Ирина
Ира подкрасила губы и полюбовалась на себя: все идеально. А ведь уже двадцать девять… Да, невероятно! С такой внешностью - и до сих пор не замужем… А сколько было поклонников! Любая позавидует… Только зачем ей все эти сосунки - ни квартиры, ни машины. Выйти замуж и продолжать работать? Нет, это не для нее. Она создана для другой жизни. Ей нужен обеспеченный муж. Ну почему все начальники такие жлобы? Ира взглянула на спящего мужчину: вот хоть этого возьми - второй год при каждом его визите в Москву они встречаются в гостинице. Поначалу ведь на коленях готов был умолять ее о свиданиях, а замуж не зовет. Зря дала… Все, пора бежать.
На работу она опять опоздала, хорошо, что начальника еще нет. Только успела поправить макияж - звонок, кому-то срочно нужен шеф.
- Да что вы в такую рань звоните?! Дайте хотя бы привести все в порядок… Шефа еще нет на месте, - и бросила трубку.
Надоели… В этот момент открылась дверь, и вошел сам шеф.
- Ирина, я не понял, ты с кем так разговариваешь? С нашими клиентами?! Похоже, тебе не хочется у нас работать.
- Извините, это был мой знакомый, - на ходу нашлась она.
Телефон вновь зазвонил, но шеф не позволил секретарше снять трубку, ответил сам. Какая-то сволочь тут же начала возмущаться:
- Девушка, вы почему бросаете трубку? Мне срочно нужен ваш начальник.
Шеф прикрыл трубку рукой и бросил Ирине лишь одно слово: "Уволена!"
"Ну и черт с вами! Найду другую работу! А пока у нее есть дело, которое нужно завершить, уж слишком долго оно тянется".
А с работой проблем не будет: один вечер посидеть в Интернете - и найдет себе хомут. Такие как она, опытные секретарши, пользуются спросом.
Позвонила Наташка, пожаловалась:
- Ты была права, - вместо приветствия сказала она.
- Загулял? - сразу поняла Ирина.
Это ее не удивило, странно то, что Павел до сих пор не выпроводил Наташу, такой деликатности за ним раньше не замечалось, с ней самой он обошелся без стеснения.
- Похоже, влюбился. Мы в воскресенье катались на сноубордах, и там Пашка встретил какую-то девицу. Ни на минуту нельзя оставить, сразу рядом девушки… Еле утащила его, и потом весь извертелся, все искал ее.
- А что за девица?
- Какая-то черненькая, назвал ее "Нафиса".
- Не русская, что ли?
- Наверно, раз имя такое.
- А чего ты так переполошилась?
- Да он частенько задерживается после работы, вот и сейчас его еще нет. Похоже, я ему надоела.
- Может быть, рано паникуешь?
- Я же чувствую, он стал таким невнимательным.
- Проследи за ним.
- А как? Утром он раньше меня уходит на работу, а вечером я сама еще на работе. Отпрашиваться, чтобы ехать его подстерегать? В принципе, разок можно… Только как угадать, когда он идет на свидание?
- Умная женщина придумает, - Ира с трудом скрывала свои чувства.
Ее опять душила злоба. Она ненавидела всех мужчин в принципе. Трясущимися руками вытряхнула из флакона таблетку, проглотила. Ей все труднее удавалось успокоиться, а тут еще Наташка со своими жалобами.
Дима
Евгений Федорович присел рядом с Димой, потер колючую щеку.
- Ну, как настроение?
- Как обычно…
- Хотел бы я знать, что же это за сволочь отправила тебя в армию с таким сердцем?
- Так вроде все было нормально. Это потом, после ранения, после операций плохо стало. Говорят, наркоз так подействовал.
- Рассказывай… Кардиограмму тебе делали до армии?
- Конечно… Только аппаратура у нас там старая была.
- Ну-ну…
Евгений Федорович потрепал Диму по плечу и вышел из палаты. Петрович тут же завел:
- Это не аппаратура такая, а врачи. Одному хоть какую технику поставь, ничего не видит, а другой ухом прижмется, только послушает и сразу диагноз поставит. Без приборов чует.
- Говорили мне, не знаю, правда или нет, что мою карту подменили. У меня одноклассник был, сильно крутой, в армию ему не хотелось, вот его отец и договорился. Его не взяли, а меня по его карточке отправили. А тот здоровый лоб был…
- Это другое дело… Такое может быть… Ты когда узнал про это, разобрался-то с ними?
- Петрович, ты о чем? А как же "не суди"?
- Так ты же не верующий, да и верующему трудно удержаться.
- Я тут почитал Библию, так вот там вообще нет такого понятия "борьба". Значит, на самом деле нам как бы не надо бороться со злом. Со злом, оказывается, борется Он. По результатам нашего здесь бытия. А нам не нужно никого побеждать. Надо побеждать только себя. Совершенствовать себя. В Библии говориться только о совершенствование человека.
- А как же те, кто против нашей веры? Чего же, их прощать? Вон мусульмане и другие, никто не прощает иноверцев.
- Говорю тебе, не надо ни с кем бороться. Борьба верующего и неверующего должна происходить только внутри себя. Понимаешь?
- Что-то ты перемудрил…
- Давай, дед, в картишки перебросимся…
- А чего же, давай… - оживился Петрович и вновь вернулся к более понятной теме: - Значит, послужил Родине…
- Послужил… К сожалению, никак не могу забыть об этом.
- К сожалению? А я так всю жизнь про службу вспоминаю с удовольствием, молодость…
- Если ты, дед, что-нибудь слышал плохое о службе в наше время, то смело можно умножить это на два, не ошибешься. Ну что, на младшего? Какой у тебя козырь? Тогда я хожу…
- А я тебе вот так в ответ… Что, нет больше девяток? - Петрович покрыл и, перевернув карты, сдвинул их в сторону. - Так плохо было?
- Парнишка у нас в части все руки себе изрезал, хотел покончить с собой… Представляешь, не один раз резанул, а десяток…
- Спасли?
- Спасли… Он резал все время поперек, не догадался сделать продольный разрез. А может, специально, может, это было как крик о помощи: чтобы поднялась шумиха, обратили внимание на дедовщину в нашей части. Возможно, благодаря ему и нас, остальных, не забили до смерти.
- Так сильно били?
- Есть такие умельцы, знают, как это делается, чтобы синяков не оставалось - ребра ломаются, а синяков нет… Поставят к стене и сандалят ногой в грудь… А через полгода нас самих послали убивать людей…
- Так ты повоевал?
- Пришлось. Ходи дед, не зевай. - Дима оборвал разговор, но сам теперь был во власти неприятных воспоминаний, растревожил старик… И потому не удержался, продолжил:
- Знаешь, Петрович, моя жизнь разделилась натрое: до армии, армия, и после нее. Все, что было до, - счастливое детство, нормальная жизнь, но это так далеко. Словно не со мной происходило. А про то, что было в армии, не хочется говорить. Армия меня круто изменила. У одного пацана после службы крыша совсем поехала. Да все мы в какой-то мере психами стали. Такое не забудешь. Только Родина о нас сразу забыла. Россия - не Америка, здесь нет программ реабилитации. Хотя, скорее всего, есть, деньги кто-нибудь на это получает, вот только по назначению они не доходят.
- А я, сынок, думаю, что и в Америке так же, это только в кино они добрые, а на самом деле везде люди - звери.
- Не знаю, но, может быть, у них и правда, психологи работают с участниками боев. Петрович, ты проиграл…
- Да шут с ними, с картами. Психологов у нас нет, но вместо них - батюшка, священник…
- Не встречал я таких священников… Возможно, и есть в какой-то части… Да и что они могут сказать? Что Бог отвернулся от нас? Это мы и сами знаем.
- Нельзя так говорить. Я, Димок, не верующий, а вот бабка моя стала в последнее время в церковь ходить. Говорит, если просить, молиться, то Бог услышит, молитва исполнится.
- Наивная… Знаешь, если Бог и есть, то бесполезно его просить о милости для себя. Думаю, у него задачи поважнее - ему надо, чтобы все человечество в целом поднялось на ступеньку выше. И он справляется со своей задачей, мир потихоньку исправляется, насилия на Земле все-таки становится меньше. Вот людодства уже практически нет, так, изредка только, кто-нибудь вспомнив далекое прошлое, человечинки откушает… Думаю, если рассматривать религию с такой точки зрения, то сдвиги есть. Вера - это рычаг для управления всем миром, и Господь правильно правит, но каждый человечек в отдельности остается со своими проблемами один на один и помощи ждать неоткуда. Разве только молитва дает силы смириться с неизбежным - с неизлечимой болезнью, например.
- Выходит, по-твоему, вера ничего не значит? Зачем же тогда строят церкви, молятся? За столько-то лет от рождества Христова люди давно поняли бы, что молитва не помогает. Ан нет, все идут к Богу… - Петрович помолчал и продолжил: - Чудно, однако, получается, я столько лет спорил с женой, доказывал, что Бога нет, а сейчас, наоборот, доказываю, что есть Всевышний.
Дима грустно посмотрел на него:
- Эх, дед, когда сотни, тысячи людей собираются вместе и молятся о чем-то одном, возможно, тогда молитва и бывает услышана. Но опять же милость Божия изливается не на одного человека, а на всех, кто молился.
- Не пойму, веришь ты или нет?
- Я и сам не пойму. Но верить хочется, легче жить, когда знаешь, что кто-то всесильный там, наверху, есть.
- А сам говоришь, Бог не помогает отдельному человеку…
- Но каждый надеется, что его-то все же услышит, придет в трудную минуту на помощь.
- Ну и правильно, и ты верь, тогда и тебе поможет.
- Хорошо, хорошо… Если выживу, зайду в церковь и поставлю Богу свечку в благодарность за спасение. Вот интересно, молитва с дымком от свечи лучше доходит? С теплым воздухом выше поднимается? - усмехнулся Димка.
- Не богохульничай…
- Какое богохульство! Чисто научный интерес… Но вот во что я действительно верю, так это в дружбу. Кто мне помог, так это армейские друзья. Они поддержали, сориентировали с работой.
- А как у тебя с квартирой? Живешь-то где?
- Купил. Заработал и купил, начал с комнаты в коммуналке… Я для себя так определил приоритеты: сначала учеба, потом все остальное. Пока служил, понял, каким был дураком, пожалел, что в школе ленился, и, как только появилась возможность, пошел учиться. Втянулся, никак не могу остановиться - пошел уже по второму кругу, второй диплом скоро получу. Вечерами занимаюсь, а днем зарабатываю на свое образование. И что интересно, чем больше учишься, тем больше хочется узнать. Это дело засасывает. Так до сих пор и наверстываю упущенное.
Дима сказал это, и тут же сердце болезненно сжалось, напомнило, что для него все осталось в прошлом. Похоже, второе образование никогда не пригодится.
В открытую дверь палаты постучали. Пришла Аллочка, его секретарша.
- Дмитрий Сергеевич, вы сегодня отлично выглядите. Я вам принесла яблоки и сок апельсиновый… Ой, ну почему вы не съели бананы?
- Бананы я вообще не ем. Ты же меня завалила фруктами, разоришься, пока я болею.
- Да это не сама я покупаю, это Андрей Николаевич распорядился выделить средства.
- Даже так? Расскажи, что там у нас нового?
- Все по-прежнему. Андрей Николаевич велел спросить, что вам еще нужно? Он завтра к вам зайдет.
- Ничего не надо, скучаю я тут, принеси еще что-нибудь почитать, только не эти женские детективы.
- Ой, а мне они так нравятся.
- Я так и понял…
Нафиса
После бегства с лыжной базы Юля не оставляла Нафису в покое, ее разбирало любопытство:
- Кто это был?
- Знакомый.
- А почему же мы тогда рванули с базы, словно воровки какие-то?
- Не хочу с ним разговаривать. И с тобой об этом не хочу говорить. Забудь.
Но Юльку трудно было сбить с курса. К этой теме она вернулась на следующий день, на работе. В перерыв, потягивая кофе, спросила:
- Как ты с ним встретилась?
- С кем?
- С тем парнем, от которого сбежала в воскресенье. Кстати, как его звать-то?
- Павел… Какая ты все-таки не чуткая, Юля.
- Ответь, пожалуйста…
- Ну зачем это тебе?
- Мы подруги или нет? Ты вот все знаешь про меня, а мне ничего не рассказываешь.
- Встретились в моем селе…
- Он что, тоже оттуда?
- Нет, приезжал сватать невесту для своего друга. А эта невеста, Оля, была моей соседкой и подругой, мы рядом жили.
- Никогда не слышала о ней. А где же Оля сейчас?
- Где-то в Москве… После моего переезда в Москву мы с ней потерялись. Оля с мужем уезжала в другой город, потом вернулась вроде бы, но мы не виделись. У нее сразу все было хорошо: образование после школы получила, замуж вышла. А мои родители нищие, так что у меня тогда ничего не было, вот я и постеснялась искать ее. Не хотела, чтобы она подумала, что мне от нее что-то нужно, что я жду помощи.
- И долго вы с Павлом встречались? И почему поссорились?
- Опять ты про него… Мы вообще не встречались.
- Ну что ты тянешь?! Расскажи, не мучай меня.
- Да нечего рассказывать, влюбилась до смерти, как только увидела его.
- И что?
- Юлька, ну что ты ко мне пристала? Ну влюбилась и влюбилась… Два дня от него не отходила, а потом уехала с ним в Москву.
- Ничего себе, какая ты решительная. Как же тебя отпустили родители?
- Наоборот, они меня оттуда вытолкали… - Нафиса задумалась. - Так уж получилось… Ты не представляешь, какая там нищета. Детей кормят комбикормом. И море самогонки. Вот мама и спасала меня от той жизни.
- Ты хочешь сказать, что парень приехал к вам на два дня и ты сразу уехала с ним? Как же он смог уговорить тебя?
- Уговорить?! Павел только в Москве понял, что я еду к нему. Был просто в шоке…Такая я нехорошая, - горько усмехнулась Нафиса. - Влюбилась впервые в жизни и рванула с ним, незванная поехала.
- Не могу поверить, что это ты о себе рассказываешь… Мне казалось, что за тобой надо долго ухаживать, ты же, как замороженная, пока растаешь…
- Вот такая страсть была… Наверное, после этого приключения я и стала замороженной, жизнь научила.
- Ну и ну…Не ожидала, что в твоей биографии такое было.
- Ой, зря я тебе рассказала, это не та история, о которой стоило бы болтать.
- А потом что было? Почему ты не хочешь вспоминать? Он что, изнасиловал тебя?
- С чего ты взяла? Наоборот, он-то не делал никаких шагов ко мне, ни разу не попытался поцеловать, обнять. Я сама пришла к нему в постель, думала, что после этого он меня тоже полюбит. Наивная…
- А он?
- А он выгнал меня.
- Ничего себе, бедная ты моя. Из постели выгнал? Кошмар…Я бы такого не пережила.
- Нет, из постели-то не выгонял, а потом выпроводил. Месяца три я у него прожила. И видела, что не нужна ему, но не могла уйти. Только когда впрямую сказал, что мешаю, тогда ушла.
- Правильно ты сделала на лыжной базе, что не стала с ним разговаривать. Бабник?
- Еще какой…
- Фис, а после него кто-нибудь у тебя был?
- Был. Только это еще более печальная история, не хочу рассказывать.
- А Павел женат? Там, на базе, с ним была жена?
- Понятия не имею, я же не видела его давно.
- И до сих пор помнишь о нем? Я бы уже и имя забыла.
- Что, я тебе кажусь ненормальной?
- Да, какой-то сбой в твоей программе есть. Устроила из своей жизни пантеон… Как будто ни у кого больше не было несчастливой любви… Пострашнее несчастья встречаются, хуже, когда умирают близкие, любимые люди.
- Это у меня тоже было.
Юля задумалась.
- Жаль, что у тебя в жизни случилась такая безответная любовь.
- А мне не жаль. Нет, когда он меня выгнал, я готова была утопиться, но сейчас понимаю: моя любовь - самое яркое пятно в жизни. Я на все стала смотреть иначе, до встречи с Павлом словно и не жила. Нет, я не жалею. Наоборот, рада тому, что оказалась способна на такое чувство. И хотела бы еще раз влюбиться.
Павел
Павел, сидя перед телевизором, в который раз вспоминал мельчайшие подробности короткой встречи на снежном склоне. Невероятно, вот так встретить Фиску! Она сильно изменилась, возможно, он и раньше встречал ее, но не узнавал. Теперь совсем не похожа на мальчика. Похоже, все у нее нормально, а он корил себя, придумал какой-то грех, столько времени жил с непроходящим чувством вины.
А Наташа все твердила о свадьбе. Далась же ей семейная жизнь!.. Павел никак не мог заставить себя жениться, но его начальник уже несколько раз намекал, что предпочитает семейных сотрудников. Да и все равно он никого не полюбит, похоже, ему это не дано. Как бы сильно ни влюблялся, чувств хватало максимум на полгода. Если раньше ему не давали покоя мысли о Нафисе, и каждый раз как бы он себя ни уговаривал, почему-то неизменно вспыхивал от стыда, вспоминая ее, то теперь он решительно отбрасывал их - убедился своими глазами: у девушки все хорошо. И когда в среду начальник пригласил его и других руководителей отделов на выходные к себе на дачу, подчеркнув: "С женами", - Павел вдруг окончательно решился. Вечером он сообщил Наташе свое решение, та просияла. И теперь все ее мысли были заняты подготовкой к свадьбе. Павел только соглашался, она сама все решила: много гостей не звать, отметить в узком кругу. Но костюм, платье и прочее тем не менее придется покупать. Паша рассеянно поддакивал ей - какая разница в каком ресторане справлять свадьбу!
Тут позвонил Чумаков:
- Больше ждать не буду.
- Федор Николаевич, да не вру я, нет у меня вашего диска.
Тот бросил трубку. Чумаков и в самом деле решил - раз информация не появляется, флэшку не нашли, и хотя непонятно, Павел в курсе или нет, лучше всего убрать лишнюю, опасную фигуру.
- Кто это звонил? - полюбопытствовала Наташа.
- Ты его не знаешь.
- А почему ты так расстроился?
- Ничего, все нормально.
- Давай завтра поедем в ресторан, закажем свадебный ужин.
- Поехали…
Говорила там одна Наташа, она словно не первый раз замуж выходила - отлично знала, чего хочет. Павел только удивлялся ее практичности.
Они вышли из ресторана, смешались с толпой, выходящей из ближайшего кинотеатра.
- Ира! - вдруг громко окликнула Наташа.
- Где ты ее увидела? Нет здесь никакой Иры… - Павел вертел головой.
- Да была… Сейчас только мелькнула. Не пойму, прячется она от меня, что ли…
- Иры я не вижу, но вот своего знакомого заметил.
- Какого знакомого? Где?
- Такого, которого лучше не встречать, - телохранитель одного гада.
- Ты о ком?
- Следит он за мной, кажется… Уже который раз замечаю. Вот черт, а я думал, что Чумаков успокоился. Ладно пошли к машине.
Они свернули в тихий переулок. Павлу пришлось поставить машину за углом, стоянка рядом с рестораном была забита.
- Постой минутку, я куплю сигареты.
Он отошел к киоску, а Наташа осталась в одиночестве, освещенная бегущими огнями рекламы ресторана. Тут же к ней подошли милиционеры, попросили показать документы. Скорее всего, от скуки или познакомиться хотели - ребята-то молодые.
Наташка кокетничала с ними, ожидая Павла, тот уже спешил к ней:
- В чем дело?
- Будьте добры, ваши документы, - вежливо козырнул патрульный, проверил паспорт. - Все в порядке, до свидания.
- Вот дебилы, - буркнул Паша, когда те отошли.
- Да ладно тебе, работа у них такая, по крайней мере, вежливо разговаривали.