О хоризме (не путать с харизмой)
Хоризма говорит о наличии хорьков! Чем больше этих полезных среди нас животных, тем больше она – хоризма. Хорьки – вы наше будущее! Потому что многие, не понимая происходящее, сами по себе все больше и больше напоминают этих славных животных.
Скоро не останется никого. Никого скоро не будет. Не будет выдр и благородных оленей.
Никаких оленей не будет, даже самых что ни на есть хромых и неблагородных.
Будут одни хорьки. Там – хорьки, тут – хорьки.
О патриотизме
Патриотичнее меня, надо заметить, только пограничные столбы.
О вечном
Каждый год – паводок, затопило, а потом жара и леса горят.
И школы не готовы к началу учебного года.
На север уголь не вовремя завезут…
О наблюдении
Давно наблюдаю за человечеством.
Не знаю, какие на него виды у Бога, но только я считаю, что свалки за собой хорошо бы убирать.
О дарении
Иногда хочется всем чего-нибудь подарить.
Какую-нибудь незначительную козявку.
Чтоб всем-всем по козявке.
О заблуждении
Легко ли ввести себя в заблуждение? Легко. Только тем и занимаемся. То вводим, то выводим. И всё так воздушно, непринужденно. Будто ни для чего другого ты и не был предназначен.
Желания-то всегда одни и те же. Так что в заблуждение мы вводим себя с превеликим удовольствием. Точно никогда до этого ничем иным и не занимались.
Мало того, хорошо нам там – в нашем густом неведении.
О любви к людям
Посмотрите на благодетеля нашего! Нельзя не заметить, как он любит людей. Он идет среди них, улыбается, смеется, пожимает тянущиеся к нему руки, останавливается и дарит вечное веселье двумя-тремя словами, опять идет, опять улыбается и опять дарит. А люди такие милые, такие хорошие, мягкие, лучистые, пушистые.
И это все? Это все, что он делает? Все, на что он способен? Ради чего рожден? На что его воздвигла природа?
Нет, конечно. Он еще думает. Он много думает, он думает постоянно. Он думает: как бы… как бы… нае бы… нае бы…
О трубах
Все живут в своих трубах. Жители из одной трубы никогда не сойдутся с жителями из другой.
Вот только на время выборов в междутрубье появляются ходы от одной трубы к другой для проведения предвыборной агитации.
О внезапных чувствах
Ваше внезапное и неожиданное прибытие, а также сам способ оного, а кроме того, те чувства, что рождаются в душе. Словом, Ваше Превосходительство, позвольте ручку лобзднуть!
Как я пишу
Как я пишу? Я пишу по утрам, когда рассвет разве только забрезжит, когда лучи восходящего солнца едва коснутся стекол моего окошка, а дыхание пробуждающейся природы еще только начинает наливаться.
О запале
Мне кажется, что политики страдают запалом.
И здесь я имею в виду те свойства их души, когда бурление оной заканчивается лишь испусканием легкого ветра.
О нарождении новых партий
У муравьев тоже бывает роение.
В этот период организаторы обзаводятся крыльями и показывают всем свой полет.
Как только все уляжется, они сбросят свои крылышки и заживут как все.
Об общественном благе
Даже не знаю. Россией управлять невозможно.
Как же ею управлять, если управленческий зуд возникает обычно к 15.00, а в это время в Петропавловске-Камчатском полночь?
О памятнике
Будет ли открыт памятник фразе Карамзина "Воруют"? Если да, то здорово. Подумать только: Нострадамус в выражениях, подобных этому: "И придет мгла. И поглотит она мир. И будет плач. И явится миру человек в образе волка…" – описал будущее "примеряй на что хочешь", а тут человек сказал одно слово, которое на долгие века определяет особую стать нашего родного Отечества.
О посвящении Отчизне
Должен заметить, что себялюбие никогда не оказывает ни малейшего влияния на наши суждения. Ибо все они посвящены Отчизне, а что есть мы, как не часть ее. Мелкие и низменные интересы никогда не всплывут наверх, не собьют с толку наших высших способностей, не окутают их туманом, смрадом, нечистотами, слизью, гнусностью, мерзостью, густым мраком.
О сохранении вида
Безо всякого напряжения я приму сердечное участие в сохранении человечества как вида. Я охотно подвигну себя на это, отложив в сторону текущие дела. Об одном прошу спасаемых мною: не открывайте ртов.
От этого страдает утренняя свежесть.
Об одичавшей
Как неистребимый философ – теоретик, систематик и состязатель в гипотезах – я стоял вечера в Комарово на кладбище поэтов возле могильной плиты, придавившей прах любимой тети поэта Гринштейна, одичавшей, судя по всему, в конце жизненного пути, а потому и упокоившейся среди всех этих птиц небесных, и думал о том, что давно не получал от вас весточек.
Как вы там все?
О хрустале
Я бы награждал чиновников хрустальной розой. Каждому дал бы по розе.
Большому чиновнику – большую, маленькому – малую. Розу в петлицу. Это за то, что оправдал доверие. А если не оправдал – это тоже удобно, вытащил из него розу и по роже его, и по роже!
О том, чем я занят
Чем я занят?
Я занят жизнью – беготней и стенаньями.
Кроме того, я должен: размышлять, собирая сведения, анекдоты и слухи,
вплетать в них свои собственные истории,
пестовать предания, отсеивать чепуху,
наносить визиты важным особам, отбиваться от особ неважных,
а еще – писать панегирики, пасквили и обследовать всякую всячину – документы, рукописи, письма, свитки, изучение которых поминутно требует справедливость.
О чинах
Чиновник должен воровать по чину. А чинов нет. Как быть? Надо вводить чины. И каждому чину должны соответствовать награды и звания – Владимир на грудь или Анну на шею. Так же легче.
И потом, это выражение "Не по чину берешь" снова обрело бы права на существование.
И это хорошо.
Люблю, когда старина возвращается.
О доблести
Слово это состоит из двух частей.
Вторая его часть – "блести" – говорит о некотором, по-видимому, нестерпимом блеске.
Первая часть – о том, что надо бы до него, до этого блеска, себя довести. Гм!
О благовоспитанности и праведности
Благовоспитанность и праведность – отъявленные чертовки, пройдохи, преопаснейшие и коварные – они в год выманивают больше денег у благонамеренных граждан, чем воры и душегубы.
Видел я тех, кто похваляется этими качествами.
Всякий раз, когда им удавалось уловками склонить добродетель к расходам в пользу праведности или же добродетели, они прыгали и скакали на манер макак, не в силах сдержаться.
Козлы. Жуткое зрелище для неокрепшего ума.
О первых деньгах
Сердце кровью обливается, когда я слышу печальную повесть о том, какие страдания приходится испытывать небезызвестным членам Законодательного собрания перед тем, как взять в руки первые деньги.
И обливается оно не один, но множество раз – по разу на каждого члена.
С этими муками сравнимы только те терзания, кои испытывают оные, получая вторые деньги.
Третьи деньги уже берутся с шутками относительно тех моментов, что доставили им первые два случая.
Четвертые деньги порождают громкий смех.
Пятые – дружный хохот.
О производстве детей
"Производить в вашем возрасте детей – куда как славно!" – сказал бы я.
"Я также знаю, что вы делаете их из принципа!" – заметил бы я.
"Я рабски последую вашему примеру!" – приписал бы я в самом низу.
Под "детьми" я тут понимаю все мысли, все потуги, все идеи, все инициативы, все начинания – словом, все, что за столь краткий период ему удалось наворотить во славу любимого Отечества.
О наградах
Меня тут чиновники собираются чем-то награждать. Я даже не дослушал чем.
Подарок от чиновника, что укус вампира, – превращение в своего.
О присказке
Придумал новую присказку: "За деньги можно все". Необычайно успокаивает. Когда ничего не получается, я произношу это про себя – и немедленно наступает гармония.
И главное, совершенно все равно, откуда возьмутся деньги и возьмутся ли они вообще. Происходит приобщение к каким-то незыблемым вещам (все равно как к дубу прислонился) и немедленно затем – примирение с миром.
О методе проб и ошибок
Мы тут попробовали установить, что Северный полюс весь-весь полностью наш, а нам нервно сказали: "Идите вы на хер!"
Не оценили нашу любовь к научным исканиям.
О России
Я всегда говорил: Россия – страна победившей пошлости.
Правда, побывав в других странах, я как-то мягко и незаметно снял с нее грех первородства.
О слове
Все заканчивается болтающимися штанами и шлепанцами второго детства.
А еще перед смертью им захочется любви.
А еще – признания. Досок им захочется. Каменных, именных.
И еще названия улиц в свою честь. Андрей Первозванный по этому поводу выразился совершенно определенно.
Слово то – и в те времена, и в наши – состоит только из трех букв.
О зернах
Жалко все это бросать.
То есть сеешь, сеешь, а потом вдруг нападет на тебя такая жалось относительно этих брошенных где попало зерен, что подумаешь: а может, лучше все тут прополоть, в смысле того, чтобы всю почву пропустить через сито и собрать разбросанные зерна назад?
Потому что жаль.
А вдруг напрасно?
А вдруг все пустое, и никогда в этом месте не пойдет дождь, и умрут все твои семена, окаменеют, и разроют их ровно через тысячу лет сумасшедшие археологи, разроют, обнаружат и скажут: "Так ведь все уже было! Был и смысл, и толк и понимание! Все уже происходило однажды! И люди были, а у этих людей были мысли, вот только упали они не туда, а сюда – и не взошли!"
То есть мне грустно, господа мои хорошие!
Не выпить ли мне чего-нибудь, поворачивающего ум?
О возобновлении полетов
Чувствую, счетам наших народных деятелей за рубежом чего-то угрожает.
Отсюда и возобновление полетов стратегической авиации.
А если еще будет что-то угрожать, то пустим в море подводные лодки.
О Йорике
Бедный Йорик!
Берется череп Йорика, который при жизни-то все жрал и жрал и все никак не мог наесться, все со столов тянул и тянул и по карманам распихивал, а у него все это вываливалось и вываливалось, а он его назад, воровато озираясь, глотая слюну. А потом, в темноте, в какой-то подворотне он вытаскивал все из карманов и пожирал торопливо, как гиена.
Так и помер. Подавился.
Со временем эта история обросла благопристойными подробностями, легендами.
Сам Йорик стал числиться по ним шутом, блиставшим когда-то умом.
А ведь воровал-то он совсем не для этого.
Так что череп вполне можно теперь погладить – бедняга.
О нем же
Я решил познакомить моего читателя с Йориком на всякий случай.
Шуты нужны так же, как военные и ассенизаторы – не каждый раз, но иногда.
А когда это "иногда" случится – это уж как Бог даст.
Но пока в нем нет такой суровой необходимости, мы же можем заняться с читателем другими делами, перейти к разным темам, за которыми может потеряться не только Йорик, но и сам автор этого элегического повествования.
Вот потому я и напомнил о нем – вдруг понадобиться в самое неподходяще время.
О чувстве
Иногда чувствую себя Сивиллой. Отвратительное чувство. Видишь будущее, кричишь о нем, а люди не слышат.
Как за стеклом. Остается только смотреть.
О заслугах, по которым хочется воздать
Логики и комментаторы! Вам! Вам хочу воздать по заслугам, направив в вашу сторону свой благоговейный крик. Вы ли не создаете нас? Вы ли не внушаете нам ум и благодарение? А сколько правдивых историй вы нам рассказывает! Сколько чувств при этом вы нам возрождаете и сколько их вы лелеете, сохраняя в приятном виде! Я бы поставил вам памятники по всей Руси, найдись у меня на то силы и кое-что еще.
Потому что вы нам отцы.
О генах
С чиновниками у нас все меньше общих генов.
Скоро от брака чиновника с обычным человеком не будут рождаться дети.
О проповеди и совести
Есть ли у вас возражения? Решительно никаких! Нет и еще раз нет!
Куда запропастилась моя проповедь о совести?
Ах да, вот она!
Следовало бы, перед тем как ее начать, подобраться всем свои существом, вобрав выступающие части и приняв как можно более непринужденное положение всего туловища, чего ради тяжесть тела следует распределить равномерно между ногами, приподняв грудь, вперившись перед собой в одну точку, как на карауле, зажав проповедь в правой руке, словно ружье.
Сказанное рекомендую вниманию художников и – надо ли говорить? – ораторов.
Голос себе следует сделать низкий, рокочущий.
Проповедь о совести полагается как при вступительном слове, так и при слове заключительном, как в самом начале, так и в конце пути. Она должна длиться никак не менее четырех с половиной часов.
Перед этим сам оратор не должен пить много жидкости.
Публике же, напротив, рекомендовано поглощение всевозможных напитков.
О паразитах
Как все-таки мудра природа – паразит только тогда живет, когда не переедает и заботится о носителе. Например – пиявки и человек, мох и дерево.
С чиновниками такого не бывает.
О моем героизме
Пес его знает.
Как говорил Козьма Прутков: "Я – герой. Потому что если они герои, то я уж точно!"
Только не надо лезь и искать это изречение у Козьмы.
О культуре и ее министре
Очень трудно быть министром того, чего нет.
О разнообразии
Ах, какое все-таки нас окружает разнообразие странных и чудных характеров!
И всё-то они во главе. Во главе чего– то. Всё-то они кормятся – при ком-то, при чем-то, при как-то.
Вот в чем истинная причина превосходства наших комедий над французскими, английскими, итальянскими германскими и всеми прочими.
О моей влюбляемости
Это глубоко в человеке сидит: чинопочитание. Тут пришли, обратили внимание – радости-то, и стал человек маленьким, как и сам захотел.
Каждый кует то, что хочет. Своим куем. Разочаровываться тяжело. Я же в людей влюбляюсь. Это мой главный недостаток.
О начале войны
Эта страна стоит на голове. Когда все остальные стоят на ногах – они стоят на ногах и уже очень давно, – эта страна стоит на голове. И ей всегда нужно время для того, чтобы она успела перевернуться и встать на ноги. Поэтому Россия всегда проигрывает начало войны. Ей нужно время, чтоб перевернуться.
А потом маховик раскручивается – все уже на ногах, начинаем воевать.
О них
Чиновники – это… даже не знаю, как сказать… Словом, спасибо Господу за то, что все они когда-нибудь усопнут.
А были бы бессмертны – вот был бы ужас-то, а?
Не выпить ли нам за это?
Ребята, за их усопляемость!
Да! Чуть не забыл! Знает ли кто-либо, что это такое: "Необходимо резко увеличить темпы роста экономики, и работу эту надо начать прямо сейчас"?
Ху…ня, по-моему.
О целовании рук
В целовании рук священнослужителей есть что-то такое, что неизменно вызывает к жизни вопрос: "Доколе?".
Следующий вопрос, приходящий после этого на ум, и вовсе дурацкий: "Если у нас есть папизм, то стоит ли где-то искать и мамизм?".
О моем понимании
Раньше я читал между строк. И понимал я там же. Но ничто не стоит на месте. Теперь я понимаю между звуками. Слышу звуки: "Надо только социальную сторону не просмотреть!" – это значит, что завтра все будут на улице; "Больше внимания малому бизнесу!" – на нас открыт сезон охоты; "Создать условия для вывода из тени!" – всё, ребята, в этой тени нас уже обнаружили.
О полетах в космос
Летаем в космос, а газ у нас в избушку не проведен. То есть если перестанем летать, то останемся только с тем, что у нас газ в избушку не проведен.
Об ошибочности моих суждений
Я заснул раньше, чем он успел доказать ошибочность моих суждений, а посему. увы нам!
О том, на чьей я стороне
Я всегда на стороне Бога.
Вот представьте себя на его месте: у вас вот-вот произойдет взрыв сверхновой звезды, и вы готовитесь, отсчитываете секунды, а еще у вас ненасытные черные дыры все втягивают и втягивают материю, а еще кометы, метеоритные дожди, просыпающийся разум на Сириусе и живая плоть океанов и морей, и вдруг, прерывая все это, слышится голос: "Господи! Пошли мне сто баксов!!!"
О разном
Драгоценнейший! Да сдохнут все печали! Да сгинет неуверенность и падет мразь!
Да скукожится всякая нечисть! Да опухнет куцый недруг, к вам приближающийся!
Пусть окуклятся ваши мечты, а желания распластают свои нежные лепестки!
Сообщаю вам еще одну приятную новость: я умнею быстрее, чем бритая мышь обрастает шерстью. Как там все?
О битии рож
Битие рож в России осуществляется пока хаотично и спонтанно. Нет еще процесса лавинообразного, как при делении ядра. Но все в этом мире стремится к упорядочению. Так что ждем-с.
В глубоком уединении
Все написанное мною написано в глубоком уединении, на берегу непорочного горного ручья, в домике с соломенной крышей, пронизываемом случившимися звуками настолько усердно, что порой слышны капли дождя на поверхности почвы, листвы или же луж, и все это на краю нашего огромного королевства, где я живу в постоянных усилиях игривой веселостью оградить себя от всяческих жизненных зол и волнений.
О занятии на старости лет
Чем бы я занялся на старости лет? Я бы занялся собственными усадьбами, домами, постройками, амбарами, лабазами, погребами, конюшнями, фруктовыми садами, оранжереями с дивностями, цветниками, задними дворами, фасадами, кариатидами, эркерами, огородами, пустырями, домиками для гостей и для фермеров, охотничьими угодьями, пахотными землями, лугами, поймами, пастбищами, болотами, выгонами, лесами, лужайками, перелесками, канавами, топями, ручьями и прудами, заброшенными и не очень.
Надпись на надгробии
"Россия-мать, когда б таких людей ты вовсе бы не посылала миру, давно бы все тут расцвело!"
Об изъяне
Я обнаружил один внезапный изъян в деле методичного истребления нашего чиновничества – их нельзя отравить всех зараз, как детей в детском садике.