…Ну что, начнём? Ты на чье сочинение взгромоздился, Люций? Это же тетрадка Шишкиной! Я тебе десять раз говорила – у неё аллергия на кошачью шерсть! Завтра весь урок будет чихать! Слезь! Слезь, я тебе сказала, тварь противная! Ты мне завтрашний урок хочешь сорвать? Шишкина будет чихать, а остальные – надрывать животы, все решат, что она нарочно это делает. Пойду, на веранде повешу, может быть, за ночь проветрится. А ты наказан! Иди в угол! В угол, я сказала! Вот и сиди теперь там. А я, пожалуй, сначала проверю, что она там насочиняла, а потом повешу.
Мы, Люций, Грибоедова мучаем. Как всегда в осенний сезон. И пишем литературные сочинения. Я отстояла отдельный курс. Мы гуманитарная гимназия или как? Если у нас не будут писать традиционные сочинения, то где их будут писать? "Московское общество в пьесе Грибоедова "Горе от ума"". Так, страница оторвана, на полях – чёртики. В наше время учитель сразу бы "два" поставил, без разговоров. А теперь мы ненадлежащее оформление просто игнорируем. Чёртики – так чёртики. Читаем. "С Сашкой Грибоедовым я познакомилась в детском саду. Я била его подушкой по голове в тихий час, когда воспитательница уходила с нянечкой попить чаю. В чём искренне раскаиваюсь. Он был умный не по годам, – так говорила воспитательница. Но мы, окружавшее его московское детсадовское общество, этого не ценили и троллили его по-всякому. И в этом мы были сходны с московским обществом времён Грибоедова Первого, не понявшем и не принявшем инакомыслие Чадского". Ты слышал, Люций? И что мне с этим делать? Как оценивать? Как отклонение от темы? Я давала задание сравнивать прошлое и настоящее? Не давала. Значит, однозначно – отклонение. Ладно. Читаем дальше.
"Московское общество в пьесе "Горе от ума" скучное и туповатое. Фамусов, Молчалин, княгиня Марья Алексеевна и даже Софья – все они безнадёжно отсталые. Ещё бы! Обучение и тогда было некачественное: "учителей полки, числом поболее, ценою подешевле". А без телевизора и Интернета – откуда им можно было получить знания? Все суждения они "черпают из забытых газет времён Очакова и покоренья Крыма". И только один Чадский догадался съездить за границу почитать свежую прессу. И что же? Общество тут же объявило Чадского сумасшедшим. Смешно! Побывали бы они на минуточку в нашем классе. Как минимум десять Чадских и ни одного Молчалина…" Вот тут, Люций, очень точно подмечено! Ни одного Молчалина. Молчать они вообще не умеют. Но какое отношение к "Горю от ума" имеет девятый класс?! Кроме того, что он весь в обязательном порядке его изучает? Никакого. Опять отступление от темы.
Слушай дальше. "Хотя, если разобраться, Чадский такой же, как остальные члены московского общества – рабовладелец и ханжа. Продал всех своих крепостных крестьян, потратил деньги на заграничную поездку, а потом вернулся в Москву жениться на богатенькой Софье, чтобы поправить своё финансовое положение. Но Софья его отшила, он и взбесился. И, хотя он побывал в Европе, но понятий "политкорректность" и "толерантность" он не усвоил; турок и греков называет "черномазыми", и в этом своем снобизме он ничем не лучше старухи Хлестовой, которая считает свою арапку страшной, как черт. Чадский ругает московское общество за подражание западу, а сам ездил туда за умом". Чадский у нас идет отдельной темой! Отдельной! Чадский и московское общество – это не одно и то же! Я же предупреждала! И что это за нетрадиционный взгляд на главного героя? Я этому не учила! Чадский – положительный герой! Положительный! Люций, что ты на меня так смотришь, как на дуру? Думаешь, Чадский и правда в альфонсы метил? И просто дыму напускал, чтобы его пустой карман не так был виден? Нет, Люцифер, я к такой трактовке не готова. Что ты крадешься к дивану? Я ещё не разрешала тебе из угла выходить. Слушай оттуда, ты же не глухой.
"Все персонажи у Грибоедова – из советских мультиков. Скалозуб напоминает Волка из "Ну, погоди", а графиня-внучка – Старуху Шапокляк. Молчалин – это шакал из "Маугли", Репетилов – шпион из "Бременских музыкантов", а Фамусов и Софья – это папа-король и глупая принцесса оттуда же. Все они довольно плоские и гротескные. Но Грибоедову это простительно – ведь он не был профессиональным писателем, а пьесу свою написал в перерыве между двумя дипломатическими назначениями. Может быть, он мог бы развить свой писательский дар, но его преждевременно убили".
Ну вот, и что мне с этим делать? Нет, больше, чем на тройку, содержание не тянет. И за грамматность тоже три балла. А теперь пойду, повешу его на веранду. Главное – завтра утром второпях не забыть. ААА! Люций, скорее, тут мышь! ААА! Фу, убежала. Ну что, Люций, опять мышей не ловишь? Спрашивается: чего я тебя держу, если ты даже от мышей меня защитить не можешь, бездельник!?
Диалог Саши и Маши, родителей Тани Шишкиной
– Саш, это ты?
– Я.
– Ну, заходи, заходи, у меня для тебя новость есть.
– Какая ещё новость? Ты беременна?
– Ну уж нет. Тебя в школу вызывают.
– За что?
– За то, что однажды ты стал отцом.
– Дорогая, за это могут вызывать только в суд. А в школу вызывают матерей.
– В дневнике написано: "Просьба к отцу: зайти в школу".
– Маш, в те часы, когда я свободен, школа уже не работает. Это исключено.
– Ты даже не спрашиваешь, в чьём дневнике написано.
– Я и так знаю, что в Танькином. Не в Ленкином же. Сходи за меня, будь другом.
– Это рискованно.
– Да ладно!
– Мой последний поход закончился увольнением биолога. А он у них был единственный мужик, между прочим. Хотя истерил почище любой бабы… А потом у них биологии целую четверть не было. И мамашки, которые с видом на мединститут, устроили мне обструкцию.
– А меня кто вызывает?
– Физручка.
– Маш, ну это смешно. Ещё к физручке я не ходил! А что там Танька учудила?
– Бездельничала.
– И только?!
– И перепиралась с учителем.
– Так она бездельничала или препиралась?
– Спроси её.
– А где она?
– В тренажёрку с Ленкой пошла. Над фигурой работать.
– А чего бы ей над фигурой на уроке не работать?
– Саш, ты издеваешься? На физкультуре работают не над фигурой, а по программе. К тому же в школе нет душа. И ни одна девчонка не хочет вспотеть с утра и вонять на уроках целый день.
– Ну, вот тебе прекрасная возможность реабилитироваться.
– В каком смысле?
– В том смысле, что если ты сходишь в школу, и физручка уволится, мамы девочек тебе письменную благодарность напишут.
– Физручка не уволится. Она стойкая.
– Ну, тогда ты можешь смело идти. Никакого риска.
– Я не пойду. Точка.
– Ладно. Давай, я вступлю с физручкой в переписку. Где Танькин дневник?
– Ты на него сел.
– А я-то думаю: "Что мне в седалище так подпирает?" Вау, обложка-то какая брутальная! Танька сама, что ли, рисовала? Какие-то уродцы пучеглазые. У меня на штанах не отпечатались?
– Не отпечатались. Это герои японских аниме.
– "Книга жалоб и предложений. Слабонервным не открывать". Смотри-ка, предупреждает! А почему она дневник не заполнила?
– Оставила тебе место для ведения переписки с физручкой.
– В Танькином дневнике только одни учителя упражняются. "Весь урок географии разрисовывала себе руку. Не нашла на карте Крым". Ну, это простительно. Крым – новоприобретенная территория.
– Географичка у них тоже новоприобретенная, реэкпортирована из какой-то посольской школы. Решительная такая. На собрании мне заявила: "Я с вашей дочери не слезу". А я ей говорю: "Для этого сначала на неё надо залезть. Вы пробовали залезть на облако?"
– А она?
– Говорит: "Я – опытный учитель с большим стажем. Я на что угодно залезу".
– А ты?
– Пожелала ей успеха.
– Понятно. Пытается вскарабкаться, значит?
– Ага.
– "Ув. родители! В голове вашей дочери – историческая каша. Уверена, что Ленин – внук Чингиз-хана. Ссылается на вас. Разберитесь!"
– Это ты внес сумятицу в её голову, Шишкин!
– Я Ленке рассказывал про монгольские корни бабушки Ленина по отцу. А Танька в это время сидела за компом в наушниках.
– Подслушала, называется.
– Ладно, я внес сумятицу в Танькину голову, я её и вынесу. Читаем дальше. "Пришла в школу в неподобающих колготках с зайцами и игральными картами". Где она их взяла?
– Подружка подарила. Сюжет из "Алисы". Я ей запретила их в школу надевать, так она в рюкзак положила, в туалете переодела и в таком виде заявилась на МХК.
– На что она заявилась?
– На мировую художественную культуру. Учительнице сказала, что хотела соответствовать теме урока.
– А тема какая была?
– "Единство и многообразие культуры".
– Ну вот, а ты говоришь, у неё с планированием плохо. Когда Таньке нужно, она нужное для себя спланирует и осуществит!
– А помнишь, как ты пришел на физкультуру в красных носках, крашенных гуашью? А физрук… как его звали? – Сергей Евгенич! – заставил тебя их снять…
– Ага. А у меня ноги окрасились, потом два дня оттереть не мог.
– И тебя дразнили: Шиш лапчатый.
– Угу. А помнишь, как мы в трудовом лагере застукали физрука с русичкой в кустах за футбольным полем?
– Спрашиваешь! Ты ещё тогда гнусавым голосом прошамкал: "И эти люди запрещают нам носить в школу джинсы!" Они со скамейки рухнули, а потом рванули в разные стороны!
– А после трудового оба уволились. Физрука я встречал на Арбате, у "Метлы". На фейсконтроле стоял.
– А русичка, между прочим, в страховой компании карьеру сделала. Девчонки мне говорили на вечере встречи выпускников.
– Вот и подумай, Маш. Не спугни мы их тогда, так бы школьную лямку и тащили.
– Саш, может, ты сходишь всё-таки в школу, обаяешь физручку, а?
– Ладно, ладно. Завтра утром загляну.
– Вот и чудненько. А может, и к географичке заскочишь?
– А к географичке-то зачем?!
– Чтобы не терроризировала Таньку. Нечего девочке нервную систему портить. Ей ещё в этой жизни её собственные дети нервную систему успеют испортить.
– Маша! Это уже слишком! Я совещание на десять назначил.
– Ты назначил, ты и отменишь. Тебе что важнее: психическое здоровье ребенка или бла-бла о пиар-ходах?
– Милая моя, ты забыла, что при помощи бла-бла мы загребаем немного бабла.
– Как же, помню. В наше время главное не дело делать, главное – правильно подать.
– Именно! Наш девиз: "Не быть, а казаться!"
– А ты у нас – маститый визажист.
– Да. В прошлом столетии был бы прославленным писателем-фантастом.
– Вот и сходи к географичке, подай своего ребенка под правильным ракурсом. Что, слабо?
– Не подначивай. Я не ведусь. Я эти приёмчики и сам знаю.
– Нет, правда, Саш, сделай так, чтобы географичка Таньку полюбила. А то бедная девочка уже в третий раз перекрашивает эти дебильные контурные карты про федеральные округа.
– Зачем?
– А потому что два раза получила по двойке за неряшливость оформления.
– Погоди! Она же у нас третий год академический рисунок грызет. Что, до сих пор штриховку не освоила?
– Саша, а ты уже шестнадцатый год её отец! Ты что, до сих пор не усвоил, что она будет стараться только там, где ей интересно? В гробу она видела эти федеральные округа.
– Должна же она знать устройство родной страны!
– Ты это серьезно? Сегодня эти округа вот так нарезали, завтра перекроят, а дети снова должны карты перекрашивать? Им же чипов в голову ещё не вставили, чтобы раз – записал, два – стер, три – поставил обновление. Неужели не ясно, что географичка самоутверждается за счет детей?
– Ну, многие взрослые занимаются тем же.
– Не обобщай! Тебе что, родную дочь не жалко?
– Жалко.
– Вот и сходи.
– Ладно, хорошо, зайду. Как имя-отчество географички?
– У Таньки в дневнике посмотри. Я не помню.
– У неё этот лист не заполнен.
– Ну, у охранника спросишь. У него список всего педсостава есть.
– А если у них в школе две географички?
– Не выдумывай. Географичка у них одна.
– А что мне за это будет?
– За что?
– За то, что я схожу в школу.
– Не торгуйся – не на рынке. Считай это благотворительностью в рамках семьи.
– Ну хоть ужином покормишь?
– Вот дождемся девчонок, потом покормлю.
– Тогда налей мне бокал вина для вдохновения, буду подход к географичке сочинять. Твое здоровье, дорогая! Холодненькое, беленькое. А красного нет?
– Нет.
– Жаль. От белого все мысли остывают.
– Не капризничай, твори!
– Сейчас-сейчас! Ну, например так: доброе утро, Марь Иванна, отгадайте, чей я отец?
– Доброе утро, отец чейя. Мне некогда загадки разгадывать, у меня урок через пять минут. Говорите, что вы от меня хотите, желательно кратко и побыстрее.
– Ладно, по-другому. Здравствуйте Мария Ивановна! Я – отец… подскажи мне фамилию какой-нибудь отличницы.
– Лены Шишкиной.
– При чём тут Лена? Она её не знает. Наша Ленка в другой школе учится.
– А в чём идея?
– Она меня воспримет расслабленно, без сопротивления.
– А потом ты скажешь, что пошутил?
– А потом она меня полюбит, а через меня – Таньку.
– Не понравится географичке такой заход. Она из разряда железнодорожных шпал, прошла через совзагранучреждение, такая совершенно отредактированная ёлка.
– Эврика! Есть искра! Захожу я весь такой бодрый. "Здравствуйте, Мария Ивановна! Шишкин Александр Евгеньевич! Моя дочь у вас в девятом учится. Я к вам буквально на минутку. Таня сказала, что вам это будет интересно". И передаю ей пригласительные на две персоны.
– Пригласительные куда?
– А это мы сейчас выберем. Открываем мой волшебный портфельчик. Поэтический вечер, отчетный концерт, французский гастрономический фестиваль. Последний вариант – практически беспроигрышно.
– А дальше?
– Очаровательно улыбаюсь, говорю "Надеюсь, вам понравится", расшаркиваюсь, разворачиваюсь и убегаю на совещание.
– Думаешь – сработает?
– Дорогая, я профессионал или где? Через желудок путь ведет не только к сердцу мужчины – кстати, кушать очень хочется – но и к душе женщины. Это будет только первый шаг. Потом на День учителя – корзинку из "Глобуса Гурме", на новый год – набор шаров в виде сердец, желательно Танькиного изготовления, на Восьмое марта – билеты на вечер русского романса, глядишь – и девочка закончила девятый класс без душевных травм и желания придушить училку.
– Какой же ты всё-таки у меня молодец! Может, и физручку по той же схеме обработать?
– Ни в коем случае! Маша, ты забываешь, что индивидуальный подход требуется не только к ученикам, но и к учителям. Вряд ли разозленную физручку порадует сыр с плесенью. Она в гневе. Что нужно женщинам в гневе? Чтобы их выслушали. Я выслушаю и со всем соглашусь. Потом ласково спрошу, могу ли я чем-нибудь помочь и загляну в глаза. Тут она растеряется. Я пообещаю компенсировать пропущенные Танькой уроки совместным посещением тренажерного зала, где она под моим чутким руководством будет заниматься до седьмого пота и прислать физручке фотографии для отчета. Её-то имя-отчество ты мне можешь сказать?
– Нина Рудольфовна.
– Рудольфовна? Многообещающее отчество. Позвони Ленке, пусть она Таньку во всех ракурсах и на всех тренажёрах заснимет. И давай уже поедим, а то я сейчас гастрономическое приглашение грызть начну. Тогда весь гениальный план насмарку.
Из дневника Тани Шишкиной
4 октября
Вчера в школе отмечали День учителя. По-настоящему День учителя в воскресенье, но в воскресенье никто в школу не ходит, даже учителя. Поэтому отмечали в пятницу. Мама с утра загрузила в машину две коробки с букетами для учителей – (она в родительском комитете и по всем праздникам возит в школу цветы) и меня с продуктовым набором для географички. Я пыталась забыть корзинку дома – но папа догнал меня у лифта и всучил её. Я сказала, что это плохая идея дарить географичке это лукошко, но мама уверила, что это необходимо, и что это гениальный папин ход по укрощению географичкиного характера. Я ехала и молила, чтобы никто из класса ещё не пришел в школу и не видел меня в роли Красной Шапочки, несущей бабушке пирожки. Хорошо Ленке, она взяла один букет из маминой коробки и пошла себе в свою школу, а могла бы вообще ничего не брать, потому что один вид отличника для любого учителя – уже праздник.
В школе я попыталась оставить корзинку на подоконнике вместе с мамиными цветами и улизнуть, но мама строго окликнула меня и грозно указала глазами на обернутую скрипучим целлофаном дань. Я схватила и со всех ног рванула на четвертый этаж к кабинету географии. Кабинет был закрыт. Ужасно! Я сняла с себя пиджак, делая вид, что мне жарко, и накинула его на корзинку. Географичку у нас никто не любит, и если бы меня засекли с подношением, могли бы устроить мне бойкот.
На мое счастье, она вскоре нарисовалась в конце коридора. Я подбежала, протянула корзинку, выпалив: "Это вам от нашего папы! Географический набор: "Страны и континенты". С праздником!", думая, что вот сейчас она откажется брать ЭТО, и что я провалюсь сквозь все этажи до подвала, а она изобразила улыбку чеширского кота, всплеснула руками, сказала, что наш папа ТАКОЙ выдумщик, и как мне повезло иметь такого папу, и ещё кучу каких-то глупостей. Я слегка офигела, но поняла, что папа был прав, а я не врубаюсь в логику взрослых.
Дальше день пошел удачно: все наши училки, обложенные букетами по кругу, были добрыми, улыбались, не кричали и двоек не ставили. Вот так бы каждый день, и школа перестала бы быть для нас тюрьмой.
Нашей математичке Светлане Юрьевне я подарила её портрет. Он ей понравился. Я рада. В математике я не шарю, но её уроки – это такое супершоу, "Камеди Клаб" отдыхает! У неё и двойки получать не обидно. Она их гусиками завет. "Вот тебе, лапусик, на ужин гусик. Добытчик! Семью мясом обеспечил!" Стоит только задуматься, тут же: "Космос, космос, я матбаза, прием-прием! Всем витающим в облаках срочно вернуться на твёрдую почву. Начинаю объяснять новый материал!" Никогда не забуду, как она про равенства объясняла, что знаки меняются при переходе из одной части равенства в другую. Притащила на урок шарики, длинные такие, сосисочные, из которых обычно фигурки разные закручивают. Взяла один, скрутила в центре. "Это, – говорит, – равенство. Понятно?" – "Понятно!" – "Теперь мы из левой части отнимем половину". И давай шарик перекручивать. "Куда пойдёт освободившийся воздух?" – "В прааавую", – тянем мы хором. "Ну, поздравим правую часть с прибавлением. Прибавление каким знаком обозначаем?" – "Плюююс". После такого объяснения я уже не забывала менять знак у числа при переносе. Всё время шарик перед глазами стоял. Интересно, она сама всё выдумывает, или есть какие-нибудь справочники, типа "Использование юмора на уроке математики"? Наверное, всё-таки сама. Были бы справочники, все бы пользовались. А то у других – сплошная скукотища. А некоторые учителя вообще с чувством юмора не дружат.