- Она пробудет тут всего два-три дня, - успокоил его Шарль.
- Два-три дня! - возвопил Турандот. - Да за два дня она успеет забраться в ширинки всем старперам, которые оказывают мне честь быть моими клиентами. Я не желаю никаких историй, никаких неприятностей, ты слышишь, не желаю!
Попугай Зеленец, обкусывавший коготь, обратил на них свой взгляд и, прервав туалет, вмешался в разговор:
- Ты говоришь, говоришь, и это все, что ты можешь.
- Если подумать, он прав, - согласился Шарль. - Какого черта ты мне орешь, что не желаешь неприятностей, я-то тут при чем?
- Да клал я на него, - проникновенно произнес Габриель, - вот только одно мне непонятно, чего ради ты рассказал ему, как изъясняется малышка.
- Потому что правда для меня главней всего, - объяснил Шарль. - И потом, тебе все равно не удалось бы скрыть, что твоя племянница потрясающе плохо воспитана. Вот ты в детстве так выражался?
- Нет, - ответил Габриель, - но я ведь не был девчонкой.
- Прошу за стол, - кротко пригласила Марселина, внося супницу. - Зази! - кротко крикнула она. - Садись за стол!
И она принялась кротко разливать содержимое супницы по тарелкам.
- О, консоме, - с удовлетворением констатировал Габриель.
- Не преувеличивай, - кротко сказала Марселина.
Тут наконец и Зази присоединилась к ним. Ничего не выражающим взглядом она оглядела стол, с неудовольствием констатируя, что проголодалась.
После бульона были поданы кровяные колбаски с картофелем по-савойски, затем паштет из гусиной печенки (каковой Габриель притаранил из ресторанчика, причем в количестве хоть задом ешь, так что можно было не ограничивать себя), затем сладчайший из десертов, а затем кофе, которого выпили по нескольку чашек, бикоз Шарль и Габриель вкалывали ночью. После ожидавшегося сюрприза в виде гранатового сиропа с киршем Шарль отвалил, у Габриеля же работа начиналась не раньше одиннадцати. Вытянув ноги под столом, так что они даже высовывались из-под него, он улыбнулся Зази, с чопорным видом застывшей на стуле.
- Как ты думаешь, малышка, - обратился он к ней, - не пора ли нам отправиться баиньки?
- Кому это "нам"? - поинтересовалась она.
- Как это кому? Тебе, разумеется, - ответил Габриель, попавшись в расставленную ловушку. - В каком часу ты там ложилась спать?
- Мне кажется, здесь и там - это две большие разницы.
- М-да, - благодушно подтвердил Габриель.
- И меня прислали сюда, чтобы здесь все было не так, как там. Или нет?
- М-да.
- Скажи-ка, дядя, ты говоришь "да", чтобы просто отбрехаться или вправду так думаешь?
Габриель повернулся к улыбающейся Марселине.
- Нет, ты посмотри, как лихо нынче рассуждают детишки. Спрашивается, на кой их мучать и заставлять ходить в школу?
- А я вот хочу ходить в школу до шестидесяти пяти лет, - объявила Зази.
- До шестидесяти пяти? - переспросил несколько изумленный Габриель.
- Да, - подтвердила Зази. - Я хочу быть учителкой.
- Неплохая профессия, - кротко сказала Марселина. - Пенсию получишь.
Последние слова она произнесла чисто автоматически, поскольку в совершенстве знала французский.
- В жопе я видела пенсию, - сказала Зази. - Вовсе не из-за пенсии я хочу быть учителкой.
- Само собой, - кивнул Габриель. - Кто бы сомневался.
- Тогда скажи почему? - спросила Зази.
- Вот ты нам сейчас и объяснишь.
- А самому догадаться слабо?
- До чего же все-таки умные современные дети, - сообщил Габриель Марселине.
После чего обратился к Зази:
- Так все-таки почему же ты хочешь стать учительницей?
- Чтобы девчонок доставать. Всех, кому через десять, двадцать, пятьдесят, сто, тысячу лет будет столько же, сколько мне сейчас, чтоб они у меня кровавыми слезами умывались.
- Ага, - протянул Габриель.
- Ух, какой я с ними буду сволочью. Они у меня пол будут вылизывать языками. Тряпки, которыми доску вытирают, жрать будут. Я им всю жопу истыкаю циркулем. Сапогами испинаю. Потому что я буду носить сапоги. Зимой. Высокие, вот досюда (жест). И с вот такущими шпорами, чтобы задницы в кровь изодрать.
- Понимаешь, - с невозмутимым спокойствием произнес Габриель, - если судить по тому, что пишут газеты, развитие современного образования идет в несколько ином направлении. В совершенно даже противоположном. Мы идем к воспитанию добротой, благожелательностью, мягкостью. Ведь правда, Марселина, об этом писали в газете?
- Да, - кротко подтвердила Марселина, - Зази, а тебя что, в школе обижают?
- Попробовали бы только.
- И потом, - продолжал Габриель, - через двадцать лет не будет никаких учительниц, их заменят кино, телеки, электроника и прочие такие штуки. Об этом тоже как-то писали в газете. Правда ведь, Марселина?
- Да, - кротко подтвердила Марселина.
Зази какое-то время оценивала нарисованное ей будущее.
- Тогда я стану астронавтом, - заявила она.
- Правильно, - одобрил Габриель. - Надо идти в ногу со временем.
- Да, стану астронавтом и полечу доставать марсиан, - сказала Зази.
Габриель в восторге хлопнул себя по ляжкам.
- Ну и задумки у этой девочки!
Он был восхищен.
- И тем не менее ей пора спать, - кротко сказала Марселина. - Ты не устала?
- Нет, - ответила Зази и зевнула.
- Девочка утомилась, - кротко оповестила Габриеля Марселина, - ей пора спать.
- Ты права, - признал ее правоту Габриель и стал мысленно слагать императивную фразу, по возможности исключающую любую форму отказа.
Однако он не успел сформулировать ее, потому что Зази спросила, есть ли у них телек.
- Нету, - ответил Габриель. - Дело в том, что я предпочитаю кинематограф, - солгал он.
- Можешь сводить меня в киношку.
- Уже поздно, - сказал Габриель. - И потом, у меня уже нет времени, мне к одиннадцати надо быть на работе.
- Обойдемся без тебя, - нашла выход Зази. - Мы сходим вдвоем с тетей.
- А вот этому не бывать, - свирепо произнес Габриель, выделяя каждое слово.
Он вперился яростным взором в глаза Зази и добавил:
- Марселина без меня никуда не ходит.
Однако этим он не ограничился.
- Причину объяснять я тебе не буду, это заняло бы слишком много времени.
Зази отвела от него взгляд и зевнула.
- Я устала, - сказала она, - пойду спать.
Она встала. Габриель поднес к ней щеку. Она чмокнула его.
- А у тебя нежная кожа, - отметила она.
Марселина пошла проводить Зази в ее комнату, а Габриель достал изящный футлярчик свиной кожи с вытисненными на нем своими инициалами. Снова усевшись, он налил себе стакан гранатового сиропа, чуток разбавил его водой и принялся полировать ногти; он обожал это занятие, весьма преуспел в нем и считал, что даст сто очков вперед любой маникюрщице. При этом он напевал непристойный куплетец, потом запел песенку о подвигах трех ювелиров, а закончив ее, стал насвистывать, но негромко, чтобы не разбудить девочку, сигналы, памятные ему со времен действительной службы в армии: отбой, к подъему флага, нашкапрал бабудрал и т. п.
Возвратилась Марселина.
- Уже спит, - кротко сообщила она.
После чего уселась и налила себе рюмочку кирша.
- Прямо как ангелочек, - нейтральным тоном прокомментировал Габриель.
Полюбовавшись только что обработанным ногтем мизинца, он перешел к безымянному.
- А чем мы ее займем весь день? - кротко поинтересовалась Марселина.
- Ну, с этим нет проблем, - сказал Габриель. - Первым делом я свожу ее на Эйфелеву башню, на самый верх. Завтра, во второй половине дня.
- А утром? - кротко поинтересовалась Марселина.
Габриель побледнел.
- Нельзя, - пробормотал он, - нельзя, чтобы она меня разбудила.
- Вот видишь, - кротко произнесла Марселина, - уже проблемы.
Вид у Габриеля был перепуганный.
- Дети, они же просыпаются с ранья. Она не даст мне выспаться... восстановить силы... Ты же знаешь меня. Мне необходимо восстановить силы. Десять часов сна, вот моя норма. Иначе здоровью хана.
Он посмотрел на Марселину.
- И ты даже не подумала об этом!
Марселина опустила глаза.
- Я не хотела мешать тебе выполнить свой долг, - кротко сказала она.
- Спасибо тебе за это, - важно произнес Габриель. - Но вот что придумать, чтобы я утром не слышал ее.
Они погрузились в раздумье.
- А может, - сказал Габриель, - дать ей какое-нибудь снотворное, чтобы она проспала до двенадцати, а еще лучше часов до четырех. Говорят, есть какие-то классные свечи, действуют великолепно.
- Тук-тук-тук, - деликатно постучал во входную дверь Турандот.
- Войдите, - пригласил Габриель.
Вошел Турандот в компании с Зеленцом. Без приглашения сел, клетку водрузил на стол. Зеленец с нескрываемым вожделением уставился на бутылку с гранатовым сиропом. Марселина немножко налила ему в поилку. Турандоту тоже предложили, но он отказался (жест). Габриель, завершив средний палец, переключился на указательный. Пока еще ничего не было сказано.
Зеленец выжрал сиропчик. Почистил клюв о прутья клетки, после чего взял слово и изрек нижеследующее:
- Ты говоришь, говоришь, и это все, что ты можешь.
- В жопе я видел твои реплики, - раздраженно бросил ему Турандот.
Габриель оторвался от ногтя и со злостью воззрился на гостя.
- Повтори-ка поотчетливей, что ты произнес, - предложил он.
- Что произнес? - переспросил Турандот. - Я произнес: в жопе я видел твои реплики.
- Хотелось бы мне знать, что ты имел в виду, произнося это?
- Я имел в виду, что мне не нравится, что тут поселилась эта девчонка.
- Мне плевать, нравится это тебе или нет. Понял?
- Прошу прощения. Квартиру я тебе сдавал без детей, а теперь ты поселил ребенка без моего позволения.
- Знаешь, где я видел твое позволение?
- Знаю. И еще знаю, что еще немного, и ты, позоря меня, начнешь выражаться, как твоя племянница.
- Да можно ли быть таким неинтеллигентным? Ты хотя бы знаешь, кусок ты мудака, что означает "неинтеллигентный"?
- Вот оно, - отметил Турандот, - начинается.
- Ты говоришь, говоришь, - обратился к нему Зеленец, - и это все, что ты можешь.
- Что начинается? - откровенно угрожающим тоном поинтересовался Габриель.
- А то, что ты начинаешь непозволительно выражаться.
- А вот он начинает выводить меня из себя, - сообщил Габриель Марселине.
- Не надо нервничать, - кротко попросила она.
- Я не желаю, чтобы эта маленькая дрянь жила в моем доме, - с патетической интонацией заявил Турандот.
- Да в гробу я тебя видел! - заорал Габриель. - В гробу! Понял?
Он шарахнул кулаком по столу, и тот, как обычно, подломился в том же самом месте. Клетка упала на ковер, одновременно с ней свершили падение бутыль с гранатовым сиропом, бутылка кирша, рюмки и стаканы, маникюрный набор; Зеленец неистово сетовал, сироп заливал кожаный футлярчик, Габриель испустил вопль отчаяния и ринулся спасать оскверненную любимую вещицу. Стул его грохнулся на пол. И тут отворилась дверь.
- Дадут мне, в задницу, спать или нет?
В дверях стояла Зази в пижаме. Она широко зевнула и с нескрываемой враждебностью уставилась на Зеленца.
- Да у вас тут прямо зоопарк, - сказала она.
- Ты говоришь, говоришь, - обратился к ней Зеленец, - и это все, что ты можешь делать.
Несколько эпатированная, она переключила внимание с птицы на Турандота и спросила у дяди:
- А это еще кто?
Габриель краем скатерти вытирал футлярчик.
- Хана, вконец испорчен, - пробормотал он.
- Я подарю тебе другой, - кротко промолвила Марселина.
- Очень мило с твоей стороны, - сказал Габриель, - но тогда я предпочел бы не свиной кожи.
- А какой? Из телячьего хрома?
Габриель поморщился.
- Шагреневый?
Та же гримаса.
- Из юфти?
Та же гримаса.
- А из крокодиловой?
- Чересчур дорого.
- Но зато шикарно и солидно.
- Ну, раз так, я сам схожу куплю его.
Улыбаясь во весь рот, Габриель повернулся к Зази.
- Видишь, тетя у тебя - воплощенная любезность.
- Ты так мне и не сказал, что это за хмырь.
- Домовладелец, - объяснил Габриель, - потрясающий домовладелец, друг людей и хозяин бистро внизу.
- "Подвальчика"?
- Именно, - подтвердил Турандот.
- А в вашем подвале танцуют?
- Избави Бог! - ответил Турандот.
- Фигово ему, - сказала Зази.
- Да ты не бойся за него, - утешил ее Габриель, - на прожитие он зарабатывает.
- А вот если б его кафешка была в Синжерминдипри, он башли лопатой бы греб, - сообщила Зази. - Это во всех газетах пишут.
- Неслыханное благородство так заботиться о моих делах. Я тронут, - надменно изрек Турандот.
- Да в жопе я видела благородство, - бросила Зази.
Турандот даже взвизгнул от восторга.
- Ну что, будешь продолжать отрицать? - обратился он к Габриелю. - Я собственными ушами слышал ее жопу.
- Я попросил бы тебя не произносить непристойностей, - сказал Габриель.
- Это не я, - возразил Турандот, - это она.
- Ябеда, - отметила Зази. - Надо ж быть таким гадом.
- Ну ладно, хватит, - сказал Габриель, - мне пора идти.
- Тоскливо, наверно, быть ночным сторожем, - поинтересовалась Зази.
- Работать вообще невесело, - ответил Габриель. - Ступай спать.
Турандот взял клетку и сказал:
- Мы еще продолжим наш разговор.
И с лукавой улыбкой добавил:
- И увидим его в жопе.
- А он неумен, - кротко заметила Марселина.
- Еще как, - подтвердил Габриель.
- Ну все, спокойной ночи, - все так же любезно произнес Турандот. - Я провел приятнейший вечер и рад, что провел его с пользой.
- Ты говоришь, говоришь, - выступил Зеленец, - и это все, что ты можешь.
- Какой милашка, - сказала Зази, глядя на попугая.
- Все, ступай спать, - повторил Габриель.
Зази удалилась через одну дверь, вечерние посетители через другую.
Габриель дождался, когда стихли все звуки, и тоже вышел. Тихо, не шумя, как и подобает приличному квартиронанимателю, он спускался по лестнице.
И тут Марселина, обнаружив на комоде некий предмет, схватила его, выбежала за дверь, склонилась в пролет лестницы и кротко крикнула:
- Габриель! Габриель!
- Что случилось?
- Ты забыл свою губную помаду!
III
В углу комнаты на столике Марселина поставила все необходимое, чтобы умыться, то есть таз и кувшин с водой, - прямо как в какой-нибудь захолустной деревне. Это чтобы Зази чувствовала себя в привычной обстановке. Однако Зази в привычной обстановке себя не почувствовала. Она уже не только пользовалась стационарным биде, но имела возможность познакомиться и со множеством других сантехнических чудес. Раздраженная до глубины души таким примитивизмом, Зази раза два мазнула себя смоченной ладонью по лицу и сделала вид, будто причесалась.
Потом она выглянула во двор: там ничего не происходило. В квартире тоже по всем признакам ничего не происходило. Зази прижалась ухом к двери, но не услышала ни звука. Она бесшумно вышла из комнаты. В гостиностоловой было темно и тихо. Ставя ногу перед ногой, пятку перед носком, как в игре, когда определяют, кому водить, она продвигалась вперед, ощупывая руками стены и мебель, что было страшно забавно, особенно если при этом глаза закрыты, и так достигла второй двери, которую открыла с чудовищными предосторожностями. Во второй комнате, тоже темной и тихой, кто-то спал сном праведника. Зази закрыла дверь и двинулась назад задом наперед, что было тоже страшно забавно, и через некоторый, но ужасно длинный промежуток времени достигла еще одной, третьей двери, которую открыла с предосторожностями не меньшими, чем вторую. И оказалась в тускло освещенной прихожей: свет в нее проникал сквозь окно с красными и синими стеклами. Зази открыла еще одну дверь и оказалась у цели своих странствий - в сортире.
Сортир был на английский манер, с унитазом, и Зази вступила в эту обитель цивилизации, где провела добрых четверть часа. Место это она сочла не только полезным, но и приятным. Чисто, стены выкрашены. Шелковистая бумага приятно шелестит в руках. В эту пору дня там было даже светло: в форточку вливался поток солнечного света. Зази долго раздумывала, никак не могла решить, потянуть за цепочку или нет. Если спустить воду, поднимется шум. Она колебалась, колебалась, наконец решилась, дернула, и раздался рев низвергающегося водопада. Зази подождала, что будет, однако, похоже, никто и ухом не повел, прямо тебе не дом, а замок спящей красавицы. Зази снова присела на унитаз и принялась фантазировать на тему вышеупомянутой сказки, включая в фантазию крупные планы знаменитых киноактеров. Она слегка запуталась в сказочных перипетиях, но, вскорости обретя свойственный ей критический дух, сказала себе, что все эти сказки - дурь собачья, и решила покинуть данное помещение.
Оказавшись опять в прихожей, она обнаружила еще одну дверь, выходящую, надо полагать, на лестничную площадку. Зази повернула ключ, оставленный хозяевами из тщетной предосторожности в замочной скважине, и оказалась, как и предполагала, на площадке. Тихонько прикрыв за собой дверь, она так же тихонько стала спускаться по лестнице. На втором этаже она остановилась - кругом царила тишина. И вот она уже на первом, и вот он коридор, впереди светлый прямоугольник - распахнутая входная дверь, и вот Зази уже на улице.