Просто кивала. Мои немолодые коллеги давно состоялись как матери, жены. Каждый день они приходят на работу, складывают, вычитают циферки, говорят об одном и том же. Они живут по отточенной схеме: жирнеют, стареют, женят или выдают замуж детей, становятся бабушками… Все четко, ничего лишнего. Секс, наверняка, у многих из них стал мифом, а мужья давно содержат молоденьких любовниц… "Незавидная перспектива", – твердило мое околотридцатилетнее сознание.
Мой телефон молчал, ни папа, ни Макс мне не звонили. Видимо, как я предполагала, основные праздничные овации были запланированы моими мужчинами на вечер.
С работы я прибежала радостная. В квартире было тихо и темно. "Наверное, папа приготовил сюрприз!" – догадалась я, посмеявшись. Я фантазировала, что сейчас включу свет в зале, а из-за многострадального дивана выскочит мой папочка с громким возгласом "поздравляю". Даже если будет Голубева, меня это нисколько не разозлит. Конечно, будет неприятно наблюдать ее бледно-синее лицо с дежурной гримасой радости, но я представлю, что она клоунесса, заказанная на праздник. Весь вечер она будет звенеть своим колокольчиком-смехом, а под столом шарить пальцами ноги в промежности Ивана Павловича. Даже это меня не смущало! Главное – настроение!
Я обошла всю квартиру – никого не было. "Наверное, папа заехал за подарком", – уверяла я себя. На полупустых полках холодильника мерзли банки с соленьями, консервы и бутылка недопитой водки с маминых поминок; шампанское и клубника бесследно исчезли.
– Все хорошо! Оранжевый цвет! – твердила я, набирая телефон Макса.
После долгих гудков он взял трубку и холодно произнес:
– Я вас слушаю!
– Это я вас слушаю, дядя Максим! Вообще-то у меня сегодня день рождения.
Он глухо покашлял и что-то пробубнил – я не поняла.
– Что это значит? – почти прокричала я.
– Я вам перезвоню, Михаил Ильич. – Короткие гудки возвестили, что разговор окончен.
На часах было за полночь. Я сидела на кухне и жевала соленые огурцы соседки-искусницы. Оставшаяся в холодильнике водка была очень кстати. Я топила в ней свое одиночество и размышляла о несовершенстве жизни.
– Когда последний раз я была по-настоящему счастлива в свой праздник? – спрашивала я себя.
Студенчество… На мой день рождения мы собрались в маленькой комнате общаги. Народу было битком, но, как говорится, в тесноте, да не в обиде. Много водки, хлеба и вареной картошки. Из изысков – шпроты и холодные куриные котлеты приготовленные матерью. Мы смеялись, пели песни под гитару. Студенческие товарищи преподнесли в дар сломанный компас и смешной вязаный свитер. Я тогда еще не была знакома с Максом, за мной ухаживал однокурсник… Имени его я уже и не помню… Рыжий худощавый парень с зелеными глазами. Комната была его. Когда праздник закончился и все разошлись, мы остались вдвоем прибирать послепраздничный разгром. Я осталась у него, и мы провели чудную ночь. Не то чтобы он мне нравился… Я была немного пьяна и хотелось тепла. Проснувшись наутро, я объявила рыжему приятелю, что ночные телодвижения – это плата за аренду комнаты. Тем самым я избавилась от его навязчивого внимания. Он записал меня в список стерв-шлюх и в последствии полностью игнорировал. Меня не смущал сей факт, наоборот, мое становление КС шло полным ходом, а подобные недоразумения я складывала как медальки за заслуги.
Пролистав страницы памяти, я, слегка пошатываясь, направилась в свою комнату, чтобы найти антикварную подарочную кофту. Перерыв шкаф, я все-таки нашла вязаное изделие и надела на себя. Мой одинокий праздник был в самом разгаре: я сидела за кухонным столом, роняя слезинки в рюмку. Всплывающие в памяти картинки о том беззаботном времени грели и умиляли. Выпив еще водки, я проорала несколько студенческих песен. Когда голос осип, я снова поплыла по реке воспоминаний и, причалив к берегу детства, продолжила мысленно перебирать архив дней рождений давних времен.
Родители, до побега мамы с ловеласом, меня поздравляли скромно: праздничный невкусно приготовленный ужин, лимонад и ореховый торт под названием "Подарочный" со свечами. Мы сидели за кухонным столом, папа рассказывал истории из счастливого детства, а мама натянуто улыбаясь, посматривала на часы, – она мечтала поскорее сбагрить меня спать. Я получала в подарок что-нибудь из сезонной одежды: новую куртку, сапоги, пальтишко, шапку и шарф… Я радовалась этим посиделкам. Ведь родители не ругались и делали вид, что у нас настоящая семья.
Когда мать временно исчезла из нашей жизни, папа окружил меня вниманием и заботой за двоих. Я жила весело, как очень любимый ребенок. Он устраивал мне сюрпризы: одевался клоуном и поздравлял со всякими придуманными им праздниками. Например День манной каши! Я пришла из школы, а он встретил меня с кастрюлей и в фартуке. На голове папы красовался огромный бант. Мы ели кашу с черничным джемом и громко хохотали. А в день рождения он надул огромное количество шаров. Они были везде: в зале, на кухне, в моей комнате, даже в ванной и туалете.
– А теперь именинница, время припопиться! – сказал загадочно папа и неожиданно для меня вдруг уселся на шарик, лежащий у ног, который в тот же момент громко лопнул. Мы, задорно хохоча, бегали по квартире и давили шарики, устраивая поп-салют.
В школе празднование было традиционное: если день рождения приходился на будний день – мне выдавали с собой пакет конфет, чтобы кормить одноклассников. Подобная традиция сохранялась лишь в начальной школе. Но я поддерживала миф и до седьмого класса, брала с собой пакет сладостей. Участь вкуснейшим конфетам была уготована следующая: я оставляла их в портфеле, а после уроков мы с Фродей шли в парк, залазили на полуразвалившуюся высокую деревянную горку и, свесив ноги, сидели высоко над землей, наслаждаясь моим праздником. Моя приятельница, совсем непохожая на Афродиту, дарила мне какую-нибудь ерунду, ведь денег на хороший подарок у сироты, живущей с бабушкой на пенсию, не было. Но я искренне радовалась каждой мелочи, потому что это было от души. Пожалуй, самое вкусное лакомство, которым мы с Фродей отмечали мой праздник, – грильяж в шоколаде.
– Когда я вырасту, буду есть только грильяж в шоколаде, – сказала она, зачарованно шелестя бело-розовыми фантиками.
– А когда я вырасту, то буду счастливой, – ответила я задумчиво.
Дул холодный осенний ветер. Серое, нависшее небо брызнуло дождем. Но мы все равно продолжали сидеть на верхотуре и, шмыгая сопливыми носами, улыбались маленькому празднику детских одиноких душ. Это было трогательно!
Когда в мою жизнь вошел Макс, мои дни рождения превратились в феерию. Роскошный антураж, дорогие презенты… Мой первый праздник в его компании – поездка за границу на выходные. Я впервые увидела море и была поражена величием водной стихии. Так получилось, что с родителями мы никогда не были на югах. Они ездили вдвоем отдохнуть от меня и от работы. Я наслаждалась деревенскими буднями. Мама говорила, что на юге очень грязно и много людей. Взрослые и дети писают прямо в море, поэтому делать там нечего. Я ей верила. Дорогое шампанское на берегу, красивый отель, похожий на замок из мечты, изысканный номер с огромной кроватью, на которой я отдавалась Максу в благодарность за сказку. Потом все это стало обыденно, уж такая тварь человек – ко всему привыкает! С каждым новым впечатлением просыпается жажда чего-то неизведанного, лучше того, что ты имеешь на данный момент. Чем больше мы сосуществовали, тем банальнее становились мои праздники. Поездки остались в прошлом, их заменили рестораны и средненькие гостиницы. Макс экономил.
– За КС! С днем рождения! – произнесла я громко тост, выпила рюмку и отключилась.
– Дочь, проснись! – Голос папы заставил меня распрощаться с красочным сном. – Ты чего тут?
Я с трудом подняла налитые свинцом веки. Первое, что увидела, – пустая бутылка из-под водки. Я заснула прямо за кухонным столом.
– Почему? – вопрошала я, еле ворочая языком.
– Что почему? – искренне не понимал папа.
– Почему ты так со мной? Я была одна в день рождения! Брошенная и забытая, как дворняга!
– Я оставил записку на твоей кровати. Я ушел, потому что думал, что… тебе и Максиму нужно побыть наедине. Я думал, вы поедете в ресторан, а потом… квартира была бы в вашем распоряжении.
– Да… И мы с Максом вскарабкались бы на ложе, где ты придаешься страсти с Маришей. Еще на нем умерла моя мама.
– Зачем ты так? Я хотел как лучше!
– Да! Все хотят как лучше! Я понимаю…
Резко встав, я поспешно вышла из кухни. Голова трещала от спиртного, выпитого накануне. "Субботний день не задался. Хорошо, что сегодня выходной", – мямлила я тихо себе под нос, умываясь холодной водой.
Я открыла шторы в моей комнате, впустив унылый, серый день. На кровати красовался белый листок, на котором быстрым почерком было написано: "Дочь! Поздравляю! Ты стала на год мудрее! Желаю успехов и счастья. Папа".
– Как телеграмма от скупых родственников, – усмехнулась я.
Что-то блеснуло на покрывале – маленький серебряный кулончик. Скромный подарок заботливого папы. Он знает, что я терпеть не могу серебро. Я повертела в руках безделушку: причудливая форма изделия забавляла. С другой стороны подарка старательная надпись: "Милой Марише".
Я вернулась на кухню и швырнула на стол кулон. Иван Павлович смотрел непонимающе.
– Это подарок для твоей подстилки. Решил сэкономить?
Иван Павлович заерзал. Посмотрев гравировку, виновато прошептал:
– Я перепутал. Это случайность.
Приперлась Голубева, чтобы провести выходной со своим возлюбленным. Она безразлично поздравила меня с прошедшим праздником и вручила набор гелей для душа.
– Я тронута, – как бы поблагодарила я ее хриплым голосом.
– Я вижу, – был такой же любезный ответ.
Мы обменялись с ней попутанными Иваном Павловичем кулонами. На моем подарке красовалась сухая надпись: "Дочери от папы". Я расплакалась. В моем мишке покоилась новая будничная заметка:
Лишний человек.
Это тот, кто не может втиснуться в переполненный автобус.
Я лишняя в жизни тех людей, которых ценю. Двери закрываются снова и снова. И я остаюсь одна.
Глава 20
Все по местам
Я мирилась с моими демонами, которые подстрекали меня изменить жизнь в лучшую сторону. Их методы были радикальны. Я не могла себе позволить размахивать мечом справедливости, словно палач. Я сопротивлялась. Я терпела. Моя жизнь, как карточный домик, рушились на моих глазах. Я не знала, какое нужно средство, чтобы спасти остатки разума…
В дверь позвонили. Наш круг знакомых был слишком узок, чтобы ожидать посетителей в доме в выходной день. Папа с Голубевой ушли развлекаться, а я тихонечко приходила в себя после кухонного дня рождения. Незваный гость был слишком настойчив и звонил бесконечно, я нехотя вышла из своей комнаты и поплелась к входной двери.
К моему удивлению, на пороге я увидела молодую женщину. Лицо ее было знакомо, но откуда – я не имела понятия. Искорка– мысль пронеслась в моей голове, что эта женщина – новая пассия папы и власти королевы Мариши пришел конец… Но я ошиблась, гостья смотрела на меня слишком заинтересованно, я сделала вывод: ей нужна я!
– Здравствуйте, Алена. Я пришла с вами поговорить, – серьезно сказала незнакомка.
– Пройдете? – предложила я вежливо.
– С удовольствием.
Мы вошли в гостиную. Молодая женщина медленно осмотрела комнату. Она молчала. Казалось, она размышляет о чем-то серьезном, ищет слова, чтобы начать важный разговор.
– У вас уютно, – сухо сказала она и натянуто улыбнулась.
Женщина выпрямила спину и расправила плечи, чтобы ощущать себя увереннее.
– Чай, может быть? – продолжала я любезничать.
– Не хочу, спасибо, – ответила она сухо.
Я заметила, что левая бровь черноволосой незнакомки нервно дергается, видимо, леди-холод была напряжена. Откуда мне знакомо ее лицо – я так и не вспомнила. Я молча уставилась на молодую женщину, подыскивающую слова к началу диалога. Она опустила голову и сосредоточилась, словно что-то вспоминала. Я посмотрела на часы, затем на нее. Теперь меня пробила нервная дрожь, как будто я, а не она навязчиво приперлась в чужой дом в выходной день.
– Не могу вспомнить ваше имя. – Я устала ждать начало разговора.
– Мы с вами и не знакомы. То есть заочно я вас знаю, но вот воочию – никогда не виделись. Меня зовут Анжелика.
– Красивое имя.
– Спасибо. Папа постарался.
Женщина с прекрасным именем Анжелика немного помешкала, после чего вдохнула полной грудью и вымолвила, испытующе глядя в мои глаза:
– А вы, кстати, знакомы с моим папой. Хотя, с другой стороны, совсем некстати вы с ним знакомы.
– А кто ваш папа?
– Мой папа очень хороший человек, и я его очень люблю. Мало того, я еще очень люблю свою маму, а ей нужна помощь. А помочь может только один человек – это вы, Алена! – протараторила гостья, будто зазубрила эти слова.
– Чем же я могу помочь вашей маме? Я не медик, не знахарь, не целитель.
– Но у вас есть шанс стать и медиком, и знахарем, и целителем.
– Не понимаю…
– Максим – это мой отец. Из-за вас он хочет бросить семью. Моя мама сейчас лежит в больнице, у нее нервный срыв. Понимаете? Удар произошел, когда отец сказал, что разводится с ней.
Все встало на свои места! Вот откуда я знала ее лицо – дочь дяди Максима предстала предо мной. Мне хотелось рассмеяться ей в лицо и проорать, что я счастлива такому нелепому знакомству с отпрыском моего любовника. Теперь мне была понятна причина странного поведения Максима. Он действительно решился уйти от старой жены, чтобы приобрести новую. И новость о разводе, которую он сообщил в ночь после похорон моей матери, не была выдумкой.
– Я не хочу потерять маму, – продолжала повествование Анжелика. – Скажу больше, я не позволю ей уйти. Она мне нужна. А ей очень нужен папа. Отпустите его. Алена, вы молоды, красивы. У вас все впереди, зачем ломать жизнь другим людям. Я готова дать вам денег столько, сколько вы попросите, или, если хотите, будете получать каждый месяц определенную сумму.
– Получать сумму? Из ваших карманных расходов? – съязвила я.
– Нет, у меня своя юридическая фирма. Я сама зарабатываю на жизнь и не нуждаюсь в содержании ни родительском, ни каком-либо другом. Мы назначим вам сумму, которую вы будете получать, а взамен вы подпишите кое-какие документы. Все очень просто.
– Действительно, так просто. А что будет, если об этом узнает Макс?
– Папа об этом ничего не должен знать. Боже мой, ну подцепите себе другого! Сколько их в рестораны ходит.
Беспечность дочери моего экс-любовника меня бесила.
Я решила продолжить поединок:
– А может, я люблю вашего отца.
– Простите, но я вам не верю. Я ведь пришла не просто заключить сделку, а кое в чем убедиться.
– И в чем убедились?
– Что папа вам не нужен – это видно.
Прозорливая дама, предлагающая отступные, смотрела на меня уничижающе. Мне нечем было крыть! Анжела была права: я не любила ее отца.
– Откуда вы обо мне узнали? – спросила я безразлично.
– Папа сказал. Мы с ним самые большие в мире друзья.
– А мой адрес тоже он сказал?
– Нет, адрес пришлось искать. У меня есть связи. Это не составило особого труда.
– А ваш самый большой друг на свете не сказал, что мы расстались?
– Нет.
Анжелика облегченно вздохнула.
– Странно. Между нами все кончено. Надо было вам пораньше прийти. Эх, такая сделка сорвалась.
– Если вы нуждаетесь в деньгах…
Голос в моей голове прокричал, я вторила ему, глядя на дочь Макса:
– Я нуждаюсь в любви!
Я подошла к ней вплотную и несколько секунд молча смотрела в ее большие серо-зеленые глаза. Ни один мускул на ее лице не дрогнул. Анжелика взирала на меня с вызовом. Думаю, именно так выглядела Зоя Космодемьянская на допросах: с гордо поднятой головой, готовая на все ради правды. Я придвинула свое лицо к ней очень близко, она не отстранилась. Наши дыхания соприкасались, я тонула в ее глазах, которые стали ярко-зеленого цвета. Я поцеловала прекрасную Анжелику. Страстно и нежно. Она ответила на мой поцелуй. "Бедная девочка, ты на все готова ради своей матери", – прошелестели мысли в моей голове.
Отстранившись от ее горячих губ, я посмотрела на нее многозначительно и холодно произнесла:
– Вы целуетесь так же хорошо, как ваш отец. Она опустила глаза. Щеки ее вспыхнули.
– Это самый экзотический комплимент из всех, когда-либо слышанных мною, – ответила леди-закон высокомерно, но голос ее дрогнул.
"Ты проиграла!" – говорила я ей взглядом.
"Я буду бороться", – отвечала она безмолвно.
– Уходите, – отрезала я и отошла к окну, встав к гостье спиной.
– Я оставлю вам свою визитку – мало ли что, – пролепетала дочь Макса испуганно.
– Я же сказала: мы с Максом расстались.
– Юридические услуги вдруг понадобятся. В наше время…
Я повернулась, быстрыми шагами подошла к ней, выхватила визитку из ее руки и проорала: "Пошла вон!" Дочь моего любовника вздрогнула и попятилась назад, завороженно глядя на меня своими зелеными глазищами.
Мне было тяжело дышать. Дождавшись звука захлопнувшейся входной двери, я улеглась на многострадальный диван.
Как-то в детстве меня решили закалять, и после бани облили прямо сверху холодной водой… Никогда не забуду это ощущение! Я и не представляла, что холодная вода может так больно обжигать. Я тогда заболела воспалением легких и месяц пролежала с бабушкой в больнице. Мне было лет пять… Я думала, это конец, но нет, я выжила… Выжила, чтобы все это увидеть и чтобы все это рассказать, ведь тяжело держать внутри боль. Это невыносимо!
Комната вращалась очень быстро. Я вцепилась руками в диван, чтобы удержаться. Горло пересохло, я боролась за каждый глоток воздуха. Голос внутри меня кричал… Голос верховодил… Мне казалось, я рассыплюсь на мелкие кусочки и навсегда исчезну на радость всем… Я крепко зажмурила глаза и зашептала: "Хватит! Прекратите! Остановитесь!" Голос мой усиливался с каждым новым витком вращающейся комнаты. Наконец я услышала крик. Это был мой крик. Все остановилось… Я открыла глаза и медленно оглядела комнату. Все было на своих местах, как бы по-прежнему, но вот краски исчезли – картинка была черно-белая.
– Из моей жизни уходит цвет, – испугалась я.
Кожа болела, будто меня опять облили ледяной водой. Я снова закрыла глаза. "Не бойся", – прошептали голоса. Мне показалось, что чья-то рука ласково провела по моему лицу. Я резко уселась на диване, оглядываясь по сторонам. Никого не было.
Вдруг все прояснилось. Я будто посмотрела на мир ясным взглядом. Комната наполнилась кислородом, чистейшим кислородом. Я дышала с жадностью, до головокружения. В мое поле зрения попал телефон. Я знала, что нужно делать! Медленно встав с дивана, я подошла к аппарату. Пальцы сами открыли записную книжку на нужной странице, где папиной рукой был выведен номер домашнего телефона Голубевой.
– Здравствуйте! Я хочу поговорить с Мариной! – произнесла я.