Люди из соседних домов, видевшие, как он подъехал, медленно выходили на улицу, один за другим. Свенсоны, их ближайшие соседи, были на веранде, и, когда Мак подъехал, миссис Свенсон прижала обе ладони ко рту:
- Ох, нет, только не Джин, ведь такой славный мальчуган.
Ее муж ничего не сказал, отложил газету, спустился с крыльца и пошел к дому Нордстромов. Учась в школе, он дружил с Лодором и хотел быть рядом, когда ему сообщат новость. А пока Мак стоял перед дверью, не зная, что делать. Он еще раз легонько постучал:
- Вам телеграмма, миссис Нордстром.
Книга вторая
Подглядывая в окна
Нью-Йорк
1976
Обеды Дены и Говарда Кингсли стали еженедельным ритуалом, и она всегда с нетерпением ждала их. Они обсуждали театр и книги и редко снова заговаривали о телевидении. Но проходила неделя за неделей, и она начала замечать в нем усталость, какой раньше не видела. Он никогда не делился тем, что происходит у него на работе, но однажды, за кофе, сказал:
- Дена, знаешь, что плохого в молодежи, которая приходит нам на смену? В них нет ни капли сострадания. Они не любят людей. - Он смотрел в чашку. - Нет, любят, конечно, но только близких, родных, но людей вообще, людей как идею, как понятие, - нет. У них нет привязанности ни к кому, кроме самих себя, а сострадать человеческой расе, не питая к ней родственных чувств, невозможно.
Дена согласно кивала, но чувствовала себя обманщицей. Говард только что в точности описал ее саму. Она не знала, любит ли она людей на самом деле, а о том, что такое родственные чувства, имела слабое представление. Не понимала она, к кому, кроме самой себя, можно испытывать привязанность.
Она шла домой, думая над словами Говарда. А придя, взялась за телефон:
- Сьюки, это Дена.
- Дена!
Сьюки завопила мужу:
- Эрл! Это Дена! Дена, погоди, я возьму трубку в спальне.
Дена услышала, как Сьюки попросила Эрла повесить трубку, когда сама взяла параллельную. Эрл подошел и спросил:
- Дена, как ты?
- Хорошо, Эрл. А ты?
Сьюки вклинилась в разговор:
- Клади трубку, Эрл.
- Пока, Дена.
- Пока, Эрл.
- Дена, приезжай, у нас теплынь.
- А у нас довольно прохладно. Как дела?
- Прекрасно. Просто прекрасно. Мама в Европе, в какой-то поездке по местам религиозного искусства или что-то в этом роде, а у нас все в порядке, а ты? Не собираешься в ближайшее время в Атланту?
- Пока ничего определенного не планировала. Сьюки, я вот почему звоню… Хочу задать вопрос, только серьезно, пожалуйста.
- Очередной из серии "Кто ты"?
- Нет, мне просто кое-что любопытно. Можно?
- Давай.
- Каково это - чувствовать привязанность?
- Чего?
- Понимаю, звучит бредово, но я не шучу. Я правда хочу знать.
- Каково это - чувствовать привязанность?
- Да.
Сьюки изо всех сил постаралась ответить правдиво.
- Каково, значит? Никогда не думала. Наверное, я не представляю, каково ее не чувствовать. Но почему ты спрашиваешь? Ты же сама знаешь, каково это.
- Нет, не знаю. Кажется, я никогда ни к кому не чувствовала привязанности.
- Опять какие-то страсти навыдумывала. Как это не чувствовала, конечно, чувствовала, дурочка.
- Нет.
- Ну а ко мне? Ко мне ты привязана.
- Нет, не привязана, это ты поддерживала со мной отношения. Если бы ты мне не звонила, я бы давным-давно тебя потеряла.
- Ни за что не поверю, - сказала Сьюки, - даже если это правда. Не поверю, и все. Не забывай, я-то тебя знаю. Я тебя знаю лучше, чем ты себя. И как бы ты ни пыталась показать обратное, ты замечательный человек. К тому же каждому приходится вокруг чего-нибудь объединяться. Каждому нужно за что-то сражаться… по-моему.
- А ты за что хотела бы сражаться, Сьюки, вот сейчас, сегодня?
- Ну… за семью, за моих детей… за Лигу юниоров.
- Что?
- Шучу.
- А я серьезно, Сьюки. Если бы, скажем, разразилась еще одна Гражданская война, ты бы пошла сражаться за Юг?
- Войны точно не будет. Сюда столько янки понаехало. Камень бросишь на улице - сразу трем янки в голову попадешь. Но если бы что-то ужасное произошло, я бы пошла. Пошла бы не задумываясь. Это мой дом. Но то же самое я чувствую к моей семье и друзьям.
- Ты с этим чувством родилась или оно как-то выработалось?
- Не знаю, не задумывалась. Я так чувствую, и все. Все чувствуют к чему-то привязанность, разве нет? Я привязана к своим подругам и полезла бы в драку с любым, кто их обидит. - Сьюки засмеялась. - Эрл считает, что по этой причине у нас в городе так мало разводов. Он говорит, что мужчины просто боятся того, что мы все сделаем, если кто-то из них изменит жене.
- А ты когда-нибудь изменяла Эрлу или хотя бы думала об этом?
- Ох, Дена, к чему ты задаешь мне все эти дикие вопросы? Ты же не хочешь выволочь меня на телевидение и выставить напоказ?
- Нет, конечно. Я просто пытаюсь понять, честно. Ты когда-нибудь думала о другом мужчине, кроме Эрла? Мне ты можешь сказать.
- Типа Тони Кертиса?
- Нет, о том, кого ты знаешь или встречала.
- Нет, не думала. Дурочка я, да? Если честно, Дена, я знаю, что ты считаешь меня старомодной провинциалкой, но когда после всего этого веселья, и вечеринки с марихуаной, и приема гостей с преподнесением подарков ты стоишь в церкви на глазах у своей семьи и друзей и произносишь клятву верности, ты произносишь ее всерьез. По крайней мере, я давала ее всерьез. Я бы до смерти боялась поклясться в том, чего не собираюсь делать, сама знаешь, какая я трусиха. Даже не понимаю, как Летти это сделала.
- Что сделала?
- Развелась с мужем через шесть месяцев после свадьбы. Сказала, что ей понравились свадебные подарки и медовый месяц понравился, а вот замужество - нет. Ладно, вернемся к тебе. С чего ты решила, что не испытываешь ни к кому привязанности? Ей-богу, Дена, ты взяла бы первое место по безумным идеям. Ты что, забыла, что ты Каппа? Да в тебе полно родственных чувств.
После того как Дена повесила трубку, лучше ей не стало. Сьюки ошибалась. Дена едва помнила девочек из класса, а порой и названия школ. Дена всегда была одиночкой. Ни с кем не чувствовала близости. Ощущала себя так, будто все остальные пришли в мир, вооруженные четкими правилами, как жить, а ей дать их забыли. У нее не было подсказок, что она должна чувствовать, поэтому всю жизнь она только притворялась, что является человеческим существом, не представляя, что чувствуют другие. Каково это - по-настоящему любить человека? Что это - чувство локтя, чувство принадлежности к какому-то сообществу? Она схватывала на лету и владела мимикой, поэтому с ранних лет научилась производить впечатление нормальной, счастливой девочки, но в душе всегда была одиночкой.
В детстве она часами подсматривала в окна, подглядывала за чужой семейной жизнью - из трамваев, автобусов - и видела людей в домах, таких счастливых, довольных, и всем сердцем жаждала очутиться там, внутри, но не знала, как это сделать. Ей всегда казалось, что все может измениться, если она только найдет правильную квартиру, правильный дом, но найти не смогла. Где бы она ни жила, у нее не возникало чувство, что она дома. Да она и не понимала, как это - "дома".
Все ли чувствуют себя одинокими в мире? Может, они тоже притворяются? Или она одна такая? Она всю жизнь ходила вслепую и только сейчас начала натыкаться на стены. Она сидела, пила красное вино и думала: что же с ней такое? Что пошло не так?
Телефонный звонок
Нью-Йорк
1976
Теперь Дена зарабатывала больше денег, чем могла потратить, вернее, просто не могла придумать, на что их тратить. У нее были сбережения, и первое, что она сделала, - переехала в Грамерси-парк, где всегда хотела жить. Она освещала празднование двухсотлетия независимости США в Вашингтоне и Филадельфии и не имела возможности закончить внутреннюю отделку. Уже шесть недель она жила в новой квартире, а картины в гостиной так и не повесила, и попросила Майкла Занеллу, дизайнера из киностудии, прийти в пятницу вечером помочь ей. Сейчас он стоял в носках на диване и пытался приладить большое зеркало на середину стены. Дена ела бутерброд и руководила его действиями, когда зазвонил телефон. Прежде чем ответить, она попросила Майкла:
- Чуть левее… Алло? - сказала она, не отрывая глаз от стены.
- Дена? Э-э… Мисс Нордстром?
- Да?
- Это Джерри О'Мэлли.
- Кто?
- Джерри… доктор О'Мэлли.
Чего вдруг, через столько месяцев?
- А-а, да, доктор… как поживаете?
Дена подала Майклу знак подвинуть зеркало на волосок вправо.
- Хорошо, - сказал он. - Как у вас дела?
- Замечательно, доктор. - Она сделала Майклу жест: "Вот так". - Чем я могу вам помочь?
- Я кое-что должен вам сказать. Вернее, попросить. Но прежде знайте: я считаю, что должен быть с вами предельно честен. Будет правильным, чтобы вы принимали решение, зная о том, что я чувствую.
- Угу. - Слушая вполуха, Дена подошла к Майклу, указала на следующую картину и на место, куда ее следует вешать.
- Знаете, я всю жизнь слышал, что когда-нибудь я кого-нибудь обязательно встречу. И неважно, долго мы были до того знакомы или вовсе не были и сколько времени провели вместе, но этот человек будет как будто для меня создан.
Дена покачала головой, когда Майкл взял не ту картину, потом кивнула - да, когда он взял ту, что нужно.
- И я давно знал, что вы - тот самый человек. И дело в том, что я… ну, полностью, совершенно потерял от вас голову. С того момента, когда вы вошли в мой кабинет.
- Угу. - Дена беззвучно произнесла "да", когда Майкл указал на следующую картину.
- Я знаю, для вас этот звонок как гром средь ясного неба, но я ждал, чтобы дать вам время. Я хотел позвонить раньше… Вы со мной как-нибудь пообедаете?
На том конце провода молчали.
- Вы, конечно, думаете, что я рехнулся, и с моей стороны это очень странно - вот так взять и огорошить вас ни с того ни с сего… Или, если у вас с кем-то серьезные отношения…
- Доктор О'Мэлли, - сказала Дена, - можно я перезвоню вам через несколько минут?
- О! Ну да, конечно.
- Я просто сейчас не одна и…
- А-а… Да, простите. Разумеется.
- Я перезвоню.
Дена повесила трубку, не веря своим ушам. Это и впрямь было очень странно. Может, она ослышалась, или он сошел с ума, или пьян, или это шутка такая? Она не знала, что и думать, так что решила до поры забыть об этом и продолжать развешивать картины, пока Майкл здесь.
А Джерри трясло. Он сделал самый важный звонок в жизни и забыл дать ей свой номер. Ему было слишком стыдно перезванивать, и он понадеялся, что она посмотрит в телефонном справочнике. Но она не позвонила.
В воскресенье вечером он пришел к Элизабет Диггерс с пинтой мороженого.
- Привет, Джерри! - крикнула она. - Проходи в кухню. Я ужинаю.
- Ох, прости.
- Все в порядке, рада буду, если составишь мне компанию. - Она заметила пакет. - Что ты мне принес?
- Мороженое.
- Молодец, как раз вовремя, будет на десерт. Ты знаешь, как угодить женщине. Спасибо.
Джерри поставил мороженое в холодильник и сел за стол.
- Ну? Что случилось? Голос у тебя по телефону был огорченный.
- Элизабет, боюсь, я сделал ужасную глупость, просто кошмарную, и подумал, что ты должна об этом знать.
- Что ты натворил?
- Позвонил Дене.
- Господи. И?..
- Выставил себя полным идиотом.
- Джерри, ты не мог выставить себя идиотом. - Она успокаивала его, но готовилась к худшему. Профессиональный опыт подсказывал ей, что влюбленные мужчины, будь они хоть семи пядей во лбу, способны на самые идиотские поступки.
- Не идиотом, точнее будет сказать - полной задницей. Так что я хотел тебе сам рассказать, прежде чем ты услышишь это от нее. Вообще-то я позвонил, чтобы услышать ее голос. Но потом, когда она ответила, я просто как-то растерялся.
Элизабет подняла взгляд от тарелки:
- Что ты ей сказал?
Джерри принялся шагать по кухне.
- Я сказал… Мол, я знаю, что мой звонок как гром средь ясного неба… но с первой встречи я влюбился до беспамятства… и мне всегда говорили, что в один прекрасный день я встречу человека, который создан как будто для меня… и для меня она такой человек.
Диггерс осторожно положила на стол вилку.
- Так и сказал?
- Да.
- Угу. - Доктор Диггерс помолчала немного и спросила: - А она что?
- Сказала: "Я вам перезвоню… Я сейчас не одна".
- Угу.
- Это было в пятницу, и она не перезвонила. Так что теперь она бог знает что обо мне думает, а я, разумеется, как полный дурак, не оставил ей свой номер. Короче, мне сейчас идти топиться или несколько дней подождать?
- Думаю, у тебя есть в запасе несколько дней, - улыбнулась доктор Диггерс, а сама подумала: бедный Джерри, иди топись.
Прихоть
Нью-Йорк
1976
На следующем сеансе Дена не упомянула о звонке Джерри, и хотя доктор Диггерс сгорала от желания спросить, сделать этого она не могла. Доктор Диггерс оказалась в сложном положении - между пациентом и другом. Она очень любила Джерри, они дружили много лет. Познакомились они, когда он был студентом, а она еще преподавала в аспирантуре. Однажды на занятии она обмолвилась, что хотела бы принять участие в демонстрациях за гражданские права человека, которые проходили в то время. Через два дня Джерри вошел и заявил: "Доктор Диггерс, вы хотите пойти на демонстрацию, и вы на нее пойдете. Выезжаем завтра. Маршировать вы не можете, зато прекрасно можете ехать, черт подери!" Он и двое его друзей наняли фургон и повезли ее аж в Миссисипи. Странное зрелище представляла собой эта парочка: красивый голубоглазый и светловолосый мальчик, толкающий инвалидное кресло с черной женщиной, но опыт, который они получили, никогда не забудется. Позже, когда была объявлена демонстрация за женское движение в Нью-Йорке, она ему позвонила:
- Как насчет еще одного пробега?
Он был за, и оба они в тот день были счастливы, особенно Джерри, которого несколько очень либерально настроенных дамочек дружески похлопали пониже спины.
Джерри в ее глазах всегда был особенным человеком, и ей было больно видеть его расстроенным, но сделать она ничего не могла.
Спустя неделю Дена ходила выпить с одним занудой-пиарщиком, который пытался обаять ее ради того, чтобы она взяла интервью у его клиента, и, вернувшись домой, она разыскала номер домашнего телефона Джерри и оставила сообщение:
- Ну и?.. Вы звоните, сообщаете, что без ума от меня, а дальше - ни слуху ни духу?
Джерри заставил себя пойти прогуляться. Он ждал звонка неделю и наконец сдался. Придя вечером домой, выслушал сообщение и застыл в шоке, не в силах шевельнуться. По крайней мере, она с ним все еще разговаривает, уже кое-что. Но что, бога ради, означал этот звонок? Он был психиатром - и все же не знал ответа. Зато у него снова появилась надежда.
А что же Дена? Как всегда, когда дело касалось личных отношений, она позвонила просто по прихоти, и это ровным счетом ничего не значило.
По еще одной прихоти Дена решила в воскресенье устроить на новой квартире вечеринку. Хотя она никому не проболталась, это был ее день рождения, о котором она бы и не вспомнила, если бы Норма, Мак и тетя Элнер, как всегда, не прислали ей поздравительные открытки.
Она пригласила Айру Уоллеса и его жену. Ей нравилась миссис Уоллес - замечательная женщина и, должно быть, видит в Айре что-то хорошее, только вот что именно? Пригласила она и своего агента Сэнди с женой, и еще нескольких человек, включая Джерри О'Мэлли.
В воскресенье Джерри довел себя почти до помешательства. Он пять раз переменил галстук и бесился, что зря постригся у парикмахера, который не на ту сторону сделал пробор. Но Дена дала ему почувствовать себя желанным гостем и вела себя так, будто он не звонил и не выставлял себя дураком, и он был за это благодарен. Ему удалось за время вечеринки почти ничего дикого не сотворить, разве что, мотнув ногой, сбить с кофейного столика бокал с шардоне. Куда как не чудо, учитывая обстоятельства.
Дена же несколько раз исподтишка поглядывала на него и пришла к выводу, что на вид он ничего себе, даже неплох. Ей нужен был человек, с которым не стыдно показаться на людях, когда понадобится. С приличной внешностью, не из их круга. Может, стоит дать ему шанс, пусть попробует.