Клава быстрым шагом, прижимая к груди сумку, ринулась в родной проход среди хрущеб, впереди виднелись какие-то тени, сзади слышались крики и уже какая-то ругань, вот и родной-родимый, пятиэтажный, крупноблочный, серого цвета, от других лишь номером отличается, батюшки, стекло в подъездной двери уже разбили, ну сволочи, так, кто-то опять нассал в подъезде, уже заледенело, хорошо хоть свет пока есть, лампочки не побили, первый этаж, из-за двери без номера песни слышны. Пугачева вроде бы, между этажами ктой-то гребется стоймя, ишь притихли, незаметно скользнуть мимо, второй этаж, сверху ехидно:
- Че в подъезде, постудите хозяйство, детей не будет!..
В ответ незнакомый девчачий писк:
- На кой ляд выблядки эти, за своей следи дырой!
Четвертый уже, ну еще немного, еще чуть-чуть, последний бой, он трудный самый, козел этот, Кобзон, жидяра, на лифте раскатывает, явно не в хрущебе живет, козла бы этого да наш в микрорайон, поглядела бы, как тогда запел бы… Уф!.. Ключ в замок не попадает, замок что-то заел, не заел, не, дверь захлопнуть и дыхание перевести… Уф!.. И не убили, не ограбили, не изнасиловали, даже совсем ни чего не приключилось… Уф…
Дверь захлопнулась, водку и продукты в холодильник, с табуретку холодильник, да ни чего, морозит "Морозко", куда денется… Ну а теперь в ванную, ни чего, что сидячая, зато отдельная от сортира и без соседей, одна комната да не общага, господи и кому она только не давала, что б квартиру эту получить, и слюнявым, и старым, и… Хорошо-то как, не уснуть бы только в ванной, потопнуть не потопнешь, но прийдет-то ухажер, а на столе ни чего не готово. Ох и нагребетея она, ох…
Когда все было порезано и разложено по тарелкам и тарелочкам, горячее подготовлено к варке, расставлено на столе, рюмки протерты, варенье разведено, морс, запивать, все, все как у людей и сама при полном параде - платье белое в крупный синий горошек с кружевами у горла и загадочным разрезом в сторону живота, босоножки тоже белые польские лаковые, на шею косынку индийскую, у цыганки купленную, капроновую, по красному полю зеленые цветы… Пятнадцать рублей стерва содрала!.. В волосы заколку, пластмасса под черепаху, где же на всех черепах наберешься, на всех черепах и не хватит, ну и под низ, что б глаза у космонавта радовались, не хуже, чем у людей, трусы с кружевами, комбинация розовая и бюстгальтер, по-деревенски лифчик, тоже с кружевами, сиреневый… Сама мазнулась, начупудрилась, пых-тых и готова!..
И уселась Клава к телевизору. Как соседка шутила - жопа больше, но идет хорошо и звук приличный. А какое красивое название - "Ермак". Как он этих-то, татарву, французской клятве присягать заставил, Толик-то подробно изложил и популярно, даже наглядно, вот стервец, приохотил… Скорей бы космонавт пожаловал, ох и налетаемся, накувыркаемся, а что - хуже дуры-Терешковой, что ли…
По омской программе, по второй, шла передача "Взрослым о детях". Усмехнулась Клавка, вспомнив мокрощелку с подъезда, детей у Клавдии не было. Всех в абортарии, оставила… По первой, московской, уже фильм начался, про что - непонятно. Интересно, зачем у телевизора двенадцать положений переключателя, когда программ всего две? Ха, оба придурка на заводе работают, он инженеришка, она вроде как на станке… А че тогда маникюр-то в экран сует, наверно токарш не видела ни разу… А Толик-то умный, так он просто заявил, может в будущем будет больше, так это как бы авансом… Ха, авансом, обещанного три года ждут, телевизор она еще в общаге когда жила, купила, с Жоркой она тогда гуляла или уже с Павлом?.. Ха-ха, а эти придурки решили стенгазету выпускать и объяснится, почему план не идет на любимом заводе, интересно, сами эти бляди с экрану, такое же говно смотрят или другое что?.. Толик умный, говорил мол есть штука такая, как магнитофон, так туда фильмы кладешь и смотришь, дорогая наверно, вон в "Спартаке" кинопроэктор триста рублей с лишним стоит, а без звука ленты-то, ну а кино…
От экрана Клаву оторвал звонок. В дверь, так как телефона не имела. Как и все соседи вокруг. За дверью стоял космонавт. И слегка покачивался.
- Ой, а я уже заждалася вас, а вас все нет и нет…
- Предлагаю Клавочка, сразу на "ты". Без всяких формальностей. О, да у вас тут уютно, у тебя то есть, Клавочка!
И окинул взглядом маленькую комнату, увешанную вырезанными репродукциями известных картин из журнала "Огонек", открытками известных актеров и артистов (Кобзон не давно был выброшен), двумя вьетнамскими коврами (помощь борющегося народа старшему брату) и вышитыми салфетками, память об деревни и общаге.
Шинель и шапка были пристроены в крохотной прихожей-коридоре, гость усажен на диван, купленный в рассрочку и уже раскачанный Толиком, Клава стояла напротив и сияла. Космонавт властной рукой, ой мамочки! привлек ее к себе и усадил рядом.
- Ой, ну что ты Юра, мы же еще не выпили даже за знакомство…
- А вот за знакомство я и предлагаю выпить!
А другой властной рукой, открыл-раскупорил запотевшую "Экстру" и разлил по рюмкам.
- А что это она как будто зеленым отдает? -
удивлено уставился космонавт Юрий Заикин в рюмку, пораженный цветом напитка.
- Да через газеты фильтруют, ты как будто не знаешь? -
в свою очередь удивилась наивности московского гостя и погладив его по погону, потянулась рюмкой к рюмке космонавта.
- Давай выпьем за знакомство, Юра…Ты такой… ты такой…
- С удовольствием!
И чокнувшись, опрокинули водку странного цвета каждый себе в рот. Клава чмокнула губами и ткнула вилкой в грибок. Пожевав и проглотив, хорош груздь! повернулась к гостю с радостно раскрытыми губами. Тот сидел с широко раскрытыми глазами и не менее широко раскрытым ртом. И не дышал… Клава легонько пихнула космонавта:
- Ты че?..
А тот стал падать на диван, лицом вверх. Зажав себе рот, Клавка прислушалась - кто-то где-то орал истошным голосом. Оказалась это она сама.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
- Ну блядь! -
сказал Толик и нажал кнопку звонка. За оббитой дешевым черным дермантином-дерьмонтином дверью, резко заголосил звонок. Ну сейчас Клавке выдам, офуеет, гребена мать, профура гребанная… Толик фантазировал, ну что он может выдать Клавке, своей любовнице, ни жена же, жена у него дома, с детьми сидит, а по времени ночному и уже третий сон видит. Ни чего он ей не сделает, а лаять начнет - так вылетит в двери сразу, самостоятельная Клавка, Клава, Клавдия Сергеевна… Да и сам он этого привез летчика, пьяненького, прямо в теплую постель, на диван расшатанный, к Клавке… И поехал на заказ, по вызову, благо у его машины радиотелефон, один бог и директор таксопарка знают только во что ему это стало, сколько денег, нервов и кругалей-подходов-водки… Врагу не пожелаешь! И что это Клавка притаилась, двери не открывает, свет-то горит в комнате, он в окно видел, а Клавка при ярком свете гребстись не любит… Толик вновь нажал кнопку и долго-долго не отпускал ее. За дверью голосил звонок, но в остальном была тишина. Наконец-то раздались какие-то звуки и кто-то нерешительно подошел к двери.
- Кто? -
испуганный и явно заплаканный голос Клавки.
- Дед Пихто и бабка с презервативом, -
ехидно ответил Толик, за летчика-майора и долгое ожидание.
- Толик, ты что ли? -
так же неуверенно, со всхлипами, спросила Клавка.
- Нет, участковый, гребстись пришел в свободное время!
Дверь нехотя щелкнула замком и чуть-чуть приоткрылась. Из-за образовавшейся щели выглянуло заплаканное лицо Клавы, с глазами полными ужаса.
- Ты, -
как-то непонятно выдохнула-всхлипнула Клавка и чуть шире приоткрыла дверь.
- Заходи…А у меня несчастье…
Заходя в знакомый маломерный коридор квартиры ленинградского типа, размером со стенной шкаф средних размеров, так же ехидно бросил:
- Не счастье говоришь, не пришел что ли летчик, так я же его сам до подъезда довозил, как последний…
И заткнулся, увидев картину из сериала "Следствие ведут знатоки". На диване, явно не в сильно удобной позе, какой-то неестественной, ноги на полу, сам как-то боком, уткнувшись лицом в спинку дивана, лежал в полном параде летчик, блестя погонами майора.
- Ты че, ты че, Клавка, замочила летчика, что ли, за что, дура?..
Клавка взвыла и залилась слезами, сквозь которые доносились лишь отдельные слова:
- Сам… дурак… не лечишься… я… я… я… убийца… я… что ли… выпил… выпил…
Клавку явно заело, она ни как не могла докончить мысль, столь явно терзавшую ее. Толик решительно достал грязный носовой платок, обхватил им бутылку водки и налил в большой бокал, до краев. Пораженная увиденным, Клава замолчала, а Толик протянул водку ей:
- Выпей и успокойся.
Клавдия ошарашено смотрела на Толика. На его руку, держащую бокал через платок.
- Ты что, Толик, с ума сошел, ты что, действительно думаешь, что я летчика убила? -
тихо спросила она, когда пауза затянулась до неприличия. Толик пожал плечами и криво усмехнувшись, ответил;
- Я откуда знаю, что у вас тут произошло, свечку не держал, привез клиента и все…
- От водки он помер, от водки! Цвет ему сразу не понравился, видимо у них там, в Москве, нет зеленой водки, вот он и удивился, а как выпил, так сразу и помер… Честное слово…
Клавдия замолчала, как-то пристыжено глядя снизу вверх на Толика, а тот стоял все сжимал рукой обернутой платком бокал с водкой, как бы не зная, что с ним делать. Наконец поставив его на стол и спрятав от греха подальше руки в карманы, ответил:
- Ну сама заварила кашу, сама и расхлебывай. Я тут не причем, мое фото тут совсем ни к чему. Ольга узнает - яйца оборвет. Да и с ментами говна не оберешься. Я пошел.
- Куда это ты пошел, Толик, раньше надо было об жене думать, ишь ты, жены боится больше милиции! Да посмотри на него - целехонек, ни одной царапины, только не дышит!..
- Так может ты его ядом…
- Ядом! Ядом! Я что, Гитлер, яд дома хранить! -
Клавка возмущенно всплеснула руками.
- Ты гребанулся, Толик! Ядом!..
И замолчала, пораженная словами Толика. Тот покачался с носка на пятку и вздохнув, сказал:
- Ну ладно, не ядом, так не ядом, сам помер, туда ему и дорога, не будет чужих баб гребсти…
- Верно, верно, Толик, не будет чужих баб гребсти, а то ишь ты - приехал, губу раскатал, -
Клавка явно забыла, где взял летчик адрес, да и не летчик он, а космонавт, но сейчас не это главное, а чтоб Толик не ушел, он ведь умный, что-нибудь да придумает, у него же за плечами десятилетка и училище, он же армию отслужил, не может быть, что б их в армии, не учили, что с внезапно мертвыми делать, в советской армии всему учат, это и по телевизору показывают, в нудной передаче "Служу Советскому Союзу"…
- Ну ладно, я пошел, всего хорошего, -
При последних словах, явно неуместных в данной ситуации, Толик смутился, кашлянул и неловко топчась на одном месте, начал разворачиваться в тесном пространстве коридора.
- Как это пошел, а я?! -
взвыла вновь Клавка и гневно уставилась на Толика, столь нагло не желающего помочь ей в данной ситуации"
- а я че тут делать буду, че я - лысый, бля, че мне - больше всех надо? -
зачастил по народно-блатному Толик и развернувшись уже почти в сторону двери, замер как вкопанный, пораженный словами вероломной Клавдии.
- Тогда я в милиции все как на духу расскажу, мол так и так, привез космонавта этого таксист знакомый, по моей просьбе, Толик, Анатолий Витальевич Карпов, водитель таксопарка номер шесть, колонна три, бригадир Михальцов.
Резко повернув голову назад, до хруста и разинув рот, уставился Анатолий Витальевич на столь способную особу.
- Ну паскуда, ну сука, да откуда ты все знаешь?..
- Так у тебя Толик, все написано, имя-отчество-фамилия на карточке возле стекла, таксопарк-колонна-бригада на машине, а трусость на лице-рыле-морде паскудной! Вот! Ты так и знай - мне все известно и ни чего скрывать я не собираюсь, и Ольге твоей милиция все расскажет в мелких подробностях!..
Толик представил столь ужасную картину - разводится с Ольгой и так далее, аж жутко ему стало, разводится с Ольгой он не думал, где он еще такую хозяйственную и верную бабу найдет, но и своего он ни когда не упускал, поэтому и был известен всему таксопарку как половой гангстер, да и пацанку жалко, любит свою он дочку, Ленку маленькую, ну и хату делить, вещи, караул!.. Клавка, ну тварь, шельма погребанлая…
- Ты чего плетешь, насчет привез по твоей просьбе?..
- А как ты думал - гребстись, так всегда пожалуйста, а выручить любимую женщину, так сразу в кусты! Милиция не дура, раз мы знакомы и ты привез космонавта ко мне, значит мы с тобой сговорились и грохнули, как это у блатных? Замокнули…
- Замочили, -
машинально поправил паскуднейшую бабу, втянувшую его в такое говно, Толик, а Клава в упоении продолжала, изо всех сил надеясь склонить любимого мужчину к помощи.
- Замочили, во-во, ты и слова правильно выговариваешь, так и расскажешь милиции или думаешь - в омской милиции Знаменских с Томиными не хватает?..
- Этого говна по всей стране валом, -
тоскливо протянул Толик, он не видел выхода из положения, вот попал, так попал, и разозлившись еще больше, рявкнул:
- Заткнись, тварь!
Воцарила тишина, казалось было слышно как скрежетали мозги Толика, пытаясь придумать-найти выход.
- Расскажи кратко и внятно, как помер твой гребарь.
Выслушав внимательно уже знакомое, в деталях только дополненное повествование и не найдя в нем клавкиного криминала (по версии самой Клавки), Толик спросил:
- Почему не хочешь вызвать ментов и так же внятно объяснить им?
- Толик, любимый, родненький мой, а то думала ты умный, а ты глупее паровоза. Кто же мне поверит, что такой здоровый дядька от водки советской помер? Он же космонавт!..
- Космонавт?.. -
недоверчиво протянул Толик, пораженный вновь открывшимися обстоятельствами дела.
- Космонавт, космонавт, а что бы я простого летчика тянула бы к себе, хотелось перед девками знакомыми покрасовался, ни у каждой в гребщиках космонавт был!
- Ну сука! -
душевно прокомментировал Толик, а Клавка продолжила, вдохновленная его словами.
- Сука не сука, а ты тоже пользовался, поэтому не сучи, Толик. Вот и получается, что им стыдно будет написать - мол помер от водки, напишут - убила с целью грабежа Клавдия Маркова, а помогал ей Анатолий…
- Заткнись! -
вновь прервал ее Толик, но от комплиментов воздержался, а наблюдательная Клавка это вмиг подметила и радостно затаилась, кажется начал умный Толик думать, а не суками бросаться.
Толик мучительно думал, еще ни когда он не решал такой сложной задачи, ни в школе, ни в училище, ни даже в армии. Даже в армии, с ее трудностями и бесправием первого года службы, но зато с прелестями второго, не было столь трудных задач…
- Значит, если мы этого космонавта херова, где-нибудь пристроим, то когда его в морге разрежут, то увидят, что помер от водки и следствие вести не будут…
- Молодец, котенок мой, умница, вот за это я тебя и люблю и не требую от тебя развода с этой паскудой Ольгой, молодец…
- Заткнись! Значит так, везти его в форме нельзя, если кто-нибудь увидит, то потом вдруг всплывет. Мало ли что, береженного бог бережет, а не береженного конвой стережет… Давай шмотки мужика твоего.
- А может не надо, ночь на дворе, кто увидит, новые они почти, вдруг еще пригодятся, да и продать можно…
- Я тебе покажу - пригодятся, будешь жмотничать - сядешь!
Сесть Клавдия ни как не хотела, а потому достала, хоть и с сожалением, из шифонера под карельскую березу, вещи своего единственного, пока еще, мужа, отбывающего наказание в далекой Якутии, за наезд на бабушку… Бабушка та дорогу переходила как бог на душу положит, пиджак почти ни разу не одеванный да и цвет красивый, брюки, брюки какие похуже, все равно в машине не видно, вот эти пойдут, дали Мити двенадцать лет, я бы этих бабок вооще на улицы запрещала бы выпускать, у суки, только беды от них, вот и рубашка, воротник обтрепанный, не жалко, а…
- Ты что там копаешься, мне еще надо пару ездок сделать, давай быстрее!
- А галстук надо?
- На фуй галстук покойнику, помогай лучше.
Мгновенно сдернув еще с не остывшего полностью космонавта китель, галстук, рубашку и брюки с ботинками, как будто каждый день покойников раздевал, даже не морщась, даже своим мыслям удивляясь - надо же, не пахнет еще, только тяжелый паскуда, гнется интересно, Толик с помощью Клавы так же мгновенно одел космонавта в последний путь, в последнею дорогу… Потрепанный синий пиджак, серые брюки с бахромой внизу и вытянутыми коленями, желтая от стирки рубашка с обтрепанным до ниток воротником…
- Красавец, хоть в ЗАГС вези, а… А куда же мудака отвезем? Ну ладно, в машине придумаем. Пальто, -
голосом хирурга ассистенту приказал Толик Клавке.
- Пальто не дам! -
взвилась стойко и непреклонно Клавдия.
- Оно одно! Бери или так или в шинели!
- Н ты и дура! -
расхохотался даже без зла Толик и сама Клавка, понимая абсурдность и жадность свою, криво заулыбалась и всплеснув руками от собственной находчивости, перебила смех любовника.
- Ой, что это я и вправду дура, пальто ведь можно назад привезти, ему же только доехать, в одну сторону…
Толику осталось только развести руки от такой женской логики.
Облаченный в демисезонное пальто в серую клетку и полысевшую кроличью шапку, поднятый на подгибающиеся ноги и поддерживаемый за талию верным Толиком, космонавт Юрий Заики двинулся в свой последний и явно бесславный путь. Отразившись в коридорном зеркале - с уставшим лицом, с закрытыми глазами, одетый как рабочий, идущий после трудовой вахты во славу коммунизма, а посему выпивший немного и сомлевший с устатку, склонил голову на плечо молодого товарища, не бросившего своего наставника на произвол судьбы и милиции. Молодой товарищ был одет модно - ондатровая шапка, короткая цигейковая куртка, крытая темно-синим, черные брюки, заправленные в полусапожки на меху, скромно, изыскано и модно, модно среди хорошо зарабатывающей рабочей молодежи города Омска, индустриального центра и так далее. Зарабатывающей "левыми" заработками…
Уже одевшаяся в теплые рейтузы, сапоги, пальто и розовую вязанную шапочку, Клавдия осторожно приоткрыла дверь и выглянула в подъезд.
- Уйди дура, второй час ночи, пьяного ведем, не играй в детектив, -
сдавлено прошипел Толик, дверь щелкнула замком, Клавка подхватила с другой стороны за руку космонавта, ловко перебросив ее себе через плечо, а другой аккуратный сверток прижимая к груди.
- Что это у тебя?
- Вещи его взяла, по пути выбросим…
Толик поразился - на вещи сидящего в тюряге мужа от жадности в крик, а на эти шмотки ноль внимания, да и верно, что с этой формой сделаешь, только палево, но вот проверить бумажник не помешало бы, если конечно Клавка уже не опередила, хотя вроде зареванная была, но кто их паскуд не знает…
- Тяжелый, -
сдавлено прохрипела Клавдия, крепко держа космонавта за руку.
- Тяжелый, -
согласился с ней Толик и подумал - жрал много космонавт, как его только "Союз" выдерживал, непонятно…