- Он сегодня на охоте. Минни, принесите мне телефон… - Голос у нее срывается на плач. - Дотяните сюда провод и прихватите мою записную книжку из кухни.
- Вам нехорошо, мисс Селия?
Она не отвечает, так что просто приношу записную книжку и телефон, стучу в дверь ванной.
- Оставьте его там. - Похоже, мисс Селия рыдает. - А теперь идите домой.
- Но я должна…
- Я сказала, марш домой, Минни!
Отшатываюсь от закрытой двери. Лицо мигом вспыхивает. Мне больно, но не потому, что на меня никогда прежде не орали. Просто на меня не орала раньше мисс Селия.
Утром на Двенадцатом канале Вуди Асап размахивает своими белыми чахлыми ручонками над картой страны. Джексон, штат Миссисипи, замерз, что твой кубик льда. Сначала шел дождь, потом ударил мороз, а потом все покрылось коркой льда толщиной в полдюйма. Ветви деревьев, провода, крыши и навесы провисли под немыслимой тяжестью. Весь мир словно окунули в прозрачную бутылку с шеллаком.
Дети мои прилипли сонными мордашками к радиоприемнику и, как только по радио сказали, что дороги замерзли и школы закрыты, принялись скакать, орать, свистеть, а потом выскочили на улицу в одних пижамах.
- Немедленно вернитесь в дом и обуйтесь! - кричу им вслед. Никто, разумеется, не слушается.
Звоню мисс Селии, сказать, что не могу ехать по льду, и узнать, есть ли у них электричество. Конечно, после того, как она вчера наорала на меня, будто я грязный ниггер из трущоб, не стоило бы о ней беспокоиться.
- Алло? - раздается в трубке.
Сердце так и екает.
- Кто это? Говорите!
Очень осторожно кладу трубку. Наверное, мистер Джонни сегодня тоже не пошел на работу. Не представляю, как он там сейчас дома. Но точно знаю, что даже в собственный выходной день не могу избавиться от страха перед этим мужчиной. Осталось одиннадцать дней. Через одиннадцать дней все закончится.
Прошел день - и все растаяло. Когда я прихожу, мисс Селия уже не в постели. Сидит за кухонным столом, пялится в окно с таким выражением на лице, будто у нее не жизнь, а сущий ад. Глаз не сводит с мимозы. Дерево сильно пострадало ото льда. Половина веток сломалась, листья коричневые и пожухлые.
- Доброе утро, Минни, - говорит она, не глядя на меня.
Но я только молча киваю. Мне нечего ей сказать после того, как она обошлась со мной позавчера.
- Наконец-то мы можем срубить эту мерзость, - говорит мисс Селия.
- Валяйте. Вырубите все под корень.
Как меня, уничтожьте без всякого повода.
Мисс Селия поднимается, подходит к раковине, где я вожусь. Берет меня за руку:
- Простите, что наорала на вас… - А у самой слезы стоят в глазах.
- Хммм.
- Я плохо себя чувствовала, понимаю, что это не оправдание, но мне правда было очень худо… - И тут она начинает рыдать, будто наорать на прислугу - самое страшное, что она в жизни сделала.
- Да ладно вам, - бурчу я. - Не о чем тут убиваться.
А потом она вдруг крепко меня обнимает, и мне приходится похлопать ее по спине и даже погладить.
- Давайте-ка присядем, - говорю. - Я приготовлю вам кофе.
Что уж там, когда со здоровьем непорядок, мы все становимся раздражительными.
К утру понедельника листья на мимозе почернели, будто их обожгло, а не заморозило. Захожу в кухню с намерением напомнить, сколько дней осталось, но мисс Селия, как и в прошлый раз, не отрываясь смотрит на несчастное дерево - с той же ненавистью, с какой глядит обычно на плиту. Бледная, просто жуть, да еще есть отказывается.
Весь день, вместо того чтоб валяться в кровати, украшает рождественскую елку в холле, превращая мою жизнь в пылесосный ад из-за бесконечных иголок повсюду. Потом выходит во двор, начинает обрезать розовые кусты и сажать луковицы тюльпанов. Ни разу не видела, чтоб она так много двигалась. А потом является на свой кулинарный урок, даже не вычистив грязюку из-под ногтей, но все так же без улыбки.
- Осталось шесть дней до того, как вы расскажете мистеру Джонни, - напоминаю я.
Она сначала молчит, а потом говорит, голосом ровным, как сковородка:
- Вы уверены, что это необходимо? Я подумала, что мы могли бы немного подождать.
Замираю, и пахта капает с моих пальцев.
- Даже не представляете, насколько уверена.
- Ну хорошо, хорошо. - И обратно на улицу, чтобы заняться своим любимым делом - пялиться на мимозу. Еще и топор прихватила. Но никак ее не срубит.
Вечером в среду я способна думать только о том, что осталось девяносто шесть часов. При мысли, что после Рождества могу остаться без работы, внутри все сжимается. Тогда придется беспокоиться о куче вещей, а не только о том, что меня могут пристрелить на месте. Мисс Селия должна рассказать ему в канун Рождества, после того, как я уйду, но до того, как они отправятся в гости к матери мистера Джонни. Но мисс Селия ведет себя так странно, что я волнуюсь, решится ли она. Нет уж, мэм, твержу себе день напролет, не отстану, прилипну к ней, как жвачка к волосам.
Но утром в четверг мисс Селии вообще нет дома. Надо же, сумела выбраться на люди. Присаживаюсь за стол, наливаю себе чашечку кофе.
Выглядываю в окошко. Светло и солнечно. Черное дерево мимозы и вправду выглядит жутко. Почему бы мистеру Джонни не срубить эту штуку, и дело с концом.
Наклоняюсь пониже к подоконнику:
- Ну-ка, посмотрим… - В самом низу осталось несколько зеленых побегов, чуть оживших на солнышке. - Да это дерево просто прикидывается мертвым.
Достаю из сумочки блокнот, где записан список дел. Не для мисс Селии, нет, мои собственные покупки, подарки к Рождеству, всякие разности для детей. Астма Бенни чуть получше, но, когда Лерой вчера вечером явился домой, от него опять несло виски. Он так толкнул меня, что я отлетела и ударилась бедром об стол. Если он и сегодня заявится в таком виде, на ужин получит по зубам.
Я вздыхаю. Еще семьдесят два часа - и я свободная женщина. Может, меня уволят, а может, Лерой прибьет, когда обо всем узнает, но зато я буду свободна.
Надо сосредоточиться на делах. Завтра придется много готовить, в субботу вечером церковный ужин, а в воскресенье - служба. Когда же прибраться в собственном доме? Постирать детские вещички? Моей старшей, Шуге, шестнадцать, и она аккуратная девочка, следит за домом, но по праздникам хочется освободить ее от хлопот - моя мама никогда мне не помогала. И еще Эйбилин. Вчера вечером она опять звонила, спрашивала, не надумала ли я помочь ей и мисс Скитер с книжкой. Я люблю Эйбилин, правда. Но, думаю, она делает огромную ошибку, доверяясь белой леди. Я ей так и сказала. Она рискует и работой, и безопасностью. Не говоря уж о том, зачем вообще помогать подружке мисс Хилли.
Ладно, пора заняться делом.
Смазываю окорок глазурью, украшаю ананасом и ставлю в духовку. Потом протираю полки в охотничьей комнате, чищу пылесосом медведя, а он глядит на меня, как на закуску.
- Мы с тобой сегодня вдвоем, - говорю медведю. Он, как обычно, неразговорчив.
С тряпкой и моющим средством иду наверх, по дороге полирую каждую балясину на перилах лестницы. Захожу в спальню номер один.
Примерно с час я прибираюсь наверху. Здесь холодно и неуютно - ни одной живой души, чтоб согреть пустые комнаты. Я знай себе вожу руками туда-сюда, туда-сюда по каждой деревяшке, что попадается на пути. Между второй и третьей спальнями спускаюсь в комнату мисс Селии, пока та не вернулась.
Что-то мне не по себе в пустом доме. Куда она подевалась? За все время, что я здесь работаю, она уходила всего три раза, и каждый раз говорила, куда, на сколько и зачем уходит, будто меня это касается. А сейчас ее ну как корова языком слизнула. Мне бы радоваться, что она сгинула с глаз моих, но одна в этом огромном доме я чувствую себя самозванкой. Бросаю взгляд на розовый коврик, прикрывающий кровавое пятно перед ванной. Попробую сегодня еще раз вывести его. Волна холодного воздуха проносится по комнате, будто призрак пролетел. Я вздрагиваю.
Может, и не стоит сегодня заниматься этой кровищей.
Одеяла, как всегда, разбросаны. Простыни скручены-перекручены. Ну точно на кровати борцовскую схватку устраивали. Я уже и не удивляюсь. Поначалу вам интересно, чем люди занимаются в спальне, а потом понимаете, что ни к чему лезть в чужие дела.
Снимаю наволочку. Она вся в угольно-черных пятнах - тушь у мисс Селии больно стойкая. Заталкиваю в наволочку барахло, разбросанное по полу, чтоб легче было тащить. Заодно беру и аккуратно сложенные на желтом диване брюки мистера Джонни. Ну как, скажите на милость, я должна понять, чистые они или грязные? Ладно, все равно заталкиваю в мешок. Мой девиз: если сомневаешься - стирай.
Перетаскиваю узел поближе к комоду. Ушиб на бедре ноет, когда я наклоняюсь за парой шелковых чулок мисс Селии.
- Вы кто?
Чулки выпадают у меня из рук.
Медленно-медленно отступаю, пока не упираюсь спиной в комод. Он стоит в дверях, глаза прищурены. Очень медленно перевожу взгляд на топор в его руке.
Боже. Спрятаться в ванной? Нет, он слишком близко, запросто меня поймает. И в дверь мне не выскочить - для этого надо с ним драться, а он мужчина, да к тому же с топором. Я в такой панике, что вся буквально горю. Все. Меня загнали в угол.
Мистер Джонни смотрит на меня, поигрывая топором. Улыбается, чуть склонив голову.
Я делаю единственное, что в моих силах. Скорчив грозную рожу и выпятив губы, ору изо всех сил:
- Эй, ты, убирайся с дороги со своим топором!
Мистер Джонни смотрит на топор, как будто позабыл о нем. Потом опять на меня. Не отрываясь, глядим друг на друга. Не двигаюсь, не дышу.
Он косится на узел, хочет посмотреть, что же я украла. Сверху торчат его штаны.
- Послушайте, - не выдерживаю я, и слезы сами собой брызжут из глаз. - Мистер Джонни, я просила мисс Селию рассказать вам про меня. Я ее тысячу раз просила…
А он хохочет в ответ. И качает головой. Думает, поди, как забавно будет изрубить меня на кусочки.
- Ну послушайте меня! Я говорила ей…
- Успокойтесь, милая. - А сам продолжает лыбиться. - Я не собираюсь на вас нападать. Просто вы меня удивили, только и всего.
Я потихонечку подвигаюсь к ванной. Топор-то у него все еще в руке.
- Как вас зовут?
- Минни, - шепчу я. Осталось целых пять футов.
- Как давно вы здесь работаете, Минни?
- Не так давно, - качаю головой.
- Как давно?
- Несколько… недель, - отвечаю я и тут же закусываю губу. Три месяца.
- Думаю, - сомневается он, - что гораздо дольше.
Поглядываю на дверь ванной. Что толку там прятаться, если дверь все равно не запирается?
- Клянусь вам, я не сержусь, - говорит он.
- А как же топор? - осторожно спрашиваю я.
Он закатывает глаза, потом опускает топор на пол, отодвигает ногой подальше.
- Знаете, давайте лучше поговорим в кухне.
Разворачивается и уходит. Поглядываю на топор, не прихватить ли мне его с собой. Но один вид его пугает. Заталкиваю топор под кровать и спешу в кухню.
Там я стараюсь держаться поближе к черному ходу, проверив на всякий случай, что дверь не заперта.
- Минни, честное слово, я рад, что вы здесь, - начинает он.
Смотрю ему в глаза, не врет ли. Он высокий, по меньшей мере шесть футов и два дюйма. Небольшое брюшко есть, но на вид все равно сильный.
- Вы, наверное, меня уволите.
- Уволю? - опять смеется он. - Да вы лучшая кухарка на свете. Взгляните, - похлопывает себя по намечающемуся животу, - это ваша работа. Черт, да я так не питался с тех пор, как здесь работала Кора Блю. Она меня практически вырастила.
Перевожу дух. Раз уж он знает Кору Блю, все не так страшно.
- Ее дети ходят в нашу церковь. Я ее знала.
- Я очень скучаю по ней. - Он поворачивается к холодильнику, открывает, заглядывает внутрь, опять закрывает.
- Когда вернется Селия?
- Я не знаю. Наверное, в парикмахерскую пошла.
- Когда она стала кормить меня вашей стряпней, я поначалу даже удивлялся, как это она так быстро научилась готовить. Но в ту субботу, когда вы не пришли, она попыталась приготовить гамбургеры. - Он прислоняется к раковине, вздыхает. - Почему она не хочет, чтобы я о вас узнал?
- Понятия не имею. Она мне не докладывала.
Мистер Джонни задумчиво качает головой, поглядывает на черное пятно на потолке, оставшееся с тех пор, как мисс Селия сожгла индейку.
- Минни, мне все равно, даже если Селия палец о палец за всю жизнь не ударит. Но она все твердит, что хочет сама ухаживать за мной. Представляете, что я ел до вашего появления?
- Она научится. По крайней мере… старается научиться, - хмыкаю я. Есть вещи, про которые не соврешь.
- Да мне безразлично, умеет ли она готовить. Просто хочу, чтобы она была… Чтобы со мной была.
Мистер Джонни вытирает лоб рукавом (теперь я понимаю, почему его рубашки вечно грязные). А вообще-то он ничего, симпатичный. Для белого, разумеется.
- Она кажется несчастной, - продолжает он. - Это из-за меня? Или из-за дома? Мы живем слишком далеко от города?
- Не знаю, мистер Джонни.
- Тогда в чем дело? - Он вцепляется пальцами в столешницу за спиной. - Расскажите мне. У нее… - нервно сглатывает, - у нее есть кто-то другой?
Мне его даже немножко жалко. Оказывается, он, как и я, ничего не может понять в этом дерьме.
- Мистер Джонни, это, конечно, не мое дело. Но могу вам точно сказать, что у мисс Селии нет никаких отношений ни с кем.
- Вы правы, - кивает он. - Глупо было спрашивать.
Интересно, когда же вернется мисс Селия. Не представляю, что она будет делать, когда обнаружит здесь мистера Джонни.
- Знаете, не говорите ей, что познакомились со мной. Пускай сама все расскажет, когда будет готова.
В первый раз по-настоящему улыбаюсь:
- То есть вы хотите, чтоб я продолжала работать, как работала?
- Присматривайте за ней. Я не хочу, чтобы она оставалась в этом огромном доме в одиночестве.
- Да, сэр. Как скажете.
- Я сегодня хотел сделать ей сюрприз. Срубить эту мимозу, которую она так ненавидит, а потом свозить ее в город пообедать. Зайти в ювелирный, выбрать ей подарок к Рождеству… - Мистер Джонни подходит к окну, выглядывает, вздыхает. - Наверное, придется перекусить в городе.
- Я могу приготовить. Что бы вы хотели?
Он оборачивается и улыбается, как мальчишка. А я роюсь в холодильнике, вытаскивая всякие разности.
- Помните, вы как-то готовили свиные отбивные? - Он даже ноготь начинает грызть нетерпеливо, как ребенок. - Сделаете на этой неделе?
- Сегодня же вечером получите. В морозилке есть несколько штук. А завтра будет цыпленок с клецками.
- О, Кора Блю тоже их готовила.
- Садитесь-ка за стол, а я сделаю вам отличный сэндвич с беконом, возьмете с собой.
- И хлеб поджарите?
- Конечно. Хороший сэндвич на сыром хлебе не получишь. А после обеда испеку, пожалуй, знаменитый карамельный торт от Минни. А на следующей неделе мы вам подадим жареного сома.
Нарезаю бекон, ставлю сковороду на огонь. Мистер Джонни глаз с меня не сводит. И улыбается всем лицом сразу. Заворачиваю сэндвич в вощеную бумагу. Наконец-то можно хоть кого-то покормить с удовольствием.
- Минни, можно я спрошу? Если вы здесь… то чем же занимается целыми днями Селия?
Пожимаю плечами. Никогда в жизни не видела, чтобы белая женщина просто торчала дома целыми днями. Они вечно заняты, бегают по всяким делам, - кажется, что у них забот больше, чем у меня.
- Ей нужны подруги. Я спрошу своего приятеля Уилла, не предложит ли он своей жене заехать к нам и научить Селию играть в бридж, принять ее в свой круг. Хилли, насколько я слышал, заводила в таких делах.
Замираю на месте, как будто если буду вести себя тихо, то ничего не произойдет. Робко спрашиваю:
- Это вы про мисс Хилли Холбрук говорите?
- А вы ее знаете?
- Мм-хммм… - С трудом проглатываю комок, подкативший к горлу.
Если мисс Хилли появится в этом доме, мисс Селия узнает про Кошмарную Ужасность. Эти женщины никогда не смогут стать подругами. Но ради мистера Джонни мисс Хилли пойдет на что угодно.
- Я позвоню сегодня вечерком Уиллу, попрошу его. - Он дружески похлопывает меня по плечу.
А я вдруг опять задумываюсь об этом слове, "правда". Эйбилин ведь расскажет мисс Скитер обо всем. Если истина выйдет наружу, мне конец. Да уж, я повздорила не с тем человеком.
- Я дам вам свой рабочий телефон. Звоните, если будут проблемы, ладно?
- Да, сэр, - отвечаю я, чувствуя, как вновь накатывает ужас, стирая все следы облегчения, которое я сегодня испытала.
Мисс Скитер
Глава 11
Для всей страны еще зима, а в нашем доме уже начинается зубовный скрежет и заламывание рук. Первые признаки весны появляются слишком рано. Папу охватило "хлопковое безумие", ему пришлось нанять еще десяток рабочих, чтобы вовремя вспахать землю и засеять. Мама изучает "Фермерский альманах", но в земледелии она мало что смыслит. Зато периодически сообщает мне страшные новости, картинно прижав ладонь ко лбу.
- Говорят, это будет самый дождливый год за последнее время, - вздыхает она.
Да еще и "Шелковистый блеск" перестал действовать. Постараюсь купить еще несколько баночек, нового, экстрасильного.
Мама поднимает глаза от "Альманаха":
- Куда это ты так вырядилась?
Я надела самое темное свое платье, темные чулки. Темный шарф на голове делает меня похожей скорее на Питера О'Тула в "Лоуренсе Аравийском", чем на Марлен Дитрих. С плеча свисает уродливая красная сумка.
- У меня вечером дела. А потом встреча… с девушками. В церкви.
- В субботу вечером?
- Мама, Господу безразлично, какой сегодня день недели.
Спешу к машине, прежде чем последует новый град вопросов. Сегодня вечером у нас первая встреча с Эйбилин.
Сердце учащенно стучит. Никогда прежде не сидела за одним столом с негром, которому за это не заплатили. Интервью отложилось почти на месяц. Сначала были праздники, и Эйбилин приходилось почти каждый вечер работать допоздна - упаковывать подарки и готовить еду для рождественского ужина у Элизабет. В январе Эйбилин подхватила грипп, и я уже всерьез забеспокоилась. Боюсь, если миссис Штайн придется ждать чересчур долго, она утратит интерес или вообще забудет, что когда-то согласилась почитать мои наброски.
"Кадиллак" сворачивает на Гессум-авеню, улицу, где живет Эйбилин. Лучше бы я поехала на старом грузовичке, но мама наверняка заподозрит неладное, да и папе он нужен в поле. Останавливаюсь, как мы и договаривались, у заброшенной полуразрушенной хибары в нескольких десятках метров от дома Эйбилин. Навес над крыльцом "дома с привидениями" провис, окна без стекол. Выхожу, запираю машину, быстро иду по улице, не поднимая головы, каблуки звонко стучат по асфальту.
Раздается собачий лай, я роняю ключи и быстренько подбираю, испуганно оглянувшись. Группка чернокожих сидит на крылечке, поглядывая на меня. На улице темно, так что трудно сказать, кому еще я попалась на глаза. Иду дальше, чувствуя себя почти собственным автомобилем: большая и белая.