- О Шэйне, или, точнее, о южноафриканском певце по имени Лабан Кхакхетла. Я видел его последний раз на каталке в коридоре одиннадцатого этажа отеля "Хилтон", и ты там был, если память не изменяет. Ясно я выражаюсь?
- Проныра, тебя предупреждали: об этом писать нельзя. Ни строчки, ни слова!
- Вы нашли его?
- Я не вправе отвечать тебе.
- Значит, все еще не нашли?
- Думай что хочешь, Проныра. Но в печать - ни слова!
- Расслабься, друг, - улыбнулся Проныра. - Мой редактор запретил мне касаться этой истории. Боюсь, публика так и не узнает, какие ротозеи блюдут ее покой.
- Если ты пришел не за этим, то чему же я обязан твоим визитом?
- Мне необходима небольшая помощь с другой историей.
- О чем идет речь?
- О контрабанде маиса.
- К отделу расследований убийств она не имеет никакого отношения, - отрезал инспектор. - А разве ты с ней до сих пор не покончил?
- Я уже все давно раскопал, но зануда редактор требует новой проверки.
- Чем может мой отдел тебе помочь?
- Я пытаюсь разыскать хозяина одной машины, - сказал Проныра. - Мне шепнули, что на ней недавно перевозили контрабанду. Был бы благодарен за любую информацию о ее владельце.
- Не мог сам узнать в транспортно-регистрационном управлении?
- Времени в обрез. Хамиси требует результатов, а я должен еще множество узелков развязать. Ты можешь в два счета навести справки. Сэкономил бы мне время. Тебе разок звякнуть - и все дела.
Инспектор поднял трубку стоявшего перед ним аппарата:
- А что я с этого буду иметь?
Проныра улыбнулся инспектору:
- Договоримся так - я буду передавать тебе все, что случайно узнаю насчет ученого из Южной Африки или насчет Шэйна.
- Проныра, - насупился Килонзо, - приказываю тебе не соваться в эту историю.
- Да ведь я сказал: "случайно узнаю", - пожал плечами Проныра. - Конечно, если тебе не интересно…
Килонзо набрал одну цифру на диске.
- Соедините меня с начальником транспортно-регистрационного управления, - сказал он и положил трубку. - Что еще тебе?
- А что, у меня такой вид, будто мне что-то нужно?
- Хочешь уверить меня, что приплелся ради одного вшивого звонка, который мог сделать любой из моих подчиненных?
- Ну раз уж ты сам завел разговор, то признаюсь: хотел попросить тебя еще об одном одолжении, - сказал Проныра, вынимая из нагрудного кармана фотографии и передавая их Килонзо.
- Первый раз вижу. - Инспектор отрицательно покачал головой.
- Не мог бы ты пустить своих ребят по их следу и сообщить мне все, что удастся разузнать?
- С какой стати?
- Чтобы помочь другу, - сказал Проныра. - Чтобы покончить с преступным вывозом продовольствия из нашей республики. Эти двое - заядлые контрабандисты. У меня есть сведения, что они были замешаны в недавней контрабанде маиса. Там видели машину, о которой я говорил. Они могут вывести на главарей.
- Проныра, кончай играть в полицейских и воров. Хочешь отнять у нас кусок хлеба?
- Я всего-навсего репортер и пытаюсь рассказать читателям о том, что творится вокруг них, - пояснил Проныра. - Я охочусь за новостями, а вовсе не играю в полицейских и воров.
Зазвонил телефон. Килонзо поднял трубку:
- Килонзо слушает. Да… да. - Секретарша соединила его с начальником транспортно-регистрационного управления, и он изложил просьбу. - Да… срочно… - Он повесил трубку.
- Говорю тебе, - пояснил Проныра, - ни в каких полицейских и воров я не играю. Занимаюсь репортерским промыслом, не больше.
Он знал, что в профессии репортера есть что-то от игры в полицейских и воров. У него и у инспектора Килонзо одна задача - выяснить истинные обстоятельства преступления, найти преступников. Однако Килонзо больше интересуют глобальные проблемы поддержания законности и порядка. Проныра же стремится лишь к тому, чтобы утолить страсть публики к новостям. Килонзо не может довольствоваться полуправдой и предположительными заключениями. Проныра же оперирует исключительно полуправдами и предположениями. К этому его принуждают обстоятельства. Жесткие сроки подачи материалов не позволяют действовать по-иному. Да и публика не желает ничего другого.
Глядя через стол на полицейского офицера, Проныра пытался решить, чья работа более увлекательна - его или Килонзо. Килонзо, разумеется, стоит ближе к суровой правде преступлений. Это ему приходится руководить расследованиями, увязывать заключения патологоанатомов с далекими от точности показаниями потрясенных, подозрительных или напуганных свидетелей. Иногда - Проныра содрогнулся при мысли, что это бывает не так уж редко, - инспектор выколачивает признания из обвиняемых. Противозаконное, но эффективное средство. Кроме того, инспектор снабжает обвинителей достаточным количеством боеприпасов, чтобы отбить отчаянные атаки судебных защитников. Килонзо пребывает в самом центре событий, а Проныра лишь посторонний наблюдатель, и, бывает, он все отдал бы, чтобы поменяться с Килонзо местами: оказаться действительно в центре событий.
Вот, например, знаменитая история с убийством целой исмаилитской семьи Мералли. Муж - молодой бизнесмен, - жена и две их малолетние дочери были зверски убиты: зарублены пангами в собственном доме. Убийцы не оставили никаких улик. Проныра трудился над этой историей несколько недель, расспрашивая родственников. Он вытянул из отца убитого мельчайшие подробности их отношений с покойным сыном, их планы построить огромный промышленный комплекс в Момбасе. Он перебрал все возможные варианты, но в конце концов остался с пустыми руками. Полиция тоже ничего не добилась, по крайней мере никто не был арестован. И по сей день это дело значится среди неразгаданных тайн. В анналах кенийской уголовной хроники.
Но Проныра не верил в то, что отдел расследований убийств не располагал якобы никакими достоверными фактами. Килонзо однажды сказал: "Думаю, мне известны убийцы семьи Мералли". Он, правда, тут же поправился: мол, это только догадка и нельзя действовать, основываясь на ней. Когда Проныра взялся за Килонзо с пристрастием - каким образом догадка эта пришла ему в голову и так далее, - инспектор лишь покачал головой: "Проныра, в нашей работе с чем только не сталкиваешься! Обвиняемый на допросе смотрит тебе в глаза. Ты знаешь - это убийца. Он знает, что ты знаешь об этом. А сделать ничего нельзя, потому что конкретных или убедительных доказательств у тебя нет. Без них никуда не сунешься. Я не хочу, чтобы в суде адвокаты высмеивали моих людей".
Килонзо было известно многое из того, что никогда не попадало в суд. Кое о чем он рассказывал Проныре, когда бывал в хорошем настроении. "Предупреждаю, на меня не ссылайся, - говорил он. - Просто скажи, что так считают в близких к полиции кругах, - формулу ты знаешь". "Информированные источники?" - спрашивал Проныра. "Нет, это слишком сильно сказано, - отвечал инспектор. - Лучше - "близкие к полиции круги"".
Иной раз Проныре удавалось отплатить услугой за услугу. Ничего сногсшибательного и ничего такого, что могло бы помешать публикации репортажа. Взять хотя бы дело об убийстве ночного сторожа шайкой грабителей, утащивших крупную сумму денег из магазина в Вестлендс. Убийство было так обстряпано - комар носу не подточит. Пулевое ранение в голову, ни одного свидетеля. Как обычно, когда работают профессионалы: никаких отпечатков пальцев. Отдел расследований убийств не знал даже, с какой стороны подступиться. "От таких дел только седины прибавляется, - сказал Килонзо, когда Проныра зашел, чтобы расспросить о грабителях. - Человека убивают глубокой ночью. Никто не слышал выстрела, никто ничего не видел. Безнадега".
Несколько недель спустя, работая над статьей о росте преступности, Проныра случайно узнал в бюро регистрации огнестрельного оружия, что два месяца назад какой-то человек сообщил о пропаже пистолета системы "берет-та" с глушителем из его собственного дома. Пистолет все еще не был обнаружен.
Проныра встретился с этим человеком, спросил, зачем тот приобрел пистолет, и в ходе беседы выяснил, что через месяц после пропажи один из слуг в доме этого человека отказался от места якобы по той причине, что в родной деревне заболели его родители. Проныра расспросил об уехавшем всю прислугу по соседству. Он учуял возможность какой-то связи между слугой, пистолетом и убийством ночного сторожа. О своих подозрениях он сообщил Килонзо и по обыкновению потребовал, чтобы его первым информировали о полицейском расследовании этого дела.
Отдел Килонзо отыскал досье на уволившегося слугу. Выяснилось что раньше он уже был замешан в ограблении, но оправдан судом за недостатком улик. Фотография слуги оказалась в распоряжении полиции. Потребовались недели, но в конце концов они добрались до него, и тот признался, что украл пистолет, а потом его продал. Через пару месяцев два грабителя были осуждены и повешены. Проныра написал серию статей под общим заголовком: "Недостающее звено" - и получил восторженные комплименты от заведующего отделом распространения. "Не меня благодарите, - сказал Проныра заведующему, - благодарите Килонзо". "Кто такой Килонзо?" - спросил заведующий. "Мой крестный отец, благодетель", - ответил Проныра.
В действительности Килонзо не приходился ему крестным отцом. Он был немногим старше Проныры - в среднюю школу Мангу Килонзо поступил всего за два года до журналиста. В то время особой близости между ними не было, если не считать последнего семестра на шестом году обучения Килонзо. Проныра играл тогда вратарем, а Килонзо - правым защитником в футбольной команде школы. За три месяца благодаря их усилиям команда Мангу добилась одного из лучших результатов в межшкольных соревнованиях, и они как будто подружились. В конце семестра Килонзо сдавал выпускные экзамены. Отметки у него в аттестате были хорошие, но не настолько, чтобы поступить в университет Макерере, и он пошел служить в полицию. Они потеряли друг друга из виду почти на семь лет. Проныра окончил среднюю школу и уехал в Америку учиться в колледже.
Возвратившись, Проныра узнал, что Килонзо сделал в полиции быструю карьеру: он был уже старшим инспектором отдела расследований убийств при Управлении уголовного розыска, и, поскольку Проныра проявлял все больший интерес к уголовной хронике, они стали часто видеться. Приятельское взаимопонимание, установившееся между ними, служило к обоюдной пользе. Их нынешние отношения не были панибратством однокашников, защищавших на футбольном поле честь своей команды. Проныра обычно именовал Килонзо "инспектором", а тот хотя и называл Нельсона "Пронырой", делал это без намека на фамильярность. Они нравились друг другу, друг друга уважали - каждый отдавал должное профессиональному мастерству другого, и Проныру вполне устраивал такой характер отношений.
Раздался телефонный звонок, Килонзо снял трубку и, черкнув что-то в лежавшем перед ним блокноте, положил ее на рычажки.
- Ну вот. Они отыскали "кортину". Автомобиль принадлежит торговой фирме "Орел". Как будто тебе от этого мало проку. Надеюсь, ты не считаешь, что "Орел" замешан в контрабанде?
- У меня этого и в мыслях не было, инспектор. Я говорил только о "кортине".
Килонзо постучал карандашом по блокноту и сказал:
- "Орлу" нет нужды влезать в маисовую контрабанду. Эта фирма и без того гребет лопатой.
- Не спорю, - сказал Проныра, поднимаясь со стула, чтобы откланяться. - Только история эта меня все равно интересует, точнее говоря, интересует моего редактора. Поэтому фото я тебе оставлю и буду благодарен за все, что удастся про эту парочку выведать.
- Хорошо. Позвони завтра.
- Угадай, что я узнала? - сказала Лора Проныре, едва он вошел в редакцию.
- Что?
- Один из тех, в "кортине", был за баранкой "скорой". Сестра его сразу опознала.
- А другой?
- В "скорой" она видела только одного африканца. - Лора ткнула пальцем в фотографию: - Вот этого.
- Отлично. Килонзо выяснил, что "кортина" принадлежит "Орлу".
- Торговой фирме "Орел"?
- Именно!
- Боже… как там его… - В голосе Лоры звучало недоверие.
- Гарольд Маклеод.
- Верно… это он заправляет "Орлом"… Точнее, он владелец фирмы.
- Правильно, Лора. И я о том же думаю. Гарольд Маклеод, богатый, уважаемый кенийский гражданин. Один из первых принял кенийское подданство. Гарольд Маклеод! Быть не может!
- И впрямь этого не может быть!
- Теперь, после всего, что было, я уже ничему не удивлюсь. Сделай-ка милость, спустись в библиотеку и собери о Маклеоде все, что сможешь.
- Хочешь, чтобы я принесла его досье? Да там дюжина папок или даже больше.
- Ты прекрасно понимаешь, что не папки мне нужны, Лора. Ты их просмотри и составь короткую справку: что он за человек и можно ли предположить хоть с крошечной долей вероятности…
- Что он южноафриканский агент?
- Ты все схватываешь на лету!
- Дело не в этом. Просто стоит тебе раскрыть рот, как сразу слышится - "южноафриканский агент".
- Ладно, ладно, иди!
- А ты чем займешься?
- Маисом.
- Шутишь?
- Нет, Лора, не шучу. Хамиси думает, что я работаю над этой темой. Надо мне осчастливить его каким-то материалом. Делать мне все равно нечего, пока Килонзо не подбросит чего-нибудь про тех двух парней. Вот и покопаюсь в контрабанде.
- Желаю удачи!
- И тебе того же!
11
Господин Капвела, замбийский министр, покинул "Панафрик", съехал. Проныра узнал об этом по телефону от служащей отеля. Пропало интервью, которого так ждет Хамиси!
- Министр не сказал, когда вернется? - спросил Проныра, листая записную книжку и отыскивая другой телефонный номер.
- Брат, я же сказала, он съехал, - повторила девушка. - Назад не вернется, теперь дошло?
- Дошло, дошло. Не психуй, а то парик свалится!
По другому номеру никто не отвечал.
- Вечно эти телефонистки где-то шляются! - возмутился Проныра, вешая трубку.
Со следующим звонком ему повезло больше.
- Документ, который вам нужен, мистер Проныра, у меня, - услышал он голос таможенника. Тот всегда называл Нельсона "мистер Проныра", чтобы звучало не слишком фамильярно.
- Отлично! Когда я его увижу?
- Может быть, сегодня вечером или завтра. Не знаю.
- Что значит - не знаете? Документ у вас или нет?
- Видите ли, мистер Проныра, документ-то у меня. Если на то пошло, я сейчас держу его в руке. Но дело в том, что…
- У вас в конторе есть копировальная машина?
- О нет, мистер Проныра, не в этом суть…
- А в чем же?
- Это не телефонный разговор, - промямлил таможенник. - Не могли бы мы где-нибудь встретиться?
- Конечно, могли бы. Где хотите.
Старая история, подумал Проныра, опуская трубку. Бедный чиновник, слишком много работы, мизерная зарплата, еле-еле сводит концы с концами. Почему они всегда пристают с этим ко мне? А потом еще окажется, что документ пустячный…
Он говорил по телефону со знакомым из департамента зернопродуктов, когда к его столу подошел Хамиси:
- Ну, как маис?
- Прекрасно, просто прекрасно. Тружусь не покладая рук.
- Да уж, статья должна получиться на славу, судя по тому, сколько времени ты на нее потратил, - сказал Хамиси. - С Капвелой еще не беседовал?
- Никак не могу его застать, - ответил Проныра. - Замбиец скользкий, как угорь. Вчера еще был в "Панафрик", а сегодня выбыл в неизвестном направлении.
- Где же он?
- Никто не знает. - Проныра пожал плечами.
Хамиси пристально посмотрел на Проныру:
- Между прочим, Килонзо почему-то считает, что ты продолжаешь заниматься южноафриканским делом.
- Килонзо? С чего бы это? Я только сегодня утром был у него. Просил сведений о парнях, которые как будто замешаны в контрабанде. Как он может говорить, что я занимаюсь южноафриканским делом? Оно для меня больше не существует.
- Будем надеяться, что это так, Нельсон, - сказал Хамиси, отходя от стола. - Как только закончишь статью о контрабанде маиса, сразу неси ее мне.
Чиновник из департамента зернопродуктов ничем не порадовал журналиста. Проныра напомнил ему об обещании раздобыть хоть что-нибудь, но чиновник сказал:
- Помню, но это, знаете ли, нелегко. Я не могу рисковать своим положением. Если мой начальник пронюхает, что я говорил с вами, у меня будут крупные неприятности. Наберитесь терпения.
Как только Проныра повесил трубку, телефон снова зазвонил. Это был Килонзо.
- Проныра, я даже не рассчитывал на такое везение. Оба парня работают в "Орле". У нас на них есть материал. Раньше они были таксистами, но вот уже три года как служат в "Орле".
- Спасибо, инспектор, - сказал Проныра.
- Не за что, - ответил Килонзо. - И не забывай про свое обещание.
- Какое обещание?
- Не помнишь? Если тебе вдруг станет известно что-нибудь насчет южноафриканского певца или исчезнувшего ученого… Я знаю, что ты оставил это дело. Но если случайно что-то прознаешь, будь так любезен - поделись с нами.
- Непременно, инспектор.
Досье Гарольда Маклеода не дало ничего примечательного.
- Разумеется, подробно изучить каждую папку я не могла, - сказала Лора. - В основном они набиты фотографиями Маклеода на разных собраниях, а точнее говоря, за раздачей чеков благотворительным организациям. Вот то немногое, что удалось о нем собрать. Родился в Шотландии, в Эбердине, в тысяча девятьсот двенадцатом году. В шестнадцать лет приехал с родителями в Кению. Его отец купил ферму в округе Ол-Калу. Учился в колледже герцога Йоркского, потом в Эгертоне. После войны занялся страховым делом, затем внешней торговлей. В тысяча девятьсот пятидесятом году основал фирму "Орел". Считается одним из богатейших людей в стране.
Проныра посмотрел на Лору:
- Негусто, верно?
- Увы, - сказала Лора, отодвигая записную книжку. - О, совсем забыла: во время чрезвычайного положения Маклеод служил в Кенийском полицейском полку.
- А кто из здешних европейцев не служил?
- Что верно, то верно, - сказала Лора. - Несколько папок я еще не просмотрела. Могу попросить библиотекаршу разыскать их на чердаке. Или, может, лучше сходить в Макмиллановскую библиотеку? В номерах "Ист Эфрикэн стандарт" времен чрезвычайного положения о Маклеоде наверняка часто писали.
- Было бы время, мы перерыли бы все, что только можно. Но времени у нас нет. Мы должны разыскать Шэйна, и быстро. А в старых номерах "Ист Эфрикэн стандарт" его не отыщешь!
- Может, показать фотографию Маклеода сестре из клиники? Вдруг она его опознает?
- Да эта рожа всем известна. Чуть ли не в каждом номере газеты печатают его фото.
- Я подумала: не был ли Маклеод одним из белых, похитивших Шэйна?