И на пороге спального корпуса Людмила неожиданно сказала:
– Знаешь, Сергей, ты не приходи больше ко мне, не надо.
На лице парня застыло выражение недоумения.
– Почему,- спросил он с болью в голосе.
Люда пожала плечами и, ничего не сказав, скрылась за дверью.
Через несколько дней Рита ей сказала:
– Ну, с твоим другом что-то случилось.
– С каким другом?
– Да с Сережкой. Александр говорит, что он натащил книг из библиотеки, по вечерам читает и молчит. Молчит и читает. Никуда не ходит. Поругались вы что ли?
– Что нам с ним делить,- пожала плечами Людмила и твердо решила, что в будущем году будет поступать в медицинский институт на фармацевта.
Через год они встретились в областном центре. Людмила была уже студенткой и шла по проспекту Ленина, когда лицо встречного парня показалось ей знакомым. Молодой человек даже остановился и поглядел на нее. Она чувствовала этот взгляд. И только когда он оказался за спиной, она поняла, что это был Сергей, только без бороды. Люда замедлила шаг, хотела обернуться, но не сделала этого, а только сильнее закусила губы…
* * *
Неожиданно нахлынувшие воспоминания вызвали желание побыть одной и разобраться в своих ощущениях.
– Пойдем в гостиницу,- предложила Люда.- Проводи меня.
Они расстались в коридоре пятого этаже.
Распахнув дверь в свою комнату, Михаил увидел Вадима, сидевшего на кровати. Староста, глядя прямо на него, громко сказал:
– Вот козел!
– Ни хрена себе, встреча,- выразил удивление Мишенька.- Вот так обласкал.
– Да я это не про тебя,- ответил ему Вадим.
– Шувайников- козел,- пояснил Юрий.
Парни были взбудоражены.
– А я уж секундантов решил присылать. Чем вам этот болтун - затейник досадил?- попытался вникнуть в курс дела Бурлаков.
Из их несвязанных объяснений - парни часто перебивали друг друга- он выяснил, что появившийся сегодня Шувайников вел какой-то допрос Вадима, как старосты, и Татьяны Сколченковой, как завхоза группы. Он стращал их следователем, вынуждая дать компромат на Иванюка. От Светланы Вадим также узнал, что Сергей заходил и в комнату девчонок и вел там какие-то беседы.
Миша согласился со своими друзьями, что козел- это самое нежное, что можно сказать про такого человека.
Не скоро парни затихли и заснули в эту ночь.
IV
Алиса проснулась первая и растолкала Ивана. Не дожидаясь завтрака, они поели остатки вчерашнего пиршества и помчались на автостанцию. Автобус до Севастополя отходил рано утром, дорога была неблизкая, километров двести пятьдесят.
Они горячо расцеловались на прощание, девушка обещала написать ему на главпочтамт до востребования, Иван не скрывал, что женат.
Когда автобус, развернувшись на площадке, укатил, Алиса смахнула набежавшую слезу, пользуясь стеклянной дверью как зеркалом, поправила прическу, одернула сарафанчик и отправилась на остановку, чтобы ехать в гостиницу.
Автобуса, как назло, долго не было. Тут возле нее затормозили "Жигули". Дверка открылась и мужчина, глядя в проем, сказал:
– Девушка, давайте я вас подвезу.
Этот автомобиль Алиса видела на автостанции, когда провожала Ивана.
– Нам не по пути,- гордо ответила она.
– Напротив, мне туда же, куда и вам. Так куда мы едем?
Алиса молчала, как коммунист на допросе у фашистов с картины Иогансона Б.В. Она вглядывалась в даль, как будто оттуда должно было придти решение всех проблем.
– Вы знаете, автобус, который вы ждете, сломался. Я видел, когда ехал сюда. Водитель высадил всех, и менял колесо. Вы простоите минут сорок.
– Не врете?
Девушка недоверчивого посмотрела на собеседника.
– Вот те крест,- перекрестился водитель, но неправильно, словно католик или баптист.
Алиса подумала еще секунд пять и решила ему поверить.
– Мне в гостиницу "Маяк"- сообщила она, усаживаясь в автомобиль. Через две минуты им навстречу попался целехонький, битком набитый автобус.
Из разговора по дороге она выяснила, что этот добрый водитель- на вид ему было за тридцать- гражданский моряк, помощник капитана. Про Ивана она сказала, что провожала брата. Моряк не стал выяснять, зачем при расставании с братом целуются в губы. А на его попытки узнать про нее побольше, Алиса сообщила только свое имя, сказав, что этого достаточно. А на счет свидания, она еще подумает.
Когда красавица поднялась в свой номер, все подруги, кроме
Людмилы, уже ушли на пляж.
– Мила, если тут меня придет моряк спрашивать, видный такой, здоровый, с седыми бачками, ты скажи, что меня нет,- попросила Алиса землячку.- Даже если я буду в комнате.
– Хорошо,- согласилась Люда.- Только, если меня придет спрашивать Михаил, ты тоже скажи, что меня нет.
И, подхватив цветастый пакет, который она использовала вместо сумки, Сергиенко скрылась за дверью.
После завтрака к ней, как всегда, подошел Бурлаков и спросил какой план действий у них на сегодня. Люда предложила ему зайти за ней через четверть часа.
Если бы Мишенька, как обычно, поднялся к себе в номер, терпеливо прождал эти пятнадцать минут, а потом бы пошел стучаться в номер Людмилы, мне бы пришлось уже сейчас заканчивать эту длинную и скучную повесть. Но Бурлаков решил просидеть эти четверть часа в фойе на первом этаже. И он был премного удивлен и даже поначалу обрадован тем, что девушка выскочила уже через три с половиной минуты.
Он бросился за ней на улицу и тут до него дошло: и почему она так быстро собралась, и почему даже не огляделась в фойе, а сразу вышла на улицу. Она не собиралась с ним идти сегодня! Она хотела сегодня убежать от него!
– Люда!- окликал девушку еще его язык. Ноги еще продолжали двигаться. А перед ним уже была картина бездны.
Он представил, как бы он сейчас стоял под ее дверью и на его стук никто бы не открыл. Это был конец всему. Конец отношений. Он не смог бы подойти к ней после того, как она его так бросила.
"Если я ей так неприятен, почему она прямо этого не скажет?"- думал он.-"Почему же так тайком, молча?"
Девушка обернулась на его крик.
– Ты уже готова? А я в фойе тебя ждал,- начал Михаил по инерции.
А закончил он уже за упокой.
– Ты извини меня, я не думал, что я так мешаю. Я больше не буду надоедать. Ваши только что ушли, ты их еще догонишь.
Дав таким образом девушке полную свободу выбора, он уже собирался отвернуться и отойти.
Вид у него был такой же, как у Сергея, когда Людмила сообщила ему о прекращении отношений. Лицо отражало и недоумение, и печаль, и боль.
"Сейчас она смолчит, и все,"- подумал Михаил.-" И все, роман закончен. Новый я начать не успею, да и не смогу. После такого, надо месяц в себя приходить. Почему все так глупо кончается?"
Но девушка, к его удивлению, сказала:
– Ну что ж, пойдем вместе.
"Пожалела? Первый раз в жизни меня пожалели. А зачем."
– Но ты же не хочешь этого. Ты же хотела уйти одна?
Девушка ничего не стала отрицать, а заявила:
– А теперь я передумала и решила идти с тобой. Ты идешь?
Бурлаков подумал и молча кивнул головой.
То, что для одного – мировая проблема, для другого – семечки.
Что для одного – ураган, для другого – легкий бриз. Если для Мишеньки случившееся было сродни катастрофе, то Людмила так не считала. Она просто проводила очередной эксперимент. Ей вдруг захотелось проверить чувства Бурлакова, ей захотелось, чтобы он ее искал, после того, как она сбежит. То, что он нашел ее очень быстро Люду устраивало, но несчастный вид молодого человека говорил о том, что ее проверка была весьма жестокой.
Девушки и юноши! Никогда не проверяйте чужие чувства на прочность. Представьте, что человек, которого вы любите, начнет испытывать вас.
– Погода сегодня не очень,- сказала Людмила,- давай поедем не на пляж, а куда-нибудь на экскурсию.
Михаил согласился, и они на теплоходике поплыли в Планерское.
Солнце то появлялось, то пряталось в облака. Дрессированные чайки следовали за судном, хватая на лету бросаемые экскурсантами куски хлеба. Люда с Мишей сначала сидели на корме, затем перешли в салон. Убитый утренним происшествием Бурлаков больше молчал и не знал, что ему делать, как вести себя с девушкой. Вся его смелость и уверенность в себе остались в прошлом.
Где-то через полчаса их доставили к горе Карадаг, где пытались объяснить всю уникальность этой, созданной извержением вулкана, скалы. А потом катер причалил в Планерском. Когда экскурсовод сообщила, что раньше этот поселок назывался Коктебелем, Мишенька сразу вспомнил про Волошина.
У Максимилиана Волошина Бурлаков до этого не прочитал ни единой строчки. Но, надо заметить, что творчество этого поэта тогда не очень-то и рекламировалось официальной пропагандой. В школе его не проходили и в учебниках не упоминали. Тем не менее про существование такого стихотворца Мишенька все же знал. Во истину- человек живет, пока про него кто-то помнит.
Поселок им понравился. По набережной гуляла нарядная публика, работало кафе-мороженое, где они посидели. А вот домик поэта был по советскому обыкновению закрыт. Причем, если следовать расписанию, что висело на калитке, попасть в него можно было только после дождичка в четверг.
Часа через полтора теплоходик поплыл в обратный путь. Мишенька сидел рядом с Людой и тихонько грустил, смотря на ее профиль.
"Твои белые руки предо мной, как стена,
И тонкие губы сжаты сурово."
Сами собой стали складываться строчки.
"Печали и грусти в глазах пелена,
Но должно быть! Должно быть волшебное слово."
На обед они опоздали. Мишенька после приезда из Коктебеля поднялся в номер и завалился на кровать. Через час он закончил творить.
"Слово, что заставит забыть об обидах,
Которые даже не я причинял.
Ты посмотри на меня, позавидуй,
Как я весел и бодр, хотя, тоже устал.
Но, может, у грусти твоей другая причина?
Может, дома остался тот, кто ближе, родней?
Но осталось недолго, и покинет кручина
Тебя по исходу нескольких дней.
А мне же на память останется, в общем, немного:
Улыбка сквозь грусть и тепло ускользающих рук.
Мы расстанемся скоро, моя недотрога.
Жаль, что не был я милым, запомнюсь, быть может, как друг."
Эти вирши он аккуратно переписал на свою фотографию и решил подарить Людмиле. Мишенька был влюблен. Теперь он это отчетливо понимал. Он не возражал, чтобы Сергиенко стала его судьбой, но надо было убедить ее не противиться этому.
Девушку он встретил возле кафе в двух шагах от гостиницы.
Она стояла с Диной и Руфой в ожидании окончания обеденного перерыва. Им почему-то приспичило попить в нем кофе. Мишенька, пытавшийся в очередной раз попасть в постоянно закрытый книжный магазин, заметил ее и, улыбаясь, сообщил, что хотел бы преподнести Людмиле сюрприз. Сергиенко вздохнула и сказала, что так и быть посмотрит на этот сюрприз. Руфа, увидевшая, как строго Люда обращается с молодым человеком, сказала ей, после того, как Михаил ушел:
– Мила, что же ты так с ним сурово. Вроде неплохой парень.
И внешне, и по поведению.
– Хочешь, я тебя с ним познакомлю? Будешь ты с ним дружить?
Застенчивая Руфина постеснялась сказать "да".
Кофе они так и не попили. Из дверей выглянула тетка и повесила объявление "Санитарный день". Руфа и Дина тогда пошли на базар, а Люда вернулась в гостиницу.
В номере была только Алиса. Она помыла голову и сушила волосы на балконе.
В дверь энергично постучали, Люда пошла открывать. На пороге стоял представительный гражданин с седыми бачками и букетом цветов.
– Здравствуйте, а мне бы Алису,- произнес он, пытаясь войти.
Люда вспомнила утренние инструкции и ответила:
– А ее нет.
– Тогда я ее подожду,- сказал мужчина, проходя в комнату.
Алиса, услышав шум, выглянула с балкона.
– Вот она и пришла,- ехидно заметил гражданин и прошел на балкон.
Минут через пятнадцать он ушел, выжав из прекрасной калужанки обещание, что она покатается с ним в автомобиле.
Тут вернулись Дина с Руфиной с базара. Девушки не успели съесть и по паре персиков, принесенных ими, как в дверь опять застучали. Алиса открыла, представляя, как она отчитает моряка за то, что он не дает ей собраться. На пороге стоял Бурлаков.
– Привет, капелька! Мне бы Милу увидеть?
– А ее нет,- радостно сообщила красавица, помня договор.
– Ну тогда я поговорю с той девушкой, что стоит на балконе,- произнес Мишенька, приторно улыбаясь и проскальзывая в комнату.
Он точно знал, что Людмила на месте, так как видел ее, мирно лакомившуюся фруктами на свежем воздухе, со своего балкона всего минуту назад.
Фотографию со стихами Миша девушке вручил и убедившись, что все не так плохо, как ему казалось, договорился, что он зайдет к ней после ужина.
"А мы еще и таланты,"- подумала Люда, читая надпись на фотографии.- "Совсем неглупые стихи."
Того же мнения были и девчонки, которые выпросили у нее посмотреть этот снимок.
На ужине состоялось совещание. Юра и Вадик сговаривались пойти завтра в ресторан. Приглашали Михаила, но Мишенька, уяснивший, что его Людмила всей душой поддерживает антиалкогольную политику партии и правительства, отказался.
Рядом с ними сидели три девицы, два дня уже как сменившие за их столом парней, уехавших домой. Девушки молча слушали их беседу и явно грустили.
"Бедные, бедные девочки, думающие, что именно в туристском походе они встретятся с настоящими парнями,- думал Михаил, глядя на этих своих соседок по столу.- Настоящие парни не ходят по Крымским горам. Они, подобно моему коллеге Сереге Добычину, бродят по сложным маршрутам третьей категории трудности, блуждая то по безлюдной Забайкальской тайге, то по горам полярного Урала, то по далеким Курильским островам. А здесь собрались экскурсанты вроде нас.
Девушки вы интересные – на твердую четверку, но вам, похоже, не повезло. Вы тоже ошиблись, и ваша группа оказалась на три четверти состоящей из девчонок. Здесь, в Крыму, это типичная картина. Девушек почти во всех группах больше, чем парней. Права была Нина Алексеева. И даже в столовой этой троице не пофартило: все трое парней, сидящие с ними за одним столом, уже заняты."
Поразмыслив на эту тему, Мишенька поднялся с друзьями в номер. Лежа на кровати, он полистал газеты, купленные утром, и через полчаса пошел к Людмиле. А в ее комнате снова был пир горой и дым коромыслом. Провожали курсантов, которых служба уже звала в дорогу. Отходная была шумная, с выпивкой, но без музыки. Увидев Михаила, Шура Иванов- хороший парень, певец и музыкант семьдесят восьмой группы- спросил у него, не может ли он одолжить им гитару. Бурлаков, поняв, что на этот вечер его девушка занята, все- таки за гитарой пошел. Иванов ему был симпатичен. А когда он ее принес, то, к его удивлению, вышла Людмила и сказала, что может с ним пойти погулять. Девушка бы с удовольствием послушала песни под гитару в исполнении Шурика, но нелюбовь к пьянкам была сильнее.
Сначала Люда и Мишенька посидели на скамейке, затем пошли к морю. Смотрели на прибой, говорили о литературе и сочинительстве.
Миша прочел несколько своих стихов. Вечер был на редкость теплый.
За беседой не заметили, как прозевали отбой. В половине двенадцатого они вернулись в гостиницу, где их ожидала неприятность – входная дверь была заперта. Они энергично постучали. Минуты через две появилась какая-то тетка в халате, которая вместо того, чтобы открыть им, принялась стыдить и ругаться, угрожая, что вот не откроет, а они пусть идут гуляют дальше. Но, видимо, разглядев, что перед ней не желторотые юнцы, а вполне взрослые люди, и, внимая заявлениям Людмилы, что они больше не будут опаздывать, все же впустила их.
Такое обращение с отдыхающими для Мишеньки было внове. Во всех гостиницах, где он бывал до этого, гулять и приходить можно было, не особо шумя и скандаля, в любое время. И зачем здесь так блюли пионерскую дисциплину, было непонятно. Теперь ему стало ясно, почему однажды Галка Королева и Инга, согласно рассказу Вадима, не ночевали в гостинице. Тоже вот так, наверное, опоздали, а их не пустили.
В комнате было темно. Михаил положил на стол гитару, вынесенную ему Людой, разделся и забрался в постель.
V
Погода, наконец, установилась. Солнце почти не скрывалась за облаками. Днем бывало даже жарко. До обеда Люда с Михаилом пробыли на пляже. Купались и загорали. Поскольку Мишенька успешно преодолевал все испытания, что ставила перед ним девушка, она стала относиться к нему с интересом, и однажды, в приступе откровенности, призналась, что не возражала, если бы Михаил был ее братом. Мишенька немного помолчал и ответил, что быть братом он не согласен. А потом спросил, есть ли у Людмилы дома друг. Девушка решительно соврала, что друг у нее есть.
Если бы не экскурсии, то они бы так и остались на пляже до вечера. Но их ожидала встреча с прекрасным, и они решили ехать.
В Крыму не только туризм, но и экскурсии были поставлены на поток. Экскурсанты посещали достопримечательности густыми колоннами, только что не наступая друг другу на пятки. В домик Грина группы приводили одну за другой, на весь осмотр выделялось пятнадцать минут. И если на входе Людмиле Сергиенко и ее друзьям уже демонстрировали карту страны Гринландии, то через комнату группа, в которую входил Бурлаков, еще рассматривала подлинные рукописи произведений писателя. Экскурсоводы бесстрастными, монотонными голосами с разницей в пять минут повторяли одни и те же, кем-то утвержденные, слова.
Выбравшись на свободу, Михаил заметил.
– А у Кербабаевича дом-то побольше был. Комнат больше и двор огромный.
– У какого Бабаича?- не поняла Лена.
– Да я люблю по домам писателей ходить. И вот в Ашхабаде посещал мемориал героя соцтруда, народного писателя Туркмении, классика советской литературы Берды Кербабаевича Кербабаева. Так у него в доме комнат шесть было, не считая тех, где до сих пор его родственники живут.
– Что-то я не знаю такого классика,- сказала Сколченкова.
– И много ты домов писателей посетил?- поинтересовалась Елена.
– Ты Татьяна мало ходишь по букинистическим магазинам. Почти в каждом из них в любом городе Советского Союза лежит его пятитомник. Его и еще Шарафа Рашидова. Вот Грина нет нигде, я себе подписку по томику собирал, потому как он- не соцгерой, а эти- лауреаты Ленинских премий- везде в наличии. Что народ у нас читает, то ему и издают,- сплюнул Михаил.
– А в гостях у писателей я бывал мало,- сознался он Елене. Вот в Коктебеле хотел избушку Волошина посетить, так не пустили.
Зато у нашего челябинского писателя Марка Гроссмана бывал не единожды. Мы с ним- друзья,- заметил он нескромно.- Вот он- хороший писатель. Его "Камень-обманку" сам прочитал с удовольствием и вам рекомендую.
Потом все потянулись к картинной галерее, а друг писателя Гроссмана ринулся на базар. Вернулся он через три минуты с букетиком роз.
Группа Сергиенко еще не вышла и Михаил, ожидая девушку, невольно стал свидетелем разговора представительного дяденьки лет под пятьдесят с двумя дамами аналогичного возраста.
– А я тут встретил одну,- рассказывал этот цветущий гражданин,- мы с ней в позапрошлом году здесь познакомились и крутили.