- Джон, - напомнил я ему, - на случай, если вы забыли, - вы учили меня почти пять лет.
- Да, о да, - вздохнул он.
- Так что, скорее всего, не все так плохо.
- Нет, - согласился он, - пока ты занят чем-то одним в один момент времени, все еще не так плохо.
- Джон, помните, какое у вас было прозвище?
- Какое именно вы имеете в виду? У меня их было столько…
- Черный Рыцарь.
- Ах это, - сказал он, - я никогда не мог понять, почему мне его дали.
- Да ну вас, Джон. Уверен, вы прекрасно все понимаете.
- Нет, честное слово, нет.
- Ваша привычка перескакивать с предмета на предмет может оказаться опасной для неокрепших умов.
- Да неужели? Но я всегда знаю, что делаю.
- И Анна тоже. Насколько я могу судить, она тоже прекрасно знает, что делает. Так что, быть может, у меня есть не только Черный, но и Белый Рыцарь.
- Быть может, вы правы, молодой Финн, быть может, вы правы, - тут же откликнулся он в своей саркастической манере, к которой всегда прибегал, когда не мог найти достойный ответ. - А сами вы, я полагаю, можете считать себя королем.
- Ну, нет, - усмехнулся я. - Только не я. Я всего лишь пешка. Проблема только в том, что мне слишком уж часто приходится менять цвет.
- А вы умны, Финн.
- Меня учил умный учитель.
- Что меня в ней чрезвычайно озадачивает, - продолжал он, возвращаясь к предмету, который так сильно его волновал, - так это то, что она мертвой хваткой вцепляется во все подряд, даже в откровенный мусор, и держится, пока не поймет и не изучит досконально к вящему своему удовлетворению. Если что-нибудь на свете в состоянии заставить меня поверить в существование души, так это чистое, незамутненное упорство ребенка в познании мира. Вот что в ней так меня удивляет и очаровывает. Уверен, даже встретив самого дьявола, она бы и бровью не повела. Посмотрите, что вы со мной сделали, Финн! Я становлюсь слезливым и сентиментальным, это совершенно никуда не годится. Знаете, что она у меня спросила на той неделе? Она спросила, о чем бы я стал молиться, если бы бог существовал. И, да помогут мне небеса, я ей ответил. Вы будете смеяться, Финн. Я сказал, что в таком случае попросил бы бога, чтобы он вернул мне мою коллекцию бабочек и мотыльков. Это единственная вещь, о которой я до сих пор жалею. Так что, видите, пообщавшись с вами двумя, я стал слаб на голову, а это не есть хорошо.
* * *
Однажды она прибежала в сад, громко зовя меня по имени. Я каким-то образом умудрился схватить ее в объятия, прежде чем она свалилась в клумбу с цветами.
- Финн, Финн, скорее иди туда. Мистер Джон упал и не может встать.
Когда мы ворвались в гостиную, он выглядел вовсе не так уж плохо - может быть, слегка бледен, но ничего такого, что нельзя было бы поправить с помощью пинты доброго пива. Правда, у доктора, который вскоре приехал, был иной взгляд на вещи. Джон стар, утомлен, ему нельзя волноваться, и вот так Аннины уроки внезапно подошли к концу.
- Не мог бы ты продолжать присматривать за садом и делать для меня другую мелкую работу? - спросил меня Джон.
- Разумеется, мог бы.
- Пожалуйста, приводи с собой девочку всякий раз, как придешь. И друзей с собой берите, если она захочет, только не очень много. Они смогут играть в саду, а Анна будет разговаривать со мной, а потом мы все станем пить чай.
Хотя Анна легко схватывала многие самые сложные идеи, но, когда дело доходило до сложения, все оказывалось далеко не так просто. У меня это тоже была не самая сильная сторона. Быть может, именно моя любовь к математике заставила ее думать, что этот предмет обязательно нужно понять. Проблема состояла в том, что в школе сложение, вычитание и умножение были скучны как смертный грех. Как, собственно, и все остальное. С ее точки зрения, все это не стоило и выеденного яйца.
Что ей действительно хотелось знать, так это как разговаривать с ангелами, мистером Богом и, кто знает, быть может, даже с теми людьми, которые живут далеко-далеко, там, на звездах. Мешало только то, что она не знала, как это сделать.
- Финн, - спрашивала она, - как складывать ангелов?
Меня этот вопрос слегка выбивал из колеи. До меня как-то не доходило, зачем ангелам может понадобиться, чтобы их складывали. В любом случае я подозревал, что у них просто нет на это времени.
- А с чего ты взяла, что ангелы могут захотеть заниматься сложением? - осторожно спросил ее я.
- Не знаю, - отвечала она, - но они же могут.
- Полагаю, да, - сказал я, - но я честно не могу понять, зачем это им.
Она надолго задумалась, а потом выдала:
- Если они захотят знать, сколько на небе ангелов, то как они смогут это сделать, а, Финн, как?
- Не знаю, солнышко. Понятия не имею. Думаю, уж как-нибудь они смогут это узнать.
На нее такой ответ не произвел особого впечатления. И она попыталась зайти с другой стороны.
- Хорошо, - сказала она, - тогда как они смогут узнать, сколько у них людей, за которыми надо приглядывать? Им же придется посчитать? Разве нет, Финн?
- Ну, наверное, они делают это точно так же, как ты. Думаю, они тоже считают на пальцах.
- Тьфу ты! - Она была откровенно возмущена. - У ангелов же нет пальцев!
Такие беседы очень быстро заходили в тупик. Так произошло и с этой.
- Ну, - закончил я бодрым голосом, - тогда они, должно быть, считают на своих перьях.
Еще в процессе я осознал, что эта идея была крайне глупой, и пожалел, что она у меня вырвалась. Она скорбно посмотрела на меня и задала следующий вопрос, который по всем параметрам должен был меня окончательно добить:
- И сколько, по-твоему, у них перьев?
- Не имею представления, - отвечал я, - полагаю, тысячи и тысячи.
- С ними, наверное, можно здорово считать.
- Уверен, можно, - радостно заключил я.
Скорее всего, она поняла, что я над ней, как обычно, издеваюсь, и попыталась расставить ловушку, из которой мне было бы трудновато выбраться.
- Финн, выясни для меня, пожалуйста, как ангелы считают, и мистер Бог тоже, и все прочие, кто там есть.
- Стоп-стоп. Попридержи коней! Кто это там есть? Может быть, там вообще никого нет.
На эту тему можно было долго сотрясать воздух.
- Но если есть, то как они считают, Финн? Давай ты это узнаешь и потом расскажешь мне, ладно, Финн?
Похоже, она решила дать мне задание, которого мне хватит на всю оставшуюся жизнь.
Меня-то ангелы и особенности их сложения не особенно занимали. Если им так уж хотелось складывать (себя или что-то еще), полагаю, они прекрасно могли справиться с этим сами. Если бы не Аннины постоянные напоминания, я быстро бы об этом забыл. В любом случае вплоть до знакомства с ней я никогда не встречал ангелов, а если и встречал, то не знал об этом, а с марсианами и тому подобными созданиями совершенно точно не был знаком. Но все же кое-что мне удалось для нее узнать. Это ей чрезвычайно понравилось и привело в исключительное волнение. Когда я закончил свои изыскания, результат выглядел вполне очевидным, но без калькулятора или компьютера процесс вычисления был ужасно долгим и утомительным.
Предположим, имеется ангел или еще кто-то, и у него есть семь пальцев, на которых можно считать. Все, что нужно сделать, это разделить число пальцев, которые у него есть или на которых он считает, на само это число; например, если их семь, то разделить семь на семь и получить в результате один. Затем следует разделить один на количество пальцев. Один разделить на семь будет 0,142857142. Это и есть магическое число для семи пальцев. Дальше все довольно просто, только занимает много времени. Вы делите это самое магическое число на само себя и получаете, разумеется, один; потом делите один на магическое число и получаете семь. Потом делите семь на магическое число и получаете в итоге сорок девять. Потом делите сорок девять на магическое число и получаете 343. И дальше продолжаете в том же духе х… х… х… х. У каждого числа такое магическое число свое. Вот вам еще один способ переворачивать вещи кверху ногами. Добрый старый мистер Бог, он опять сделал это! Для Анны общаться с богом было чистым удовольствием.
* * *
Аннины периодические экскурсы в Библейскую энциклопедию и словари не всегда бывали успешны. Тех слов, которые она больше всего хотела найти, там, как правило, не оказывалось. Например, она долго искала там слово "веселье", но так и не нашла. Слово "играть" ей найти удалось, но оно означало совсем не то, что следовало. Можно было заниматься развратом или сходить с ума, но ни о каких играх и удовольствиях речь не шла. Очень скоро она пришла к вполне резонному выводу, что у людей в Библии просто не было времени на детей - их все время по тем или иным причинам убивали.
- Люди на самом деле не любят детей? - спросила она меня как-то вечером.
- Разумеется, любят, - ответил я. - Насколько мне известно, есть только одна вещь, которая в них может не устраивать.
- Какая?
- Слишком много гребаных вопросов.
- Чего? - искренне не поняла она.
- Они никогда не перестают задавать вопросы, - ухмыльнулся я в ответ.
Она кучу времени потратила на то, чтобы отыскать в Библии очень, как она их называла, важные слова. Ей казалось невероятно странным, что при описании того, как хорош мистер Бог, в Библии встречается на удивление мало "смеющихся слов" и "счастливых слов". Тех же, что ее интересовали больше всего, там не было совсем. Ни викарий, ни мисс Хейнс ничем не могли ей в этом помочь.
- Ты еще слишком маленькая, чтобы это понять, - услышала она в ответ. - Подожди, пока подрастешь.
- Финн, - спросила она меня дома, - а что, все должны сначала вырасти, чтобы узнать мистера Бога?
- Не уверен, что все работает именно так, - пробормотал я.
- А как тогда оно работает, Финн? Как тогда?
- Ну, - протянул я, - наверное, викарий имел в виду понимать мистера Бога, а не знать мистера Бога.
- О!
- Иногда, Кроха, мне кажется, что вам, детям, куда легче знать мистера Бога, чем нам, взрослым.
- Но почему, Финн? - настаивала она. - Почему так?
Ответа на этот вопрос я не знал, так что пришлось придумывать его на ходу.
- Ну, - начал я, - наверное, у взрослых столько всяких собственных проблем, что у них просто нет времени на то, чтобы… э-э-э…
- Играть? - встрепенулась она. - Играть с мистером Богом. Да? Играть?
- Ну, что-то вроде того, - согласился я.
- Ага. Взрослые люди делают из церкви такую серьезную штуку, что у них просто совсем не остается времени играть, да, Финн?
- Наверное, ты права, любовь моя.
- Они слишком заняты зарабатыванием денег, чтобы платить по счетам.
Идея о том, что у людей нет времени играть с мистером Богом, показалась Анне хорошим объяснением. Она считала, что Библия и церковные службы скорее пугают, чем приносят радость, и никогда не упускала случая об этом заявить.
- Финн, - сказала она, - мистер Джон поэтому так не любит мистера Бога?
- Ох, - неуверенно ответил я, - я не думаю, что мистер Джон не любит мистера Бога. Он просто…
Как всегда, я оказался на очень зыбкой почве и не мог сообразить, как мне выпутаться из создавшегося положения. Анна со своей обычной настойчивостью не дала бы мне так просто сорваться с крючка. Ее вопросы слишком часто ставили меня в полнейший тупик. Я отчаянно пытался вывернуться, но мне это, как правило, не удавалось. Проблема была в том, чтобы объяснить ей все как есть и при этом не разрушить ее счастливый союз с мистером Богом. Тогда я не понимал, что никто - ни я, ни кто бы то ни было еще - не смог бы разрушить его… это была не любовь, не священный трепет, это было простое счастье. Она искренне воспринимала мистера Бога как создание, исполненное чистой радости. Она говорила с мистером Богом точно так же, как со мной или со своей любимой подругой Бомбом. Она воспринимала мистера Бога не так, как большинство нормальных людей, а как своего лучшего друга, с которым можно просто поболтать или рассказать ему анекдот. Ему можно было показывать всякие вещи. С ним можно было хорошенько посмеяться. Анна никогда не могла понять, почему в церкви надо ходить на цыпочках и все такое. Это было не для нее. Она была согласна, что следует так себя вести со всякими важными людьми вроде королей и королев, но не с мистером Богом! С мистером Богом ей всегда хотелось броситься к нему на шею, захлебываясь от счастья. А взрослые как раз и не могли ни понять этого спонтанного всплеска эмоций, ни почувствовать его сами. Она считала, что они просто забыли, как когда-то умели играть, "а ведь они когда-то точно умели, а вот мистер Джон и тогда не умел", как она говорила.
Я попытался объяснить Анне, что это не имело никакого отношения к нелюбви к мистеру Богу. Дело было… дело было, собственно, в том, что Джон не верил в существование мистера Бога, которого можно любить или не любить. Он был совершенно твердо уверен, что еще несколько лет и ученые смогут объяснить все на свете. Описать такой ход мыслей оказалось несколько труднее, чем я ожидал, но она все прекрасно поняла.
Однако несколько дней спустя она вернулась к этой проблеме. Я как раз готовился приступить к ужину, состоящему из моих любимых сосисок с картофельным пюре, когда уже стремившаяся ко рту вилка была вдруг остановлена бестрепетной рукой.
- Финн, ты знаешь почему, да?
- Знаю почему - что? - быстро спросил я, набивая полный рот, пока можно.
- Почему мистер Джон не верит, что там есть мистер Бог?
Я чуть было не спросил, где "там", но удержался и вместо этого еще раз набил рот.
- Понятия не имею, Кроха, - сказал я. - И почему он не верит, что там есть мистер Бог?
Она радостно заулыбалась:
- Потому что он хочет знать, как оно все началось.
- Да, это, должно быть, веская причина! А ты что, не хочешь?
Она замотала головой.
- Нет, - сказала она. - Разве же это важно?
Мне просто пришлось задать следующий вопрос:
- А что же тогда ты хочешь знать?
- Как все заканчивается и как я и ты заканчиваемся.
Для нее это было великой загадкой. Та ошибка, которую столь охотно делают люди, полагая, что они похожи на мистера Бога. В результате у вас неизбежно получится мистер Бог в виде лоскутного одеяла - сплошь из разноцветных кусочков, черных и белых, красных и желтых и всяких прочих цветов. А потом еще встает вопрос: высокий ли мистер Бог или низкий, толстый или тонкий? Играть со всем этим было, с ее точки зрения, чересчур опасно. Никогда не знаешь, чем оно все кончится. Если в этих играх был хоть какой-то смысл, то получалось, что внутри все не так, как снаружи. На самом деле единственно важным было то, что мистер Бог мог сделать все, что нам только могло прийти в голову, и ей этого вполне хватало.
Анна никогда не могла понять, почему некоторые люди никак не могут поверить, что бог где-то рядом. В ее системе ценностей это было непреложно. Ее уверенность основывалась на том фрагменте Библии, где мистер Бог говорит: "Давайте сотворим человека по образу нашему". Тут-то все и пошло неправильно. Об образах она знала все. Она видела кривые зеркала, в которых казалась то толстенькой коротышкой, то тощей великаншей. Воображаемые образы могут завести вас черт-те куда, и, кроме того, мистер Бог никогда не говорил, сделал ли он человека по своему внешнему образу или по внутреннему, а поскольку никто его никогда не видел, то откуда нам знать, как он на самом деле выглядит? Анна знала, что он вполне может выглядеть как киска, если того пожелает, а может - как мясной рулет. Это мы настаивали на том, что выглядим в точности как он, и это-то нас и запутывало. Так что она в эти игры не играла, нет!
Однажды вечером мы с ней столкнулись нос к носу со Старым Вуди и его "ночниками".
- Хе! Хе! Хе! - зафыркал он. - Уж не наша ли это милочка? Присядь-ка рядышком со мной, маленькая, да погрейся у нашего огонька. Привет тебе, маленькая мисс э-э-э… э-э-э…
- Это Анна, - заявила Анна.
- Анна… конечно. Маленькая мисс Анна. Юная леди, у которой имя читается в одну сторону так же, как и в другую. Как я мог забыть? Ты уже нашла все ответы на свои вопросы?
- Нет, - отвечала Анна, - еще нет. Некоторые нашла, но не то чтобы много.
- Ты не должна по этому поводу беспокоиться. Никто из нас не находит всех ответов. А некоторые даже ни одного.
Анна внимательно посмотрела на Старого Вуди и сказала:
- Мистер, а можно я тебя спрошу?
- Разумеется, моя дорогая. Валяй спрашивай.
Она немного погрела руки у огня и сказала:
- Мистер, а что такое религия? Это имеет отношение к мистеру Богу?
- Ох, это большой, да, очень большой вопрос, и я думаю, никто на самом деле не знает на него ответа.
- Но это действительно имеет отношение к мистеру Богу?
- Ты только послушай ее! - фыркнул Каторжник Билл из Австралии. - У тебя ум за разум зайдет. Передай лучше бутылку!
- Нет, - сказал рассудительно Старый Вуди, - мне не кажется, что религия имеет такое уж отношение к мистеру Богу. Это все про что-то совсем другое.
- Про что?
- Это что-то вроде забить стрелку, только ее никто из нас не забивал. Кто-то сделал это за нас.
- Да? А куда мы должны пойти?
- Это уже другой вопрос. Я на него ответить не могу. Может быть, сюда, может быть, туда. Только мы, скорее всего, узнаем, уже когда доберемся до места.
- А когда мы туда доберемся, мы там увидим мистера Бога?