У тротуара рядом с кинотеатром был припаркован стального цвета грузовик. Через раздвижную дверь все протиснулись на узкие сиденья. Один лишь Макпейк был одет по погоде - в перчатки и подбитую овчиной куртку. Он взялся за руль, и грузовик плавно тронулся с места. Сладден одной рукой крепко прижал к себе Гэй, а другой - Фрэнки. Фрэнки раздраженно отпрянула, но он проговорил:
- Мне нужны вы обе, девочки. А то околею от мороза.
Тоул и Нэн обнялись на заднем сиденье, однако Рима демонстративно выпрямила спину, и потому Ланарк, сидевший рядом, скрестил руки на груди и сцепил зубы, чтобы они не выбивали дробь. Благодаря обогревателю температура постепенно поднялась. На дороге было почти пусто, но, минуя трамвайные пути или пешехода, Макпейк каждый раз душераздирающе сигналил.
- Рима, на вечеринке будут танцы? - спросил Ланарк.
- Наверное.
- Будешь со мной танцевать?
- Наверное. Я не особенно разборчива.
Ланарк сжал руку в кулак и плотно прихватил зубами сустав большого пальца. Тронув его за руку, Рима произнесла спокойно:
- Прости… я не хотела сказать гадость. На самом деле я волнуюсь.
Едва не рассмеявшись от облегчения, Ланарк нежно привлек ее к себе:
- Хорошо, что ты сказала. Я уж подумывал сойти и отправиться домой.
- Не нужно все принимать всерьез.
Грузовик ехал по широким улицам вдоль заросших садов, потом свернул в изогнутую подъездную аллею, обсаженную кустарником. Там и сям среди темной листвы поблескивала в свете фар изморозь. Макпейк посигналил и остановил грузовик перед большим зданием. Все вышли. Дом был квадратный, трехэтажный, с флигелями и теплицей. В окружении лиственниц, падуба и рододендронов он выглядел уютно и уединенно, однако в окнах горел свет, звучала музыка, на гравии у крыльца теснилось много автомобилей. Передняя дверь была распахнута, но Сладден, прежде чем повести свою компанию в холл, нажал кнопку звонка. Внутри царила тяжеловесная роскошь: пол был мозаичный, стены отделаны дубовыми панелями, подножие лестницы отделяли от остального пространства две колонны из черного мрамора. Из двери справа выглянула маленькая фигурка. Это был Глопи. Он оказался ниже и толще, чем запомнилось Ланарку, в волосах поблескивала проседь. На нем был серебристый парчовый жилет.
- Вот и ты, Сладден, - произнес он. - Оставьте пальто здесь, ладно?
Помещение было увешано натюрмортами в золоченых рамах, изображавшими фрукты и омаров. Овальный столик в центре был завален пальто и шарфами. С ухмылкой глядя на Ланарка, помогавшего Риме раздеться, Глопи сказал:
- Привет, привет! Добрались все-таки. С моей помощью у вас получилось бы быстрее.
- Так это ваш пансион?
- Не то чтобы мой собственный. Наверно, вы можете называть меня консьержем.
- Чем-чем?
- С какой стати вы мне хамите? Я вас не обижал.
- Ты не понял нашего человека-загадку, Глопи, - вмешался Сладден, поправлявший перед зеркалом галстук. - Он никогда не хамит. Он всегда очень серьезен. Где состоится сегодняшняя пирушка?
- Мы собрались в гостиной на первом этаже.
Внутренние стены и двери дома были, казалось, звуконепроницаемы: в холле царила тишина, если не считать шагов по мозаичному полу, но за противоположной дверью открылась заполненная толпой комната, где под громкий джаз танцевали пары. Публика была того же сорта, как в "Элите", только девушки наряжены более экзотично, а кроме того, Ланарку бросились в глаза несколько пожилых мужчин в темных деловых костюмах. Ланарк взял Риму за руку и повел внутрь.
Прежде Ланарк не особенно увлекался музыкой, но этот ритм захватывал, двигаться в такт было легко. Ланарк не сводил глаз с Римы. Движения ее были резкими, но грациозными. Темные волосы свободно лежали на плечах, по лицу блуждала рассеянная улыбка. Запись кончилась, и они остановились, держа друг друга за талию.
- Потом повторим? - спросил Ланарк.
- Почему бы и нет?
Внезапно он раскрыл рот и уставился в другой конец комнаты. В круглом эркере стоял стол, ломившийся от фруктов и напитков, за ним сидела девушка, которая разговаривала с плотным мужчиной в очках.
- Кто эта девушка… та высокая блондинка в белом платье? - пробормотал Ланарк.
- Не знаю. Крутится среди военных, наверное. Ты почему изменился в лице?
- Она мне знакома.
- Да?
- С прежних времен… до прибытия в этот город. Я помню ее лицо, но все другое забыл.
- Это важно?
- Как бы с ней заговорить?
- Пригласи ее танцевать.
- Ты не против, Рима?
- С чего бы?
Ланарк устремился к столу и достиг его в ту минуту, когда вновь заиграла музыка. Девушка потягивала напиток из стакана, а плотный мужчина от души смеялся тому, что она сказала. Ланарк тронул ее за плечо. Она отставила стакан и пошла за Ланарком на танцпол. У нее были живые манеры, кричащий макияж и густой загар. Сжимая ее руку, Ланарк спросил:
- Где я видел тебя раньше?
Девушка с улыбкой покачала головой:
- Понятия не имею.
- Я вроде бы хорошо тебя знаю.
- Вряд ли.
- Я убил тебя, правда?
С возгласом "О боже!" она отшатнулась. Гости останавливались и оборачивались к ним. Указав на Ланарка, девушка громко воскликнула:
- Ничего себе беседа на вечеринке! Только-только познакомились, и он спрашивает, не меня ли он как-то убил. Ничего себе приятно поболтали! - Обратившись к случайному свидетелю (им оказался Макпейк), она попросила: - Уведи меня подальше от этого ублюдка.
Они присоединились к танцующим. Проходя мимо Ланарка, Макпейк подмигнул ему. Ланарк отчаянно огляделся в поисках Римы, потом толкнул дверь, вышел и закрыл ее за собой.
В холле было совершенно пусто и тихо. А также довольно холодно. Ланарк принялся шагать из угла в угол, раздумывая, что предпринять. Он не понимал, почему у него с языка сорвался такой вопрос, но ему хотелось оказаться как можно дальше от всех свидетелей этой сцены, кроме Римы. Все же уходить он не спешил. Локоть чесался, и Ланарк подумал, не снимет ли зуд мытье. Без сомнения, в доме имелась ванная: выложенная плиткой, с чистыми полотенцами на подогреваемой сушилке, с прозрачным мылом и горячей водой к его услугам. У него в квартире ванной не было, с самого прибытия он ни разу не мылся и теперь чувствовал себя грязным и снаружи, и внутри. Освежающая ванна была его мечтой. Ланарк направился в конец холла и взобрался по устланной мягким ковром лестнице. В верхних этажах света не было, кроме того, что просачивался из холла. От второй лестничной площадки отходил коридор. В его середине на полу виднелся светлый треугольник: там была приоткрыта дверь. Бесшумно ступая по толстому ковру, Ланарк двинулся туда, остановился и глянул в узкую щель. Через нее была видна вертикальная полоса обоев, на которую падал слегка мерцавший свет. Ланарк распахнул дверь и шагнул внутрь.
Комната оказалась библиотекой, освещенной огнем в резном камине. По стенам, над книжными шкафами, висели массивные портреты, в промежутках - старинное оружие, крест-накрест. Повсюду были расставлены кожаные кресла с высокими спинками; рядом с одним из них горел торшер под красным шелковым абажуром. Оттуда поднялся незнакомый человек, улыбнулся Ланарку и произнес:
- О, да это писатель! Входите, прошу вас.
Рост незнакомца приближался к семи футам, одет он был в свитер с вырезом поло и ладно сидевшие брюки цвета хаки; несмотря на возраст (пятьдесят или около того), фигура у него была по-юношески подтянутая. Бронзовая макушка была почти голой, за исключением пучков седых волос за ушами, под носом виднелись аккуратно подстриженные седые же усы, мальчишески живое лицо отражало добродушие. Ланарк неловко отозвался:
- Боюсь, я с вами не знаком.
- Именно-именно. Из вашей компании со мной знакомы немногие. Однако я собственник всего этого дома. Забавно, правда? Я сам часто над этим потешаюсь.
- А Сладден вас знает?
- Ну да, мы со Сладденом большие приятели. Что вы будете пить?
Он повернулся к буфету, где стояли бутылки и стаканы.
- Ничего.
- Ничего? Ладно, все равно садитесь, я хочу, чтобы вы мне что-нибудь рассказали. А я тем временем налью себе… каплю… "Смитс Гленливет Молт". Ваше здоровье.
Тепло очага, мягкий свет, спокойные манеры хозяина - все располагало к приятному отдыху. Ланарк опустился в одно из кресел.
Со стаканчиком в руке долговязый вернулся в кресло. Сел и положил ногу на ногу.
- Что побуждает вас, ребята, браться за перо? Вот вы, например, что вы получаете от труда писателя?
Ланарк попытался вспомнить.
- Это единственная дисциплинирующая работа, за которую я, как помнится, брался. После нее я лучше сплю.
- В самом деле? А какой-нибудь другой дисциплинирующий труд не помог бы вам лучше спать?
- Не знаю. Возможно.
- Вы никогда не думали пойти в армию?
- Зачем?
- Затем что в паре сжатых афористичных фраз вы связали понятия работы, дисциплины и здоровья. И я подозреваю, что, несмотря на сравнение себя с губчатым наростом или пиявкой, вы все же остаетесь представителем позвоночных. Или я не прав?
Ланарк подумал и спросил:
- Какая польза от армии?
- Вы имеете в виду пользу для общества? Оборона и занятость. Мы защищаем, и мы даем работу. Наверное, вы снимаете комнату у женщины по фамилии Флек в многоквартирном доме у ковочного завода "Теркс-Хед".
- Откуда вы знаете?
- Ага! Нам известно почти все. Дело в том, что завод "Теркс-Хед" производит детали для наших Кью - тридцать девять. Как вы могли заметить, производство сейчас не процветает. Если бы не программа Кью - тридцать девять, завод пришлось бы закрыть, тысячи людей осталось бы без работы, были бы урезаны социальные выплаты. Подумайте об этом в следующий раз, когда захотите покритиковать армию.
- А что такое Кью - тридцать девять?
- Вы их видели. Они хранятся на открытых складах у реки.
- Вы говорите о больших металлических конструкциях, похожих на бомбы или артиллерийские снаряды?
- По-вашему, они похожи на бомбы? Отлично! Отлично! Это меня очень радует. Собственно, это укрытия для защиты гражданского населения. Каждое способно вместить до пяти сотен душ, когда бабахнет.
- О чем вы?
- Вас смутило "бабахнет"? Это фигура речи, относится к устаревшему способу боевых действий. Я имел в виду: когда будет дан знак, что начинается большое представление.
- Какое представление?
- Точно сказать затрудняюсь, поскольку формы могут быть разные. Мы можем принять на себя любой из шестидесяти восьми типов атаки, а защититься способны - не стану от вас скрывать - лишь от трех из них. "Надежды нет! К чему суетиться?" - скажете вы и будете не правы. У другой стороны положение ничуть не лучше. Нашу подготовку к большому представлению трудно назвать адекватной, однако стоит от нее отказаться - и бабахнет. Я порчу вам настроение?
- Нет, но я запутался.
Долговязый сочувственно кивнул:
- Знаю, это трудно. Метафора - один из важнейших инструментов мысли. Она освещает области, которые иначе оставались бы под покровом тьмы. Однако свет ее бывает столь ярок, что не помогает видеть, а, наоборот, ослепляет.
Ланарка осенило, что, как бы плавно ни текла речь долговязого, он был пьян. Поблизости кто-то пробормотал несколько бессвязных слов. Обернувшись, Ланарк увидел плотного пожилого человека, сидевшего неподвижно в одном из кресел. Одет он был в темно-синий костюм и жилетку. Веки незнакомца были опущены, но он не спал - это было заметно по рукам, обхватывавшим колени. Вздрогнув, Ланарк спросил:
- Кто это?
- Один из отцов города. Бальи Додд.
- Нет, - фыркнул человек в кресле.
- Ладно, он, собственно, не просто бальи Додд. Он провост Додд. - Долговязый рассмеялся. - Да, - выдавил он из себя между взрывами смеха, - перед вами лорд провост всей этой жутко гига-гантской столицы!
Дабы успокоиться, хозяин выпил то, что оставалось в стакане, и направился к буфету за добавкой.
- Чего он хочет? - спросил провост.
Долговязый повернул голову.
- Да, Ланарк, чего вы хотите?
- Ничего.
- Он говорит "ничего", Додд.
После секундного размышления провост промолвил уныло:
- Тогда нам от него не будет никакого проку.
Возвращаясь в свое кресло, долговязый бросил:
- Во мне зарождается опасение, что вы правы. - Он улыбнулся Ланарку и сел. - Думаю, вы кончите тем, что присоединитесь к несогласным.
- Кто это такие?
- О, очень милые люди. Совершенно безвредные, ей-богу. Моя дочь - одна из них. Спорим до хрипоты. Я надеялся, что вы принадлежите к позвоночным, но вижу, что вы ракообразный. Вы найдете с несогласными общий язык: они в большинстве ракообразные. У вас вертится на языке вопрос, кто такие ракообразные. Я вам отвечу. Ракообразных, в отличие от тех же губчатых наростов или пиявок, не назовешь алчущей и чувствующей массой. У них есть четкие очертания. Но их форма определяется не позвоночником, а нечувствительной оболочкой, в которой заключено животное. В классе ракообразных вы найдете скорпиона, омара и вошь. - Он улыбнулся в стакан.
Осознав, что это оскорбление, Ланарк встал и спросил резко:
- Не скажете ли, где ванная комната?
- Третья дверь слева по пути к выходу.
Ланарк направился к двери, но на пороге обернулся:
- Вероятно, провост знает, как называется этот город?
- Конечно. Я тоже знаю. Но из соображений безопасности не скажем.
Ланарк открыл дверь, но был остановлен окликом: "Ланарк!" Обернувшись, он наткнулся на внимательный взгляд хозяина.
- Ланарк, если когда-нибудь вам захочется - как бы это сказать? - нанести удар во имя старого доброго Божественного Образа - позвоночного Образа, - дадите мне знать?
В его глазах стояли слезы. Ошеломленный, Ланарк поспешно вышел.
В коридоре было по-прежнему темно. Ланарк повернул налево и двинулся к лестнице, считая двери. За третьей оказалась не ванная, а роскошная, ярко освещенная спальня. На двуспальной кровати, поверх стеганого покрывала, катался клубок, из которого торчали головы Фрэнки, Тоула и Сладдена. Ланарк захлопнул дверь и прикрыл ладонями веки, но перед глазами стояло увиденное: клубок конечностей, три безумных пустых лица и рот Сладдена, который то открывался, то закрывался, словно бы что-то пережевывая. Ланарк сбежал по лестнице и устремился в гардероб. Разыскивая в куче пальто на столе свой плащ, он услышал невнятный голос:
- Мне кажется, мы никогда по-настоящему друг друга не понимали.
В дверном проеме стоял, с пустой улыбкой на лице, Глопи. Ноги он держал вместе, руки по швам, жирные седые волосы и серебристая жилетка отсвечивали мокрым блеском. Ступая так, словно его бедра были склеены вместе, он сделал несколько шагов к Ланарку, затем с чавкающим звуком шлепнулся на пол, головой вперед. Он лежал в той же позе, в какой стоял, только голова резко задралась и слепо скалилась в потолок. Не двинув ни рукой, ни ногой, он внезапно заскользил по гладкому полу, приблизился к Ланарку на дюйм или два, и тут свет погас.
Темнота и тишина были настолько полными, что на мгновение Ланарка оглушило его собственное дыхание. Потом он услышал голос Глопи: "Нужно по-доброму относиться друг к другу. Почему бы нам с вами не…"
Фразу прервал холодный сквозняк, внезапно повеявший снизу и принесший с собой соленое зловоние, похожее на запах гнилых водорослей. Ланарк ощутил, что находится на краю ужасной ямы. У него закружилась голова, и он скорчился на полу, боясь упасть, если пошевелит ногой. Во все той же темноте он сидел на корточках очень долго.
Наконец в дверном проеме забрезжил свет из холла. На его фоне возникла дородная фигура, что-то пробурчала и включила свет. Это был провост Додд. Разбитый, чувствуя себя полным дураком, Ланарк встал.
- Глопи. Он исчез. Глопи исчез!
Провост оглядел комнату, словно Ланарка там не было, и пробормотал:
- Невелика потеря, сказал бы я.
Ланарк проникся ощущением, что каждый шаг в этой комнате может завести в невидимую ловушку. С трудом удерживаясь от того, чтобы побежать, он добрался до двери.
- Подождите, - окликнул его провост.
Прежде чем обернуться, Ланарк ступил в холл. Провост выпятил нижнюю губу, бросил хмурый взгляд на свои ботинки и сказал:
- Вы пришли с девушкой. Волосы у нее черные, одета была в черный свитер и юбку… юбку… Цвет забыл.
- Черную.
- Вот-вот. Не знаете ли, где она?
- Нет.
Провост посмотрел на него внимательно и отвернулся, вяло повторяя:
- Ну ладно, неважно. Неважно.
Хлопнув дверью, Ланарк поспешно выскочил на улицу.
Глава 5
Рима
Снаружи был туман. Подсвеченный из окон, он окутывал дом молочно-белым коконом, но дальше царила непроглядная тьма, и Ланарку пришлось двигаться по аллее наугад, не имея других ориентиров, кроме скрипа гравия под ногами и прикосновений к рукам и лицу заиндевевших листьев.
По тротуару идти было проще: над головой горели уличные фонари. Шаги звучали гулко во влажном воздухе, но минут через пять Ланарк понял, что это не эхо, а стук каблуков человека, идущего следом. По спине пробежал тревожный холодок. Ланарк приблизился к ограде и стал ждать. Неизвестный помедлил, но затем уверенно продолжил путь. Сквозь пелену тумана проступила тень и сгустилась до необычной черноты; в тонкой черной фигуре Ланарк узнал Риму, которая проскользнула мимо, едва коснувшись его взглядом. С обрадованным криком "Рима, это я!" он припустил следом.
- Вижу.
- Тебя ищет провост Додд.
- Кто такой провост Додд?
Вопрос был задан, казалось, с целью не поддержать беседу, а положить ей конец. Шагая за Римой, Ланарк думал о сцене в спальне с участием ее друзей. Это воспоминание больше не ужасало его. Разговор с блондинкой, исчезновение Глопи, туман - все сплелось воедино с подсмотренной сценой. От нее на Риму падал отсвет волнующих и опасных сексуальных возможностей. Неожиданно Ланарк спросил:
- Тебе понравилась вечеринка?
- Нет.
- Чем ты занималась?
- Если тебе необходимо знать, я большую часть времени провозилась в ванной с Гэй. Ей было очень плохо.
- Отчего?
- Не хочу с тобой об этом говорить.
- Ты вообще не хочешь со мной разговаривать?
- Не хочу.
Сердце и пенис Ланарка окаменели в злом изумлении. Схватив ее за руки и повернув к себе, он мягко спросил:
- Почему?
Рима заглянула ему в глаза и прокричала:
- Потому что я тебя боюсь!
Он вздрогнул от стыда и усталости. Отпустил Риму, пожал плечами и пробормотал:
- Что ж, может, это мудро с твоей стороны.
Пройдя еще немного, Ланарк с удивлением обнаружил, что Рима шагает рядом.
- Прости.
- Не извиняйся. Наверное, я опасный человек.
Она было рассмеялась, но тут же умолкла и взяла Ланарка под руку. Легкое пожатие ее руки дало ему уверенность и силу.