С тех пор минуло четыре часа четырнадцать минут, а никаких новостей с хирургического фронта все еще не поступало.
Они все ждали и ждали, сидя втроем в тесной комнатушке, наполненной клубами табачного дыма и нервным напряжением.
Внезапно, не сговариваясь, все трое повернули головы к открытой двери. Потому что в комнате появился четвертый человек - дама в белом, хотя и не та, которую все ждали в период Новоявления. Это снова была Эстер, ассистентка доктора Клейнберга.
Она широко улыбалась.
- Доктор Клейнберг будет с минуты на минуту,- сообщила она.- Извините, что не могла отойти от него раньше, но теперь, когда обе операции подошли к концу, он решил, не теряя ни секунды, проинформировать вас, миссис Клейтон и мистер Мур, что доктор Дюваль завершил хирургические манипуляции и установку имплантатов, которые обещают дать превосходные результаты. Все прошло без малейших осложнений. Оба пациента чувствуют себя удовлетворительно и находятся в комфортабельных условиях. Доктор Дюваль предполагает, что в обоих случаях выздоровление будет полным.
Потеряв выдержку, Аманда громко зарыдала и, неловко поднявшись на ноги, бросилась через всю комнату, чтобы заключить Эстер в объятия. Регги, чуть отстав, порывисто тискал руку медсестры и сиплым голосом повторял одни и те же слова благодарности.
С трудом успокоив обоих, Эстер выглянула в коридор и добавила:
- А вот и доктор Клейнберг на подходе. Он обо всем расскажет подробнее.
Эстер словно испарилась, и ее место занял усталый доктор Клейнберг, на шее которого все еще болталась хирургическая маска.
Улыбка на его лице была вымученной, но от этого не переставала быть улыбкой. Он заговорил с Амандой и Регги:
- Главную новость вы уже слышали от Эстер. Похоже, что операции, перенесенные обоими пациентами, полностью успешны. Имплантация генетического материала проведена в обоих случаях безукоризненно.- Он обратился к Аманде: - Доктор Дюваль просил меня передать вам дословно: вы с мистером Кеном Клейтоном сможете приступить к проведению запоздалого медового месяца уже через месяц или два.
Из глаз Аманды вновь брызнули слезы радости, а доктор Клейнберг повернулся к Регги и знаком попросил Лиз подойти ближе. Она не заставила себя долго ждать.
- Вот что я скажу вам обоим,- начал Клейнберг,- но прежде всего Регги. Я уже сказал Аманде, что операция и имплантация, сделанные Кену, обещают успех. То же самое могу сказать и о вашей Эдит. Она должна выздороветь и вернуться к нормальной жизни через пару месяцев, а то и раньше.
Регги, шмыгая носом, принялся благодарить доктора, но тот поднял руку.
- Есть еще одна вещь, которую я должен сказать об Эдит. Это касается и вас, Лиз. После того как ей зашили разрез и вывели ее из анестезии, случилось нечто неожиданное, более того, совершенно экстраординарное. Она открыла глаза и попыталась заговорить с нами - мы с доктором Дювалем стояли рядом. Наконец ей удалось произнести несколько слов шепотом, но ясно и четко. И вот что мы услышали: "Скажите Регги, скажите ему, что, прежде чем попасть сюда, я видела Деву Марию в гроте. Я видела Ее явно, точно такой, какой Ее описывала Бернадетта. Она явилась мне и заговорила со мной. Она обещала мне исцеление и сказала, что я должна знать: наука и вера совместимы". Доктор Дюваль начал умолять ее замолчать, не тратить силы. Однако она покачала головой и добавила тихо, но четко: "Нет, мне надо сказать кое-что еще. Скажите Лиз Финч - она обязательно должна узнать, что Пресвятая Дева явилась предо мной,- так вот, скажите ей, что я снова чудо-женщина. И еще, доктор Клейнберг, передайте Лиз, что я ей благодарна, очень-очень благодарна".- Тут Клейнберг вскинул руки.- Ну вот вам и весточка от Эдит - вся до последнего слова. Представьте, видела саму Деву… Невероятно, не правда ли? А слова, которые она вам адресовала,- это просто загадка какая-то.- Доктор Клейнберг устремил на Лиз цепкий взгляд.- И за что это она вас так благодарила?
Уж Лиз-то знала за что.
- Это я должна ее благодарить,- нараспев произнесла она счастливым голосом.- Обязательно скажите ей это, как только она очнется снова.
С этими словами Лиз развернулась на месте и пулей понеслась по больничному коридору.
* * *
В ПАРИЖЕ…
Билл Траск сидел в своей застекленной каморке главного редактора в офисе АПИ, вознесшемся над улицей Итальянцев. Траск разбирался с бумажками, скопившимися на краю его стола, когда под локтем тренькнул телефон. Он рассеянно поднял трубку.
Звонила Лиз Финч из Лурда.
- Нарыла историю? - переспросил Траск.- Тогда давай включу диктофон.
- Хорошую историю, Билл, не сомневайся. Сдается мне, именно такая тебе нужна.
- Хотелось бы надеяться.
- Дева Мария сдержала слово, данное Бернадетте. Пресвятая Дева, как называет ее церковь, явилась в святом гроте. Ее явление видел один человек - англичанка средних лет из Лондона. Зовут Эдит Мур, замужем. Между Девой и миссис Мур состоялась даже краткая беседа.
- А это правда?
- В той же мере, что и прежние видения, признанные церковью. Миссис Мур не какая-нибудь финтифлюшка. Солидная женщина, ответственная гражданка.
- И она, говоришь, узрела Новоявление Девы Марии? Отлично! То, что доктор прописал.
- Ага, доктор,- хмыкнула Лиз.- Но там есть кое-что еще, от чего история только выигрывает.
- Ну-ну, давай.
- Три года назад эта самая миссис Мур тяжело заболела. У нее был диагностирован рак, саркома бедра. Медицинская братия махнула на нее рукой. Сама она католичка, правда, веровала не слишком ревностно - то молилась, то нет. Вот она и ухватилась за последнюю соломинку - поехала за исцелением в Лурд. Первое время ни молитвы в гроте, ни питье воды из источника, ни целебные ванны, ни факельные шествия - ничто не помогало. На следующий год она поехала снова и в последний день пребывания, после принятия ванны, мгновенно исцелилась. Прошла все обычные в таких случаях медицинские осмотры, все церковные проверки и вплотную подошла к тому, чтобы ее официально объявили чудесно исцелившейся. Большая честь, высокая трибуна. Как же, чудо-женщина… Да кое-что у нее не заладилось. Насколько мне удалось выяснить, такого еще ни с кем не бывало.
Траск был заинтригован:
- И что же у нее было не так?
- На этой неделе она приехала в Лурд на последний осмотр, который должен был провести один парижский специалист по ее заболеванию. Так вот, осмотрел он ее и обнаружил, что злокачественная опухоль не только появилась снова, но и начала разрастаться. Для женщины это стало сокрушительным ударом. Ни тебе чуда, ни славы. Но затем она узнала про другого французского хирурга, который успешно ставил на животных опыты с заменой генов, то бишь генной инженерией. И он выразил готовность опробовать этот метод на миссис Мур.
- И что это за французский хирург? Его фамилия?
- Извини, Билл, но упоминать о нем нельзя. Ведь он, пойдя на такое, нарушил правила медицинской субординации. Если его имя всплывет, это грозит ему немалыми неприятностями.
Траск, убежденный противник анонимности, презрительно фыркнул:
- Глупости болтаешь. Да я, черт возьми, сделаю его самым известным врачом Франции со времен Луи Пастера. Они его и пальцем не посмеют тронуть. Ты что, Лиз, в самом деле думаешь, что сможешь сохранить такую информацию в тайне? Давай, признавайся!
Задержав на несколько секунд воздух в легких, она тяжело выдохнула:
- Ладно, только будем считать, что это не я тебе сказала.
- Да не трясись ты, в самом деле. Ты же прекрасно знаешь, что будешь не единственным источником. Послушай, этот доктор, как там его?…
- Дюваль. Морис Дюваль из Парижа.
- Этот доктор Дюваль тебя первую поблагодарит, когда вернется из Стокгольма. Так что не трусь. Что там у тебя еще?
- Перед тем как подвергнуться операции в Лурде, миссис Мур потащилась к пещере, чтобы помолиться там еще раз, как всегда в надежде на добрые услуги Девы Марии. А когда больница затребовала ее на операцию, мы с ее мужем бросились разыскивать эту даму. Нашли у грота на коленях, в трансе, почти в полной отключке. Пришлось уложить ее на носилки и тащить оттуда прямиком в больницу. Там она вышла из транса, и ее тут же увезли в операционную. Все то время, пока делали операцию, я просидела в комнате ожидания. Через четыре с половиной часа появилась первая новость: операция прошла успешно. Миссис Мур снова обрела жизнь, но утратила статус женщины-чуда. И тут-то - внимание, босс! - после операции, еле шевеля языком, она изрекает, что в гроте перед нею заново явилась Дева Мария, пообещала ей исцеление и подтвердила, что наука и вера совместимы.
- Слушай, какой поворот! Да тут вырисовывается не статья, а просто супер! А как там наши собратья-журналисты? Может, за тобой по пятам уже несется целая свора, чтобы раздобыть этот материал?
- Билл, я эту тему пасу круглосуточно. Я и больше никто. Это называется "эксклюзив".
- Прекрасно! Прекрасно! Ты хочешь, чтобы мы тут поработали с твоими набросками? Тогда нам понадобятся еще кое-какие…
- Нет, Билл. Готовая статья у меня в руках. Со всеми подробностями - начиная с последних мод от Девы Марии и кончая названием больницы. Готова зачитать. Всего около тысячи слов. Так мне начинать?
- Машинка пишет. Валяй.
Лиз начала монотонно читать историю о новой чудо-женщине. Диктофон Траска записывал ее.
Завершив чтение, Лиз произнесла последнюю фразу:
- Ну вот и все.
- Поздравляю, Лиз. С победой тебя.
- У меня есть и другие подробности. Но они подождут до моего возвращения. Видишь ли, я была немного знакома с миссис Мур и даже взяла у нее интервью, перед тем как все это случилось. Так что могу написать красочный очерк в развитие темы, как только появлюсь в офисе.- Она выдержала паузу.- Если я, конечно, в штате.
Обычно на лбу Траска лежала складка недовольства - отпечаток профессии. Его редко видели довольным. Но на сей раз он послал свою складку к черту.
- Ты только что передала мне новость, Лиз. А у меня есть новость для тебя. Я решил ее придержать, пока не увижу, как ты выполнишь задачу. И ты выполнила ее с честью, говорю это искренне. А новость такова. Наша центральная контора решила, что нужно сделать выбор: или ты, или Маргарет, а решать эту задачку предоставили мне. Признаюсь, Маргарет оказалась в выгодных условиях, получив более вкусное задание. Как-никак Андре Вирон. Возможно, наш будущий Стависки, не так ли? Что ж, вчера Маргарет сдала мне свою статью. У меня было такое ощущение, будто я читаю какой-то убогий рекламный пресс-релиз. И знаю, что могла написать лучше, писала ведь раньше. Так в чем же дело? Ведь с Вироном она возится давно, бог знает сколько времени прошло. Поначалу она, конечно, скрытничала, но я припер ее к стене, взял, так сказать, за самое дорогое. И она в конце концов раскололась. Оказывается, историю она рассказала, да только не до конца. Подобралась она к Вирону очень близко, а если точнее, то забралась к нему в постель. Накопила много материала, но вот незадача: влюбилась в этого ублюдка и не хотела ему навредить. Мечтала сохранить с ним нежные отношения. Одним словом, не могла она дать мне то, что надо. Не могла и не хотела. Я, конечно, взгрел ее как следует. Сказал, что она ведет себя крайне непрофессионально. Новость для нас всегда на первом месте, а уж потом все остальное. В общем, если будет запираться и придерживать материал, то вылетит с работы. Делиться она не захотела. Ну, я и дал ей пинка, хоть и жаль было. Задница у нее была очень даже симпатичная, да и писала она. складно. Но репортером была не таким, какой мне нужен.- Помолчав, Траск заговорил снова: - А вот ты - репортер в самый раз. Профессионал. Так что будет тебе и работа, и повышение жалованья. Да что там говорить, ты все равно ее обскакала бы с той историей, которую только что выдала. Разве я не прав?
Он услышал, как Лиз плачет на другом конце провода.
- Спасибо, босс,- всхлипнула она.
- Да ладно уж, чудо-женщина. Возвращайся. Чтоб завтра в девять утра была на рабочем месте. Не опаздывать и работать на совесть. Примадонн не держим.
* * *
В МОСКВЕ…
Совершив рейс Париж - Москва, пассажирский лайнер "Аэрофлота" мягко приземлился в аэропорту Внуково и долго полз по летному полю, пока не подрулил к дальнему концу терминала. Через громкоговоритель прозвучало объявление о посадке. Сергей Тиханов, чисто выбритый, расстегнул ремень безопасности, взял ручную кладь и первым встал в проходе, приготовившись к выходу.
Стоя, он на короткое время оживил в памяти подробности бегства из Лурда. Это было приключение не для слабонервных. Покинув бездыханное тело Жизели Дюпре, он впал в панику, что его могли заметить. Затем пришлось поволноваться, перед тем как съехать из отеля в Лурде: найдется ли место на ближайший рейс в Париж? Однако и на сей раз удача была на его стороне. Все валом валили в Лурд, а оттуда мало кто уезжал, так что с заказом билета не возникло никаких трудностей. В аэропорту, куда он прибыл задолго до отправки рейса, его начали терзать страхи, не доберется ли полиция до Сэмюэла Толли, прежде чем тот успеет подняться в воздух.
Но и здесь обошлось без всяких проблем. Довольно скоро он оказался на борту самолета авиакомпании "Эр Интер", а через час с четвертью благополучно приземлился в Орли. Первым делом, даже не заскочив в туалет, он позвонил в советское посольство, представился и велел прислать за собой машину. Сразу после этого направился в туалет, заперся в кабинке, отклеил и выбросил эти проклятые лурдские усы, а затем долго отмывал усталое лицо, до тех пор пока Толли не исчез окончательно и бесповоротно, а знаменитый Сергей Тиханов вновь занял свое законное место.
В советском посольстве Тиханов засел на два дня, чтобы составить список встреч и мероприятий. На второй день он узнал две вещи. При чтении газеты "Франс суар" ему попалась на глаза краткая заметка, присланная из Лурда. Святая неделя оказалась омрачена случаем насилия. Впрочем, ничего особенно важного. Хорошо известная согражданам местная жительница, гид турагентства Жизель Дюпре была найдена задушенной в квартире своей подруги. Банальное убийство. Подозреваемые отсутствуют. Ага, значит, подозреваемых не оказалось. Да и откуда им взяться? Ведь Сэмюэла Толли больше нет. Тремя часами позже Тиханову пришла вторая весть. Премьер Скрябин скончался, не выходя из комы. В Политбюро обсуждается вопрос о преемнике. Затем последовал звонок из Москвы от председателя КГБ генерала Косова, который посоветовал как можно скорее завершить дела и вылететь в Москву не позднее следующего дня.
И вот Тиханов во Внуково, московском аэропорту для важных персон.
Он вышел из самолета, испытывая приступ боли. Нет, ему не удалось победить мышечную дистрофию, не удалось стать полноправным хозяином собственного тела. Но нет никаких сомнений в том, что он возвращается хозяином Союза Советских Социалистических Республик. Ему гарантированы еще два-три года нахождения у руля своей страны и в числе мировых лидеров.
Сходя по трапу, он заметил, что челядь, которая вскоре должна была стать его личной челядью и выполнять только его волю, позаботилась к его прибытию раскатать перед ним красный ковер. Вот они сгрудились у подножия трапа - им не терпелось поприветствовать его.
Он оказался в окружении людей, которые буквально источали приветливость. К нему лезли с поцелуями генерал Косов, эта скотина, от которой вечно воняет чесноком, и старый друг Алексей Исаков, постоянный представитель Советского Союза при ООН. Несколько офицеров КГБ с готовностью пожимали ему руку.
В здании терминала тоже царила суматоха. Простые пассажиры расступились, но таращились со стороны, стараясь лучше разглядеть его. Тиханов устроился на роскошном заднем сиденье черного лимузина "Чайка". Они тут же двинулись в путь. Спереди и сзади их сопровождали белые машины службы безопасности. Они ехали в Кремль - туда, где Тиханову предстоит обрести всю полноту власти.
За те полчаса, что они провели в машине, Косов несколько раз успел налить водки всем троим. Размахивая бутылкой, которую достал из бара возле заднего сиденья, он без устали травил похабные анекдоты про балерин. Старание шефа КГБ Тиханов вознаградил несколькими сдержанными смешками, но думалось ему только об одном - о своем предстоящем премьерстве и вообще о ближайшем будущем. Один раз ему удалось ввернуть в разговор вопрос на эту тему. Косов, явно не настроенный говорить о политике и делах, отделался несколькими фразами:
- Политбюро весь день совещается по этому вопросу. Обещают принять решение к вечеру. Хотя дело-то решенное.
Тиханову после этих слов полегчало, и он с удовольствием выпил еще одну стопку. Так легче было вынести скучные россказни генерала Косова, которым, казалось, не будет конца. В голову пришла мысль: "Неужели придется терпеть общество этого придурка и после того, как я стану главой правительства? Не исключено, что Косова придется заменить. Ну ладно, посмотрим".
Лимузин вдруг замедлил ход, а потом и вовсе затормозил. Это вывело Тиханова из задумчивости. Неужели остановились на красный свет? Еще больше удивило то, что лимузин припарковался на обочине у белого кирпичного здания без каких-либо табличек или вывесок. И это непонятное здание было расположено на какой-то московской окраине.
Косов распахнул дверь машины:
- Пойдем, посол Исаков. И ты, Сергей. Прогуляйся тут, оглядись. Министр внутренних дел попросил меня заглянуть сюда по пути - доделать кое-какие делишки. А потом можно будет ехать дальше в Кремль.
Тиханов послушно зашагал следом за Косовым сквозь стеклянные двери. Приближаясь к входу, он заметил высокую белую стену с колючей проволокой наверху. Она охватывала дом со всех сторон. На ее дальнем конце маячила фигура часового с автоматом.
Ему еще никогда не доводилось видеть, чтобы приемная была обставлена столь скудно: одна лишь деревянная скамья, ни одного стола и еще одна дверь, ведущая дальше, внутрь здания. Тиханов увидел трех человек, которые встали, чтобы приветствовать вошедших. Косов представил их как-то слишком быстро и скомканно. Тиханов смог разобрать лишь звания: директор, подполковник, майор.
Потянув генерала Косова за рукав, Тиханов поинтересовался:
- А что это за место?
- Твой новый дом,- ответил генерал.
Сделав шаг к скамье, Косов поставил на нее атташе-кейс, который принес с собой, и открыл его. Тиханов приблизился к нему и, все еще чувствуя себя хозяином положения, переспросил:
- Что ты сказал?
Не обращая на него внимания, Косов вытащил из кейса большой конверт, а из него - конверт поменьше и несколько листков бумаги. В маленьком конверте оказалась фотография.
Косов протянул снимок Тиханову:
- Вот, держи на память о проведенном отпуске.
Едва Тиханов коснулся этого кусочка глянцевой бумаги, его душу охватило предчувствие катастрофы. Он оцепенело уставился на фотографию. Это был один из тех снимков, которые сделала у грота в Лурде вертлявая французская сучка Жизель. Тиханов почувствовал жже-ние в глазах, во рту стало сухо, челюсть отвисла от неожиданности. Когда он поднял голову, то увидел вместо лица Косова какое-то размытое пятно. Голые стены комнаты завертелись вокруг, словно карусель. Чтобы удержаться на ногах, ему пришлось опереться на спинку скамьи.