За этим на ленте следует краткое и, возможно, красноречивое молчание. Потом Декстер продолжает: "Итак, почему я выдвигаю мою кандидатуру? Честно говоря, потому, что считаю себя подходящим для этой работы. А почему я так считаю? Причин множество, но я укажу только пять. Хотя нет, шесть. Итак, Дон, - вы позволите мне называть вас так? - когда тридцать лет назад я начинал мою юридическую деятельность…"
Продолжительность записи - двадцать шесть минут. На заднем ее звуковом плане слышно, как президент протягивает руку к воображаемой, но вожделенной кнопке "ИЗВЛЕЧЬ КАССЕТУ". Несколько раз он пытается остановить словесный вал замечаниями вроде: "Я обдумаю ваше предложение так, как оно того заслуживает". Однако Митчелл, добравшийся лишь до причины номер три (четвертый абзац), продолжает неуклонно продвигаться вперед.
В конце концов дверь кабинета отворяется и один из помощников сообщает президенту, что наступило время неотложного совещания (почти наверняка ложь). После того как дверь закрывается (за помощником и словоохотливым визитером), мы слышим, как президент переводит дух, и звук этот мгновенно приводит на ум человека, добравшегося наконец до позарез необходимого ему писсуара.
Президент не предложил Декстера Митчелла в преемники судьи Бриннина - и по пяти, самое малое, причинам. Сообщив прессе о кандидатуре Куни, он велел Хейдену Корку организовать утечку информации о том, что Митчелл в короткий список кандидатов не попал, да и в длинный тоже. (Неизменно стремившийся оградить президента от неприятностей, Хейден мудро проигнорировал это распоряжение.) Тем не менее Митчелл оказался не расположенным, мягко говоря, к тому, чтобы благосклонно отнестись к выбору президента. И не отнесся. И, стерев со своего председательского молотка кровь и мозги Куни и Берроуза, Митчелл улыбнулся и произнес - с нехарактерной для него краткостью: "Следующий?"
Глава 5
Было уже четыре с минутами, понедельник, и это означало, что у Пеппер осталось меньше часа для того, чтобы принять окончательное решение насчет ответа, который она даст президенту.
Дневная запись очередного эпизода прошла хорошо. Бадди пребывал в благодушном настроении. Пеппер набиралась храбрости, чтобы заговорить с ним на пугающую тему, и тут он вдруг спросил:
- Так что, ты обдумала мою идею?
- Какую идею, мой сладкий? - спросила она.
- Насчет тюрьмы, - сказал он - с таким пылом, точно предлагал ей запрыгнуть в ближайший улетающий в Париж самолет.
- Малыш, у меня тут кое-что… намечается.
И Пеппер, набрав побольше воздуха в грудь, рассказала мужу о причине ее визита в Кемп-Дэвид. На лице Бадди появилось выражение человека, услышавшего от врача, что томограф обнаружил в его организме нечто малопонятное.
- Президент же вроде как поклонник нашего шоу, - сказал он.
- Да, - подтвердила Пеппер. - Похоже на то.
- Ладно, - сказал Бадди, - что ты ему ответила?
- Понимаешь, я не хотела давать ответ, пока мы с тобой все не обсудим.
Бадди облегченно вздохнул.
- И что это значит? - спросила Пеппер.
- Господи, ну и напугала же ты меня. Я уж решил, что ты согласилась.
- Нет. Но мне понемногу начинает казаться, что могу и согласиться. Я должна позвонить ему сегодня до пяти и дать ответ.
- Так позвони.
- Хм, спасибо, милый. Я по-настоящему…
- И скажи, что не согласна.
Пеппер удивленно уставилась на него:
- А почему я должна сказать именно это?
Бадди развел руки в стороны - так, точно ответ на этот вопрос был самоочевидным:
- Малыш, у нас начинается рейтинговая неделя.
- И что, она требует именно такого ответа?
- Ну послушай, - сказал Бадди, - Вандердамп же проигрывает по всем статьям. У него импичмент на носу. И посмотри, что произошло с двумя его последними кандидатами, а ведь это были серьезные ребята.
- Если ты пытаешься отговорить меня, - не без некоторой холодности произнесла Пеппер, - то выбрал неверную тактику.
- Нет, вообще говоря, то, что он остановился на тебе, просто здорово. Отличная реклама для нашего шоу. Я как-то не подумал об этом.
- Бадди, - сказала Пеппер, - мне этот разговор не нравится.
- Ну а что ты от меня хотела услышать?
- Не знаю. Что-нибудь вроде: "Мои поздравления, милая. Я горжусь тобой".
- Мои поздравления. Горжусь тобой.
- Ты пропустил "милая". И постарайся, пожалуйста, не задохнуться от восторга.
- Малыш, но это же бессмыслица.
- Вот и я ему так сказала.
- А про то, что у тебя контракт еще на два года, ты ему не сказала?
- Нет, до этой темы мы с ним как-то не добрались.
- Ты же не можешь просто взять и бросить все, что мы с тобой создали, - сказал Бадди.
- Малыш, речь идет о Верховном суде. Наша страна призывает меня исполнить мой долг.
- Ну так скажи ей, что отдашь деньгами.
- Голубчик мой…
- У тебя имеются определенные обязательства, Пеппер. И не только передо мной. Как насчет миллионов преданных тебе зрителей? Ты что же, собираешься просто-напросто сказать им: "Идите в жопу"?
- Вообще говоря, - ответила Пеппер, - именно к этой формулировке я прибегать не собиралась. И если наши зрители действительно преданы мне, не думаю, что они станут стреляться из-за того, что я перешла из телешоу в Верховный суд.
- Между прочим, это самое телешоу, о котором ты говоришь с таким презрением, и есть единственная причина, по которой тебе предложили посидеть в Верховном суде.
- Я этого и не отрицаю, - сказала Пеппер и скрестила на груди руки.
- Понятно. То есть ты решила сказать "иди в жопу" не кому-нибудь, а мне?
- Нет, - ответила Пеппер, - но если ты будешь продолжать в том же духе, то, возможно, услышишь именно эти слова еще до завершения нашего разговора.
- Ты не можешь так со мной поступить.
- Я поступаю "так" вовсе не с тобой. И кстати, давно ли тебя назначили центром Вселенной?
- Ты хочешь оказаться в суде? Ну так ты там окажешься. За нарушение условий контракта!
- Боже, какой ты, оказывается, строгий, - вздохнула Пеппер. - Ладно, спасибо, что был со мной так мил и сделал эту минуту особенно значительной для меня. Мне пора звонить президенту. Не хочешь поприсутствовать при нашем разговоре и лично послать его в жопу?
Глава 6
Во вторник утром - сенатор Декстер Митчелл уже сидел в своем кабинете на Капитолийском холме - на его столе затренькал телефон. Звонил Грейдон Кленнденнинн, самый главный из президентских мандаринов.
Эти двое хорошо знали - и плохо переваривали - друг друга. Грейдон именовал Митчелла (в частных разговорах) "зазнавшейся посредственностью". Декстер именовал Грейдона (в публичных выступлениях) "невыносимым, получающим непомерное жалованье эгоманьяком". Крупицы истины присутствовали в обеих формулировках.
Этот телефонный звонок был чем-то вроде совещания на поле близящейся битвы, в ходе которого представители двух замерших одна против другой армий обсуждают размеры взяток, способных предотвратить кровавую резню, - и условия их дачи.
- Итак, - произнес Грейдон Кленнденнинн, - habemus papam.
Он всегда с большим удовольствием тыкал Митчеллу в нос свое знание разного рода премудростей.
- Я не учился в закрытой школе, Грейдон. Попробуйте изъясняться на английском.
- Это слова, которыми в Ватикане извещают об избрании нового папы, - сообщил Грейдон и зевнул - он еще не пришел в себя после перелета через несколько часовых поясов. - У нас обозначился новый кандидат. И я счел необходимым сообщить вам об этом - отсюда и мой телефонный визит вежливости.
- Ладно, - отозвался Декстер и, взяв со стола карандаш, пододвинул к себе по старой, еще прокурорских его времен, привычке большой блокнот. - Выкладывайте.
- Я намереваюсь сказать вам кое-что без околичностей и предвзятости, - сообщил Кленнденнинн. - Вы не против?
- Давайте, - ответил Митчелл, поняв, что услышит сейчас нечто любопытное.
- Вы почти наверняка сообразите, что имя это было названо не мной.
"Старый лис", - подумал Декстер.
- Тем не менее, - продолжал Кленнденнинн, - я дал президенту слово, что сделаю все возможное, чтобы наша кандидатура была одобрена. И я намерен сделать именно все.
- Хорошо, Грейдон. Я понял. Вы поддерживаете вашего кандидата на тысячу процентов. Кто он? Быстрая Вода?
- Нет. Картрайт.
Мысли Декстера Митчелла припустились наперегонки. Кажется, в шестом судебном округе был какой-то Картрайт…
- Судья Пеппер Картрайт, - прибавил Грейдон.
- Вы сказали: Пеппер Картрайт?
- Да.
- Пеппер Картрайт.
- Да.
- Телевизионный судья?
- Она самая.
Декстер Митчелл склонился над столом и помассировал еще мягкую после утренней инъекции ботокса кожу лба.
- Какого черта, Грейдон? Вы шутите, что ли?
- Нисколько. Президент считает, и, должен сказать, я с ним согласен, что обсуждение последних двух кандидатов было обращено благодаря вам в нелепый спектакль. Поэтому он избирает новую тактику, и, надо отдать ему должное, ход он нашел весьма неординарный. Вам это слово знакомо?
- Мы провели доскональные, честные слушания. Не я виноват в том, что…
- Давайте обойдемся без словесных прикрас, хорошо? Он направил к вам двух достойных мужей, двух львов судебной системы. Людей выдающихся, честных, проверенных. С репутациями - пальчики оближешь. А вы устроили подобие салемского судилища над ведьмами.
В моменты особенно напряженные Декстер Митчелл разражался крайне неприятным смешком. Чередой высоких, коротких звуков, чем-то вроде кудахтанья. Кто-то из слышавших этот смешок сказал, что он смахивает на звуки, испускаемые насильно кормимым гусем. В ходе телевизионных президентских дебатов Митчелл пару раз издал его, заставив не одного зрителя задуматься о том, охота ли ему в течение четырех лет слышать этот звук исходящим из Белого дома.
- Это - а-а-ак! - абсурд!
- Помилуйте. Ваше замечание неуместно.
"Неуместность" была для Грейдона Кленнденнинна худшим из преступлений, достойных смертного приговора.
- Мне жаль, что у вас и у президента сложилось подобное мнение. Я с ним согласиться не могу. Позвольте мне указать, что…
Но Кленнденнинну отнюдь не улыбалось выслушивать продлинновенные разглагольствования Декстера Митчелла.
- Вы смотрели ее шоу? - спросил он.
- Что? Нет, - солгал Декстер.
- А стоило бы. Похоже, все прочие жители Америки его смотрят. Она очень популярна. Этакий высокий, холодный бокал текилы. Да. И родом из Техаса. Ее дед был там шерифом.
- Да будь он хоть Сэмом Хьюстоном. Это неприемлемо. Это оскорбление. Это балаган. Это…
- Неприемлемо? - самым деревянным своим тоном переспросил Кленнденнинн. - Для кого?
- Для сената Соединенных Штатов!
- Знаете, прежде чем высказываться от имени всего сената Соединенных Штатов, вам следовало бы потратить минут пять на то, чтобы обдумать, как прореагирует на эту кандидатуру страна. Нам почему-то кажется, что она примет сторону судьи Картрайт. Если не верите, поинтересуйтесь ее рейтингами. Ну ладно. Визит вежливости закончен. Хорошего вам дня, сенатор. Мне всегда приятно бывает поговорить с вами.
- Минутку. Минутку. Я все понял. Вы затеяли что-то вроде вендетты?
- Ну, прошу вас, сенатор. Позвольте мне сообщить вам один элементарный факт, относящийся к человеку, которого вы и ваши досточтимые коллеги прозвали Доном Вето. Дональд Вандердамп - не сицилиец. Он родом из штата Огайо. Приятный, не так чтобы очень сложный человек, родившийся в городе - мне никогда не удавалось правильно выговорить его название - Вапаконета. В Вапаконете выросли два мальчика. Один обладал математическими способностями и стал первым ступившим на поверхность Луны человеком. Другой был президентом студенческого совета, а впоследствии стал президентом Соединенных Штатов. Впрочем, если вам нравится думать об этом как о вендетте, почему бы и нет? Вы имеете полное право добавить в ваше жаркое немного чеснока.
- Ладно, - сказал Декстер, - тогда скажите вашему Дону Вето, что однажды он проснется и увидит в своей постели отрезанную лошадиную голову.
- Угрозы, сенатор? Хорошо, если вам угодно играть по таким правилам, как насчет вашего трогательного визита в Овальный кабинет, - помните, как вы умоляли президента сделать вас членом суда? Он об этом никому не рассказывал. Пока.
- К вашему сведению, я не "умолял", а назвал ему шесть совершенно неопровержимых причин, которые обращают меня в разумный, логичный выбор кандидата на эту должность.
- Он заснул, не дослушав четвертой. Всего хорошего, сенатор. Увидимся на поле чести.
Глава 7
- Ну, как все прошло с Митчеллом?
Президент и Кленнденнинн сидели у телевизора в семейных покоях, расположенных на верхнем этаже Белого дома. Главной новостью этого дня было выдвижение кандидатуры Пеппер.
- Ах да, кстати, он собирается отрезать какой-то лошади голову и подбросить ее в вашу постель.
- Прекрасно, - отозвался президент. Он неотрывно смотрел на экран, на котором повторялся репортаж о заявлении, сделанном им сегодня в Овальном кабинете. - Господи, до чего же она привлекательна.
- Да, - подтвердил Кленнденнинн тоном буйвола, сообщающего свое мнение о бабочке, только что опустившейся на его рог. - Весьма привлекательна.
- У нее все отлично получится. Вот посмотрите.
- Я собираюсь не просто смотреть. Я позвонил Фелтену, Риско и Брицу, - сказал Грейдон. (Он назвал имена сенаторов, также заседавших в Комитете по вопросам судоустройства.) - Не могу сказать, что эти деятели остались довольными услышанным, хотя Брица оно, похоже, позабавило. По-моему, все они немного стыдятся того, что сделали с Куни и Берроузом.
- И правильно, черт побери, стыдятся. Этот город стал более вредоносным, чем свалка химических отходов. А мне еще восемнадцать месяцев в нем торчать. Просто дни считаю.
- Послушаешь вас, и президентский срок начинает казаться тюремным. Вы будете первым после Джонсона президентом, не пошедшим на повторные выборы. И вы знаете, что о вас станут говорить.
- Мне все равно, что обо мне станут говорить.
- Знаю. Но вы все же могли бы попробовать. По-моему, вы немного перебираете по части присущего уроженцам Среднего Запада хладнокровия.
На экране телевизора президент и Пеппер сидели бок о бок в стоявших перед камином креслах, вокруг щелкали камеры, а над ними нависал, точно летучая мышь, микрофон.
- Вы смотрите "Шестой зал суда", господин президент?
- Не пропускаю ни одного эпизода, - ответил президент. - Мое любимое шоу. После "Боулинга со звездами".
- Судья Картрайт, достаточно ли вы подготовлены для того, чтобы заседать в Верховном суде?
- Сомневаюсь, что моей подготовки хватит даже для должности клерка этого суда.
Смешки репортеров.
- Тогда что же вы здесь делаете?
- То, о чем меня попросили.
- Правда ли, судья Картрайт, что вы собираетесь, пока будет рассматриваться ваша кандидатура, продолжать сниматься в вашем шоу?
- А вы на моем месте бросили бы работу по основной специальности?
Новые смешки.
Вандердамп хмыкнул и хлопнул Грейдона по колену.
- Наша девушка. Ты им покажешь, Пеппер. Ох, это будет роскошно. Роскошно, Грейдон.
- Не сомневаюсь.
Они стали смотреть дальше. Теперь на экране говорил президент: "Возможно, судья Картрайт и не похожа на традиционного кандидата в члены Верховного суда, однако я считаю, что, с учетом обстановки, сложившейся в этом городе, а возможно, и во всей нашей стране, судья Картрайт - именно тот человек, которого требует настоящий момент. Она знает страну, и страна знает ее. Она - практичный, здравомыслящий, знающий жизнь судья, привыкший называть вещи своими именами. И я призываю сенатский Комитет по вопросам судоустройства, как и сенат в целом, утвердить ее кандидатуру. Без проволочек".
- "Без проволочек" - это неплохо, - промурлыкал Грейдон. - Последний взмах красным плащом перед мордой быка.
- Да, - улыбнулся президент Вандердамп. - Я так и думал, что вам понравится.
В клубе "Ретрополитен", расположенном в нескольких кварталах от Белого дома, было оборудовано нечто вроде командного центра, в котором Грейдон Кленнденнинн и Хейден Корк намеревались готовить Пеппер к сенатским слушаниям.
Столы здесь были расставлены примерно так же, как на подиуме сенатского Комитета по вопросам судоустройства. Стоявшая перед Хейденом Корком именная карточка указывала, что он исполняет роль сенатора Митчелла. Других сенаторов изображали люди из Белого дома и Министерства юстиции - плюс несколько испытанных временем доверенных лиц Грейдона. Сам он, спокойный, отчужденный и донельзя сумрачный, сидел в кожаном кресле, выглядевшем так, точно ему приходилось выдерживать вес государственных деятелей еще со времен рузвельтовского "Нового курса".
Пеппер, войдя в эту комнату, окинула ее взглядом и сообщила:
- Я ищу слушания, посвященные Картрайт. А у вас тут, похоже, все еще продолжается Нюрнбергский процесс.
Хейден, резко кивнув ей, открыл огромную папку, на которой стоял штамп: "КАРТРАЙТ/СЕКРЕТНО".
- Это что же, все про меня? - поинтересовалась Пеппер. - Вот уж не думала, что прожила время, достаточное для того, чтобы оставить бумажный след такой толщины.
- Судья Картрайт, - сочным голосом начал Хейден, - что заставляет вас считать себя достаточно квалифицированной для вхождения в состав Верховного суда?
- Я этого никогда не говорила, сенатор.
- В таком случае я задаю вам этот вопрос сейчас. Считаете ли вы себя таковой?
- Я думаю, что ответить на него должны ваши сановитые коллеги.
- Я задал вам прямой вопрос. Будьте добры, дайте на него прямой ответ.
- Видите ли, сенатор, я знаю лишь следующее: в одно субботнее утро меня разбудил телефон. Звонил президент Соединенных Штатов. Он попросил меня заняться этим. Сама я на должность в Верховном суде не напрашивалась. Если вас интересует мое мнение, так вся эта затея выглядит попросту полоумной.
Хейден постучал карандашом по столу:
- Вы действительно собираетесь разговаривать с комитетом в подобных тонах?
- Я всего лишь простая пожилая девушка из Плейно, - ответила Пеппер. - Вы видите перед собой ровно то, что в итоге получите. Хотите придать мне побольше блеска, попробуйте полировку для серебра.
- Может быть, мы все же продолжим? - мрачно поинтересовался Хейден.