Он проводил Полину взглядом.
- Изменилась…
- Изменишься тут…
- С тещей не контачите?
- Прокляты во веки веков.
Они сели за стол. Фред вытащил бутылку виски.
- Про Боба знаешь? - спросил Мэлс.
Фред кивнул.
- Отец не сможет помочь?
- Глухо… - покачал головой тот. - Спекуляция контрабандой…
- Да какая спекуляция… - начал Мэлс.
- Алло, чувак! - щелкнул пальцами тот. - Это я, Фред. Ты мне будешь объяснять?.. Дрын в армии?
- На флоте. Он, дурак, в военкомат при всем параде приперся! Его тут же на подводную лодку и упрятали… Бетси из Москвы выслали…
- Погоди, а… - Фред указал на дверь, за которой скрылась Полина. - А кто из наших-то остался?
- Да вообще настоящих чуваков почти не осталось. А кто есть - по домам сидят, музыку шепотом слушают. Все изменилось, Фред. Жлобье совсем озверело. Облавы каждый день… "Кок" закрыли…
- "Кок"?! - схватился за голову Фред. - Как жить-то?.. Вот это новости! Ну порадовал, чувачок! На полгода отъехать нельзя!
- А помнишь, как по Броду всей толпой хиляли?..
- Да-а… Это тебе, кстати, - он достал несколько пластинок.
Мэлс схватил, жадно просмотрел имена.
- Ну, чува-ак!.. - в восторге протянул он. - У нас и на костях-то уже ничего не достанешь!.. Черт, проигрыватель в той комнате…
- Успеешь еще… - усмехнулся Фред. - Сам-то все на своем трофейном лабаешь?
- Да где же другой взять.
- Как где? - развел руками Фред. -
Там, где, -
он запел вполголоса, поводя бедрами, -
Средь трущоб и небоскребов
много реклам,
Американцы ходят и жуют
чуингам, -
пританцовывая, он достал футляр и положил на стол перед Мэлсом, -
Грабят, убивают,
"Чучу" напевают
И бара-бара-барают стильных дам! -
и он жестом фокусника откинул крышку.
Мэлс замер, глядя на новенький, сверкающий сакс. Слов не было, он ударил Фреда в плечо. Тот ответил. Какое-то время они, сдерживая смех, мутузили друг друга через стол. Потом Мэлс бережно взял саксофон, вставил мундштук и пробежал пальцами по клапанам. Сакс ответил сильным чистым звуком.
Тотчас в комнате заплакал ребенок. Они замерли, глядя друг на друга круглыми глазами, потом синхронно обернулись к двери. Полина выглянула из-за двери, укоризненно качнула головой. Они отчаянно замахали руками: больше ни звука!
- Посмотрю на бэбика? - сказал Фред. - Все равно разбудили.
Мэлс поманил его за собой, подкрался к двери, приоткрыл и заглянул в щель. Полина качала сына на руках. Мэлс уступил место Фреду.
Тот посмотрел в комнату, потом перевел глаза на Мэлса.
- Этот? - уточнил он.
- Этот, - подтвердил Мэлс.
Фред снова приник к щели, озадаченно морща лоб. Обернулся к Мэлсу. Потер ладонью подбородок.
- Знаешь, Мэл… - задумчиво сказал он наконец. - Мне кажется, ты слишком часто слушал Чарли Паркера…
Они вернулись за стол.
- Ну, Фред, - Мэлс нетерпеливо потер руки. - Теперь главное! Про Америку… Давай с самого начала…
- Про Америку?.. - Фред тяжело вздохнул. - Я не хотел тебя расстраивать, Мэл, но у меня тоже неприятные новости…
Тот удивленно посмотрел на него.
- Давай выпьем, чувак! Все легче будет, - Фред разлил виски по стаканам.
Мэлс потянулся чокнуться, но Фред убрал свой стакан.
- Не чокаясь.
- Что, кто-то умер?
- В определенном смысле… - Фред выпил, встал и прошелся по комнате. - Мэл! - трагически сказал он. - Прими этот удар достойно, как мужчина! Не надо рвать волосы, посыпать голову пеплом, бросаться на стены и примитивно бить посуду!
- Ладно, давай, не тяни! - не выдержал Мэлс.
Фред остановился напротив.
- Мэл, я был в Америке… - скорбно начал он. - Я был в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе. Я проехал пять штатов… Мэл! - заорал он. - Там нет стиляг!!!
Полина, закипая, встала на пороге и уперла руки в пояс.
Они стояли в пивной среди чумазых работяг, с полупустой бутылкой виски на столике.
- У моей правоверной единственное достоинство: в десять ноль-ноль она ложится спать, и через пять минут ее можно грузить в багажный вагон, - рассказывал Фред. - А через десять я уже хилял по Бродвею. Я видел ночной Нью-Йорк, Мэл, там не осталось ни одного бара, в котором меня не знают в лицо. Я был во всех джаз-клубах Лос-Анджелеса. Там действительно много стильных чуваков. Вот американский стиль, Мэл, - указал он на свой строгий темно-серый костюм с широченными брюками.
- Да тебя с трех шагов от жлоба не отличишь!
- Ты что? - обиделся Фред. - А качество? Ты пощупай! А лейбл? - он распахнул пиджак и показал этикетку. - Важно не то, что снаружи, а что на подкладке. Чем свободнее человек, тем проще он одет. А если нас, вот таких, - указал он на Мэлса, - пустить на Бродвей - настоящий Бродвей - нас через два квартала заберут в психушку. Да что Бродвей! - махнул он. - В провинциальной колхозной Оклахомщине, где живут ковбои, которые, оказывается, не бравые парни с кольтами, а обыкновенные пастухи с навозом на сапогах - даже в поганой Оклахоме на нас смотрели бы как на папуасов с острова Джумба-Юмба в юбочке из банановых листьев!.. Понимаешь, Мэл - мы хотели жить, как в Америке, быть свободными, как в Америке, танцевать, как в Америке, одеваться, как в Америке, и ради этого были готовы на все: нас гоняли, стригли, исключали, сажали. А оказывается, мы были просто домотканой, местного пошива пародией на американцев… В Америке нет стиляг, Мэл…
- Фред! - отчаянно сказал Мэлс. - Но мы же - есть!..
Полина гладила детские вещи. Настольная лампа была завешана пеленкой, чтобы свет не падал на кроватку. Вошел Мэлс, уже одетый, взбодрил кок перед зеркалом, взял футляр с саксофоном.
- Ты куда?
- Как куда? - удивился он. - Вечер в Парке Горького, я же говорил…
Она снова опустила голову и с силой провела утюгом вперед и назад.
- Ты подал заявление в институт?
- Нет.
- Почему?.. Ты что, собираешься всю жизнь лепить своих уродов и дудеть на саксе? - вдруг зло крикнула она. - Мэл, посмотри вокруг! Все живут, как нормальные люди! Поиграли, перебесились, только у тебя одного детство в голове застряло!..
Мэлс остановился, растерянно глядя на нее. Полина осеклась на полуслове, торопливо подошла, обняла его:
- Мэл, прости, пожалуйста… Сама не знаю, что несу… Извини… - она потерлась щекой о его плечо, виновато глянула снизу вверх: - Превращаюсь в коммунальную стерву, да?.. Просто немножко устала. Это пройдет… Ты уходишь - я не знаю, вернешься ты или нет, - беспомощно сказала она. - Или снова надо среди ночи хватать ребенка и ехать в милицию просить: отпустите нашего папу… Я боюсь, Мэл. Если с тобой что-то случится - что мы будем делать без тебя, Мэл?.. Я жила как хотела, потому что была одна. Теперь я не одна, и ты не один…
Они вдруг замерли, тревожно глядя друг другу в глаза. Потом повели головами по сторонам, принюхиваясь - и бросились к чадящему на прожженной простыне утюгу.
- По-ольза!.. - только и сказал Мэлс, и оба негромко, невесело засмеялись.
Мэлс поставил футляр и расстегнул пиджак.
- Ну как тебя одну оставить? Ты же дом сожжешь, - усмехнулся он.
Полина перехватила его руку. Провела ладонью по желтому лацкану, подняла глаза и сложила губы в прежнюю беспечную улыбку.
- Не надо, Мэл, - качнула она головой. - Тебя люди ждут… Просто… будь чуть-чуть осторожнее…
Мэлс прижал ее к себе, уткнулся в коротко стриженную макушку.
- Сегодня в последний раз, - пообещал он.
- Это не мне решать, Мэл… - устало откликнулась она.
Прикрыв глаза, Мэлс вел медленный блюзовый мотив. Сакс в его руках, будто жалуясь на что-то, звучал все надрывней, все выше, пока не сорвался на пронзительной ноте.
Мэлс открыл глаза. Никто не танцевал, стиляги, собравшиеся у сцены, молча смотрели на него.
Мэлс улыбнулся. Щелкнул пальцами: раз, два, три. Ударник откликнулся дробью, и джаз-банд грянул в бешеном ритме. Между танцующими стилягами мелькнул вдруг отец с гармошкой и папиросой в зубах, и Фред в смокинге с бабочкой, и кукольное личико Бетси, и печальные глаза Боба, и Дрын в тельняшке и бескозырке с лентами…