- Да, Эффингэм? - О чем это он говорит? Если бы только Ханна уехала. Это будет минута страдания, минута рождения, но через это нужно пройти, чтобы возникла новая жизнь.
- Моя любовь к Ханне - ты могла бы спросить меня прошлой ночью, что я сделал с ней и был ли я не верен…
- Не верен, - повторила Мэриан. Она ухватилась за это слово. - Мы все не верны, - сказала она с болью, но без смущения.
- Ты верна, Мэриан, дорогая, садись и посмотри на меня внимательно. Я знаю, что причиняю тебе боль.
Они отошли от окна и сели едва больших прогнувшихся кресла у камина. Обуглившиеся дрова и груды легкого пепла были разбросаны по очагу. Мэриан посмотрела на Эффингэма. Его светлые волосы все еще казались взъерошенными от утреннего ветерка, а большое лицо выглядело бледным, светилось усталостью и чем-то еще. Во взгляде его было что-то неистовое, что - Мэриан не могла определить. Она стала его слушать.
- Я любил Ханну, Мэриан. Я люблю ее и мог бы дать любые объяснения этой любви, но они бы оскорбили ее и всегда были бы меньше чем правда. Я любил ее, и многое мог бы для нее сделать, и, безусловно, страдал из-за нее. Я согласился бы на большие страдания. Ты веришь мне?
- Конечно… - Мэриан беспокоил и тревожил настоятельный исповедальный тон.
- Я не могу в полной мере объяснить или оправдать то, что произошло. Теперь я знаю, что никогда не мог оценить Ханну. Возможно, никто из нас не мог. Наверное, никто из нас даже не попытался…
- Кроме Джералда.
В замечании прозвучал неожиданный цинизм. Мэриан сказала так неумышленно и испытала облегчение, когда Эффингэм его не уловил.
- Действительно. Возможно, Джералд любил ее больше, чем все мы. Не знаю почему, но мне никогда ни на секунду не приходило в голову, что Джералд способен проявлять какой-то интерес к Ханне как к человеческому существу…
- Мне тоже никогда не приходило в голову такое. До чего же это напоминало похороны - они говорят о ней, как будто она уже мертва или, в лучшем случае, уехала.
- Думаю, это останется тайной. И полагаю, станет нашей последней данью ей - позволить этому остаться тайной.
- Да. - Мэриан склонила голову. Она снова стала думать о Дэнисе.
- Да, возможно, Джералд понимал ее как человека, как живое существо. Я же не понимал и только сейчас осознал это. По крайней мере понимал недостаточно, явно недостаточно. Меня слишком взволновала история. Но, кроме того, была я она… - он отвернулся в замешательстве. - Мэриан, как ты думаешь, мы не могли бы выпить чаю?
- Мой дорогой, я сейчас приготовлю. Звонить бесполезно - думаю, половина горничных ушла.
- Нет, нет, останься, позволь мне продолжать говорить. Так или иначе, я не сумел помочь ей, я не сделал этого и не смог даже понять.
- Итак, она нас освободила, - сказала Мэриан, возвращаясь к своим мыслям. Впервые ей пришло в голову, что, возможно, сама Ханна сейчас тоже счастлива, а не только причина счастья остальных. Это была странная и прекрасная мысль.
- О, Мэриан… - пробормотал Эффингэм, сильно взволнованный. На мгновение он закрыл лицо руками. - Извини, я так виноват.
Мэриан в замешательстве взглянула на него.
- Не убивайся из-за нее, - сказала она. - Она тоже свободна.
- Ты не понимаешь меня. Я должен продолжать и рассказать все. Алиса…
- Алиса?
- Ну да. В этом все дело. А я и не знал. В действительности не знал до тех пор, пока она не выложила все это о Дэнисе, помнишь, о Дэнисе и лососиной заводи.
- О Дэнисе и лососиной заводи. Да.
- Мэриан, я ее так давно знаю, и чувства иногда могут расти внутри человека так, что он даже не замечает. А затем внезапно прорываются в сознание, в мир. Такое случается.
- Я знаю, такое случается!
- И тогда все приобретает завершенность. Видишь ли, я так полагался на Алису, считал ее присутствие само собой разумеющимся. В известном смысле она реальная сторона истории, реальный человек, реальный объект любви. Мне кажется, что все время я смотрел в зеркало и только смутно, как бы сбоку, воспринимал окружающий мир.
- Я чувствовала нечто подобное, Эффингэм…
- О, пойми меня! Это так мучительно. Я говорю тебе, что я влюбился в Алису, внезапно, глубоко влюбился.
Мэриан встала, и он поднялся вместе с ней. Так вот что это было. Изумленный взгляд Эффингэма означал счастье. Совершено наконец какое-то действие. Ханна так превосходно послала их всех в разные стороны…
- Мэриан, Мэриан, не огорчайся и не суди меня слишком строго. Я знаю Алису так давно, с тех пор, как она была еще ребенком. Пожалуйста, пойми и прости. Мы с тобой познакомились так недавно. Ты молода, скоро тебе станет лучше…
"О чем это он говорит?" - подумала Мэриан. Затем ее внезапно осенило: "Он думает, что я влюблена в него!" Эта мысль наполнила ее таким весельем, что ей пришлось отвернуться, чтобы спрятать лицо.
- Пожалуйста, не огорчайся…
Мэриан приняла спокойное выражение и повернулась:
- Дорогой Эффингэм, не расстраивайся из-за меня. Со мной все будет в порядке.
- Ах, ты так добра.
- Такие вещи случаются. Нужно быть мужественным.
- Ты мужественная. И такая деликатная.
- А как же иначе. Желаю вам с Алисой счастья.
- И такая благородная! Честно говоря, это произошло на столько быстро, что я едва понимаю, на каком свете нахожусь. Но чувствую себя намного лучше, когда все рассказал.
- Не беспокойся обо мне. Я приду в себя. - Возможно, было дурно обманывать его, но он не будет страдать без сна по ночам из-за нее. И она с тем возросшим сочувствием к остальным, которое может принести собственное счастье, испытывала неподдельную радость за него и Алису. Происходящее напоминало комедию Шекспира, где концы истории переплетались наилучшим образом.
Ее спокойное лицо над его плечом было обращено к двери: дверь открылась, и вошел Дэнис. Выражение ее лица почти не изменилось, хотя она встретила его с восторгом.
- А, Дэнис, - сказал Эффингэм, - доброе утро. Не мог бы ты принести нам чаю?
- Конечно, сэр.
- И виски, если сможешь найти, - попросил Эффингэм. - Непременно. У меня припрятано немного - в последнее время оно исчезало.
Они улыбнулись друг другу.
"Я свободна", - подумала Мэриан, глядя, как он выходит из комнаты. - "Мы свободны".
- Видишь ли, я просто не ожидал… - продолжал Эффингэм. Он был явно зачарован своим затруднительным положением.
Теплый ветерок, проникавший в высокие открытые окна террасы, касался желтоватых кружевных занавесок, шевеля их. Слушая шепот Эффингэма, Мэриан смотрела в окно на море, бледно-голубое, омытое серебром. Вдалеке виднелся корабль. Место действия теперь, когда она собиралась его покинуть, обретало предметность. Раньше оно казалось неправдоподобно красивым.
Высокая фигура бросила тень на одно из окон, и в комнату вошла Вайолет Эверкрич. Мэриан встала, чувствуя легкий холодок, который всегда приносил приход Вайолет, и Эффингэм замолчал.
- Ну, дети мои…
- Доброе утро, Вайолет.
- Упаковала свои вещи, Мэриан?
- Нет еще. А Ханна уезжает сейчас, скоро?
- Вы хотите дождаться отъезда, не так ли? Вы, видимо, оба ощущаете себя зрителями какого-то довольно скучного фильма, конец которого вам уже известен?
Мэриан чувствовала себя стесненной и виноватой перед Вайолет. В надежде, что та не заметила ее счастливого лица, она, запинаясь, пробормотала:
- Нет, не так…
- Но возможно, вы не знаете, что произойдет, возможно, есть еще сюрпризы, неожиданные повороты истории…
- Что ты хочешь сказать?
- Пока вы водите хороводы, другие приводят в действие- машину.
- Машину…
Силуэт появился в другом окне, и в комнату вошла Алиса.
- Всем доброе утро. Привет, Мэриан, дорогая. - Она по целовала Мэриан.
Мэриан расстроенно подумала: "Теперь мне всегда придется поддерживать эту выдумку с Алисой". Но, возможно, она в будущем больше их не увидит. Наверное, так будет лучше. Но что обещает будущее? Она была напугана присутствием Вайолет и се загадочными словами.
Вошел Дэнис с большим подносом, на котором стояли чайник и чашки, виски и стаканы. Он поставил его и, не говоря ни слова, стал наливать. Алиса села на ручку кресла Эффингэма, а Мэриан с Дэнисом встали рядом у книжного шкафа. Алиса с Эффингэмом тихо перешептывалась. Все это напоминало похороны. Мэриан подумала: "Теперь мы все собрались вместе, несомненно, наступает момент отъезда". Она прислушивалась к звукам в доме.
Раздался отдаленный шум, и ее сердце дрогнуло, наполовину от страха, а частично с облегчением. Кто-то шумно спускался но ступеням, но не размеренно, а бегом. Звук приближался, и секундой позже, распахнув дверь, вбежал в комнату Джеймси.
Он преобразился. Снова затейливо принарядился, глаза его горели странным весельем. Все его черты словно вытянулись, так что он даже стал казаться выше. Он впорхнул в комнату, как Пак, как Питер Пэн, как грациозное юное видение. Легко, почти не передвигая ног, он проскользнул в центр комнаты.
Наступило напряженное молчание, которое Мэриан нервно нарушила.
- Привет, Джеймси. Ханна прямо сейчас уезжает? - в ее словах явно прозвучало нетерпение.
Вайолет Эверкрич рассмеялась:
- Нет.
- В таком случае - когда, ты знаешь? Скоро?
Джеймси посмотрел на них всех, его веселый пристальный взгляд скользил по лицам.
- Хорошие новости. Она не уезжает. Вообще не уезжает.
Эффингэм и Алиса встали. Мэриан посмотрела на Дэниса. Его лицо опять напряглось, как будто спрессованное сильным ветром. Вайолет снова засмеялась.
Эффингэм вышел вперед, как бы беря на себя ответственность за присутствующих. Он сказал:
- Послушай, Джеймси, не подшучивай над нами. Объясни, пожалуйста, что ты имеешь в виду.
- То, что сказал. Ханна не уезжает. Все останется как прежде. Не замечательно ли это? - Он повернулся на одной ноге, раскинув руки как арлекин.
- Погоди, - устало сказал Эффингэм. Вид у него был глуповатый. - Погоди, что ты хочешь сказать? А как насчет Питера?
- Питер не приедет. Это была ложная тревога. В конце концов он не сел на корабль и прислал другую телеграмму. Он намерен остаться в Нью-Йорке. Так что мы все можем успокоиться. Не чудесно ли это?
Мэриан уставилась на Джеймси, ошеломленная, ужаснувшаяся вещам, которых еще полностью не осознала. Через его плечо она могла видеть людей, вносящих чемоданы Ханны обратно, в холл. Одна из темнокожих горничных вошла и убрала чайные чашки. Так что все будет как прежде. И все-таки это невозможно, прежнее уже не вернуть!
Эффингэм спросил:
- Это правда, Вайолет?
- Итак, друзья мои, возвращайтесь назад к своим обязанностям! - воскликнул Джеймси. - Назад к своим обязанностям! Распаковывайте чемоданы! Наша счастливая жизнь не разрушится. Все возвратится на круги своя, воскреснет, обновится и станет еще прекраснее, чем прежде!
- Не слушайте его! - Вайолет говорила бесстрастно, глядя на своего брата. - Не слушайте его. Вы все готовы к отъезду. У вас нет причин менять свои планы. Вы все нашли убедительные причины для отъезда, вы жаждали уехать, едва могли дождаться. Воспользуйтесь случаем и уезжайте. После может быть слишком поздно. Уезжайте сейчас, говорю я вам. Оставьте это место. Вы больше не принесете здесь пользы.
Эффингэм смотрел на Алису. Ее застывшее лицо, бесстрастно глядевшее перед собой, стало серым. Первой мыслью Мэриан было: "Да, давайте уедем!"
- Конечно же мы не уедем, - это сказал Дэнис.
Мэриан с удивлением повернулась к нему, ощущая, как его что- то почти физически оттолкнуло от нее. Затем из дверей раздался другой голос:
- Рад слышать это, Дэнис. Полагаю, что после небольшой ссоры мы можем успокоиться и приступить к своим привычным занятиям. Не стоит продолжать драму, основанную на недоразумении. Так что я хочу предложить, чтобы все мы разошлись по своим местам, и пусть рассеется эта нездоровая атмосфера.
Джералд Скоттоу стоял, прислонившись к двери. Он казался более крупным, загорелым и здоровым, чем когда-либо прежде. Его хорошо выбритое лицо сияло от обретенной власти. Он улыбнулся, глаза его разыскивали Мэриан. Она внезапно села на ручку кресла.
Джеймси бросился к Джералду, устроившись как обычно в тени его, готовый помчаться стрелой выполнять любое его приказание.
- Уезжайте, уезжайте, говорю я вам! Все это кончится кровью! - Голос Вайолет взвился и замер. Она удалилась сквозь белые кружевные занавески.
Небо снаружи потемнело. Начинался дождь.
- Я поеду домой на ленч, - Алиса заставила себя двинуться и, тяжело ступая, направилась к выходу. Эффингэм безуспешно пытался поймать взгляд Мэриан и после минутного колебания пошел за Алисой.
- Пойдем, - Дэнис обратился к Мэриан, - навестим ее сейчас. - Они двинулись к двери. Джералд и Джеймси расступились, чтобы дать им дорогу. Проходя мимо Джералда, Мэриан вздрогнула и опустила глаза.
Глава 27
Мэриан пересекла прихожую и постучала в дверь комнаты Ханны - Дэнис отправил ее вперед одну.
- Войдите.
Она вошла. Комната из-за дождя была темной. На письменном столе стояла зажженная лампа. Мерцал торфяной огонь. Ханна стояла у камина, одетая в свой обычный желтый шелковый халат.
Мэриан прошла до середины комнаты и почувствовала страх - ей показалось, что перед ней незнакомка.
Ханна шарила у себя в кармане в поисках сигареты. Искоса взглянув на девушку, она продолжила поиски. Подойдя ближе, Мэриан заметила, что выглядела она болезненно, словно какое-то тяжкое бремя обрушилось на знакомые прекрасные черты. Нахмуренное лицо чуть подрагивало, лучистые глаза потухли. Она казалась совершенно другим человеком.
- Мэриан, - имя прозвучало скорее как утверждение, чем как приветствие. Ханна нашла сигарету, зажгла ее, затем в раздумье предложила Мэриан. Знакомый запах виски плыл, как фимиам, по комнате и окутывал фигуру в халате.
Мэриан не знала, что говорить. Страшная жалость и внезапное чувство вины наполнили ее. Она воспринимала себя телохранителем, представшим перед изувеченным телом своего хозяина. Мучительно подыскивая слова, она хотела сказать: "Я так рада, что вы в конце концов остались!.." Те ли это слова? Она промолчала. Склонила голову и почувствовала, как горят ее щеки. И в следующую секунду она упала на колени к ногам Ханны, поняв, что это единственно правильный поступок. С бессвязным восклицанием Ханна подняла ее, и они обнялись, застыв в молчании. Мэриан почувствовала, что слезы внезапно переполнили ее глаза и оставили темное пятно на шелковом плече Ханны. В отчаянии она поняла, как угасает свободная личность, став ею только на мгновение. И несомненным было то, что прежнее время уже не вернуть. Жалость к себе, к Ханне охватила ее, потом она встряхнулась.
- Успокойся, успокойся, выпей виски, - утешала ее Ханна. Слезы на ее глазах к этому времени уже высохли.
Знакомый звук жидкости, льющейся в бокал, прозвучал как молитва Богородице, они помедлили, немного успокоившись, а затем посмотрели друг на друга.
- Итак, ты не уехала, Мэриан.
- Конечно нет! Даже не думала об этом! - солгала Мэриан. Взглянув в золотистые глаза, она внезапно почувствовала себя равной с Ханной, ее соперницей и обитательницей того же мира. Это было болезненное и все же приятное чувство. Теперь стало возможным говорить ей неправду.
Ханна, покачав головой, отвернулась и стала смотреть на дождь.
- Странно. Я думала, что могу… зайти… вернуться… и обнаружить, что все уехали. Как в сказке. Но кто-нибудь уехал?
- Нет.
Ханна вздохнула, и Мэриан резко сказала:
- Надеюсь, вы не жалеете, что мы не уехали?
- Конечно нет! - Ханна, улыбаясь, повернулась. Ее улыбка была похожа на прежнюю, но все-таки не совсем. - Как я могу жалеть? Однако, ты знаешь, какое-то время будет трудно. Не считай, что ты обязана остаться.
- Конечно, - ответила Мэриан не раздумывая, - я останусь, Ханна.
Они пристально посмотрели друг на друга. Ханна не опускала своих золотистых глаз, и Мэриан перевела взгляд на стакан с виски. Тронутый светом, он был почти такого же золотистого оттенка. День как будто становился темнее. Что произошло с Ханной? Не то чтобы она была сломленной, скорее, стала другой, словно с помощью какой-то необыкновенной силы вступила в иной период своей жизни. Казалось, за два дня прошло много лет.
Мэриан, ощущая теперь свою одинаковость с Ханной, осторожно спросила:
- Что значит трудно, Ханна?
- Это долго объяснять. Да ты и сама догадываешься, но в конце концов - мы все еще здесь.
- Но мы любим вас, Ханна, - слова прозвучали настолько фальшиво, что Мэриан не смогла поднять головы. В действительности она никогда не любила Ханну.
- Посмотрим, не так ли? Садись. Я устала. Я хочу просто поболтать. О, как льет дождь! Приближается зима. Скажи мне что-нибудь, Мэриан.
Они сели на софу лицом к огню, спиной к лампе. Пламя освещало усталое лицо Ханны, странным образом смещая черты и превращая его в лицо человека, перенесшего удар.
- Я не понимаю, что произошло, - сказала Мэриан. - Почему ваш муж передумал?
Ханна вздрогнула, возможно от этого слова:
- Полагаю, не передумал. Скорее, он вообще не присылал телеграммы, это была фальшивка. Но я никогда не узнаю точно.
- Фальшивка? - Мэриан похолодела. Еще более темная галерея открылась за сценой. - Но кто?.. Почему?..
- Не знаю. - Ханна улыбнулась, глядя на огонь, но ее улыбка в любой момент могла перейти в истерический смех. Она так сомкнула губы в этой улыбке, что свет придал ее чертам слегка безумное выражение. - Я не знаю, кто послал телеграмму и почему, хотя и могла бы сделать одно-два предположения.
"Я не могла бы", - подумала Мэриан. - "Кто мог сыграть такую глупую, бесполезную шутку? Но было ли это шуткой?" Она почувствовала страх, какой испытываешь, соприкасаясь с проблесками безумия, и, чтобы скрыть его, тоном, прозвучавшим до смешного непринужденно, быстро сказала: - Это, безусловно, перевернуло все на время вверх дном, не правда ли?
- Это на время свело меня с ума, - произнесла Ханна резким голосом, в котором дрожали слезы, а затем, чтобы успокоить Мэриан, повернулась к ней с улыбкой.
"Боже, бедная Ханна". Мэриан с отчаянием думала, что же ей ответить. Она чувствовала нервное, зудящее желание заговорить о Джералде и сказала:
- Все мы иногда сходим с ума, но все это прошло.
- Последствия остались.
- Какие последствия? - Мэриан, сжав свой стакан и глядя на огонь, затаила дыхание. Хотя их разговор протекал очень медленно, почти как в те дни, когда они засыпали над "Принцессой Клевской", ей казалось, будто она возводит укрепление вместе с Ханной или, скорее, строит с ней непрочное здание, нечто опасное и в то же время необходимое, где, как бы это ни казалось нелепым, они смогут найти укрытие в будущем.
- О, они будут заметны, - Ханна потерла глаза, опустила плечи и погрузила босые ноги в толстый ковер. Казалось, она подбирает слова. - Между мной и Джералдом всегда существовала очень своеобразная связь, таинственная связь… - Она снова помедлила, как бы подыскивая более точные слова, но затем закончила: - Из-за того, как все сложилось, ты знаешь.