Они ушли; этому сопутствовали многократные заверения в дружбе. Я наблюдал, как они покидают Джермин-стрит в поисках кеба. Они мгновенно затерялись в толпе, и я, несмотря на ясный день, испытал странную тревогу за них. Ощущение это было мимолетным, но когда оно миновало, я почувствовал себя еще несчастнее прежнего. Оставшуюся часть дня и весь вечер я ходил по городу. Как я провел последующие дни, не знаю.
Глава 12
Стояло ноябрьское утро. Сквозь щель в ставнях просачивались рассветные лучи, и я различил очертания своих рубашки и сюртука, сложенных Фредом; в полусвете они выглядели до странности живыми, словно с нетерпением ожидали моего пробуждения. Я вновь погрузился в дрему на пару минут, пребывая в блаженном бессознательном состоянии, пока меня не разбудили своим шумом лошади на улице перед домом. Поднявшись с постели, я распахнул ставни. Тогда-то я и увидел его, стоявшего на углу и неотрывно глядевшего вверх на мое окно. Впрочем, заметил я его не сразу. Он походил на часть деревянного крыльца - дерево на дереве, - пока не шагнул вперед. На нем были мой плащ и моя широкополая шляпа, однако я ни на секунду не сомневался в том, что это он; лицо, белое, покрытое морщинами, казалось смятым, словно лист бумаги, и на нем я увидал те же пустые глаза, что смотрели на меня со стола в мастерской. Он, верно, нашел мой адрес на счетах, которые украл из мастерской, и теперь сумел меня отыскать. Стоял он совершенно неподвижно и не предпринимал попыток завладеть моим вниманием - лишь смотрел вверх безо всякого выражения. Затем он неожиданно повернулся и пошел прочь.
Охватившие меня изумление и испуг невозможно описать. Я вбежал в кухню, где Фред жарил мне на завтрак телячью котлету.
- Брось все дела и уходи, - сказал я.
Он взглянул на меня, не веря своим ушам.
- Ты ни в чем не провинился, Фред. Вот тебе деньги на житье. Я должен уехать. Я должен немедленно уехать.
- Да вы еще не проснулись, мистер Франкенштейн.
- Это не сон, Фред. Это явь. Я должен как можно скорее покинуть этот дом. Над ним тяготеет страшная участь.
Нетерпение и тревога мои, казалось, передались ему. Он бросился в спальню и принялся паковать мой кофр, хотя ни малейшего представления о том, куда ехать, у меня не было.
В кратчайший срок я готов был к отъезду. Я дал Фреду связку ключей, строго наказав ему запереть все двери и окна.
- Я тут буду, останусь дом охранять, как пес, а ежели меня нету, значит, я у матери, в Шортс-рентс, - сказал он.
- Достаточно ли тебе на расходы денег, что я дал?
- Вы очень щедры, сэр. Когда же вы вернетесь?
- Не могу сказать. Не знаю.
Вышедши на улицу, я с опаской посмотрел в одну сторону, в другую - на случай, если он возвратился; никаких следов не было. Я по-прежнему не представлял себе, куда поеду, но тут мне вспомнилось путешествие, недавно предпринятое Биши. Он говорил мне, что карета на север отправляется от Энджела в Ислингтоне - туда-то, подчиняясь внезапному и неукротимому инстинкту, я и отправился. По весьма счастливой случайности карета задержалась из-за столкновения, перекрывшего Эссекс-роуд, и мне удалось купить билет, по которому я мог, если пожелаю, добраться до Карлайля. Я рад был отъехать от Лондона на расстояние как можно большее.
Попутчикам я, верно, казался странен, ибо всю дорогу молчал, пребывая в каком-то ступоре. В Мэтлоке мы передохнули и сменили лошадей, и я попытался заснуть на отгороженном сиденье в гостиной тамошнего трактира. Но покой ко мне не шел. Из головы у меня не выходил образ его, закутанного в мой темный плащ, не сводящего пустых глаз с моего окна. Я сошел в Кендэлле и пересел на местную почтовую карету, направлявшуюся в Кезуик, о котором некогда упоминал Биши. Во время поездки ландшафт и вправду радовал глаз, хоть душевный настрой и не позволял мне толком воспринимать его красоты. Огромное озеро напомнило мне Женевское, а горы вокруг походили на уменьшенные копии, оставшиеся от тех, что окружали мой родной город. Я не удивился бы, прозвучи над водой колокол великого собора. Все это я охватил одним взглядом, тогда как тревожные мысли мои оставались далеко. Удастся ли мне когда-либо избавиться от этого демона, этого инкуба, что преследует меня?
Мне указали на небольшой трактир с комнатами для путешественников, где я и устроился на ночь. Спал я, увы, некрепко, часто просыпаясь, разбуженный грозой, что катилась над горами, да собственным беспокойным сознанием, то и дело во мне шевелившимся. Как бы то ни было, первый день я провел в попытках утомить себя прогулками по самым крутым склонам. Быть свободным, жить среди гор - теперь это представлялось мне вершиною мечтаний. Я раздумывал о том, не удалиться ли мне на родину и не зажить ли там в блаженном отшельничестве.
Вечером я возвратился в трактир усталым и готовым уснуть. Я съел ужин, поставленный передо мною женой хозяина, и выпил огромное количество камберлэндского эля, сдобренного портом и перцем. Но покой все не шел ко мне. Я лишь некрепко дремал, отдых мой прерывался словно бы вспышками молнии, в которых мельком виднелись очертания и фигура существа. Поднявшись на заре, я отправился к озеру. Прилегавший к трактиру сад спускался вниз, к самому берегу; там я и остановился, озирая неподвижную и тихую картину пред собою. Неподалеку от середины озера был остров, уже отчасти освещенный лучами солнца, тогда как ландшафт позади него - холмы и горы - все еще находился в тени. От воды поднималась дымка, клубившаяся по ее поверхности; помимо того, любопытное зрелище представляли собою скопления легких испарений, которые будто нависали над водой, образуя узор, напоминавший вихрь или же водоворот.
С другой стороны острова появилась небольшая лодка; казавшаяся поначалу пятнышком в окружавшем меня тумане, она постепенно росла. Рыбаки в этих краях подымаются рано. Когда суденышко подошло ближе к берегу, я различил человека, стоявшего во весь рост на носу - темная фигура, силуэт на фоне воды и испарений. Он приблизился, и я увидел, что руки его подняты над головой и что он словно бы машет мне. Решив, что с ним, вероятно, стряслась некая беда, я помахал в ответ, желая его ободрить. И тут я, к полнейшему изумлению и ужасу своему, осознал, кто он такой, тот, что стоит в лодке и приветствует меня. Существо все приближалось, уже видны были омерзительные желтые волосы и пустые серые глаза. Вот он протянул руки вперед. Ладони его были в крови.
Я повернулся и побежал к трактиру, в спешке запнувшись о корень дерева; поднявшись с земли, я со страхом взглянул через плечо. Лодка, а с ней и тот, кто в ней был, исчезли. Их, верно, поглотил туман, успевший наползти на дальний берег. Тем не менее я заторопился назад в трактир и, хотя понимал, что его ничем не удержать, инстинктивно запер дверь своего номера. Посещение это было свидетельством некоего ужасного происшествия. В этом я был уверен. Окровавленные руки его знаменовали некое преступление, совершенное во имя мести. Я подошел к окну, выходившему на сад и озеро, однако он более не появлялся. Первым моим побуждением было бежать, но тут я остановил себя. Не могу же я весь остаток жизни провести, сломя голову спасаясь от моего преследователя; Каин и тот не заслужил столь страшной участи.
Я решил возвратиться в Лондон и там разведать обо всех деяниях, какие он мог совершить. В определенном смысле мне любопытно было узнать, каков характер его подвигов, ибо в них могла отчасти проявиться его низкая натура. Возможно, я своими глазами увижу природу того, что сотворил. Однако то были мысли мимолетные, не поддающиеся определенному выражению, даже попытайся я их объяснить самому себе. Я по-прежнему был целиком погружен в водоворот страха и недобрых предчувствий.
Обнаружив, что следующая карета в Лондон отправляется из Кезуика утром, остаток дня я провел у себя в комнате, пристально глядя на озеро - не покажется ли он снова. Ничего. Я подозревал - я знал, - что он последует за мной в Лондон; удалось же ему выследить меня в этом уединенном месте. Совершенно не имея представления о том, как он перемещается, я тем не менее полагал, что он по-прежнему обладает сверхъестественной силой. Опасения мои возросли, когда на следующее утро я сел в карету и отправился на юг.
Как только я наконец очутился среди полей и садов лондонских предместий и до меня донесся запах города, страх мой усилился невероятно. Казалось, будто запах этот издает он. Подъехали мы через Хайгейт, и с холма глазам моим открылась громада, кипящая и дымящаяся впереди. Спустись я опять туда, в эти улицы, в эти внутренности, суждено ли мне когда-либо освободиться вновь? Надвигающийся звук наводил на мысли об огромном стаде животных; я знал, что среди них вскоре поселится и он.
Нанявши кеб от Энджела, я доехал до Джермин-стрит. К дому я приблизился с долей опасения - в воображении мне рисовалось, как он поджигает его либо наносит ему тот или иной ущерб. Однако дом, как и прежде, стоял на тихой улице, нетронутый, с запертыми дверьми и ставнями. Я вынул ключи и вошел. Взбираясь по лестнице, я услыхал слабый звук.
Стоило мне взойти повыше, как я понял, что кто-то негромко разговаривает в моих комнатах наверху. Мне слышен был голос, тихий, задумчивый. Внезапное движение заставило меня на миг насторожиться, а затем на верхушке лестницы показались Биши с Фредом.
- Виктор, вы пришли - слава богу! - Беспокойный голос Биши пробудил все мои собственные страхи.
- Что такое? Да что же случилось?
- Гарриет убита.
Я покачнулся на лестнице и схватился за перила, чтобы не упасть.
- Я не…
- Ее нашли в Серпентайне. Жутким образом задушенною.
- Я его на улице повстречал, сэр, - рассказывал мне Фред. - Он умолял, чтоб я позволил ему побыть здесь, где его никто не обеспокоит.
Я его почти не слушал.
- Когда это произошло?
- Четыре ночи назад.
Стало быть, стоящим на углу я видел существо наутро после преступления.
- И это еще не самое худшее.
- Худшего и представить себе нельзя!
- Ее ожерелье - орудие, которым она была убита, - найдено было в кармане Дэниела Уэстбрука.
- Дэниела, ее брата? Нет, это невозможно! Это вне всяких резонов. Он ее обожал. Он был ее заступником. - Я медленно взошел по лестнице, закрывши глаза рукою - в эту минуту я не желал видеть ничего вокруг.
- Он за решеткой в Кларкенуэлле, - сказал Фред.
- Этого не может быть.
Внезапно мне представилось, как существо машет мне с озера окровавленными руками; я взбежал по лестнице и кинулся к тазу в спальне, где меня вывернуло наизнанку.
Биши вошел вслед за мною.
- Ианте отправили к сестрам Гарриет. Там ей будет лучше всего. После похорон - не знаю.
- А вы?
- Фред любезно согласился, чтобы я побыл тут. Разумеется, до вашего возвращения.
- Нет, Биши. Оставаться здесь вам опасно.
- Опасно?
- Думаю, Биши, вам следует уехать из Лондона. До тех пор, пока не утихнет горе. Здесь вас окружает слишком много воспоминаний. Что вы сделали с платьями Гарриет?
- С платьями? Они все так же висят у нас дома.
- Фред за ними зайдет. Он раздаст их на улицах. Иначе нельзя, Биши. - Должно быть, я говорил как безумец, ибо он положил ладонь мне на руку.
- От этого, Виктор, горе мое не уменьшится. Разве это возможно? Каждое мгновение я ощущаю ее отсутствие. Я видел ее тело на берегу у воды.
- Необходимо с чего-то начинать. Я провожу вас до станции. Я куплю билет. Помнится, вы как-то говорили о Марлоу, что на Темзе. Вы ведь ездили туда в каникулы, кататься на лодке?
- Да, в школьные времена.
- Тогда отправляйтесь туда. Есть ли у вас деньги на поездку?
Он покачал головой.
- Содержание свое я истратил.
Я вынул кошелек с соверенами и отдал ему.
- Этого будет довольно.
Не давая ему времени на раздумья или споры, я проводил его до станции на Сноу-хилле и уговорил сесть в почтовую карету. Я знал, что ему необходимо уехать из города. Будучи моим другом и спутником, он мог пострадать от мести, подобной той, что настигла Гарриет.
Возвращаться на Джермин-стрит мне не хотелось - было еще не время. Вместо того я направился к Серпентайну в Гайд-парке. Это небольшое водное пространство, вытянутое в длину, населенное дикими птицами всех мастей. Я прошелся вдоль него, надеясь обнаружить место, где Гарриет задушили и бросили в воду. Мне хотелось отыскать какие-либо следы существа. Сомнений в том, что он последовал за Гарриет и убил ее, у меня не было. Я понимал это до того ясно и точно, словно видел происшедшее своими глазами. Убийца - он. В этом нет сомнений. Но ведь в определенном смысле убийца - я сам. Орудие, которым была убита Гарриет, сделал я - преступление не менее тяжкое, чем если бы я сомкнул у нее на шее собственные руки. Что мне делать? Объявить себя виновным? Тогда меня сочтут сумасшедшим в плену безумного бреда. Дэниела Уэстбрука мне не спасти.
Пониже пешеходной дорожки находился темный участок берега, куда я и направился. Среди деревьев и кустов, обрамлявших воду в том месте, я заметил легкое шевеление; судя по едва различимому звуку, там что-то двигалось шагом медленным и ровным. Нечто шло в ногу со мною. И тут я заметил его, в шляпе и плаще; на мгновение повернувши ко мне белое, изборожденное морщинами лицо, он бросился прочь. Других доказательств не требовалось. Он желал видеть мои слезы, а может быть, и порадоваться им. К тому же он обладал некоей способностью читать мои мысли. Иначе зачем ему было поджидать меня на месте преступления?
Полнейшая невозможность открыться какому бы то ни было живому существу вновь заставила меня ощутить растерянность и унижение. Меня запрут в Бедламе, где под конец я, вероятно, примусь искать безумия, дабы облегчить свои страдания. В несчастье своем я тем не менее почувствовал в себе неожиданную устремленность и обновленное мужество. Я вернусь в мастерскую у реки и буду ждать его появления. Я устрою ему допрос. Возможно, я даже стану умолять его навеки покинуть место его гнусного преступления. Мысль о том, что он способен на рассуждения, не приходила мне в голову ни на секунду, однако не исключено, что он послушается приказа. Я его создатель, так пускай он выучится подчиняться.
Сперва же я обязан был навестить Дэниела Уэстбрука в его темнице и попытаться, насколько то было возможно, успокоить его. На следующее утро я отправился в Новую тюрьму в Кларкенуэлле, запасшись деньгами для стражи, а также книгами и свежей провизией для самого Дэниела. Его поместили в темницу под землей. Меня провели вниз по мрачному коридору - освещенный факелами, он пропитан был запахами мочи и сырости.
- Хуже, чем твой Ньюгейт, - шепнул мне стражник.
Дэниел находился в маленькой каморке в конце коридора; когда я вошел, он вскочил со своей дощатой койки и обнял меня.
- Как мило с вашей стороны, Виктор, как хорошо!
- Что же тут хорошего? Ничего хорошего я не сделал. - Оказавшись лицом к лицу с неведающей и невинной жертвой моего собственного преступления, я едва отдавал себе отчет в том, что говорю.
- Вам известно, в чем меня обвиняют?
- Станемте говорить по порядку. Я горячо верю в вашу невиновность и испробую все доступные мне средства, чтобы вас освободили.
- Они говорят, что я убил Гарриет!
- Расскажите мне, что произошло.
- Я пошел к Серпентайну, чтобы встретиться с нею. Мы часто гуляли там по вечерам. На привычном нашем месте встречи ее не было. Утомленный после дневных трудов, я уснул под деревом - меня убаюкал звук воды, - но затем меня грубо растолкали. То был отряд стражников. К ужасу своему, я увидел, что руки мои измазаны кровью. Обыскавши меня в участке, они нашли у меня в кармане ожерелье. Как оно могло попасть ко мне в карман? Поначалу они приняли меня всего лишь за вора или разбойника. Но после в воде нашли тело. Она была задушена этим ожерельем, чему сопутствовало сильное кровотечение из носу. Виктор, разве подобное возможно себе представить? Разве возможно обвинить в ее убийстве меня?
- Здесь какое-то ужасное недоразумение, Дэниел. Умышленное искажение фактов. Есть ли у вас поверенный?
- У меня нет средств…
- Положитесь на меня. Каковы здесь условия?
- Посмотрите вокруг. Единственное утешение я вижу в том, что в тюрьме этой содержатся демократы и революционеры. Они, однако ж, не испытывают ко мне товарищеских чувств. Они взирают на меня с ужасом. Как на убийцу собственной сестры.
Стоя в этой проклятой темнице с утоптанным земляным полом, я решился испытать все до единого способы, чтобы спасти Дэниела от казни. Последовательность событий была, как мне казалось, ясна. Свершивши преступление, существо в злобе своей задумало навести подозрения на другого. А может быть, он, руководствуясь неким примитивным сознанием, полагал, что, отведя подозрения от себя, сам избавится от вины. Кому дано понять его резоны? Знал ли он, что Дэниел - брат Гарриет, или же набрел на него, спящего, по случайности?
Уходя от Дэниела, я бросил взгляд назад, на его тускло освещенную темницу. Казалось, на всей земле не найти человека более одинокого и несчастного, чем он. И попал он сюда из-за меня! За преступление, совершенное мною, будут судить его; ему предназначен мой приговор! Будь у меня возможность поменяться с ним местами, я сделал бы это без колебаний.
Покинув Кларкенуэлл, я отправился в Бартоломью-клоус, где находилась контора моего адвоката. Мистер Гарнетт оказывал мне помощь в покупке мастерской в Лаймхаусе, однако из собственных его слов я знал, что он занимается также и криминальными делами. Это был человек с румяным лицом, неимоверно любезный; пока я выкладывал обстоятельства дела, он внимательно слушал.
- Ваш друг попал в серьезный переплет, - сказал он. - Я читал об этом случае в "Хронике", мистер Франкенштейн.
- Что общественное мнение - настроено против него?
- Определенно. Но правосудию это не помеха. - Манера говорить у него была обнадеживающая, и я немедленно ухватился за его слова.
- Стало быть, Дэниела можно спасти?
- Если таковая возможность существует, это будет сделано. Где находятся супруг и дитя несчастной дамы?
- Ребенок у ее сестер в Уайтчепеле. Супруг же… удалился в сельскую местность в поисках успокоения.
- Он сын баронета, не правда ли? Так сказано в "Хронике".
- Верно.
- Это еще более усложняет положение вашего друга. Не выпьете ли со мной стаканчик хересу? Холодно на дворе, не правда ли? - Он поднялся из-за стола и, наполнив два стакана, подошел к окну. - Отсюда прекрасный вид на церковный погост, мистер Франкенштейн. Занятно размышлять о том, сколько человек там похоронено. За прошедшие столетия их накопилось немало. Восстань они из мертвых, во всей округе, я уверен, не останется места.
Пускаться в подобные рассуждения мне не хотелось.
- Есть ли шансы на то, что Дэниела выпустят до суда?
Он засмеялся в самой что ни на есть вежливой манере.
- Боюсь, ни малейшей возможности. Забудьте и думать. Если он невиновен, то убийца, разумеется, по-прежнему бродит по улицам Лондона. Есть надежда, что он убьет кого-нибудь еще при точно таких же обстоятельствах.
- И тогда Дэниела могут оправдать?
- Тогда появятся основания начать защиту. Есть ли у вас какие-либо сомнения относительно невиновности вашего друга?
- Нет. Ни единого.
- Отчего вы так уверены?
На секунду я замешкался с ответом.