На следующее утро Настя пришла на работу с четким желанием написать заявление об увольнении по собственному желанию.
Тигра появилась около 10, подошла к Насте и попросила проводить ее в кабинет.
– Спасибо тебе огромное. Ты выполнила свою работу на пять с плюсом. Я очень надеялась на тебя и ты справилась.
– Вы замечательный психолог. И я очень рада, что помогла вам. Надеюсь, вы не будете против подписать мое заявление по собственному желанию? Я хочу начать новую жизнь и найти работу по специальности.
– Я помогу тебе. Пойдешь работать по специальности и по моей рекомендации. Дай мне пару недель и я все строю.
Настя кивнула и вышла из кабинета.
Через месяц у Насти был первый рабочий день в компании ее мечты. Она вышла из метро и пошла по осеннему бульвару. Возле дверей офиса она увидела Тигру.
– Пришла пожелать тебе удачи и отдать долг, – она протянула Насте толстый конверт.
– Вы и так много сделали для меня.
– Это ты для меня сделала невозможное.
Тигра улыбнулась:
– Страшно?
– Очень.
– Мне тоже. – Призналась Елена Степановна.
– А вам чего? – не поняла Настя.
– Страшно становится мамой когда тебе далеко за сорок. Но мы справимся. И ты справишься. Слышишь? Мы обязательно справимся, – и она прижала к себе Настю и еще раз еле слышно прошептала "Спасибо".
Карточный домик
Это были времена "Улыбчивого Мишки", "Ландышей" и брюк "колокольчиком".
Ира росла в обыкновенной советской семье: мама, папа, сестра Таня – старше ее на год и брат Витя – младше на год. Тогда все у всех было одинаковое. Одинаковые доходы, однотипные пальто и прически, одни и те же взгляды на жизнь и даже мечты, и те, очень похожи.
Она только закончила школу и пошла учиться в торговый техникум.
Родители только построили большой дом, и каждый вечер в доме собиралось очень много народа. Мама пекла пироги, а отец пел под гитару. В зимнее время все усаживались возле печки и рассказывали интересные истории.
В один из таких вечеров среди гостей появился и Орест. Его родители умерли когда он только пошел в школу и его определили в детский дом. Тетя Зоя забрала его и решила воспитать как своего, хотя, честно говоря недолюбливала.
После окончания школы Орест пошел работать на завод, но все деньги отдавал тете, которая "очень сильно нуждалась в них". Тетя, как говорили все соседи, пожалела мальчонку и парень должен быть ей очень благодарен за это.
Орест всегда выглядел неопрятным: грязные длинные русые волосы сосульками падали на плечи, одежда лоснилась, брюки вечно засаленные. У него была всего одна пара брюк, в которых он ходил и на завод и на танцы, две рубахи, куртка и старые, рваные ботинки, которые он постоянно заклеивал и зашивал.
Он познакомился с Таней, Ирой и Витей на танцплощадке.
После танцев ребята пригласили Ореста к себе домой.
Когда они зашли в дом, отец поздоровался с ним за руку и крикнул матери:
– Шура, налей парню тарелку борща.
Такого вкусного, густого борща Орест в жизни не ел. Тарелка была глубокая, в ней плавал большой кусок мяса. Отец отрезал парню горбушку хлеба и положил рядом банку сметаны.
Орест не заметил, как на него смотрели девочки и как улыбнулся Витя.
Он приходил к ним каждый вечер и каждый вечер его угощали, потом они играли в карты или пели песни под гитару.
Когда он объяснился Ире в любви, она засмеялась, и сказала:
– Ты посмотри на себя и посмотри на меня. Думаю, что ни один человек не скажет, что мы пара.
Он пожал плечами и ушел. А через несколько дней все узнали, что он уехал на заработки и когда приедет неизвестно.
Орест вернулся через восемь месяцев с огромным чемоданом вещей и полными карманами денег.
Ира праздновала свой день рожденья и все друзья пришли поздравить ей. Все сидели за столом и слушали рассказы Ирочкиного отца, а сама именинница заболела и поэтому лежала в кровати.
Орест зашел не постучавшись. Он открыл дверь, громко сказал "Здравствуйте вашему дому", нашел глазами Иру и прошел через всю комнату к ней.
Это был совсем другой Орест: волосы пострижены и красиво уложены, вместо засаленной одежды на нем была красивая клетчатая рубаха и модные брюки колокольчиком, а в руках огромная коробка.
Он наклонился к Ире и поцеловал её в губы, а потом протянул ей коробку.
В комнате стало тихо. Все наблюдали за парой.
Ира открыла коробку, увидела свадебное платье, улыбнулась и сказала "Да".
Позже, вечером, когда все ушли она обняла сестру и сказала:
– Я знаю, я знаю, что вы все равно не поймете меня.
– Ну ты хоть попытайся, – попросила Татьяна.
– Я не могу объяснить. Что-то произошло. Что то такое, чего я никогда не чувствовала.
– Но он же не нравился тебе. Неужели чистые брюки и новая рубашка поменяли твое отношение. – Удивилась Таня.
– Какая рубашка? Какие брюки? – засмеялась Ира. Я даже не заметила всего этого. Заметила только, что он постригся. – Она замолчала, а потом посмотрев сестре в глаза тихо сказала: – Я почувствовала такую силу. Как будто он взял меня на руки, посадил на ладошку, а второй ладошкой тихонечко прикрыл, чтоб никто меня не обидел. Я почувствовала себя маленькой-маленькой, беззащитной бабочкой, уютно устроившийся у него на плече.
– Неужели можно влюбиться за секунду?
Ира пожала плечами и улыбнулась.
Свадьбу сыграли веселую. Молодожены поселились в небольшом доме, который арендовали недалеко от родителей Иры. Через девять месяцев у них родился Сережа. Роды были тяжелыми и ребенок родился с небольшой родовой травмой. На голове была большая гематома и лицо у мальчика было оттекшим.
Орест забрал жену и сына из роддома и на следующий день поехал на заработки.
Вернулся он через год.
На пороге игрался маленький мальчонка. Красивый, как кукла, с белоснежными кудряшками.
Он зашел в дом. Ира кинулась ему на шею.
– Приехал!
– А где наш Сережа? – спросил Орест.
– Как где? На улице, играет в песочнице.
– Нет, – улыбнулся Орест. – Этот мальчик такой красивый, наш Сережа совсем не такой.
Ира засмеялась и повисла на нем.
На заработанные деньги молодые решили построить дом на участке тети Орика. Ира устроилась работать в центральный универмаг, а Орик нашел работу на Мебельном комбинате. Спустя пять лет он уже работал заместителем директора, а Ира по прежнему продавала галстуки в мужском отделе универмага. Колода карт под названием жизнь похоже имела отличный расклад до тех пор, пока однажды зимой Орик не вернулся очень поздно с работы. Его длинное, черное пальто в ту ночь было почти белым. От белой шубы его новой секретарши.
Выяснять отношения Ира не стала, а просто молча собрала его чемодан и выставила за дверь.
Началась новая карточная игра, где в колоде отсутствовал червовый король. Люди шептались: "Ах, а какая была любовь!", а ей хотелось крикнуть:
"Она есть! Она еще жива!", но слова из крика превращались в шепот, в который, спустя годы, она и сама перестала верить.
Орик исправно платил алименты, а по воскресеньям гулял с Сережей в парке, кормил его мороженным и покупал билеты в кино.
Как-то случайно встретившись с Ирой, он долго и тупо смотрел в пол, а потом честно сказал:
– Я никогда не любил тебя. Мне очень нравилась твоя семья. Мне так хотелось быть частью её. Я очень сожалею о том, что причинил тебе столько боли.
Ире хотелось крикнуть: "Как не любил? Ты же часами мог стоять в универмаге и смотреть на меня. Неужели ты думаешь, я не знала об этом! Ты же носил меня на руках и всегда говорил, что прекрасней жены на свете нет. Ты же…"
Но она ничего ему не сказала.
Каждый из нас тасуют свою колоду.
Смело выбросив червовую даму кто-то меняет её на другую и дальше и дальше… и игра становится от этого только интересней, острей и захватывающей. А кто-то лишившись червового короля долго ищет ему замену, добавляя то бубнового, то крестового, то внезапно нашедшегося червового, а игра не идет. Фортуна поворачивается к игроку спиной и сама игра становится пресной, обыденной, скучной. Один игрок, зевая, продолжает играть, а другой бросает карты и уходит. Кто-то не рискует ставить большие ставки и постоянно пасуя ждет "свою игру", а игрок напротив смело блефует и снимает огромный куш.
Еще очень долго Ира раскладывала пасьянс без червового короля. Когда Сереже было почти 14 в её колоде появился крестовый король. Жизнь наладилась. Родилась дочь. Она сейчас и пишет этот рассказ, и совсем еще не умея раскладывать пасьянсы жизни мечтает о том, чтобы её карточный домик никогда не разрушился, и чтоб её колода карт всегда была полной.
Однолюб
В тот субботний день я ходила по супермаркету и закупала продукты: моему любимому, ненаглядному мужу исполнялось 30 лет. Я положила в тележку колбасу, шпроты и только потянулась за баночкой красной икры, как услышала:
– Синицкая, ты ли это?
Синицкой я была лет десять назад и, честно сказать, свою девичью фамилию подзабыла. Сейчас я ношу другую, правда тоже птичью, но как мне кажется намного ярче – Орлова. Я обернулась и увидела Машку Балагурову: грозу, молнию и гром нашего класса.
– Машка! – я как школьница подпрыгнула и кинулась ее обнимать. – Ты совсем не изменилась! Я так рада тебя видеть!
– Давай скорей заканчивай свои покупки. Пойдем, посидим и ты мне все расскажешь.
Мы устроились за столиком в ближайшем кафе, пили кофе, вспоминали школьные годы и хохотали.
– Все это конечно хорошо, но расскажи как у тебя на личном фронте? – вдруг спросила бывшая одноклассница.
– Все отлично. Я замужем, дочке уже восемь лет. У нас своя квартира, тут, неподалеку.
Машка постучала пальчиками, а вернее ноготками по столу:
– И как у тебя с мужем?
Я пожала плечами:
– Нормально все…
Машка глянула на часы и вздохнула:
– Слушай, мне сейчас надо идти, но давай мы с тобой встретимся завтра.
– Я завтра не могу. У моего мужа день рождения. Гости придут – надо готовиться.
– Ну, я так и думала. – Кивнула Машка и с сожалением посмотрела на меня, – так уж и быть, давай тогда в понедельник в этом же кафе.
Она достала из сумочки ежедневник и что-то туда записала.
– Все, жду тебя ровно в пять!
В понедельник, ровно в пять я сидела за столиком в том же кафе.
Машка появилась не одна, а с двумя подругами, которых сама и представила:
– Это Татьяна, это Катерина. Ну, а теперь быстро рассказывай! – приказала она.
Я попыталась улыбнуться и спросила:
– Что рассказывать?
– Как что? Про мужа рассказывай.
Катя и Татьяна смотрели мне в рот и явно ждали исповеди.
Я пожала плечами и удивленно посмотрела на Машку.
– Ты должна мне верить, – заявила бывшая одноклассница, – только тогда я смогу тебе помочь. Спроси у девочек – я знаю толк в мужчинах, и самое главное я знаю, как надо с ними обращаться.
Я продолжала пожимать плечами:
– У меня нет проблем с мужем.
– Как это нет? – удивилась Машка, – не ты ли ему банкет вчера устраивала?
Я удивленно смотрела на неё и пыталась улыбнуться:
– Да, и что?
– А то, что настоящий, воспитанный муж, – на этом слове она подняла указательный палец и подняла его над своей головой, – не станет мучить жену и заставлять ее готовить банкет. А пригласит всех своих друзей в ресторан!
– Он так и хотел, да я как-то мечтала, чтоб это было по-семейному… – начала я оправдываться.
– Ну вот, ты уже его защищаешь! – Машка даже вскрикнула.
– Так, погодите, давайте начнем с самого начала, – включилась в нашу беседу Татьяна и, обратившись ко мне, спросила: – Он вам изменяет?
– Нет! – громко ответила я.
Все засмеялись, а Машка так хохотала, что чуть не свалилась со стула.
– Хорошо, скажите, он вам подарки дарит? – опять спросила Татьяна.
– Да, – так же громко ответила я, и еще кивнула.
– А цветы?
– Постоянно! – я кивала как японский болванчик.
– Без повода? Цветы? – Машка перестала смеяться и уставилась на меня.
– Да!
– Без скандала? – еще больше удивилась Татьяна.
Я опять пожала плечами, вспомнила его последний букет хризантем, которому совершенно не предшествовал скандал, и тихо сказала:
– Да, вроде…
– Значит, у него есть любовница! – вынесла вердикт Татьяна.
– Стопудово! – наконец-то я услышала голос Катерины.
Машка вздыхала:
– А говоришь нет проблем… У тебя, дорогая моя, не просто проблема. У тебя беда. Но ты не переживай. Мы и не такие ситуации разрешали! Главное – слушай нас, и все будет хорошо!
– Девочки, да с чего вы взяли? Он после работы – сразу домой бежит!
– Значит, конспирируется! – заявила Татьяна.
– Стопудово! – согласилась с ней Катерина.
– Умный, что ли? – спросила у меня Машка.
– Ну да, вообще-то… не дурак…
– Что? Вышка? – как-то зло спросила Татьяна?
Я вся скукожилась, сразу почему-то вспомнилась высшая мера наказания, и я даже попыталась представить своего супруга маньяком-убийцей, зажмурилась, но тут Татьяна уточнила:
– Образование высшее?
Я выдохнула и еле слышно сказала:
– Да. Два.
– Крепкий орешек! – скривилась Татьяна. – Скорей всего изменяет в обеденный перерыв.
– Стопудово! – согласилась с ней Катерина.
– Его надо срочно уличить в измене! – сделала вывод Машка и успокоила меня: – Мы этим займемся! Но для начала ты должна устроить ему скандал.
– Зачем?
– Чтобы он знал, что в жизни не все так просто. И чтоб знал свое место. А то смотри, как хорошо устроился – гуляет, изменяет тебе, а ты все терпишь и еще, как дура, ему банкеты устраиваешь.
– Скандал – это самое верное оружие женщины, – спокойно объяснила мне Татьяна, – мужчина должен его бояться, как огня.
Дорога домой оказалась, как прогулка по дюнам – долгой и неприятной. Я еле передвигала ногами, в горле першило, перед глазами стояла картина, как мой муж в обеденный перерыв изменяет мне с секретаршей.
Супруг встретил меня на пороге, поцеловал, сообщил, что Ленку, нашу дочь, отпустил к подруге, помог снять пальто, и поинтересовался где я задержалась. Я пробурчала, что-то про собрание и про то, что устала, и он предложил помочь с ужином.
Я думала о том, что надо непременно устроить скандал, как советовали мне "профессионалы", вот только за что зацепиться – я не знала, но решила действовать по обстановке.
Обстановка в тот вечер выдалась такая, что скандал не получился.
Через неделю мне позвонила Машка и доложила:
– Клиент созрел. Все подробности завтра, в том же месте, ровно в пять.
Умом меня природа вроде не обидела, и я понимала, что клиент – это мой муж. Но вот "как созрел" моя природа не уточняла, а я, как не тужилась, сама понять не смогла.
Настроение у меня испортилось, я еле дошла домой.
"В конце концов, женщина я, или табуретка?" спросила я у самой себя, переоделась в халат и направилась на кухню.
– Дима, а почему от тебя пахнет французскими духами? – спросила я у супруга, который в это время мариновал курицу.
На самом деле никакой французский аромат от него не исходил, на кухне пахло аджикой, перцем и базиликом. Просто это было первое, что я вспомнила из кинофильмов, и именно по этому поводу решила придраться.
Он, улыбнувшись, признался:
– Я тебе сюрприз сделать хотел, подарить завтра на наш юбилей. – Он протянул мне свое запястье, чтобы я понюхала, – Нравится? С Ленкой выбирали, вместе.
Запястье пахло аджикой, и я поняла, что мне придется вспомнить что-то еще из кинофильмов, чтобы придраться и устроить скандал.
Я села на табуретку и зарыдала:
– Ты мне изменяешь!
Станиславский, если бы увидел мою игру, точно бы сказал, что "я вжилась в роль" и взял меня к себе в театр. Димочка же стоял, как вкопанный, и держался за плиту одной рукой, и за курицу другой.
– Мне сегодня звонила какая-то женщина и попросила, чтобы я тебя отпустила. Она сказала, что у вас большааааая, – на этом слове я расставила руки в сторону и скривилась, – любовь, и я тебе совсем не пара.
Оказывается, я совсем не зря иногда смотрю мыльные оперы и данный монолог, который был взят именно оттуда, мне очень пригодился.
Поза у Димочки не менялась, он только сильней ухватился за курицу, и пол ее тушки повисли над противнем.
– Так что скажешь? – спросила я всхлипывая.
– Это, наверное, та ненормальная, которую я в среду нечаянно сбил с ног у подъезда, когда шел на работу… Потому что когда я возвращался – она меня поджидала и уже сообщила, что безумно любит и хочет быть со мной… – еле слышно пролепетал муж.
Я перестала реветь.
– И что ты ей сказал?
– Что она ненормальная, и ей надо обратиться к врачу.
Я вспомнила Машку. Да, это точно была она, именно ей нужна была медицинская помощь. Как я этого сразу не увидела? Что же меня сбило с толку? Что она хорошо училась в школе? Или что она всегда добивалась того, что хотела? И сейчас она хочет уличить моего же мужа в измене – неужели и это у нее получится?
По телу пробежало стадо мурашек, а большой палец на правой ноге даже скрутило от судороги. Она ведь собралась уличить моего мужа в измене!!!
Что же мне делать?
Первая мысль, которая посетила то, что у меня звалось головой, была – А почему бы и нет? Пусть попробует! Почему бы, действительно, не проверить своего мужа?
Вторая мысль была лучше – а не оплатить ли Машке недельный стационар в психбольницу, а Катерине подарить словарь Даля.
Я посмотрела на мужа. Он отделывался от аджики, которая прилипла к его руке, и пытался ее остатки намазать на курицу.
Смешной и такой родной. Неужели я позволю какой-то курице (тут я имела в виду совсем не ту госпожу, над ножками которой в тот момент трудился мой муж) разрушить наше семейное счастье?
И я рассказала ему всю правду: как встретила бывшую одноклассницу, как она с подругами убедили меня в том, что он, мой Димка, мне изменяет, и как я поверила им.
Муж поставил противень с курицей в духовку, вымыл руки и вздохнул.
– Я однолюб. Ну сколько можно тебе это повторять?