Впрочем, и у меня не нашлось что сказать. Только несколько минут спустя я нашел во рту собственный язык и выдавил:
- Ты где это прочитала?
- Не знаю, но это правда, Финн, да? Ведь это правда?
- Скорее всего, источником оказался один из тех прохожих, которых она вечно просила написать что-нибудь большими буквами. Не представляю, как иначе она могла составить подобное предложение, - сказал Джон.
Я так никогда и не узнал, как она до этого дошла. Возможно, она придумала эту фразу сама. Я просто не знаю. Зато знаю, что Джон до конца своих дней цитировал ее в разговорах с другими людьми. Она произвела на него глубочайшее впечатление.
- Тогда-то все и изменилось, - говаривал он потом.
* * *
Поскольку большая часть Анниных историй и "разработок" сочинялась у меня на коленях или когда она шла спать, я, естественным образом, знал их все наизусть. В большинстве из них пряталось маленькое жало, которое далеко не каждый замечал. Как-то раз после чая Джон сказал Анне:
- Не расскажешь ли мне историю, малыш? Я много слышал о твоих историях.
- Да, мистер Джон. Какую вам рассказать?
- Какую хочешь.
- Вы хотите послушать про мышей или про небеса?
- Полагаю, - сказал он после некоторого размышления, - та, что про мышей, отлично подойдет. А про небеса ты расскажешь мне в другой раз.
- Скажите, когда будете готовы, мистер Джон, и я начну.
- Я уже готов, Анна, так что можешь приступать.
- У одного короля, - начала Анна, - было много-премного драгоценностей, и корон, и всякого такого. И вот однажды самый большой бриллиант у него упал на пол и куда-то закатился, и никто не мог его найти. Королева не могла найти, и принцессы не могли найти. Никто не мог его найти, так что в конце концов им всем пришлось идти спать. И вот посреди ночи маленькая мышка вылезла из норки, чтобы найти себе какой-нибудь еды, и нашла этот бриллиант там, где его никто не мог найти, и хотела закатить его к себе в норку, где она жила, но не смогла даже сдвинуть его с места. И тогда она пошла и нашла подругу и попросила ее прийти и помочь ей, и они толкали, и толкали, и толкали, и все равно не могли сдвинуть его с места. И они пошли и позвали еще друзей на помощь, и они опять толкали и не могли сдвинуть бриллиант. И тогда они позвали еще друзей, и вот уже были сотни и сотни мышей, и все толкали этот бриллиант, и вот они сдвинули его с места и они катили его всю ночь и в конце концов закатили его в норку, и никто его больше никогда не видел, потому что его окончательно потеряли.
- Понимаю, - сказал Джон. - Итак, это конец твоей истории, не так ли?
- Нет, мистер Джон. Это только начало. Я еще не закончила. Вам нужно подождать до конца истории, а я туда еще не добралась.
- Извини меня, Анна, - сказал он несколько сконфуженно. - Наверное, я слишком нетерпелив.
Ее "ага, мистер Джон" заставило его густо покраснеть.
- Пожалуйста, продолжай.
- И вот потом мыши тоже не могли его найти, потому что он упал в самую глубокую норку, и они не могли туда за ним спуститься. И тогда, мистер Джон, одна мышь сказала той первой мыши: "А зачем мы все его толкали?" И, представляете, мистер Джон, никто не мог сказать, зачем они все это делали и так трудились! Никто не знал, зачем все это понадобилось! Его же нельзя было съесть, правда? И вообще никто не знал, зачем он нужен. Со стороны мышей это был очень глупый поступок, правда, мистер Джон? И все это началось только потому, что королю нравились бриллианты и он хотел выглядеть важным. И вот это конец истории про глупых мышей. Но у людей так тоже бывает, правда, Финн?
Мне всегда доставалась роль разгребателя оставшихся после нее завалов, так что я был заранее готов к любым вопросам, какие только могли появиться у Джона. Думаю, он несколько растерялся от всех этих танцующих вокруг мышей, поскольку не вымолвил и слова, пока Анна не удалилась в сад.
- Полагаю, Финн, она хотела сказать, что множество людей занимаются совершенно бесполезными вещами и понятия не имеют, зачем они все это делают, не так ли?
- Это ваши слова, Джон, не мои, - рассмеялся я.
- Тогда почему она рассказывает о мышах, а не о людях?
- Вероятно, Джон, если бы она говорила о людях, вы могли бы ей и не поверить. Куда легче поверить в то, что мыши глупы, не так ли? С людьми это сложнее.
- Наверное, вы правы, Финн. Полагаю, мне всегда стоит дожидаться конца историй, правда?
* * *
Из всех моих периодических приработков мне больше всего нравилось отгонять лошадь пекаря вместе с повозкой обратно на склад, располагавшийся милях в четырех от нас. За это мне давали от двух шиллингов шести пенсов до четырех шиллингов за раз. Ехать со Старым Томом в упряжке было одно удовольствие. Он знал дорогу домой лучше, чем я. Иногда в тех случаях, когда кучер после бурно проведенной ночи чувствовал себя не в настроении работать, я гонял его и туда, и обратно. Тогда у меня выходило даже до двенадцати шиллингов и шести пенсов, что было совсем неплохо. Том настолько хорошо знал весь процесс доставки, что всегда останавливался у нужного порога. Поставив передние ноги на тротуар и вытянув шею, он требовал угощение - кусочек сахару, морковку или черствую корку - и отказывался двигаться дальше, пока не получал его. Если бы Том еще вдобавок и умел считать деньги, я бы точно лишился работы. Я часто ругал его старым мешком с блохами, но он меня не понимал, а если и понимал, то делал вид, что ему совершенно все равно. Со всеми этими лакомствами он жил себе припеваючи и снисходительно переносил все мои подначки. Никто больше так ко мне не относился. Временами я чувствовал себя просто бесполезным. Фред часто говорил мне: "Никогда не поворачивайся к нему спиной, это единственное, чего он не любит", - но, когда доходило до дела, я все время забывал его слова. Я мог распрячь его, вытереть насухо щеткой, задать ему воды и овса, а потом, естественно, поворачивался спиной, чтобы запереть стойло. Он упирался мне головой в поясницу и непринужденным толчком посылал меня в полет до противоположной стены конюшни. Если бы он был разумен, я бы мог с ним поспорить и доказать, что так делать не надо, но он меня совершенно не понимал и не реагировал даже на мешок с блохами. По милости этой поганой коняги я временами чувствовал себя полным идиотом, особенно когда вся конюшня собиралась поржать над моими акробатическими этюдами.
Стоял ноябрь. Мы наслаждались ноябрьским туманом, не романтической дымкой, а одним из тех, которые называют "гороховым супом", когда можно сделать буквально два шага от входной двери и сразу же безнадежно заблудиться. Вывески с названиями улиц невозможно было прочитать, а фонари превратились в размытые пятна зеленоватого света. Не то чтобы не получалось разглядеть собственную руку прямо перед носом - ее вообще нигде нельзя было разглядеть. В тот вечер туман был настолько густ, что к нему можно было прибить доску, а то и прислонить лестницу, чтобы вскарабкаться на небо. Детям в такие вечера нередко удавалось заработать пару пенни. Они брали парафиновые лампы и шли по обочинам, светя заблудившимся автобусам или автомобилям. Даже опытные водители умудрялись с пол-оборота потеряться в тумане.
- Парень, я в сторону шоссе еду?
- Понятия не имею, приятель. Вроде бы это в другую сторону, но я что-то не уверен.
Мне, однако, повезло, и дорогу домой я нашел.
- Нет, ну что за ночь! - пожаловался я маме. - Просто пакость!
- Здорово, что мне никуда не надо. Не та ночь, чтобы шляться по улицам.
- Что у нас на ужин? Я просто помираю с голоду.
- Фреду Копперу что-то поплохело, - сообщила она вместо ответа. - У него бронхит. Ты не мог бы отогнать его фургон к ним на двор?
- Запросто, - сказал я. - Только я сначала выпью чашку чаю, да и было бы неплохо надеть что-нибудь потеплее.
- Его миссис оставила тебе кое-что за беспокойство.
Она протянула мне пять шиллингов.
- Никакого беспокойства, Ма, - ответил я. - Купи себе диадему или что еще.
- Пара мешков угля мне, пожалуй, понравилась бы больше, - задумчиво сказала мама. - Скоро зима, так что оно нам совсем не помешало бы.
- Отличная идея. Деньги я за часы положу, возьмешь, как понадобится.
- Можно я пойду с тобой, Финн? - спросила Анна.
- Я не против, но тебе лучше спросить маму.
- Ну что ж, - сказала та. - Если ты тепло оденешься и не станешь делать никаких глупостей, то да.
- А домой-то вы как доберетесь, когда там такая каша? - спросила она, когда мы уже стояли на пороге.
- Ты не волнуйся, Ма, - успокоил ее я. - Если не развиднеется, мы заночуем в конюшне. Лошади возражать не станут.
- Ну и отлично, - кивнула она. - Увидимся, когда увидимся. Берегите себя!
Мы закрыли за собой дверь и вышли на улицу.
За последний час с туманом не произошло ничего интересного.
- А можно Бомбом тоже пойдет? - спросила Анна.
- Ну, если она захочет, то, разумеется, можно.
Через несколько минут в конце улицы меня догнали Бомбом, Мэй, Япошка и Анна. Возле фонарного столба стояла Милли, болтая с парой подруг.
- Куда это вы намылились такой оравой? - поинтересовалась она. - Отгонять Фредов фургон? Он опять застудил грудь.
- Не желаешь проехаться с нами, Милл? Если все так пойдет, есть шанс не вернуться домой до утра и заночевать в конюшне.
- Я за. Двинули.
Через несколько минут мы все уже были у дома Фреда.
- Я постучусь, мне надо перемолвиться с ним словечком. Можете надеть Тому торбу с овсом, пока я не вернусь.
- В такую ночь Фреду нельзя выходить, Финн. Это его прикончит, - заявила миссис Фред.
- Спасибо, что привел Тома, - сказал Фред, когда я вошел. - Может быть, ты съездишь завтра за меня, если я не встану?
- Конечно, съезжу. Лежи, отдыхай.
- Том сам тебя довезет в целости и сохранности.
- Хорошо, Фред. Я, пожалуй, пойду. У меня там полный фургон детворы.
- Вот и хорошо. Будет тебе компания. Да, Финн, вон там в буфете холодные пирожки. Давайте вы их разъедите между собой.
Снаружи меня, как и было предсказано, ждали ребята.
- У нас тут заблудившийся товарищ, - со смехом сообщила Милли, - которому срочно надо на станцию. Подбросим? Это констебль Лэйтвэйт.
Мы двинулись обратно той же дорогой, что и приехали. Я остановил фургон возле Кингз-Хед.
- Пойду куплю вам шипучки, - сказал я. - Буду обратно через секунду.
Вскарабкавшись обратно на сиденье, я услышал в тумане голос какой-то женщины:
- Даже не предполагала, что будет такая погода.
- Теперь мы точно застряли, - отвечал ей мужской голос. - Я не могу вести машину в таком тумане.
- Это мистер Джон, Кроха, - прошептал я Анне. - Прыгай вниз и пойди поздоровайся.
- Привет, мистер Джон, - донесся до меня сквозь туман ее голосок.
- Черт меня побери! Это же наша маленькая леди собственной персоной! Ты что, тоже заблудилась?
- Нет, мистер Джон.
- А мы - да, и я не знаю, как добраться домой.
- Попросите Финна. Он может вам помочь.
- Финна? А где он?
- Тут, Джон, - засмеялся я. - Желаете до дому с ветерком? Мне как раз по пути.
- О, Финн, вы правда могли бы нас подвезти?
- Я - нет, - возразил я, - но Старый Том может.
Мы договорились, что Дэнни поведет Джонову машину, следуя по пятам за фургоном. Глядя на наши приготовления, Арабелла сильно сомневалась, что когда-нибудь попадет домой. Кроме того, сидеть позади вонючей старой лошади казалось ей "ниже человеческого достоинства"! Анна попыталась объяснить ей, что даже короли и королевы так делают. Тогда Арабелла принялась рассказывать нам, что ехать в элегантной коляске с красивыми лошадьми - это одно, а в фургоне пекаря со Старым Томом в упряжке - совершенно другое. В конце концов нам удалось популярно объяснить ей, что выбор у нее не так уж велик: либо Том с фургоном, либо вообще ничего. Мои профессиональные качества как возницы также не внушали ей доверия: "Я сяду спиной к лошади. Смотреть, что вы с ней делаете, для меня невыносимо". Я сказал, что ничего страшного, я тоже ничего не вижу в тумане, но это ни капельки не помогло. Уже то, что в таком непростом деле, как доставка ее особы домой, она вынуждена полагаться на простую лошадь, на тупое животное, было для нее слишком.
Наконец мы смогли отправиться в путь. Старый Том мерно трусил по дороге. Делать было совершенно нечего. Анна примостилась рядом со мной на облучке, а остальные пассажиры были плотно упакованы в фургоне. Я попросил Анну достать у меня из кармана сигарету и зажечь ее. Когда Арабелла увидела, что я не держу вожжи в руках, с ней едва не случился нервный приступ.
- Финн, я вас умоляю, будьте осторожны! Не дайте ей убежать!
- Убежать? Во-первых, не ей, а ему, а во-вторых, Старый Том не бегал вот уже лет десять. Он для этого слишком умен.
Бедняжка Арабелла со всей ее ученостью не слишком хорошо разбиралась в обычных вещах. Так, например, ей было бесполезно объяснять природу ума Старого Тома, который умел отлично перебираться через трамвайные пути, хотя временами это и выглядело страшновато. Я так никогда и не понял, каким образом он это делал, но на моей памяти ему ни разу не случалось допустить ошибку, за исключением одного случая, когда я сам нечаянно натянул поводья слишком сильно. В тот раз мы с ним едва не перевернули фургон, и с тех пор я всегда разрешал ему справляться с рельсами самому и с удобной ему скоростью.
Констебль Лэйтвэйт спрыгнул у станции, так что мне даже не пришлось останавливаться. Я спросил у Милли, где там холодные пирожки, но Арабелла решительно отказалась иметь с ними дело.
- Дэнни все еще с нами? - спросил я.
- Да, Финн, - ответила из темноты Бомбом, чей рот, судя по голосу, был явно набит холодным пирожком. - Финн!
- Чего?
- Можно мне сесть между тобой и Анной?
- Конечно. Забирайся.
Она уже ехала с нами минуту или две, когда Том вдруг остановился.
- Финн, - сказала Бомбом, - а теперь лошадь тоже заблудилась.
- Она действительно заблудилась, Финн? Вам известно, где мы находимся? - тут же всполошилась Арабелла.
- Он пьет, - сообщила ей Бомбом.
- А это что за шум? - подозрительно спросила Арабелла.
- Он еще и писает, - объяснила ей Анна.
Теперь я точно знал, где мы находимся. Старый Том только что пересек мост через канал. Все было не так уж плохо. Еще минут тридцать, и мы будем дома.
По мере того как мы удалялись от фабрик на восток, туман стал несколько реже. Не то чтобы я теперь видел все гораздо лучше, но, по крайней мере, уличные фонари лишились своих зловещих зеленых ореолов. Вскоре я натянул поводья и остановил фургон.
- Где мы теперь? - мрачно поинтересовалась Арабелла из глубины.
- Дома, Арабелла. Целые и невредимые.
Она не могла поверить, что я не шучу. Приглашение на чай пришлось отклонить. Ее несколько удивили мои слова, что остаться мы не можем, потому что Старому Тому пора в постельку. Для Джона и Арабеллы все животные были тупыми бессловесными созданиями. И она решительно отказывалась верить, что именно Том, тупой или нет, доставил ее домой в целости и сохранности.
Обратно в конюшню мы добрались за четверть часа. Туман там был ощутимо гуще. Я снял с Тома сбрую, вытер его щеткой и проинструктировал Милли и детей, где взять его воду и овес и куда их поставить. Затем я отвел Тома в стойло. Тем вечером я тщательно избегал поворачиваться к нему спиной, но, полагаю, у него и без того выдался трудный день, так что он великодушно решил отложить свои шуточки на потом.
Сооружение удобного ложа на ночь тоже не заняло много времени. Несколько охапок сена, лошадиные попоны и пара-другая сумок с овсом - и мы были готовы отойти ко сну. Напоследок Анна решила кое-что уточнить.
- Финн, а Иисус родился в таком месте, как это, да?
- Ну, полагаю, там не было и вполовину так хорошо, как здесь, - промурлыкал я.
- Это точно.
Последовал торжественный обмен пожеланиями спокойной ночи. Последнее, что я слышал, было ее "спокойной ночи, мистер Бог".
На следующее утро я проснулся от того, что кто-то пытался выковырять мои мозги через ухо при помощи соломинки.
- Привет, Финн! Пора вставать!
- Милли, в чем дело? Вылези немедленно из моего уха. Куда девались дети?
Взрыв хохота, донесшийся снаружи конюшни, поведал мне все, что я хотел знать.
- Милли, что за день на дворе?
- С утра была суббота.
- Нормальненько, - сказал я. - А сколько сейчас может быть времени?
- Начало седьмого. Церковные часы только что пробили.
- Наверное, нам лучше двинуть отсюда. Фред приходил?
- Я никого не видела.
- Дай мне руку, Милли. Я, кажется, застрял.
С ее помощью мне удалось подняться на ноги. Насколько я мог судить, за последние тридцать шесть часов я проспал от силы пять-шесть. Это несколько сбивало меня с толку. Во дворе с детьми были старший по конюшне и две леди. Дети ублажали себя чаем с пирожными.
- Спасибо, что привел фургон назад. Этой ночью мало кому это удалось. Форменная каша, правда? Фред просил тебе кое-что передать. Если бы ты смог сделать за него сегодня полный круг, он бы вечером сам отогнал фургон сюда. Туман поредел, и вроде намечается неплохой день. Я собрал всю субботнюю партию, твои ребята уже грузят фургон. Тебе лучше посмотреть, куда они что кладут, чтобы потом не было сюрпризов.
Он сунул мне в руку бумажку в десять шиллингов.
- И еще раз спасибо, - сказал он.
- Только мне до того надо перекусить и чего-нибудь выпить.
- Мэри, - заорал он, - и юную леди с собой захвати!
Явилась Милли, выглядящая по обыкновению на все сто.
- Удивляешься, что могут сделать с девушкой чуть-чуть пудры и туши, Финн?
- По мне, так ты и без того хороша.
- Спасибо, Финн. Давай-давай, говори еще, мне нравится. Ты и так уже заработал себе сомнительную славу.
- Чего? - не понял я.
- Если на улице прознают, что ты провел ночь в одной постели с четырьмя юными леди, твое честное имя будет смешано с грязью!