* * *
После короткого заявления Флорентины, открывшего пресс-конференцию, вопросы посыпались как из дырявого мешка. Эдвард шёпотом называл ей имена журналистов, которые вставали, чтобы задать вопрос.
Первым был Майк Ройко из "Чикаго Дейли Ньюз".
- А почему нью-йоркская миллионерша считает возможным выдвигаться от девятого округа Иллинойса?
- В таком контексте, - сказала, вставая, Флорентина, - я не нью-йоркская миллионерша. Я родилась в больнице Святого Луки и выросла на Ригг-стрит. Мой отец прибыл в эту страну с пустыми руками, весь его гардероб был на нём, но свой первый отель "Барон" он построил именно в девятом округе. Я полагаю, мы должны бороться за то, чтобы каждый иммигрант, который прибывает сегодня на наши берега - неважно, из Вьетнама или из Польши, - имел возможность достичь того, чего достиг мой отец.
Эдвард указал на следующего журналиста.
- А вам не кажется, что ваш пол - это недостаток для кандидата на общественную должность?
- Возможно, человеку ограниченному или плохо информированному я ответила бы - да, но умный избиратель ставит дело выше предрассудков. Случись кому-то из вас сегодня попасть в аварию по пути домой, стали бы вы придавать значение тому, что первым врачом на месте оказалась женщина? Я надеюсь, что вопросы пола, равно как и вопросы религии, станут неуместными. Кажется, сто лет отделяют нас от того дня, когда люди спрашивали Джона Кеннеди: не изменятся ли традиции президентства, если в Белый дом попадёт католик? А сегодня я вижу, что не возникает никаких вопросов к Тедди Кеннеди. Женщины уже играют выдающуюся роль в разных странах. Возьмите, для примера, хотя бы Голду Меир в Израиле и Индиру Ганди в Индии. Я считаю печальным тот факт, что в Сенате страны с населением в двести сорок миллионов человек нет ни одной женщины, а в Конгрессе - только шестнадцать женщин из четырёхсот тридцати четырёх конгрессменов.
- А ходите ли вы дома в брюках, и что ваш муж думает по этому поводу? - спросил очередной репортёр. В разных частях зала послышались смешки. Флорентина дождалась полной тишины.
- Он слишком умный и успешный человек, чтобы задумываться над таким пустым вопросом.
- А каково ваше отношение к Уотергейту?
- Печальный эпизод в политической истории Америки, который, как я надеюсь, мы скоро переживём, но никогда не забудем.
- Вам не кажется, что президент Никсон должен уйти?
- Это решение должен принять сам президент.
- Считаете ли вы, что президента Никсона надо подвергнуть импичменту?
- Этот вопрос должен решать Конгресс по рекомендации юридического комитета, который сейчас как раз и занят рассмотрением доказательств, включая и плёнки Белого дома, если Никсон выдаст их. Но американский народ не смог не отметить отставку министра юстиции и генерального прокурора Элиота Ричардсона.
- Каково ваше мнение об абортах?
- Я не стану попадать в ловушку, в которую угодил сенатор Мэйзон всего неделю назад, когда в ответ на такой же вопрос сказал: "Это вопрос ниже пояса".
Флорентина подождала, пока стихнет смех, и произнесла более серьёзным тоном:
- По рождению и воспитанию я - католичка, поэтому я выступаю за сохранение жизней неродившихся детей. Однако я знаю, что существуют ситуации, когда необходим и морально оправдан аборт, проведённый квалифицированным врачом.
- Можете привести пример?
- Изнасилование и случаи, когда здоровье матери ставится под угрозу.
- А разве это не противоречит принципам вашей религии?
- Противоречит, но я всегда считала, что церковь и государство должны быть разделены. Любой, кто выдвигается на государственную службу, должен быть готов занимать принципиальную позицию по вопросам, которые не могут постоянно всех радовать. Мне кажется, слова Эдмунда Берка будут здесь вполне уместны: "Ваш представитель в долгу перед вами, который он должен возвращать не только своим трудом, но и формулируя своё мнение, однако он предаст ваши интересы, если вместо своей точки зрения будет склоняться перед вашей".
Эдвард почувствовал, какое впечатление произвело последнее заявление, и быстро поднялся.
- Итак, дамы и господа, полагаю, что настало время выпить кофе, и тогда вы сможете лично пообщаться с Флорентиной Каин, хотя уверен - вы уже поняли, почему мы считаем её тем самым человеком, который должен представлять в Конгрессе девятый округ.
В течение следующего часа Флорентина подверглась новому обстрелу вопросами на личные и политические темы, часть из которых, будь они заданы в неофициальной домашней обстановке, она нашла бы недостойными. Но Флорентина быстро поняла, что для государственного деятеля ничто не может считаться личным. Когда ушёл последний журналист, она без сил рухнула на стул.
- Вы были прекрасны, - сказала Джанет Браун. - Согласны, мистер Винчестер?
- Всё было хорошо, но не прекрасно, - улыбнулся Эдвард. - Но это я виноват в том, что не предупредил тебя о разнице между президентом частной компании и человеком, избирающимся на государственную должность.
- О чём это ты? - удивилась Флорентина.
- Некоторые из этих журналистов - очень влиятельные люди, они разговаривают со страниц своих газет с сотнями тысяч людей, а ты пару раз говорила с ними свысока. А с человеком из "Трибьюн" ты вообще обошлась грубо.
- Это не тот, что спросил меня про брюки?
- Тот самый.
- А что я должна была сказать?
- Обратить всё в шутку.
- Но в его вопросе не было ничего смешного, это он был груб!
- Возможно, но не он идёт на выборы, а ты. И не забывай, что его колонку каждый день читают в Чикаго более пятисот тысяч человек, включая и твоих избирателей.
- И чего же ты хочешь: чтобы я скомпрометировала себя?
- Нет, я хочу, чтобы тебя избрали. Когда ты попадёшь в Конгресс, ты сможешь всем доказать, что они были правы, голосуя за тебя. Но пока ты - никому не известный товар с массой факторов, работающих против тебя. Ты - женщина, ты - полька, ты - миллионерша. Такая комбинация может вызвать вокруг тебя огромную волну предрассудков и зависти среди простого народа. И чтобы ей противостоять, надо выглядеть весёлой, доброй, заинтересованной в людях, которым не досталось того, что имеешь ты.
- Эдвард, не мне надо выдвигаться, а тебе.
Эдвард покачал головой.
- Я знаю, что ты - более достойна, Флорентина, но тебе понадобится какое-то время, чтобы привыкнуть к новой обстановке. Слава богу, ты всегда быстро училась. Кстати, не могу возразить против чувств, которые ты выразила так многозначительно, но, если ты любишь цитировать политиков ушедших дней, не забывай и слова, которые Джефферсон сказал Адамсу: "Речь, которую ты не произнёс, не отнимет у тебя голосов".
И опять Эдвард оказался прав. В прессе появились разные сообщения о пресс-конференции, а репортёр из "Трибьюн" назвал Флорентину Каин наихудшей выскочкой-оппортунисткой из всех, кого он имел несчастье встречать в политике. Неужели в Чикаго не найдётся своего кандидата? В противном случае ему не останется ничего, кроме как впервые в истории газеты призвать читателей голосовать за республиканцев.
Флорентина пришла в ужас, но быстро свыклась с фактом, что эго журналистов гораздо чувствительнее, чем эго политиков.
Она поселилась в Чикаго, чтобы несколько дней в неделю встречаться с людьми, разговаривать с прессой, появляться на телевидении, собирать пожертвования. Даже Эдвард становился всё более убеждённым, что дело оборачивается в их пользу. И тут они получили чувствительный удар.
- Ральф Брукс? Да кто он такой, этот Ральф Брукс?
- Местный юрист, талантливый и очень амбициозный. Я всегда считал, что он целится на пост прокурора штата, а оттуда - на федеральный уровень судебной власти. Видимо, я ошибся. Интересно, кто подсказал ему эту идею?
- Он серьёзный соперник?
- Ещё какой! Местный парень, учился в Университете Чикаго, потом - в Йельской школе права.
- Возраст?
- Ближе к сорока.
- И, конечно же, он красив.
- Очень, - сказал Эдвард. - Когда он выступает в суде, каждая женщина в составе присяжных желает ему победы. Я всегда старался избегать противостояния с ним.
- А у этого олимпийца есть какие-нибудь недостатки?
- Естественно. Любой человек, занимающийся юридической практикой, не может не иметь врагов.
- И что мне говорить о нём?
- Ничего, - посоветовал Эдвард. - Если спросят, отвечай стандартно: говори, что это - демократия в действии, и пусть самый достойный или самая достойная из кандидатов победит.
- Но до праймериз осталось всего пять недель.
- Вполне разумная тактика: он думает, что у нас кончится пар. Но во всём этом есть один благоприятный момент: мистер Брукс сбил налёт самонадеянности с наших сотрудников. Все теперь знают, что придётся драться, а это станет хорошей подготовкой к нашей схватке с республиканцами.
Эдвард говорил уверенным голосом, и Флорентину это успокоило, хотя позднее она и пожаловалась Джанет Браун, что схватка будет чертовски тяжёлой. В течение следующих нескольких недель Флорентина узнала, что́ это будет за схватка. Куда бы она ни пришла, всё время оказывалось, что Ральф Брукс уже побывал там и уехал только что. Каждый раз, когда она делала заявление для прессы по какому-нибудь вопросу, оказывалось, что он высказался по тому же поводу за день до неё. Но по мере приближения праймериз она научилась воевать с ним его же оружием и наносить ему поражения.
Однако в тот момент, когда опросы общественного мнения показывали, что Флорентина уверенно лидирует, Брукс сделал ход конём, которого она не предвидела. Все подробности Флорентина прочитала в "Чикаго Трибьюн".
"Брукс вызывает Каин на дебаты", - кричал заголовок. Флорентина знала, что Брукс, с его судебным опытом и умением вести перекрёстные допросы, представляет собой мощного противника. Все телефоны в офисе Флорентины раскалились под шквалом звонков журналистов. Примет ли она вызов или уклонится от встречи с Бруксом? Разве у жителей Чикаго нет права посмотреть на двух кандидатов, спорящих о политике? Джанет держала журналистов на расстоянии, а Флорентина провела срочное совещание с Эдвардом, продолжавшееся три минуты, после чего написала сообщение, которое Джанет должна была зачитывать всем звонившим: "Флорентина Каин рада принять участие в дебатах и с нетерпением ждёт встречи с соперником".
В течение недели Эдвард назначил представителя для контактов с руководителем кампании Брукса, чтобы определить место и время встречи.
Четверг перед праймериз подошёл обеим сторонам. Местом встречи был выбран Центр Бернарда Хорвича еврейской общины Западного Чикаго. Освещать дебаты согласилось местное представительство "Си-би-эс", и оба кандидата знали, что результаты выборов будут в огромной степени зависеть от того, чем кончится их спор. Флорентина целыми днями репетировала вступительную речь и отвечала на вопросы, которыми в неё стреляли Эдвард, Джанет и Ричард. Она вспомнила, как мисс Тредголд готовила её к стипендии Вулсона.
Вечером, на который были назначены дебаты, все места в зале были заняты. Прилетевший из Нью-Йорка Ричард прибыл вместе с Флорентиной за полчаса до начала. Ей пришлось пройти испытание в лице телевизионных гримёров, а Ричард нашёл себе место в первом ряду.
Под аплодисменты собравшихся Флорентина вошла в зал и заняла своё место на сцене. Ральфа Брукса, прибывшего через несколько минут после неё, приветствовали столь же энергично. Когда он шёл по залу, на него были устремлены глаза всех женщин, включая Флорентину. Председатель комитета девятого округа по выборам в Конгресс приветствовал кандидатов и, отведя их в сторону, рассказал о регламенте: каждый из них произнесёт вступительную речь, за которой последуют вопросы и ответы, а затем обоим участникам будет предоставлено заключительное слово. Достав из кармана полудолларовую монету с профилем Джона Кеннеди, председатель подбросил её в воздух. Флорентина произнесла: "Решка", - Кеннеди вновь смотрел на неё с монеты.
- Я буду выступать второй, - сказала она.
Не говоря больше ни слова, они прошли на сцену и сели на свои места. Ведущий попросил тишины.
- Мистер Брукс будет выступать первым, а миссис Каин - второй.
- Дамы и господа, коллеги-демократы! - начал Ральф Брукс. - Я выступаю перед вами сегодня как местный уроженец, который сделал свою карьеру здесь, в Чикаго. В этом городе родился мой прадед, и четыре поколения семьи Бруксов занимались здесь юридической практикой в нашей конторе на улице Ла-Саль, отдавая все силы городу и обществу. Я выдвигаю сегодня свою кандидатуру в депутаты Конгресса, исходя из убеждения, что представители народа должны быть выходцами из низов общества. У меня нет такого богатства, как у моего оппонента, но есть преданность моему округу и желание принести ему пользу, и вы увидите, что это - важнее богатства!
Раздался взрыв аплодисментов, но Флорентина заметила, что некоторые из присутствующих не присоединились к ним.
- Вот уже много лет я защищаю в судах Чикаго общественное благо в области борьбы с преступностью, обеспечения жилищных прав, улучшения работы транспорта и здравоохранения. Теперь я прошу предоставить мне возможность защищать ваши интересы в Палате представителей Соединённых Штатов.
Флорентина внимательно вслушивалась в каждое слово продуманной речи Брукса, но не удивилась, когда аплодисменты по её окончании не были ни долгими, ни громкими. Председатель поднялся и представил Флорентину. Она встала, и ей вдруг захотелось выбежать из зала. Но из первого ряда ей улыбнулся Ричард, и она почувствовала себя увереннее.
- Мой отец приехал в Америку более пятидесяти лет назад, убежав из плена сначала немецкого, потом - русского. Он учился в Нью-Йорке, затем переехал в Чикаго, где и основал сеть отелей, президентом которой я имею честь быть, причём создание группы "Барон" началось как раз в девятом округе этого города. Сейчас в группе работают двадцать семь тысяч человек, наши отели есть в каждом штате США. На самом пике своей карьеры отец бросил всё и ушёл воевать с немцами, вернувшись в Америку с Бронзовой звездой. Я родилась в этом городе и ходила в школу, которая расположена в полутора километрах отсюда, и образование, полученное здесь, позволило мне поступить в колледж. И вот теперь я вернулась домой, желая стать представителем людей, сделавших возможным осуществление моей американской мечты!
Зал приветствовал эти слова Флорентины громкими аплодисментами, но она заметила, что несколько человек не хлопали.
- Я надеюсь, богатство не станет мне помехой на пути в Конгресс. Если бы такое ограничение существовало, Джефферсон, Рузвельт или Кеннеди никогда бы не заняли государственных должностей. Я надеюсь, что моему избранию не помешает и то, что мой отец был иммигрантом. Если бы это было так, то величайший мэр этого города Антон Чермак никогда бы не попал в городское собрание. Я также не думаю, что не имею права выдвигаться, потому что я - женщина. Ведь в таком случае вместе со мной надо лишить пассивного избирательного права половину населения Америки.
Это заявление было встречено громкими аплодисментами всего зала. Флорентина глубоко вздохнула.
- Я не прошу прощения за то, что я - дочь иммигранта. Я не прошу прощения за то, что я - богата. Я не прошу прощения за то, что я - женщина. И я никогда не стану извиняться за то, что хочу представлять жителей Чикаго в Конгрессе Соединённых Штатов! - На этот раз аплодисменты были оглушительными. - Если моя судьба обернётся так, что мне не доведётся представлять вас, я поддержу мистера Брукса. Но, с другой стороны, если мне окажут честь стать вашим кандидатом, то можете быть уверены, что я займусь проблемами Чикаго с тем же тщанием и энергией, какие я вложила в мою сеть отелей, которая сейчас одна из самых успешных в мире!
Флорентина села под продолжительные аплодисменты и посмотрела на мужа, а он улыбнулся ей в ответ. Она взглянула на часы: 20:28, - уложилась! Сейчас по одному телевизионному каналу начнётся еженедельная юмористическая передача, а по другому - репортаж с тренировки "Чикаго Блэк Хокс". В течение следующих нескольких минут каналы будут переключать часто. Судя по застывшему выражению лица Ральфа Брукса, он тоже знал программу передач.
После вопросов, которые были вполне ожидаемыми, и заключительных слов Ричард и Флорентина в окружении друзей и сторонников вернулись в свои апартаменты в "Бароне". В нервном состоянии они ждали, пока коридорный не принёс им вечерние газеты. Общий вердикт был в пользу Флорентины. Даже "Трибьюн" признала, что разница между двумя кандидатами невелика.
Оставшиеся до праймериз три дня Флорентина посвятила встречам с жителями Чикаго.
* * *
- Наконец великий день настал, - сказал Ричард. - Всё будет известно сегодня вечером.
Вместе они отправились на избирательный участок. Ричард - зарегистрированный нью-йоркский республиканец - остался снаружи. Флорентина проголосовала за себя, и её охватило странное чувство.
Борьба оказалась более тяжёлой, чем предсказывал Эдвард. 49 132 человека проголосовали за Флорентину и 42 972 - за Ральфа Брукса.
Флорентина Каин выиграла свои первые выборы.