Видно, этот разговор был как-то связан и со мной. Но если Кирилл собрался совать нос в наши с Ниной отношения, то я не желал его слушать, а если он спешил поделиться со мной чем-то таким, что Нина от всех скрывала, я предпочел бы это узнать от самой Нины. Заметив мое недоумение, Кирилл уверенно сказал:
– Тебе лучше знать об этом. Ради тебя же самого.
– А местные жители знают?
– Нет. Знаем только я и Нина. Тех, кто знал, уже нет в живых. Ты ведь любишь Нину? Скажи честно.
Скорее нуждаюсь в ней, чем люблю… Как будто в глубине наших сердец текут одни и те же реки. Даже не представляю, до чего пресной была бы жизнь на острове, если бы не Нина. Объяснить словами свои чувства мне не удалось бы, и я просто сказал, опустив подробности:
– Люблю.
– Тогда тебе стоит знать. Но это будет наш секрет. Если он станет известен жителям острова, Нине придется нелегко.
Я не собирался ни с кем делиться секретом, более того, мне и самому не хотелось его узнавать. Я открыл было рот, чтобы сказать: "Не надо, не говори", – но Кирилл опередил меня:
– Любить Нину опасно.
Я не ослышался? Переспросил у Кирилла, и он вновь повторил то же самое.
– Любить Нину опасно, – сказал он по-русски.
– Она что, меня зарежет?
– Раньше я работал в гостинице в Хабаровске, только два года назад сюда переехал. Я знал Нину в студенческие годы. Он встречалась с моим приятелем Борисом. Он погиб.
– Нина его убила?
– Нет… Он покончил с собой.
– По ее вине?
– Послушай меня. Парни, которые вступают с Ниной в близкие отношения, погибают.
– И сколько человек погибло? Двое?
– Нет. До моего приятеля умерло двое. Они тоже любили ее. И отец Нинин умер. Вместе с ним будет четверо.
Четверо… Я замолчал.
– Конечно, Нина никого не убивала. Но все погибшие любили ее. Если бы все это продолжалось в течение двадцати лет, ничего странного бы не было. Но за каких-то три года умерло трое ее возлюбленных. Не на войне, не во время землетрясения. Сложно такое представить.
Я посмотрел Кириллу в глаза. Не похоже, чтобы он меня разыгрывал. Женщина, приносящая несчастье? Или Нина встречалась только с теми парнями, которых ждала скорая смерть? Такую череду печальных событий случайностью не назовешь. Наверное, больше всего от этого страдает сама Нина. Теперь все стало на свои места. И почему при первой нашей встрече она сказала, смотря мне в лицо: "Не умирайте", и почему так встревожилась, когда я подвернул ногу в лесу, и почему считала, что будет виновата, если я умру. Зная о ее зловещем прошлом, нетрудно понять смысл ее слов. А имена всех любимых мною женщин, которые Нина попросила написать у нее на спине, должны были стать для меня магической защитой от ее ужасного прошлого. Все логично.
– Ты хочешь сказать, я следующий?
– Поди не хочешь умирать? На таком жутком острове.
Я честно ответил по-русски:
– Не хочу, – и пробормотал по-японски: – Еще остались дела на этом свете.
– И на Нине и на Косте лежит проклятье.
Ну да, вот и Костя расстраивается из-за того, что больше не растет, разговаривает со своим шестым пальцем, смотря неподвижным взором: "На меня наслали порчу".
– Как ты думаешь, что мне делать?
Кирилл вздохнул и сказал, обращаясь в пространство:
– Насколько я могу судить, Нина неравнодушна к тебе. Если не хочешь умереть, передай ее кому-нибудь другому.
Я с улыбкой похлопал Кирилла по плечу:
– Может быть, ты хочешь взвалить на себя это несчастье?
– Прости, но это не по мне.
Если на Нине и Косте вправду лежит проклятье, нужно снять его. Вот только сверхъестественных способностей, чтобы с этим справиться, у меня не было. Такое под силу разве что им самим да их матери Марии Григорьевне.
18
После занятий японским я пригласил Нину в бар к Ивану и сказал ей, что Кирилл рассказал мне о трех ее умерших любимых. Нина посмотрела на меня прямо и спокойно сказала:
– Я проводила трех своих возлюбленных в страну мертвых. Но сами они, наверное, не думают, что умерли.
– Почему они мрут как мухи? Вряд ли тебе просто не везет на мужиков.
– Не знаю почему. Мама говорит, такая у них судьба.
Может, Нина случайно оказалась рядом с ними в момент смерти, назначенный им судьбой? Может, ее участь – встречаться именно с теми мужчинами, которые умрут на ее глазах? Но это тоже ничего не объясняет. Это все равно что признать: печальный удел всех возлюбленных Нины – неизбежная скорая смерть.
– А когда ты встречаешь того, кто тебе нравится, у тебя не возникает предчувствия, что он обречен?
– Нет. Влюбляясь, я перестаю видеть будущее. Каору-сан, ты теперь боишься меня?
Боюсь. Но и сбежать не могу. Наверное, мне уже поздно бежать. Потому что я полюбил Нину. Кирилл сказал: "Передай ее другому". Но, увы, нет ни того, кто хотел бы передать, ни того, кто хотел бы взять. К тому же мне пока не верится в эту историю.
– Поделись со мной, если тебе не тяжело вспоминать. Ты же не хочешь навечно оставаться проклятой. Может, тебе еще удастся изменить свою судьбу?
– Мы с тобой пообещали обмениваться друг с другом историями. Я собиралась когда-нибудь рассказать тебе и об этом. Души моих умерших возлюбленных опечалились бы, сохрани я все в тайне от тебя.
Нина смотрела на стену отрешенным взглядом, словно видела на ней лица своих любимых. Вдруг, как будто вспомнив о чем-то, она достала из бумажника маленькую фотографию и положила ее на стол.
– Это Борис, моя первая любовь. Я говорила тебе о парне, с которым мы обменивались стихами в Хабаровском университете. Это и есть Борис. Он утонул в озере.
Она сказала об этом спокойно и буднично, как человек, который с детства осознал неизбежность смерти. Наверное, они сфотографировались в автомате: прыщавый, ослепительно улыбающийся Борис, рядом с ним – Нина, с пухлыми щеками, с детским выражением лица.
– Нам было по девятнадцать. И мне и Борису. Мы собирались пожениться через два года. Борис – моя первая любовь. Он учился на юридическом факультете и хорошо плавал. В старших классах школы он побеждал на чемпионатах Дальнего Востока. Его мама, тоже пловчиха, участвовала в Олимпиаде. Мы познакомились на занятиях японским. Борис посмотрел на меня и спросил:
– Как дела, Нина?
Я удивилась: откуда он знает мое имя, ведь мы видимся впервые? Но потом выяснилось, что он ошибся, принял меня за свою подругу детства, тоже Нину, с которой мы были очень похожи.
Прошло около десяти месяцев с нашей первой встречи, начинались летние каникулы, и мы решили провести вместе несколько дней. Мы сели на поезд в Хабаровске и по Сибирской железной дороге поехали на озеро Байкал. Путешествие в плацкартном вагоне было похоже на нескончаемый праздник, веселый и шумный. Вначале случайные попутчики относились друг к другу настороженно, но потом все перезнакомились и сблизились: пели песни, пили за знакомство, вели задушевные разговоры.
Я видела Байкал впервые. В его спокойной глади, словно в зеркале, отражалось голубое небо. Я зачерпнула ладонью воду. Она была удивительно чистой и холодной. Мне подумалось, что этой водой можно смыть все свои грехи. Я оглянулась: Борис разделся и с улыбкой смотрел на меня. Когда он видел воду, ему тут же хотелось плавать. Гены, наверное.
– Поплыли вместе, – позвал он меня, но я отказалась:
– Я без купальника, и вода холодная.
– Никто не смотрит, искупайся голой. Кто-то купается даже зимой в проруби, а сейчас в озере вода теплая, как в ванне, – сказал Борис и, не слушая мои просьбы: "Постой! Не ходи!" – бросился в воду. Я хотела позвать его на берег сразу, как только он вынырнет. У меня было такое же нехорошее предчувствие, как перед самоубийством отца. Но Бориса не было видно. Даже если он нарочно, чтобы испугать меня, задерживал дыхание под водой, в таком холодном озере долго не вытерпишь.
В одно мгновение я поняла, что Борису плохо. Я видела, как он хватается обеими руками за грудь, как сжимает зубы, как судорожно напряжены все его мышцы, как постепенно он опускается на дно. Борис молил о помощи. Он звал меня, свою мать, Бога: "Нина, мама, Господи, спаси!" Я слышала его. Не помня себя, в одежде, я кинулась в воду, протягивая Борису руки. Но он пропал. Я вглядывалась в прозрачную воду, его нигде не было видно. Вскоре холодные воды Байкала сковали мое тело, мне стало трудно дышать. Какой-то человек заметил меня издалека, прибежал и вытащил меня на берег. Я кричала: "Спасите Бориса! Борис утонул!" Мужчина сурово покачал головой, и я поняла, что никто не сможет спасти Бориса. Здесь не было никого, кто плавал бы лучше, чем он.
Тело Бориса нашли на следующий день. Скрючившись в позе эмбриона, оно качалось на воде в ста метрax от берега, только ягодицы белели на поверхности, как поплавок.
Наверняка он хотел проплыть подальше под водой, чтобы испугать меня, а потом вынырнуть там, где я не ожидала, и помахать мне рукой. Глупенький. Как будто он занимался плаванием для того, чтобы утонуть. Сейчас я думаю, что моя судьба решилась на берегу Байкала. Я должна была тверже возразить Борису, когда он позвал меня, удержать его. А я поверила, что профессиональному пловцу ничего не страшно. Эта уверенность оказалась сильнее моего предчувствия. Но я ошибалась.
– Ты сказала, что видела, как он тонет.
– Я не понимаю, как я это увидела, как услышала. Ведь я распрощалась с этими способностями. Но у меня в ушах до сих пор слышен голос Бориса: "Нина, мама, Господи, спаси!.." Он всегда твердил, что не верит в Бога, а в последний миг звал его на помощь. Бедный. С тех пор, когда я вижу озеро или реку, даже простую лужу, я всегда вспоминаю тонущего Бориса.
Нина сказала, что в день смерти Бориса она угощает его любимым яблочным пирогом. Съедает две порции: за себя и за него.
– Уже поздно. Давай на этом остановимся. Сегодня полнолуние. Вот и Млечный Путь виден. Я пойду пешком.
19
Неделю спустя Нина вновь пришла в гостиницу "Охотск". Долгий зимний вечер. Пора рассказать новую историю о мертвых.
– Мне исполнился двадцать один год. Не прошло и недели после второй годовщины смерти Бориса, как в моей жизни появился еще один Борис. Я видела его впервые, но в его облике было что-то родное. Потом, встретившись с ним несколько раз, я поняла, что его сутулая спина, от которой веяло одиночеством, напоминала мне отца, а привычка скептически смотреть на все, что происходит в мире, – Бориса. Ему был тридцать один год, он недавно начал преподавать на экономическом факультете университета.
Чтобы не думать о внезапной гибели Бориса, я с головой погрузилась в занятия японским. Пыталась спрятаться, зарывшись в книги Акутагавы и Кавабаты. Каждый день ходила одним и тем же маршрутом: аудитории – библиотека – общежитие. Я инстинктивно отгораживалась от мира, не хотела видеть никого, кроме своих однокурсников и преподавателей. И вот появляется еще один Борис. Я не изучала экономику, поэтому никогда раньше не встречала его. Он сам подошел ко мне.
Какое дело могло быть у преподавателя экономического факультета к студентке Нине?
Борис искал человека, который хорошо знает японский. Помимо преподавания экономики в университете он занимался японскими ценными бумагами, и у него созрел план: создать начальный капитал, разумно вложить его, руководствуясь собственной теорией, и получать комиссионные, соответствующие общей прибыли. Он уже инвестировал свои сбережения с помощью Интернета, и они приносили ему неплохой доход. Борис искал студента, который переводил бы ему публикации по экономике в японских газетах и специальных изданиях.
Я ничего не понимала в экономике, но, как считал Борис, наибольшую прибыль можно получить в период спада. Поэтому он и нацелился на японский рынок ценных бумаг, а я согласилась делать переводы. Два раза в неделю я приходила в кабинет к Борису, читала японские статьи и пересказывала ему их содержание. Работа не требовала больших усилий, но Борис платил мне хорошие деньги. Однажды я спросила: "Почему вы мне так много платите?", а он ответил: "Потому что помимо переводов мне нужна от тебя еще одна услуга".
Сначала я не поняла, что он имеет в виду, но вскоре догадалась – он хочет переспать со мной. Но я решила никогда больше не влюбляться в человека по имени Борис и не отвечала на его ухаживания. "Жизнь коротка…" – любил повторять он.
– Американское влияние?
– Он был еврей. В России много фаталистов, но он придерживался такой веры…
– Какой?
– Не знаю, смогу ли правильно сказать по-японски… Пока в тебе теплится жизнь, ты должен быть стоящим человеком. Наверняка в этом мудрость еврейского народа, привыкшего к притеснениям. Вероятно, евреи приносили эту клятву, не давая воли своим чувствам, когда у них на глазах убивали соплеменников. Разве мертвые смогут спать спокойно, если ты живешь не по совести? Нужно найти такую формулу жизни, которую не стыдно передать будущим поколениям. Это лучшая память о тех, кого нет с нами. Теперь с этими словами Бориса предстоит жить мне. Потому что сам он – тот, кто стремился стать стоящим человеком, – уже умер.
– Почему он умер?
– Потому что я ответила на его ухаживания.
– А как же твое решение никогда больше не любить мужчин по имени Борис?
– Он пообещал взять меня в Японию.
– И ты поверила?
– Да.
По теории Бориса, риск от оборота капитала был минимальный, а прибыль – стабильная.
Он напечатал рекламные материалы и в поисках инвестиций обратился в государственные и частные предприятия. Открыл в гостинице Хабаровска офис и учредил компанию "Агроборис". Нина стала внештатным сотрудником компании и ходила на работу четыре раза в неделю. Первыми пришли главари преступных группировок, почуявшие запах денег.
С появлением клиентов из криминального мира работы прибавилось. Яркие свитера, массивные золотые цепи и браслеты, черные "мерседесы". Общаясь с ними, Борис и сам стал меняться.
Если не будешь постоянно повышать прибыль, мафия не успокоится. Но, действуя по теории Бориса, сразу большой прибыли не получишь. А бандиты требовали от него невозможного: например, за неделю увеличить вложенную сумму вдвое. Борис проворачивал сложные операции: торговал правом продажи через день акций, которые три дня назад имели минимальную цену. Подгоняемый криминальными авторитетами, он за полгода заработал сумму, равную доходу университетского профессора за двадцать лет.
20
– Однажды Борис сказал, что хочет пригласить мою семью в Хабаровск. Он собирался порвать с мафией и поехать в Японию за новыми бизнес-идеями. Я подумала: "Наконец-то исполнится моя мечта!" – и написала письмо маме. Мама с двенадцатилетним Костей сели в самолет и прилетели в Хабаровск. Костя впервые оказался на материке, но город разочаровал его: он представлял себе огромный мегаполис, а увидел только широкие улицы. Борис снял номер люкс в гостинице, чтобы мы могли провести время вместе, пригласил нас в японский ресторан. Мы вчетвером сидели за столом в ресторане, ели суси и сукияки. И мама и Костя впервые ели блюда японской кухни. Мама не притронулась к суси, а Костя с удовольствием уничтожил свою и мамину порции. Борис спрашивал Костю, нравится ли ему школа на острове, кем он хочет стать, а потом сказал, что поможет маме позаботиться о Костином образовании.
"Вы поженитесь?" – спросила мама.
Мы оба замолчали. Мы никогда не говорили об этом. Но, наверное, Борис для того и пригласил моих родных, чтобы намекнуть о своем намерении жениться на мне.
На следующий день мама с Костей пришли посмотреть офис Бориса – он находился в той же гостинице. Как раз в то время у него был один из местных авторитетов, который уже собирался уходить. Я его терпеть не могла. Он всегда смотрел на меня как на вещь, будто приценивался. Иногда он неожиданно начинал громко ржать, а карман его брюк вечно оттопыривался – там лежал пистолет. Когда он ушел, Костя сказал мне: "Из-за него погибнет Борис".
Костя уже начинал видеть то, о чем ему не нужно было знать. Еще ребенком он без утайки рассказывал все, что видел, и мама ругала его: не говори того, чего не следует. Но Костя не понимал, за что его ругают. Мама тоже увидела судьбу Бориса. Вечером, когда Костя уснул, она рассказала мне о своих видениях. Борис лежал, уткнувшись лицом в клавиатуру компьютера, а из раны на голове текла кровь. В правой руке у него был пистолет, но мама сказала, что пистолет ему подсунули, чтобы инсценировать самоубийство. Она не знала точно, кто убил Бориса: тот мафиози, что приходил в офис, или кто-то из его дружков. "Если ничего не изменится, то трагедии не избежать. Нина, не стоит за него выходить", – сказала мама.
"О чем ты говоришь? При чем тут выходить или не выходить? Важнее понять, что нужно сделать, чтобы спасти Бориса. Если ничего не предпринимать, его убьют на моих глазах!" Я умоляла маму сказать мне, как спасти Бориса. Мы знаем убийцу, знаем, кто будет убит, но не можем предотвратить преступление. Какой же тогда прок от этого ясновидения? Мама сказала: "Судьба меняется с каждым мгновением. Судьба, которую мы видим сегодня, завтра станет другой. Может быть, Борис не погибнет".
Я хотела обратиться в милицию, попросить защитить Бориса. Все же лучше, чем сидеть сложа руки. Но мама остановила меня, не велев вмешиваться. Работа милиции начинается, когда обнаружен труп. Если я скажу: "Этого человека убьют, и убийцей будет вон тот", – кто мне поверит? Или попросить предполагаемого убийцу: "Пожалуйста, не убивайте Бориса"? Хотя мама и могла увидеть судьбу человека, но она не знала, как ее изменить. Оставалось одно – сказать о надвигающейся опасности самому Борису, чтобы он решил, что делать.
"Когда я жила во Владивостоке, со мной произошел один случай", – мама рассказала мне о том, что все это время скрывала и от меня и от папы.
В ту пору Мария Григорьевна пользовалась своей способностью ясновидения, не задумываясь о последствиях. Работницы консервного завода, где она работала, спрашивали ее о своей любви, о замужестве, о будущем, а она рассказывала им все, что видела. Она редко ошибалась. Подтвердилось и то, что начальник цеха тайно встречался с женой директора завода, и то, что одна работница снялась голой для японского журнала.
Именно тогда произошло убийство мэра города. Однажды к Марии пришел следователь и попросил ее тайно помочь в расследовании. Милиция подозревала секретаря мэра, который первым обнаружил труп, но прямых улик не оказалось, и дело вот-вот могли закрыть. Следователь показал Марии нож, которым, как предполагалось, воспользовался убийца, и перед ее глазами появился смутный образ мужчины с ножом в руке. Она сказала: "Это мужчина с родимым пятном на подбородке". У секретаря родимого пятна не было. Не было его ни у кого из тех, кто входил в список подозреваемых. После этого следователь отвел Марию на место преступления в надежде, что там она сумеет точнее определить убийцу. В этот раз Мария четко увидела лицо того, кто вонзил нож в сердце мэра. Им оказался его племянник. И действительно, у него было родимое пятно на подбородке. А милиция его даже не подозревала.