- Меня зовут Пол, господин директор.
У Синьоретти дрогнул голос.
- Пол… Я дам вам простое задание. Если война кончится, должно быть много пленных мятежников. Постарайтесь взять у некоторых интервью. И посылайте мне отчеты каждый день, пишите обо всем, что там увидите… И не конфликтуйте с офицерами. Если будет выбор - вообще не рискуйте. Возвращайтесь, я прошу вас… Ладно, я верю в ваши профессиональные качества и осторожность. Вот кое-какие материалы, они вам напомнят, куда вы собрались ехать.
Синьоретти достал картонную папку. В папке была подборка об Острове и Побережье за последние десять лет, в том числе статьи из государственных газет, в которых, кстати, островитяне презрительно назывались "чурбаны".
"Вчера в результате вооруженных столкновений в районе седьмой заставы уничтожено более двухсот "чурбанов". Наших ребят ранено семь человек".
"Полковник Биденко сказал: мы отомстим за гибель трех наших бойцов при взрыве самодельной бомбы на Центральном рынке. Мы уже перекрыли Дальний перевал… Вышли на след подозреваемых в это зверском преступлении…"
"В деревне Перепердый захвачены четыре склада боеприпасов. В организации складов и укрывательстве группы из шестидесяти бандитов задержана гражданка Чураева, ее сын, невестка и пять внуков. Ведется следствие".
"Оперативный отряд "Омега" Великодержавной Службы Безопасности захватил ликероводочный завод в городе Гермесе, удерживаемый ранее двенадцатью бандитами во главе с Узи Узиевым. Командир бандитов скрылся, остальные уничтожены. Хранившаяся на заводе продукция утеряна в ходе упорных боев и списана по приказу полковника Биденко. Ущерб составил почти миллион долларов".
"Международные правозащитные организации опять выдвигают протест против планомерного уничтожения силами ВСБ образовательных учреждений Острова и их контингента. По их мнению, эти учреждения ничем не отличаются от обычных школ и лицеев. Однако, западные так называемые "правозащитники", видимо, не имеют всей информации. Пресс-служба Президента Великодержавии сообщает, что в этих школах идет активная боевая и идеологическая подготовка младшего поколения бандитов, в частности, обучение подрывной работе и навыкам партизанской войны".
"Вчера мятежники с Острова еще раз показали свой истинный звериный облик, нарушив договор о прекращении огня. Вероломно ударив в тыл двадцать первой заставе, они самым жестоким образом перебили и захватили в плен более двадцати наших солдат, потеряв при этом около трехсот человек. Начальник службы фронтовой информации Случайник сообщил, что похороны наших бойцов состоятся почти в тридцати городах страны. Завтрашний день Президент в своей речи объявил днем траура".
"К сожалению, западные "правозащитники" настаивают на немедленном прекращении огня в районе города Гермеса. По мнению сочувствующих бандитам средств массовой информации, в этом сложном в плане географических условий районе нет мятежников, а наша артиллерия якобы стреляет по мирным деревням. Наш Президент уже устал объяснять, что на Острове и в прибрежных районах нет мирных деревень, а все они уже давно являются опорными пунктами бандитов.
Говорит капитан Срамнов:
- Стрелять трудно, туман. Каждую секунду могут налететь "чурбаны". Нервы надо иметь стальные. Мы как ориентируемся - на звук коров, лошадей. Один залп для страху, чтобы они заблеяли, потом на слух стреляем.
Пресс-служба Президента и их коллеги из ВСБ сообщают, что до окончательного уничтожения бандитов остается не более трех-четырех недель".
"В результате тщательно подготовленной операции силами ВСБ освобождены заложники-подростки, удерживаемые на шхуне "Альбатрос". Их похитителям удалось скрыться. Бывшие заложники в шоковом состоянии доставлены в лагерь беженцев возле деревни Новосуй".
"В городе Злом начались восстановительные работы. Однако, беженцы не спешат возвращаться в насиженные места. Мы спросили их: почему?
- Мы теперь чувствуем себя в безопасности, - говорит одна женщина. Спасибо великодержавцам, что они защищают нас от бандитов. В лагере мы как за каменной стеной. А если вернемся в большой город, кто нас будет оберегать?
- Да, пока еще рано, - вторит ей ее дочь. - По слухам, еще не все бандиты выметены из Злого. Я боюсь за свою семью, за себя.
Пресс-служба ВСБ сообщила, что принят к рассмотрению окончательный план ликвидации бандитов. Согласно этому плану, вся операция завершится успехом через месяц-другой".
"Житель города Злого попал в плен к мятежникам. Его мучители требовали выкуп - миллион долларов. Когда родственники собрали доллары, вмешалась ВСБ и спасла несчастного. Однако, мятежникам удалось вероломно захватить выкуп и скрыться".
"Начальник службы фронтовой информации майор Случайник сказал нашему корреспонденту:
- Бойцы жалуются на большое количество журналистов на передовой. Ваши коллеги подвергают себя и окружающих смертельной опасности. Я представил доклад по этому поводу в администрацию Президента. Возможно, скоро будет подписан указ об ужесточении условий аккредитации военных корреспондентов. В целях их личной безопасности уже удалены из района боевых действий и районов неблагоприятной обстановки сотрудники агентства "Бюро Свобода", газеты "Независимость", журналов "Взгляд с Запада", "Реформатор" и "Иностранный капитал". Надеюсь, что этот список будет расширен".
Через два дня Пол приехал на Побережье. Первый же его отчет расстроил Синьоретти. Ну что за ребячество! Пол взял интервью у солдата, пожелавшего остаться неизвестным (СПОН) и посчитал нужным отправить его директору.
П: Итак, почему вы все-таки не хотите, чтобы я знал вашу фамилию?
СПОН: А чтобы ты ее не написал. Офицеры скажут - высовывается. Ребята будут смеяться. Тут, вообще-то, вашего брата не любят. И правильно: суетесь куда не надо. Вас стреляют, а вы все равно лезете.
П: Такая у нас профессия.
СПОН: Не, я ничего не говорю… Вот расчистим мы все, станет поспокойней - тогда приезжайте. А пока тут война идет, своих проблем хватает, кроме как за вами смотреть.
П: А вы считаете, за нами надо смотреть?
СПОН: Иначе пристрелить могут. Наши же и пристрелят. В темноте, если не разберутся, кто идет. Чурки в плен возьмут, а потом голову отрежут и в жопу тебе засунут. Ладно, гуляй, у меня тут дела еще.
Пояснительная записка: "Вот так они нас любят. Ночевал в казарме, среди грязных солдат. Обращаются со мной дурно, хамят. Еду добываю сам. Любопытно, что журналистов из правительственных изданий отправили на офицерские квартиры и поят их водкой. Ваш Пол".
Вторая записка легла на стол Синьоретти через два дня.
"Господин директор!
Вас, должно быть, интересует, как сильно изменился пейзаж Побережья с тех пор, как здесь побывал Джон Смит. Судя по рассказам Смита, было так же грязно и замусорено, только трупов животных на дорогах теперь гораздо больше. Те немногие заводы, что были в городе Злом, разрушены и не дымят, поэтому никак тут не надышусь. Правда, все чаще откуда-то доносится запах гари, но иногда тут почти дикая природа, как на лыжном курорте в какой-нибудь Свисландии.
И нравы столь же дикие. Двое местных жительниц, опухшие от голода тетки, жестоко подрались из-за куска баранины. Никто не победил, и все бы кончилось миром, но помешал один офицер.
Он проходил мимо со служебной собакой и скормил баранину ей, оставив теток ни с чем. Одна начала было вопить, но офицер удивленно поднял брови. Он засунул ей в рот револьвер и пригрозил смертью. Тетка замолчала, и офицер отправился восвояси. Характерно, что собака не лаяла, видимо, она привыкла к подобным эпизодам. Она уплетала мясо.
Увы! Я не посмел остановить этого офицера, и сейчас я испытываю муки совести. Впрочем, они уже меньше, чем вначале. Я рассказал нескольким своим коллегам об этой истории, но они только развели руками. Они все были пьяны и сказали, что тетке очень повезло, убедив меня, что и сам я рисковал, что не отвернулся сразу и смотрел. Почему-то я им верю.
К сожалению, не могу сочинять длинные отчеты, не хватает времени. Нашел крайне интересную тему и теперь кручусь, бегаю туда-сюда и почти не сплю. Задание ваше мне нравится все больше. Не волнуйтесь за вашего коллегу, у него все получится. Ваш Пол".
А третий и последний отчет поверг в ужас директора Синьоретти. О, Пол был профессионалом! Он выяснил главное, отбросил ненужное, взял след и был почти у цели. Если вообще был. Синьоретти обессилено опустился в кресло и обхватил голову руками. Эх, Пол!
"Господин директор! - писал Пол. - Сенсация, о которой я не смел и мечтать. Тот убитый, о котором мы говорили, был хозяином нескольких пароходов. Теперь его пароходы - и не только его, но и многие другие поступили в распоряжение одной государственной службы. Пароходы нигде не числятся и никому не принадлежат. То дело, о котором вы говорили, связано с ними. Кажется, мятежники получат больше, чем они заслуживают. Осталось выяснить детали и персоналии - тогда вернусь. Ваш Пол".
Минотавры и не только
На вокзале ночь. Люди хмурые, шаркают ногами, кашляют, а изо рта у них валит белый пар. Позади хрустят чьи-то суставы. Впереди щуплый темнокожий бородач волочит клетчатый баул. Баул рвется и пытается повалить щуплого бородача на ледяной пол, на котором ландышами замерзают плевки и сопли.
Иногда женщина, обладающая властью над вокзалом, выходит из подпространства и удивляет народ заклинаниями:
- Прикрепленный носильщик, вас просят зайти в медицинскую комнату. Прикрепленный носильщик, вас просят зайти в медицинскую комнату. Прикрепленный носильщик, вас просят зайти в медицинскую комнату.
Впереди меня девочки лет четырнадцати играют в шахматы. Их лица, повадка, одежда кажутся мне просветленными, удивительно нездешними. Грязь вокзала, промозглость, война, минотавры (а они вообще знают о существовании минотавров?) не властны над ними. Не могу понять, в чем тут дело. Просто интуиция, наследие райских кущ.
- You're good, I suck, - усмехается одна.
- Getting nerves, - замечает ее подруга.
- I'm hurry.
- Cookies?
- Fine.
Они начинают хрустеть великодержавским печеньем, а мне все становится ясно в их необычности. Внимание! Предложение всем светлой души девочкам-иностранкам от Ильи Собакина, писателя:
- Девчата! Выходите за меня замуж! Обещаю ни в коем случае не привозить вас в Великодержавию, и нашим будущим детям записать гражданство вашей страны. Благодаря акту нашего сочетания мы достигнем небывалых высот как в собственном внутреннем развитии, так и в интеграции наших народов, не говоря уже о шаге в сторону вселенской любви и гармонии!
Женский вопрос маячит сейчас где-то позади оплывающей розовой свечой. С женщиной надо осторожненько, а то кончается, как у одного моего знакомого.
Валентин Игоревич этот, из отдела спорта мужик, был некоммуникабельный, с жестоким, ускользающим взглядом. Руку подавал неохотно, жал с ненавистью. Женскую половину редакции называл "эти". Появлялся, к счастью, ненадолго - в начале дня.
Однажды случилась ошибка в статье, которую принес Валентин Игоревич. Корректор Леня не заметил, что вместо "2" машинистка Надежда пробила "222". Вышло, что "222-х минут не хватило нашим землякам, чтобы удержать победу". Пришел красный Валентин Игоревич и молча толкнул Леню на монитор.
Картавый Корсаров сказал:
- У него, видимо, женщины нет. Ему бы женщину найти. Все дело в женщинах. Надо ему помочь. У вас нет знакомой женщины? - это он ко мне.
- Нет, - ответил я.
Честный Корсаров постарался. Он стал следить за машинисткой Надеждой, по любому поводу направлял к ней Валентина, любил заверять его:
- Надежда знает свое дело… Моментально набьет любой текст… Очень опытная машинистка. Надежда нас не подведет.
Еще он подсунул Валентину яркий календарь с фотографиями из футбола.
- От Надежды, - застенчиво сказал он.
Валентин Игоревич терпел недолго.
- Да пошли вы к черту! - загремел он. - Пошли вы к самому поганому черту! И так не знаешь, куда от ваших баб деваться! Шестерым уже алименты плачу. Детей восемь. Старшего в милицию забрали - на петушка поссал.
- На какого петушка?
- На детской площадке этот петушок.
Грязными сапогами прошли мимо минотавры (вот они появились!). Задержались. Вернулись. Чего надо, минотавры?
- Документы.
(А я думал - обсудить со мной негативное мнение, высказанное Даниилом Андреевым о критике Мережковским поэтических сборников Блока.)
- Билет.
Молча достаю билет.
- Оружие есть?
- Нет.
- Зачем едете?
- Туризм.
- Где жить будете?
- У друзей.
Один минотавр включил рацию и тихо сказал:
- Дима? Проверь - Собакин Илья Павлович…
Потом повернул рога ко мне:
- Все в порядке.
У меня есть сестра. Однажды ее вызвали к доске:
- Какие древнегреческие мифы знает у нас Таня?
- Ну… Как его… Про ментозавра.
Вспоминая эту давнюю историю с сестрой, я собираюсь всех милиционеров в тексте называть минотаврами. Это несколько освежит эпизоды с их участием. Вы представляете себе минотавра в сержантских погонах, с "Макаровым" и с коллаборационистской, времен Второй Мировой войны, фуражкой на бритой башке?
Общение с минотаврами - рефрен моего путешествия. Иногда его исполняет хор, иногда прокуренный дискант соло. Из старого лабиринта на Крите несется злорадное мычание отрубленной Тесеем башки. "Я - Минотавр. Мои наследники заполонят Землю и доведут вас до безумия. Вы будете бояться их, стараясь избежать встречи, но нельзя спрятаться от их взгляда. Они все равно найдут каждого - и сосчитают".
Соседом моим в купе был офицер. Он угощал меня картошкой. Рассказывал про жизнь. В частности, про то, как он живет в далеком приграничном районе. Я не сразу привык к его манере разговора. Ради эксперимента я пять минут его слушал, глядя на часы. Защитник Отечества весело исповедовался матерными словами. Получалось в среднем двадцать шесть таких слов в минуту. Думаю, враг, заслышав его, захлебнется этим потоком раньше, чем его настигнет пуля.
- Ездим к границе на БТРе, - сладко делился офицер. - За границей косули еще не пуганые… да и вообще. Их там больше в десять раз, чем на нашей стороне. Подъезжаешь почти в упор - и из автоматов. Р-раз!.. Все семейство. Ну, как обычно, если на границе стрельба, то все уже знают охота пошла. Приезжают с соседней точки, говорят - делиться надо. Но своему брату-пограничнику не жалко.
- А с другой стороны границы есть реакция?
- Да ты что! Там одни чурки живут, они границу не держат. Вообще, на кой эта граница? Там леса одни да горы. Но генералы-то не дураки сворачивать все это дело. Они и сами любят охотой побаловаться. Раз приезжает генерал, говорит: везите. Ну, нормально, водки взяли, как обычно. А мужики недоглядели, ну и упился он в жопу. Автомат схватил, и давай палить во все стороны. Я, говорит, стадо бизонов вижу. А если какая-нибудь тварь подойдет, то всажу ей весь рожок прямо в ряху. Ну мы оставили его там, отъехали метров на двести, чтобы погулял мужик, в себя пришел… Мы же понимаем, устал на работе. Потом приезжаем, покрутились-покрутились - нет его нигде. Ну, мы на заставу - а что говорить, не знаем. Ну, один летеха ляпнул, что его чурки в плен взяли. Думаем, не найдется - так и сообщим в центр, все организуем, будто бой был там… Не говорить же правду? А этот пидор-генерал на соседнюю заставу пешком пришел ночью… Вот прикол был! Выходит он из темноты с автоматом и давай орать: "Совсем обленились! Генерал за вас должен в одиночку границы обходить!" Мужик нормальный оказался. Все, говорит, понимаю - сам виноват. Еще, сказал, к вам приеду… но не приехал.
Офицерское братство! - закатив глаза, продолжает мой сосед. - Выше его ничего не придумано. Я на войне был. Там все на нем держится, на братстве этом. Иначе бы чурки давно одолели, заставили бы вести переговоры.
Чурки! Они вообще не люди. Их бабы - не бабы, а подстилки; за банку тушенки готовы отдаться. Ну, мужики пользуются, конечно - а как без этого? Иначе там скоро и народа не останется: все вымрут, а новые не народятся. Выселить бы их оттуда в какую-нибудь глушь, пусть там торгуют своими наркотиками. Да, а ты думал? Они же все наркотиками торгуют и детей своих заставляют. Да детей и заставлять не надо, такая там, видите ли, национальная традиция! Культуры у них никакой. Ничего не умеют, только воруют. А язык!.. Попробуй, сформулируй на их языке бином Ньютона! Не сможешь, вот такой у них ломаный язык.
Я не выдержал.
- А ты попробуй его на великодержавском сформулировать, если такой культурный… Прямо сейчас!
Он осекся и оглядел меня новым взглядом. Холодно и иронично, как он думал, а на самом деле - с пьяным озлоблением.
- Вот на войне мы таких, как ты, убивали, - процедил он. - Раздражаете вы нормальных людей. Такой начнет чего-то там о равенстве народов, умные слова говорит, видите ли, а сам лох лохом. Привяжем его к четырем грузовикам и - в разные стороны.
Я переселился в другое купе, незанятое.
Ночью пересекли границу с республикой Окраиной. Долгие стоянки, таможня, синие фонари в окно… А спать хочется! Неужели я смогу подняться и выйти на трассу?
Я уже приехал в теплые края. Погранцы изучают мой паспорт. Им интересно. У меня редкий паспорт. Великодержавия - единственная страна в мире, где существует особый вид паспорта для поездок за границу. Он, вообще-то, бесполезен, потому что посольства уважающих себя стран не ставят визы великодержавцам. А в ненормальных странах он необязателен. На Окраину можно проехать и с внутренним паспортом. Но я шикую, к тому же знаю, что люди в форме тупеют от неординарности.
- Национальность?
- Великодержавец.
- Оружие? Газовое, холодное?
- Ножик. Девять сантиметров. Показать?
Неужели ты думаешь, что я покажу двуручный отравленный ятаган, которым вчера покушался срубить президентскую голову? На вот тебе ножик в законе, я им режу огурцы (но ты не бойся). Девять сантиметров, без кнопки.
- Отдыхайте, - прощает меня погранец.
Я недолго лежал с закрытыми глазами. Бац - опять сыщик. Широкие плечи, открытое лицо, уверенный прищур. Раздвоенный подбородок.
- С какой целью едете?
- Туризм.
- Где будете жить?
- У друзей.
- Оружие есть?
Надоело про ножик.
- Мне оно не нужно, - рассеяно отозвался я.
Он приблизил лицо.
- Травкой балуешься? Перевозишь через границу?