думаю, что работа для вас здесь найдется.
- Нету, отказали уже...
- Будет! Пишите заявление и подождите меня здесь! - улыбнулся Григоренко и решительно открыл дверь директорского кабинета.
Цыган, да и только. Лицо открытое. Плечи широкие, сильные. Взгляд внимательный, пытливый.
- Кто это? - спросил Остап, когда закрылась дверь.
- Не знаю... Кто-то из главка, - пожала плечами Люба. - Одним словом - начальство. Я уже научилась издали их узнавать.