- А верно вот что: молодой дворянин, студент-медик из Нанта Рауль де Трикевиль, в марте тысяча восемьсот шестьдесят шестого года написал монсеньору Лорансу, епископу Тарбскому и Лурдскому, о том, что больше всего на свете мечтает жениться на Бернадетте, а потому просит о содействии. Епископ ответил в довольно раздраженном тоне, что замужество Бернадетты противоречило бы "тому, чего желает Пресвятая Дева". Вскоре после того, как Бернадетта переехала в Невер, молодой человек решил попытать счастья во второй раз. На этот раз он написал епископу Форкаду, спрашивая, не может ли он увидеться с Бернадеттой, чтобы лично сделать ей предложение: "Позвольте мне самому попросить ее выйти за меня замуж. Если она настроена так, как говорите вы, то откажет мне. Если же она примет мое предложение, вы будете знать, что избранное ею служение в действительности не для нее". Епископ ответил, что служение Бернадетты в самый раз для нее, а потому он не желает выступать в роли возмутителя ее душевного спокойствия. Он не счел нужным рассказать Бернадетте ни о молодом человеке, ни о его предложении. Нет ни одного свидетельства о том, что эти отказы являются результатом какого-то церковного заговора или политических происков. Покровители Бернадетты делали лишь то, что в наибольшей степени соответствовало ее интересам.
- Ну, это вы так говорите,- мрачно заметила Лиз.
- Об этом говорят факты,- непреклонно заявила сестра Франческа.- А теперь мне пора возвращаться к моим прямым обязанностям. Вы поедете в Лурд на машине?
- Нет, сначала в Париж, а оттуда вечером в Лурд самолетом. Нам надо успеть на последний рейс.
- Позвольте проводить вас до ворот,- сказала монахиня.
До ворот они шли в молчании и готовы уже были расстаться, когда Аманда вдруг задержалась.
- Сестра, можно еще один, самый последний вопрос? - просительно произнесла она.
- Конечно можно.
- Я хотела спросить о личном дневнике Бернадетты,- сказала Аманда.- Все говорят, что Бернадетта была неграмотна, не умела писать. Как же она вела дневник?
Сестра Франческа кивнула:
- Да, она была неграмотна и не умела писать во время чудесных явлений Богородицы. Но затем, готовясь к первому причастию, Бернадетта пошла в школу и училась при лурдской богадельне. Она научилась очень хорошо писать и написала множество писем, в том числе одно - самому Папе в Рим. Писала она очень легко, правда, поначалу не по-французски, а на своем местном наречии. Но в конце концов выучила и французский.
- Мне интересно узнать насчет дневника, того самого, что был недавно найден,- напомнила Аманда.- Я читала, что она вела его здесь, в Невере, в этом монастыре.
- И я слышала то же самое,- кивнула сестра Франческа.- Она вела дневник в конце жизни, записывая все, что могла припомнить из своего детства еще до явлений Девы Марии, а также оставляла более детальные воспоминания о своих видениях в гроте. Перед смертью Бернадетта отослала дневник на память какому-то родственнику или другу.
- Как же его отыскали столько лет спустя? И где?
- Мне известно лишь, что обнаружен он был в Бартре, а выкупил его для церкви кто-то из Лурда. Во всяком случае, заключительную часть дневника.
- Ay кого именно в Бартре его приобрели? - попыталась уточнить Аманда.
- Не знаю.- Похоже было, что монашка впервые покривила душой.- Можете спросить у отца Рулана, когда вернетесь в Лурд.
- Наверное, я так и сделаю. Что ж, спасибо вам за все.
- Храни вас Господь,- произнесла сестра Франческа и оставила их вдвоем.
Лиз сверкнула глазами вслед монахине.
- А благодарить-то тебя не за что, сестра,- пробормотала она.- Сплошной облом. Но какая четкая партийная линия!
Они зашагали прочь.
- Не знаю даже,- задумчиво произнесла Аманда.- Может, здесь и в самом деле что-то кроется. Не дает мне покоя этот дневник.
- В том, что он подлинный, можешь не сомневаться,- проворчала Лиз.- Папа никогда не огласил бы его содержания, если бы не знал наверняка, что дневник не подделка.
- Я совсем не о том думаю. Я думаю о том, что еще там могло быть. Церковь огласила лишь ту его часть, где говорится о явлениях, особенно о том явлении, когда Богородица поведала Бернадетте третью тайну. Но ты же слышала, что сказала сестра Франческа. В дневнике есть сведения не только об этом. Бернадетта оставила самые разнообразные воспоминания о своих юных годах.
- И что из этого? Что это тебе даст? Забудь об этом. Мы зашли в тупик и должны это признать. Мы проиграли. Я проиграла своему боссу Траску. Ты проиграла своему дружку Кену. Мы обе - в пролете.
Аманда медленно покачала головой:
- Не знаю. Я пока из игры не вышла. Буду сражаться дальше.
- За что?
- Да за все тот же дневник. Мне нужно больше разузнать о дневнике, из-за которого мы оказались в Лурде.
- Ах вот как,- усмехнулась Лиз.- Поверь, ни к чему ты этим путем не придешь.
- Посмотрим,- тихо произнесла Аманда.
* * *
В Медицинское бюро Лурда на второе обследование за день Эдит Мур явилась в точно назначенное время. Она провела в кабинете менее получаса и ушла, обменявшись с доктором Полем Клейнбергом всего несколькими словами. Он лишь поблагодарил англичанку за то, что она пришла снова, извинился за неудачный рентгеновский снимок и передал ее в руки Эстер Левинсон для проведения нового рентгеновского обследования.
И теперь Клейнберг в нетерпении мерил шагами смотровую, ожидая, когда Эстер вывесит негативы и зажжет экран. Оставалась сущая механика, рутина. Скоро он покончит с этим делом и к вечеру вернется в Париж.
- Готово,- объявила Эстер, зажигая на экране свет. Она отступила в сторону, давая доктору Клейнбергу
дорогу к снимкам.
- Это займет не более минуты,- рассеянно пробормотал он.
Однако в минуту ему уложиться не удалось.
Прошло десять минут, прежде чем доктор Клейнберг оторвался от рентгеновских пленок, неуверенным шагом подошел к стулу и тяжело опустился на него. Было видно, что врач не на шутку озадачен. Подняв голову, он увидел встревоженный взгляд медсестры.
- Опять не получились снимки? - спросила она.
- Получились очень хорошо,- ответил Клейнберг.
- Значит, вы можете подтвердить, что мы имеем дело с чудо-женщиной?
- Нет, не могу,- отрезал Клейнберг.
- Что? - Эстер в изумлении сделала шаг вперед.- О чем вы?
Клейнберг встретился с ней взглядом и покачал головой:
- Никакого чуда тут нет. И боюсь, никогда не было. Саркома определенно на месте. Опухоль или вернулась, чего я прежде никогда не встречал, или просто никуда не девалась. Что бы ни произошло, миссис Мур не излечилась.
От шутливого настроения медсестры не осталось и следа.
- Но, доктор… Это… Это невозможно.
- Это факт, Эстер.
- Но другие снимки.- Она словно молила его за миссис Мур.- Предыдущие, свежие, на которых нет никакой саркомы. А как насчет отрицательных результатов биопсии? Она должна была выздороветь, должна.
Клейнберг по-прежнему только качал головой:
- Я не могу этого объяснить. Это противоречит всякому здравому смыслу.
- Разве что другие врачи - уж не знаю, что ими двигало, неразумное рвение или что-то еще,- как-то подкорректировали предыдущие снимки? Хотя нет,- тут же поправилась Эстер,- это тоже ничего не объясняет. Миссис Мур стала хорошо себя чувствовать, из инвалида она снова превратилась в здорового человека.
- Не спорю,- кивнул Клейнберг.- Но поймите, Эстер, снимки не лгут. Она снова - или по-прежнему - страдает от рака. Вскоре она будет не функциональна. Ее состояние неизбежно ухудшится. Чудесного исцеления нет. Нет никакой чудо-женщины.
- Доктор, это ужасно. Вы… Вы должны сказать об этом доктору Берье.
- Не могу.- Поколебавшись, Клейнберг уточнил: - Пока не могу.- И добавил: - Такой диагноз может оказаться неприемлемым, поскольку исходит от человека моих убеждений. Они все решат, что человек не их веры пытается ставить им палки в колеса.
Эстер коснулась пальцами ближайшего к ней рентгеновского снимка.
- Этот снимок тоже неверующий. Но он никому не ставит палки в колеса. Он беспощаден. Он говорит правду.
- Не каждому. И не сразу,- возразил Клейнберг.- Врач общего профиля может проглядеть то, что увидит специалист по саркоме.
- А в том, что видите вы, нет ошибки?
- Абсолютно исключено. Наша чудо-женщина в беде.
- Вы не можете оставить это просто так.
- А я и не оставлю. Но у меня не хватит духа сообщить эту новость Эдит Мур. Я думаю, ей должен сказать об этом муж, а уж потом слово будет за мной. Не могли бы вы попросить секретаршу Берье найти мистера Мура, Регги Мура, и передать ему, что мне нужно как можно скорее с ним встретиться?
Следующие десять минут, пока Эстер отсутствовала, Клейнберг стоял у экрана, вновь изучая рентгеновские снимки. Когда он завершил это занятие, его диагноз не изменился. Британская леди действительно была в беде. Он пытался сообразить, что можно предпринять в такой ситуации. Она была обречена, если не принять срочных мер по борьбе с саркомой. Ну конечно же, оставалась лишь одна возможность: хирургическая операция. Обычная операция в таком деле особых надежд не сулила. Однако на ум Клейнбергу пришел его коллега - доктор Морис Дюваль, другой крупный специалист в данной области, который экспериментировал с новыми методами хирургического вмешательства, включающими генную инженерию. Судя по последним научным отчетам, прочитанным Клейнбергом, доктор Дюваль был близок к тому, чтобы выйти за рамки опытов над животными и приблизиться к операциям над людьми.
Размышления Клейнберга прервало возвращение ассистентки.
- Извините, доктор,- сказала Эстер,- но мы нигде не можем разыскать мистера Мура. Нам лишь известно, что он и, возможно, его жена будут примерно в восемь вечера ужинать в ресторане, которым они владеют здесь, в Лурде.
- Тогда и мы там поужинаем.
- Но что, если мистер Мур действительно придет вместе с женой? Что вы ей скажете?
- Придется подержать ее в стороне, пока я не поставлю в известность мужа. Эстер, закажите столик на нас двоих. Понимаю, этот ужин нам будет не в радость, но все-таки сделайте заказ на восемь пятнадцать.
В этот теплый вечер многие паломники в Лурде направлялись на ужин. Некоторые торопились, чтобы побыстрее поесть и успеть принять участие в вечерней процессии к святыням. В числе тех, кто шел по улице Бернадетты Субиру более спокойным шагом, будто даже с некоторой неохотой, были доктор Клейнберг выглаженном легком костюме светло-бежевого цвета и его медсестра Эстер Левинсон в полосатом хлопчатобумажном платье.
Клейнберг посматривал на номера домов.
- Кажется, скоро будем на месте,- заметил он.- Скорее всего, это вон тот дом - угловой за перекрестком.
Они пересекли улицу, выйдя на угол. Клейнберг сверился с адресом и посмотрел на часы.
- Вот мы и пришли,- сказал он.- Как раз вовремя.
На пороге доктор неожиданно остановился. Его внимание привлекла вывеска над дверью. Он прочитал ее вслух:
- "Чудесный ресторан мадам Мур".- Клейнберг горестно вздохнул.- Что ж, им придется сменить только вывеску. Меню можно оставить прежним.
Ресторанный зал, просторный и дорогой, был наполнен клиентами. Их разговоры сливались в сплошной гул. Метрдотель во фраке осведомился у Клейнберга о его имени, пробежал глазами лежащий на стойке список заказов и тут же повел гостей через весь зал к столику у дальней стены.
Заказав напитки, Клейнберг уселся поудобнее и принялся разглядывать посетителей. Он сразу заметил стол, за которым хозяйкой была Эдит Мур. Будучи тут главной, держалась она уверенно и властно, что не мешало ей вести оживленную беседу с другими и пребывать в отличнейшем расположении духа. Все стулья вокруг стола, за исключением двух, были заняты, и гости с величайшим вниманием слушали ее.
От расположенной поблизости стойки бара отделилась какая-то женская фигура и встала прямо перед ним, закрыв обзор. Клейнберг поднял глаза. После секундного замешательства он узнал эту женщину, да она и сама не замедлила представиться:
- Мишель Демайо, представительница по связям с прессой, всегда к вашим услугам,- весело сказала она.- Как поживаете, доктор Клейнберг? Как поживаете, госпожа Левинсон?
- Спасибо, прекрасно. А как вы, госпожа Демайо? - ответил Клейнберг, привстав и тут же опустившись обратно на стул.
- Я так рада, что вы нашли время выбраться в наш любимый ресторан,- прощебетала Мишель.
- Да, тут довольно мило,- сказал Клейнберг.
- Должно быть, вы были очень заняты в Медицинском бюро,- продолжила Мишель.- Бьюсь об заклад, вы скоро сообщите нам кое-какие новости.
- Да, скоро,- уныло подтвердил Клейнберг.
- Вы, конечно, заметили, что ваша пациентка Эдит Мур сейчас здесь. Ее муж - совладелец этого заведения.
- Я ее видел,- кивнул Клейнберг.- Кстати, а мистер Мур находится с ней за одним столом?
Мишель отступила на шаг и встала вполоборота, чтобы лучше видеть главный стол.
- Да, он здесь. Вон тот мужчина, слева от нее.
Клейнберг, прищурившись, разглядел плотного, краснолицего англичанина в спортивном пиджаке из шотландки, сидящего рядом с миссис Мур. На Клейнберга Регги Мур произвел впечатление человека достаточно дружелюбного. С такими обычно бывает легко завязать разговор после ужина.
- Вижу,- произнес Клейнберг.- А других сидящих за столом вы знаете?
- Рано или поздно тут всех узнаешь,- засмеялась Мишель.- Другие, если считать против часовой стрелки,- это Кен Клейтон, американский юрист, рядом с ним пустой стул, должно быть, для его жены Аманды. Следующий - мистер Толли, американский профессор. Приходит сюда каждый день. Французская пара рядом с ним - супруги Марсо. Виноделы, у них собственный виноградник. А та очаровательная девушка - Наталия Ринальди, итальянка. Она, бедняжка, слепая. Вместе с ней ее друг - не знаю его имени, но он, судя по всему, испанец или из Латинской Америки.- Внимание Мишель переключилось на запоздавшую пару, только что вошедшую в зал.-; Ага, а вот еще две гостьи этого стола: Аманда Клейтон, о которой я уже упоминала, и ее компаньонка, с которой мне приходится разговаривать каждый божий день. Это Лиз Финч, американская корреспондентка в Париже. Насколько я знаю, сегодня утром она ездила в Невер.
- Зачем ей Невер? - удивился Клейнберг.- Ведь это не близко отсюда.
- Мисс Финч пишет статьи о событиях нынешней Святой недели. Скорее всего, ей захотелось посмотреть на Бернадетту. Наша святая лежит на возвышении в неверской часовне, где каждый может ее видеть.
- Зачем ехать в такую даль, чтобы посмотреть на труп? - по-прежнему недоумевал Клейнберг.
Мишель пожала плечами:
- Американцы… Им везде надо побывать. Так, я вижу, вам уже принесли напитки и меню. Не буду мешать. Bon appetit. И, доктор Клейнберг, не забудьте, мы ждем от вас подтверждения, затаив дыхание, как пишут в романах.
Клейнберг проследил за тем, как Мишель вернулась к бару, и снова перевел взгляд на стол, за которым сидели супруги Мур со своими гостями. Все дружно приветствовали путешественниц, приехавших из Невера. Аманда, та, что посимпатичнее, поцеловала своего мужа-юриста и быстро представила остальным свою спутницу, корреспондентку Лиз Финч, которую хорошенькой нельзя было назвать при всем желании.
В тот же момент до Клейнберга дошло, что Эдит Мур, осматривая зал во время этой короткой передышки от разговора, заметила его и делает ему знаки, пытаясь привлечь внимание.
Клейнберг изобразил на лице жалкое подобие приветливой улыбки.
В молчаливом жесте Эдит Мур читался недвусмысленный вопрос: есть ли новости?
Клейнберг попытался ответить. С преувеличенным старанием округлив губы, он изобразил одно слово: "Скоро" - и отвернулся, сделав вид, что обсуждает с Эстер открытое ею меню. Он досадливо поморщился:
- Едва не попался.- И указал на меню: - Давайте закажем что-нибудь. Поговорить бы поскорее с Регги Муром, и дело с концом.
- Хорошо,- отозвалась Эстер.- Но заметьте, доктор, меню это с вывертом. В нем значатся лишь два комплексных ужина по фиксированным ценам. Тот, что дешевле, представляется несъедобным. Зато другой, предположительно роскошный, стоит бешеных денег. Потому что, так сказать, на сладкое вам гарантирована возможность быть лично представленным женщине, с которой приключилось последнее по времени чудо в Лурде. И зовут эту женщину Эдит Мур.- Эстер наморщила нос.- На чем только люди не пытаются нажиться! Полагаю, это выдумка ее мужа.- Она сочувственно посмотрела Клейнбергу в глаза. - Боюсь, это не делает вашу задачу легче.
- Я заранее был готов к тому, что этот ужин не пойдет нам впрок,- пробормотал Клейнберг. - Но кто говорит, что я обязан его съесть? Хорошо, выбирайте сами, и покончим с этим.
Часом позже Клейнберг и Эстер были близки к завершению ужина. Они пили кофе, когда Клейнберг краем глаза заметил, что из-за стола Эдит Мур кто-то встал. Это был Регги Мур, намеревавшийся, по всей видимости, подойти к некоторым столикам, чтобы переброситься парой слов со знакомыми клиентами. Клейнберг поставил чашку на стол.
- Пойду побеседую с мистером Муром, пока она нам не мешает. А вы, Эстер, заплатите. Позже я компенсирую вам расходы. Меня не ждите. Встретимся в вестибюле отеля, пропустим по глоточку на ночь.
Клейнберг поднялся на ноги и, отбросив в сторону салфетку, направился к милейшему Регги Муру. Он несколько замедлил шаг, дождавшись, когда Мур, побеседовав с одним столиком, устремится к другому, и перехватил англичанина на полпути.
- Мистер Мур? Я Поль Клейнберг, врач, консультирующий вашу жену…
- Да-да, знаю. Она показывала мне вас. Рад познакомиться. Не желаете ли подойти к нашему столу, поболтать с нами?
- Нет, не сейчас.
- Эдит жаждет услышать от вас хорошие новости.
- Я поговорю с ней,- пообещал Клейнберг.- Но прежде мне надо поговорить с вами.
- О да, несомненно. Давайте…
- Не здесь,- прервал его Клейнберг.- Я бы предпочел беседу с глазу на глаз. Не возражаете, если мы выйдем на улицу?
На лице Регги появились первые признаки недоумения.
- Не могу представить себе, что мы можем обсуждать наедине, но если вам так угодно…
Клейнберг, взяв Регги под локоть, уже вел его к выходу.
- Я все объясню,- проговорил он и вышел следом за англичанином на тротуар.
Они медленно пошли вперед.
- Полагаю, вы хотите сказать что-то насчет Эдит,- подал голос Мур.
- Да,- коротко подтвердил Клейнберг.
Впереди он увидел уличное кафе. Кафе под названием "Жанна д'Арк". Желтые плетеные стулья, стоявшие на тротуаре, большей частью были свободны.
- Может, присядем на пару минут?
- Как скажете,- отозвался Мур.
Едва они сели, к ним стрелой подлетел официант. Клейнберг заказал себе чашку чая, которого ему совсем не хотелось. Регги Мур попросил "перье". Недоуменное выражение не сходило с его лица.
- Если вы хотите сказать что-то насчет Эдит, то надеюсь, что это новость, которой мы все так ждем.
Клейнберг постарался собраться с духом. Человеку его профессии нередко приходится приносить другим дурную весть. Здесь, конечно, случай особый, но неутешительные результаты случаются сплошь и рядом.