Я ей говорю: "Ну что, может, по новой начнем?" А она говорит, что у нее уже есть.
Мужчина и женщины чему-то засмеялись, а Мишенька подумал:
"Однако, какие проблемы бывают у этих кандидатов в пенсионеры."
Тут вышла Людмила, и Бурлаков стал вручать ей цветы. Но девушка ответила, что примет их только после посещения музея Айвазовского.
Единственно, что есть интересного в курортном городе Феодосии, кроме дома-музея Грина,- это картинная галерея, целиком состоящая из полотен Айвазовского, некогда жившего здесь. В этой галерее хранится и его знаменитый "Девятый вал".
Приятным открытием для себя Михаил посчитал тот факт, что художник писал не только море, но и картины на сухопутные темы.
Цветы по окончании экскурсии Мишенька все-таки вручил, и они с Людмилой пошли прогуляться по базару. Цены были такие, что Бурлаков решил организовать частное предприятие по завозу фруктов с Южного Урала на южный берег Крыма. Но, поскольку вовсю действовала статья уголовного законодательства о частном предпринимательстве, а о кооперативном движении еще только мечтали, то дальше идеи он не пошел.
После ужина Вадим со Светой, Юра с Татьяной и Лена с Ларисой пошли в единственный в курортной зоне ресторан. Места они заказывали заранее, заведение было очень модным, поскольку больше пойти было некуда. Своей подруге Мишенька предложил посетить какое-нибудь кафе.
Феодосия очень своеобразный город. Не посещавший до этого всесоюзных курортов Михаил полагал, что там все для отдыхающих.
Может, в Ялте или в Сочи так и было, но здесь главная забота, проявляемая со стороны администрации, заключалась в жесткой охране здоровья приезжих гостей. Считалось, видимо, что самое важное- это строгое выполнение режима дня и правильное питание. И чтобы отдыхающие не подрывали свое драгоценное здоровье, все заведения в курортной зоне, за редким исключением, прекращали работу очень рано.
Бурлаков посмотрел на часы, потом спросил у прохожего:
– Скажите, который час.
– Десять минут девятого,- ответил интеллигент с портфелем.
– И у меня тоже,- обреченно произнес молодой человек,- а почему же все закрыто?- задал он риторический вопрос.- Как же здесь жизнь прожигать? Состояние проматывать?
Открыт был какой-то дворец культуры, где проводился вечер "Для тех, кому за тридцать". Но Люда с Мишей друг друга уже нашли, и им там было бы неинтересно. Про "зверинец" и речи не заходило, хотя, теперь было понятно царившее там столпотворение. Они шли упрямо вперед и, о чудо! Нашли-таки кафе, которое работало аж до девяти часов. Программу минимум Бурлаков все-таки выполнил- угостил девушку кофе и мороженым.
– Похоже, в этом городе считают, что отдыхающие должны приходить в восторг только от осознания того, что они находятся на ЮБК. А где же сервис, где борьба за доллары потребителя?- разглагольствовал он по дороге назад.
Они добрались до набережной и с удовольствием любовались морем. Хоть что-то было в этом мире прекрасным и неизменным.
Вечером парни делились впечатлением. Вадик не мог говорить без смеха о ресторанных музыкантах и их музыке, а Юра о каком-то грузине, пытавшемся шиковать в этом скромном заведении. Мишенька тоже пожаловался на судьбу и отсутствие приличных забегаловок в этом городе.
VI
Утром после завтрака Леночка с Ларисой пригласили парней к себе в комнату. Собралась почти вся 77-я группа, обсуждали программу прощального вечера. Ведь этот день был последним, а уже завтра им всем предстояло разъехаться в разные стороны.
Но самым неожиданным сюрпризом для ребят оказалась настойчивость Ларисы и Елены в добывании билетов до аэропорта Симферополя. Только вчера вечером Вадим с Михаилом подсчитали, что если даже брать такси на четверых, то за дорогу в аэропорт пришлось бы уплатить по пятнадцать рублей с носа- в десять раз дороже автобуса. А милые девушки поставили на уши и администрацию турбазы "Маяк", и руководство автостанции, вытряся из них девять билетов.
"Ну вот. У нас в группе столько девушек, что до юношей и дело не дойдет,"- подумал Михаил.
Но Лена с Ларисой рассудили по иному. "В первую очередь билеты даем челябинцам,"- твердо сказали они. Это была их маленькая месть прытким тамбовчанкам и их компании. При таком раскладе билетов хватило и Вадиму, и Михаилу, и Васе.
Затем каждый занялся своими делами. Вадик поехал искать в городе винный магазин, его озадачили достать спиртное на вечеринку. Миша с Людмилой пошли на почту. Там он отправил посылку с вещами, в которых уже не было нужды, и попытался позвонить домой.
Но его обрадовали, что в будни Челябинск дают только после двадцати двух по Москве. Пугать мать ночным звонком -дома, с учетом разницы во времени, была бы полночь- Михаил не захотел и от идеи отказался. Вася двинул на рынок. К Ларисе приехал знакомый из Судака. Ольга с другими девчонками пошла последний раз на пляж.
Она лежала на своем законном месте и никого не трогала. Он сам подошел, хотя его об этом никто и не просил. "Девушка, не сгорите?"- начал он, явно пытаясь вступить в беседу. Оленька отвечала односложно и обдуманно, пытаясь не давать молодому человеку повода считать, что он чего-то добился, и одновременно не прогоняя его. Парень оказался нефтяником с севера. Отдыхал здесь с компанией земляков, но все они были семейные, а он один- холостой. Когда парень назвал себя, Ольга, поневоле, рассмеялась. Молодой человек сначала не понял, почему обычное имя Миша вызывает такой здоровый, задорный смех. И девушка объяснила, как могла, что за этот отпуск знакомится с четвертым Михаилом.
Первый- это Бурлаков из их группы. Второй- это ее туристический жених, за которого она чуть не вышла замуж на "Кок-Асане". И Оленька пояснила новому знакомому смысл этой туристской традиции.
Еще с одним Мишкой она познакомилась уже здесь в Феодосии, на танцах. Он возил ее на какую-то гору и оттуда было видно весь город. Очень интересное зрелище.
Молодой человек сказал, что от судьбы не уйдешь и ей, волей-неволей, придется подружиться и с ним. Они проболтали до тех пор, пока Оленьке не пришлось идти на обед. Новый знакомый проводил ее и, таким образом, узнал, где она живет. Его настойчивость была вознаграждена: северянин добился согласия девушки на то, что вечером она с ним погуляет.
В последний раз Михаил Бурлаков и Людмила Сергиенко поехали на "Золотой пляж" после обеда. Погода позволяла и они пробыли там до отхода последнего теплохода. Мишенька, против обыкновения, был грустным. Отпуск кончался, девушка, которая ему нравилась, лежала рядом с ним, но, тем не менее, была недостижима. Эта грусть, очевидная и нескрываемая им, сказалась и на девушке. Она тоже стала задумчивой.
Ах, эти прощальные встречи, когда два человека знают, что завтра они расстанутся и, может быть, навсегда. Их разговоры немногословны, но многозначны. В них особый, только этим двоим понятный, смысл.
Уже в сумерках они прибыли на катере в Феодосию. Лето было во второй половине и темнело достаточно рано. По набережной гуляли отдыхающие. Миша и Людмила стояли на своем месте у парапета и смотрели на море.
Также, как всегда, мигал маяк и светились разноцветные огоньки в порту и на прогулочных катерах.
На одном из них северянин Михаил катался с Ольгой. Ольге было одновременно страшно и интересно. Молодой человек держал свою руку на талии девушки и говорил ей, что она для него идеальная пара, что он готов увезти ее с собой на север хоть завтра. На что Оленька отвечала, что ей надо подумать и ответ она может дать тоже только завтра. Девушка не говорила настойчивому парню, что на следующий день ее ждет дальняя дорога домой.
– Это все в последний раз,- сказал Бурлаков.
– Что?- спросила Люда.
– Вот это все: теплый вечер, огоньки, любимая девушка и черные волны, размеренно накатывающиеся на берег и, словно часы, отмечающие последние мгновения нашего знакомства. Больше этого не будет никогда.
Они немного помолчали, а потом Михаил стал говорить в рифму:
"Черное море черного цвета
Бьется о берег устало.
Вот, наконец, и кончается лето-
Нам расставаться пристало.
Все, как всегда, просто некуда деться,
И завтра мы будем врозь.
С тобою уедет мое бедное сердце,
Я же твое не увез."
– Это тоже твои стихи?- поинтересовалась девушка.
– Да. Только сейчас сложились. Надо будет постараться их не забыть.
Они еще немного помолчали.
– А ты уже решил, что мы никогда не увидимся?- спросила, улыбаясь, Люда.
– Я мечтаю, чтобы это было не так. Я хотел бы ошибиться. А ты?
Девушка пожала плечами и тихо произнесла: "Никогда." Только интонацию нельзя было уловить. Была ли она утвердительной или вопросительной.
– Я могу сделать тебе последний, так сказать, подарок?- спросил Михаил.
Людмила не возражала. Он достал из кармана бумажник и извлек из него кусочек картона.
– Это моя визитка. Если тебе вдруг станет одиноко или грустно, позвони мне или напиши. Здесь- и телефон, и адрес… Жаль, что я не могу тебе написать. Жаль, что, вернувшись домой и встретившись там со своим приятелем, ты не найдешь времени для того, чтобы помнить меня.
– Нет, ну почему же. Сразу я тебя не забуду. И написать ты мне можешь,- ответила Люда.
Она сама с трудом сообразила, про какого такого приятеля говорит Михаил. На самом деле была она девушкой скромной и на данном этапе свободной.
– Для этого нужно, хотя бы, адрес твой знать,- намекнул Бурлаков.
Сергиенко немного подумала и решилась.
– Я продиктую, запиши,- сказала она.
– Нет,- возразил Михаил.- Давай сделаем так: я даю записную книжку и ручку, а ты сама, своей рукой запишешь адрес. Добровольно, так сказать, а не под моим давлением.
Людмила взяла ручку и сделала запись в книжке.
Мишенька подумал: "Ну вот, полдела сделано. Дальше вся надежда на мой талант. История повторяется? Хорошо, что я ее не предупреждал, что я- чемпион страны по писанию любовных писем."
Около десяти он проводил девушку до ее номера. Зайдя к себе, Михаил решил выпить последнюю бутылку пива, из тех что купил вчера, залить, так сказать свою грусть. Но в тумбочке его ожидал неожиданный удар судьбы, нанесенный другом. Вместо пенистого напитка он обнаружил там шестьдесят копеек. Вадим, похоже, первым решил утолить свою жажду и оставил ему три двадцатчика компенсации.
"И ты, Брут!"
Пока самонадеянный Бурлаков выманивал у девушки адрес, группа семьдесят семь собралась в одной из комнат и устроила прощальные посиделки. Вадик, посланный в свой номер за гитарой, обнаружил Мишу лежащим в темноте на неразобранной кровати. Но Мишенька не спал, а размышлял о своей неразделенной любви.
– Мишель, я тут твое пиво уговорил,- сознался староста. Кончай грустить. Пойдем, все наши собрались, отъезд отметим.
Бурлакову уже было все равно, куда идти и что отмечать. Он молча встал и пошел за приятелем.
В комнате были все свои, кроме одного парня. Парень этот оказался знакомым Ларисы еще по Симферополю. Он приехал из Судака, куда забросила его судьба, и в данный момент рассказывал интересные истории из своей жизни. Рассказать ему было о чем: работал он вертолетчиком где-то на севере Свердловской области.
Новоприбывшему Бурлакову сразу сообщили:
– Михаил, пока ты там где-то ходишь, у нас чуть Оленька замуж не вышла.
– Весь вечер одни неприятности- оценил новость Миша. Оленька, кто этот негодяй? Вася, готовь мой черный пистолет. Ты почему ушами хлопаешь, у нас девушку уводят.
– Ну почему- негодяй? Нормальный парень,- возразила Ольга.
– Так ты решила бросить нас с Вадимом и даже Васю и уехать с ним? Куда хоть?
– На север. Приглашал лететь с ним,- сообщила довольная девушка.
– И ты поедешь?
– Правда что. Мне и в Челябинске хорошо. Я его полдня знаю.
Да и куда я без вас с Вадимом и без Васи,- отшутилась девушка.
На гитаре, принесенной Вадиком, все расписались и она досталась ему на память об этом походе. Так группа отблагодарила своего старосту и главного певца за все те концерты, что он дал для нее.
После того, как все вино было выпито, арбузы съедены, а петь песни, в виду позднего времени, стало нельзя, ребята разошлись.
Была уже полночь.
VII
Последний день. Поднялись рано- около шести часов. До остановки автобуса их проводили Юра Пугин с Татьяной, сами они в Москву вылетали ближе к вечеру.
– А Люда не придет тебя проводить?- спросил Юрий у Михаила.
– Увы, не обещала. Хорошая она девушка, я бы ее увез с собой, если бы она поехала,- признался Бурлаков.
Тут появились Василий и Ольга. Бергер, кроме своей спортивной сумки, тащил еще и ящик с фруктами, которыми запаслась Оленька.
Вскоре подошел автобус. Ребята попрощались с остающимися друзьями и загрузились в него. Минут через десять они прибыли на автостанцию. А там, еще через четверть часа, они разместились в междугороднем "Икарусе".
Не доезжая до Старого Крыма, утомленный двадцатидневным отдыхом Мишенька заснул и проснулся, когда автобус уже въехал на улицы Симферополя. Потом он долго сожалел, что так и не узнал: бывают ли в Крыму ландшафты и виды какие-то другие, кроме горных.
Поколесив по улицам, они пересекли город и прибыли в аэропорт. По привычке Бурлаков заглянул в киоск "Союзпечати" и заскочил на рынок, располагавшийся неподалеку. Он только успел купить груш и персиков, как объявили регистрацию и посадку.
Приняв в свое чрево полторы сотни уральцев, отдохнувших на южном побережье Крыма, самолет разбежался и устремился в небо.
Мишенька, выспавшийся в автобусе, проглядывал газеты и думал о своем. Рядом дремал Вася. Из состояния покоя их вывела Елена, размахивая помятым номером "Крымской правды". В этот номер, свернув его в кулек, ей насыпали на рынке слив. Сливы Лена с Ларисой ели во время полета. А когда кулек опустел, девушки с удивлением заметили статью со знакомой фамилией автора. Автором был С. Шувайников, а статья называлась "Грязь на тропе". Ну мало ли кто чем любит заниматься в свободное от походов время. Новоявленный литератор любил грязь и охотно поливал ею своих недругов.
Речь в заметке шла о Виталии Иванюке, и, как пример его грязной деятельности, приводились эпизоды из путешествия семьдесят седьмой группы.
Возмущение девушек Михаил с Васей поддержали. На маленьком совещании, в котором принимали участие еще и Вадим с Ольгой, было решено дать отпор борзописцу. Для чего решили собраться позднее в Челябинске, написать гневную отповедь этому писаке, сводящему личные счеты таким образом, и отправить в крымскую газету. Все-таки воспоминания о походе и о Иванюке у ребят были доброжелательными.
В покинутой частью наших героев Феодосии семьдесят восьмая группа отправилась на Золотой пляж. У Шуры Иванова был день рождения и он, купив персиков, угощал ими друзей. Людмила тоже загорала вместе со всеми. Все вокруг были знакомые, но, тем не менее, она невольно осознала, что оторвалась от интересов группы за время постоянного общения с Михаилом. А тут еще Алиса с вопросом:
– Ну что, уехал твой Мишка?
Сергиенко молча кивнула.
– Теперь будешь так же скучать, как мы,- заметила Руфа.
– Не буду,- воспротивилась Люда, но на душе все равно было ощущение, что чего-то ей не хватает.
– Сейчас не будешь, за один день не соскучишься,- согласилась Руфина, переворачиваясь с живота на спину.- А вот через неделю бы точно загрустила.
– Все мужики – сволочи, но и без них – нельзя,- подтвердила Дина. – Как там наша Тоня?- подумала вслух Людмила, желая сменить тему.
– Не пропадет,- решительно заявила Алиса.
А потом шепотом, чтоб не слышали уфимские соседки пожаловалась старшей подруге:
– А я- дура. Димка так со мной дружить хотел… Такой чистенький, хороший мальчишечка,- нахваливала она одного из уехавших курсантов, того самого, с которым играли им свадьбу на далеком "Кок-Асане",- а я у него на глазах, как специально, то с этим многодетным Иваном, то с моряком…
– Сама выбирала. Я тебя предупреждала, что Дима- хороший парень. Сама решала,- ответила Люда.
А когда Мишенька пролетал над Донбассом и видел в иллюминатор только густые белые облака, к Сергиенко снова подсел Толик и опять завел речь о своем богатом хозяйстве и о том, что он хотел бы увезти Людмилу с собой. Девушка молча слушала его речь и думала о своем.
В Челябинск прилетели по расписанию. Вадима встречали брат с отцом на автомобиле. Оленьку- родители на такси. Первыми уехали на ЧМЗ на автобусе Лариса с Еленой. Потом- Василий с Михаилом, им обоим надо было на Северо-запад. Люба поехала экспрессом на вокзал, оттуда легче было попасть в Коркино. Задержалась у киосков Наташка.
В городе продолжалось лето и было также тепло, как в Крыму.
Дома Михаилу сообщили, что ему вчера звонил некто Алексеев и сказал, что позвонит еще. Вечером, действительно, раздался звонок.
– Тебя девушка какая-то,- сообщил отец, снявший трубку.
– Девушка?- удивился Миша.
– Алло! Добрый вечер. Как долетел, как твои дела?- услышал он голос-колокольчик Людмилы…
Вечером Алиса пошла звонить родителям, что завтра вылетает в Москву и приедет в Калугу с последней электричкой. Сопровождавшая ее Людмила, чтобы скоротать время ожидания, (у нее самой дома телефона не было), решила заказать Челябинск. Была суббота и ее номер вызвали быстрее, чем Алисин.
И куда-то ушли хандра и чувство неустроенности, когда в трубке послышался знакомый голос Бурлакова:
– Да, я вас слушаю…
ИСТОРИЯ ЧЕТВЕРТАЯ. "ПРОДАЕТСЯ ЛЮБОВЬ"
– Ну и что ты мне этим хочешь сказать? Что это я- бездельник? У тебя дела, а у меня их нет? Любопытное мнение…
А кто бил себя в грудь и говорил, что писание романов такой пустяк?.. Все бросай, и я тебя жду. Собираемся у меня на даче…
Вся эта история началась еще год назад, на помолвке Славы Алексеева и Нины Беляевой. Находясь в нетрезвом состоянии, группа интеллигентов- художников расхвасталась перед Еленой Фроловой- подругой Ниночки, что им не только ваять скульптуры и писать маслом картины, но и литературный труд сочинить ничего не стоит.
Бывает. Что только не брякнешь, не подумав, ради хвастовства перед хорошенькой женщиной. Язык-то- он без костей. Ну разгорячились, поспорили и взяли на себя эту обузу- написать повесть о грустной любви. Срок у них был - три месяца. До следующего приезда Елены в Челябинск. Но командировка минчанки сорвалась, и все как-то забыли про глупый спор. Правда, не все. И год спустя Нина теперь уже Алексеева с радостью сообщила мужу, что у нее хорошая новость – не позднее, как в следующий понедельник, Фролова прилетает в Челябинск.
Естественно, что Вячеслав отнесся к этому сообщению весьма индифферентно, но супруга, как бы между прочим, напомнила:
– Кстати, ты не забыл, что Леночка страстно любит разные истории про любовь. И кто-то, не будем называть поименно, обещал ей предоставить рукопись литературного произведения к ее следующему приезду. Что вы ей там обещали, в случае проигрыша?
Славик выругался про себя, а в слух заметил, что подруга жены – очень злопамятная тетка.