– Мне звонил директор супермаркета "Мир всего", у него жена по профессии физик-ядерщик. А ты ее арестовал!
– У нас секретная служба, – уклонился от прямого ответа Антохин, – мы всегда должны быть настороже.
– Чего?! Она только статьи писала, ясно тебе? И эти статьи якобы с какими-то секретами, если ты того не знаешь, открыто печатались в наших журналах.
– Да, в наших журналах, – согласился Антохин, – правильно.
– Ты издеваешься?!
– Нет.
– В чем дело?!
Сделав минутную паузу, Антохин сначала попросил на него не орать, а после спокойно стал рассказывать свою версию ареста жена директора:
– Итак, она занималась публикацией статей не только в наших журналах, но и в ряде западных изданий.
– Это криминал?
– Сам факт публикации не является криминалом, как и сама научная деятельность, но собственно оглашение некоторых вопросов ядерной физики возможно только в наших журналах.
– Неужели? Это только ты так считаешь?
Антохин не удержался и съязвил:
– Я понимаю, что моя скромная персона отнюдь не авторитет в ваших глазах.
– Только без иронии и демагогии, Антохин!
– Я без…
– Ладно, – снова перебил его Горемыков, – ладно, нужно ее выпустить немедленно, понятно или нет?
– Но…
– Слышал меня?
Антохин вздохнул, посмотрел на собак и согласился, пытаясь закончить разговор, но мэр продолжал:
– Эй, ты трубку там не клади! Я не закончил ведь.
– Неужели еще что-то случилось?
– Вот именно, дорогой ты мой! – более дружелюбно произнес Горемыков. – В воинской части несколько солдат сбежало, несколько повесилось.
– М-да, а я тут…
– Ты всегда и везде при чём и при ком! – объяснил Горемыков. – Боец невидимого фронта должен всегда знать всё вокруг и всегда находить кого надо.
Непроницаемое лицо Антохина озарилось легким и временным светом улыбки:
– Спасибо на добром слове, Демид Демидович!
– Ну, с солдатами чего делать? Скоро министр приедет, а что творится!
Антохин подумал минуту, потом ответил:
– А Самец их не ищет?
– Он тоже в курсе.
– Если у него не получится, я подключусь.
Внезапно молчащие доселе собаки дружно загавкали.
– У тебя там собаки, что ли? – удивился Горемыков.
– Да.
– И собаки шпионами могут быть? – засмеялся Горемыков.
– Только без смеха, – поморщившись, ответил Антохин, – они пытаются нехорошо о вас говорить.
Долгая пауза.
– Алло, не слышно, Демид Демидович?
– Конечно, я понимаю, что чувство юмора должно быть у каждого, но…
– Подождите, – перебил мэра Антохин. – думаете, я шутил сейчас? Собаки в самом деле говорят.
– Гм, говорят?!
Ответом Горемыкову был дружный собачий лай вперемежку с короткими отрывистыми словами, что дословно выглядело следующим образом:
– Гав-горе-гав-гад-горемы-гав-гад-гав-гав!
– Слушай, ты там собак выведи из кабинета, тогда и говори со мной, – предложил Горемыков, вздыхая, – а то непонятно иной раз, кто со мной говорит.
– Спасибо, – обиделся Антохин, – уж моя речь на собачий лай как-то непохожа.
– Да, ну, пока! Желаю самому себе в следующий раз, когда позвоню тебе, не услышать козлиного блеяния или коровьего мычания.
– Ну, чего загавкали, когда вас того не просят? – заорал на собак Антохин, когда положил трубку.
Он встал, подошел к собакам, впившись в них злым взглядом и смотря в упор.
Он не знал, что подобный взгляд собаки не любят – они воспринимают их, как почти агрессию, поэтому ответ ему снова был громкий и продолжительный лай обеих собак, которые на поленились встать и лаяли стоя, показывая острые зубы.
– Черт, поганые собаки! – обозлился Антохин, отходя от них к столу и прекращая смотреть в упор. – Горемыкова ругать могут, а я при чем?
Бульдог прекратил лаять, подошел к Антохину и четко произнес, словно настоящий человек:
– А ты накорми нас, гав-гав! Тогда лаять перестанем, гав!
Антохин поначалу ошарашенно смотрел минуты три на бульдога, не зная, что делать и как вести себя дальше с собаками. Из шокового состояния его вывел телефонный звонок, но трубку он не взял.
Сев за стол, Антохин обратился к бульдогу, чуть запинаясь:
– И… и давно говоришь?
– Гав!.. Порядочно! – ответил бульдог. – Жрать хочу, гав!
А колли захотел уточнить, также подходя к Антохину:
– Гав! Я тоже жрать хочу, гав!
– А… чего надо?
– Еды, гав!
Антохин достал из портфеля свои два бутерброда и бросил их собакам. Те радостно завиляли хвостами и быстро съели бутерброды.
– Теперь поговорим? – спросил Антохин.
Вновь раздался телефонный звонок, но Антохин не поднял трубку.
– Гав! Что хотите услышать? – спросил бульдог, виляя хвостом.
– Гав! Теперь спрашивай, – согласился колли.
– Как вы дошли до жизни такой? – стал спрашивать собак Антохин, помрачнев, словно вел допрос.
– Гав, жизнь у нас собачья! – пожаловался бульдог.
Ему вторил колли:
– О, гав-гав, жрать нечего, все только на нас лают!
– Это на вас лают? Или вы на людей лаете? – захотел уточнить Антохин.
– И мы, и они, гав!
– Кто научил вас произносить фамилию нашего мэра Горемыкова?
После продолжительного молчания Антохин повторил свой вопрос, добавляя, что только чистосердечное признание может искупить вину собак.
– Гав, угрожаешь, гав? – задал вопрос колли, как-то коверкая последнюю букву в слове "гав", так как у Антохина появилось ощущение, что произнесено было не "гав", а "гад".
– Только не ругать меня гадом, – потребовал Антохин, стараясь не смотреть пристально на собак. – Так, имена, фамилии ваших хозяев!
– Гав, в стукачами нас не сделаешь!
– А как насчет одного корейского ресторана, где можете оба оказаться в качестве обеда для посетителей?
– Гав, это шантаж! – возмутился бульдог.
– Да, гав-гав, как это подло! – вторил бульдогу колли, рыча и показывая на всякий случай острые зубы Антохину.
– Вы циник, гав! – заявил бульдог.
– На цинизме мир держится, – усмехнулся Антохин. – Ладно, черт с хозяевами… Но мне нужно поймать экстремистов в Новопотемкино, ясно?
– Зачем, гав?
– Чем больше найду всяких шпионов и экстремистов, тем больше выполню план по поимке, тогда и премию дадут, – объяснял Антохин.
– Гав, тяжела жизнь шпика! – заключил бульдог.
– Черт, какой я тебе шпик? – возмутился Антохин.
– Ладно, гав, как бы ни назывался, всё равно жизнь твоя собачья! – вторил бульдогу колли.
– Это почему?
– А потому, гав-гав!.. С высунутым языком ты бегаешь, ищешь шпионов, гав! Собачья жизнь, гав! – ответил бульдог.
– Ей-ей, собачья, гав! – согласился колли. – За жалкую премию, как мы ищем себе похлебку, гав!
Усилием воли Антохин сдержался, хотя удалось ему это с большим трудом. А так хотелось ему заорать, побить поганых собак, которые осмелились посмеиваться над секретным сотрудником!
Антохин вздохнул и продолжал:
– Ладно… Все-таки скажи, кто научил вас произносить фамилию мэра?
– Гав, этого Горемыкова?
– Да.
– Услышали мы на улице, гав, его фамилию, – ответил колли, – Горемыков, гав!
Колли нечетко произнес слово "гав", коверкая его, и Антохину послышалось не "гав", а "гад".
– Ругаться не надо! – строго произнес Антохин.
– А мы не ругаемся, гав! – заявил бульдог, открывая пасть и показывая Антохину острые зубы.
– И слово "гад" тоже слышали на улице?
– Гав, да!
– То есть слышали сначала фамилию мэра, а потом это слово? – продолжал уточнять Антохин, стараясь даже в своем кабинете не произносить сразу одновременно фамилию мэра и оскорбительное слово.
– Гав! Да, Горемыков гад! – ответил бульдог.
– Да, гав, Горемыков гад! – так же громко ответил колли, виляя хвостом.
– Хватит, довольно! – разозлился Антохин, повышая голос. – И кто так говорил на улице?
– Гав! Все так говорили на митинге недовольных.
Снова раздался телефонный звонок.
Антохин нехотя потянулся к трубке:
– Да. Слушаю… Кто?.. Какое нам дело до английского общественного деятеля?.. Он к нам едет? Как звать его?
Собаки почему-то громко загавкали, поэтому он не услышал фамилии англичанина.
– Эй, не гавкать здесь, черти! – огрызнулся на собак Антохин. – Да я не вам, что вы?.. На собак… Это мое дело, почему собаки у меня… Тайна!.. Как фамилия англичанина?.. Фок… Фоскли? Ах, Джон Фоксли?.. А раньше он не приезжал? Что-то фамилия его знакомая, да, приезжал… Интересуется правами человека? Гм, а у себя он их уже проверил?..
Антохин тихо вспомнил некоторые жаргонные словечки из уличного богатого арсенала и коммунальных квартир, поминая вдобавок чью маму, после чего продолжал громко говорить в трубку:
– В прошлом году я помню, как он приезжал не по деловой, а по туристической визе… Ах, сейчас тоже так едет? Вот, черт собачий, катается, шикует, а тут жизнь совсем собачья! – Тут он поглядел на притихших собак, которые лежали на полу и вздохнул, представив себе того чопорного англичанина, который ездит по разным странам, останавливается в дорогих отелях, есть только в ресторанах, пьет дорогое импортное вино, может, еще девочку в номер потом вечером пригласит, и совсем не думает о суверенной демократии, постоянной борьбе с внешними и внутренними врагами отечества, которых почему-то становится с каждым днем всё больше, а не как он, боец невидимого фронта, ест два бутерброда, пьет бутылочное пиво и считает денежки от зарплаты до зарплаты.
– Славненько! – зло усмехнулся Антохин, придумав наказание для англичанина Фоксли, который летел в его страну, его город Новопотемкино, чтобы принести какую-то пользу, помощь своими советами, от чего мэрия постоянно отказывалась, не называя истинных причин отказа. – Выдворить этого Фока… этого Джона Фоксли. Причина мной найдена с его же помощью: надо ездить ему не по туристической, а по деловой визе! Ясно теперь?.. Ха-ха!.. И его вроде мы пустим, и потом выдворим, и вроде по закону (ну, как же закон нам не чтить, ха-ха!), и вроде мы не против сотрудничества с иностранцами… Как говорит нащ мэр Горемыков: "Убьем сразу двух зайцев, если надо и остальных гадов!", ха-ха!..
– Гав! – неожиданно загавкали собаки.
Антохин погрозил им кулаком и собаки стихли.
– Нет, на улице сейчас лают, да… У меня собаки тоже были… Но это тайна, – ответил он, после чего пропел слова из известной песенки из кинофильма, чуть изменив слова: "Наша служба и опасна, и сложна!" Когда этот Фосли приедет… Уже?.. Так и надо мне докладывать!.. Подождите несколько часов, потом выдворите… Всё!
Антохин положил трубку.
– Гав! Какой же вы нехороший! – возмутился колли, начиная рычать.
– Гав, да!.. И мне еще грозить вздумал? Циник! – высказал свое собачье мнение бульдог, показывая Антохину острые зубы.
Антохин глянул ледяными глазами на говорящих собак и холодно произнес:
– Как я понимаю, есть такое большое желание у вас появиться в качестве жаркого в корейском ресторане?
– Гав! Вы циник и хам! – сообщил бульдог.
– Гав! И я одобряю мнение коллеги! Циник и хам! – согласился колли, рыча.
– От хамов слышу, – коротко ответил Антохин, после чего еще добавил:
– Такова наша жизнь без правил…
– Гав, а почему некоторые правил не придерживаются вовсе? А от других соблюдения оных правил требуют?
Чушь, буду я с собаками объясняться? – недовольно ответил Антохин, брезгливо смотря на собак. – Вы мне надоели своими нравоучениями и разными словами… Сейчас я должен заканчивать нашу конструктивную встречу на высоком уровне!
– Гав, а нас – к ножу?
– Нет, просто выгонят отсюда…
С этими словами Антохин встал, распахнув дверь кабинета, давая понять собакам, что можно бежать, куда они хотят.
Как только собаки выбежали из кабинета, влетела испуганная секретарша, вытаращив глаза:
– Что случилось?
– Ничего, – спокойно ответил Антохин. – Что-то не так?
– Но… но собаки… убежали… от вас…
– Вам они нужны?
– Нет.
– Жаль, а то могли бы взять, если хотите, – попытался сострить Антохин, не улыбаясь. – У нас сейчас вечер вопросов и ответов?
– Нет, но…
– Я вас больше не задерживаю.
Секретарша хотела выйти, но ее неожиданно задержал Антохин:
– Стой, позови быстро Путкина.
Путкин явился через минуты четыре, шумно и часто дыша, очевидно, бежал в кабинет начальника.
То был среднего возраста человек в сером костюме с короткой стрижкой. Отсутствие мыслей в голове не мешало Путкину считать себя умным человеком. Считал он также себя и очень добрым, мухи никогда не обидел: да зачем ему муха?
– Вызывали? – бодро спросил он, ожидая приказов.
– Так… Насчет этого англичанина Фок…
– Фоксли! – поправил Антохина Путкин.
Пусть этот Фок катается туда и сюда, – хохотнул Антохин.
– Солдаты убежали, – сообщил Путкин.
– Знаю!.. Я не об этом. Есть еще новости?
Путкин замялся.
– Что стряслось? – чувствуя очередные неприятности, спросил Антохин.
– Статуи ходят по городу.
После короткой паузы Антохин, предварительно громко выругавшись и вспоминая чью-то маму и папу, нервно вскричал:
– А ты часом не тронулся, как тот Писаренко?!
– Какой такой Писаренко?
– Да начальник РЭУ, которого поместили в психушку. Ясно?
Путкин вздохнул, буркнув:
– Ясно то ясно, но почему на меня всегда орут? Как собаки, все на меня лают…
– Ладно, философ, молчи! – грубо прервал его Антохин. – Поподробней о статуях.
– Ну, они ходили по городу.
– Точно ходили?
– Да.
– Сам видел?
– У нас всё заснято на видео. Ходили статуи отца Володимира и Ленина, – продолжал рассказывать Путкин. – Но сейчас они стоят на своих местах.
– А где гарантия, что опять они ходить не будут?
– Шут их знает.
– Ну, мнение твоего шута мне совсем не интересно, – съязвил Антохин, – а вот последить на ними надо.
– Зачем?
– Исполняй, что сказано!
Путкин кивнул, преданно глядя на своего начальника.
– Так… Как идет строительство в городе?
– Плохо, очень медленно. Спорткомплекс…
– Я не об этом, – остановил подчиненного Антохин, – я о строительстве памятника кошке.
– Пока не начали строить.
– Да, скверно, очень скверно. Еще что случилось или всё?
– Рабочие на стройобъектах молдаване, – сообщил Путкин.
– Гм, в Новопотемкино не нашлось своих рабочих? – удивился Антохин.
– Шут их знает, – пожал плечами Путкин.
– Регистрацию здесь им оформили?
– Да.
– Горемыков знает, что пока ничего не построено?
– А как же? Он этого прораба Короля всё вызывает, на него орет. Но Король еще не сказал ему, что рабочие молдаване.
– Черт, пусть хоть папуасы будут, лишь бы хорошо построили побыстрей!
– Побыстрей не получается, особенно, когда проект строительства еще полностью не закончен.
Антохин застыл, впившись ледяными глазками в собеседника.
Путкин продолжал стоять, не дождавшись приглашения сесть. Прошло минуты три тягостного молчания.
Наконец. Антохин подал признаки жизни, вновь вспоминая разные нецензурные словечки и крича:
– Что-о?!.. Как нет проекта строительства?
– Вот так…
– А как же оно начато? – орал Антохин.
– Как и всё…
– Ну, что за чушь ты несешь? Как люди работают без проекта?
– Да, люди работают, – туманно объяснил Путкин, вздыхая, стараясь не смотреть на злого начальника.
– Где?
– Гм, везде…
– Черт, чего ты загадки мне загадываешь?! Ведь, кажется, проект строительства давно утвержден?
Путкин кивнул:
– Да, но потом Горемыков захотел, чтоб он выглядел лучше. Старый проект отвергли.
– Кто был автором старого проекта? – раздраженно спросил Антохин, чуть успокаиваясь и стараясь больше не кричать.
– Архитектор Плюйский из Новопотемкино. Теперь Горемыков ждет новый проект из Китая.
– Откуда?
– Из Китая, – повторил Путкин, – проект должны были выслать по факсу три месяца назад, но они там захотели придумать…
– Тоже получше? – постарался угадать Антохин, сжимая от злости кулаки. – Так?
– Да. Поэтому попросили еще месяц на обдумывание.
– А министр из Москвы ждать месяц или больше будет, когда эти узкоглазые что-то там напридумывают?
Путкин молча развел руками.
– Да-а, час от часу не легче, – с чувством досады сказал Антохин, – чего только творится у нас! И памятники расхаживают по городу, и псы разговаривают, и души людские пытаются указывать живым, что делать и как жить, и солдаты вешаются и сбегают из военчасти… И министр скоро приедет посмотреть, что ничего не построено!
– Одного не понял, – робко произнес Путкин, – о каких собаках вы говорили?
– Что?
– Где собаки, которые разговаривают?
– Это не важно, – устало махнул рукой Антохин. – Еще чего там по строительству объектов?
После короткой паузы Путкин нехотя ответил, стараясь не смотреть на начальника:
– Есть еще…
– Ну?!
– Эти молдаване вообще-то были наняты раньше одной латвийской фирмой "Виктория".
– А мне зачем это знать? – не понял Антохин.
– Послушайте… Но рабочие-молдаване недовольны и требуют от Горемыкова выплаты зарплаты, хотя ничего пока не построено.
– А латыши чего?
– Зарплату молдаванам сначала должны были заплатить почему-то не латыши, а поляки.
– Стоп, ты меня разыгрываешь?
– Нет, правду говорю… Послушайте меня хоть минуту спокойно, – попросил Путкин. – Итак, зарплату молдаванам латвийская фирма не заплатила ранее, ее должна платить польская фирма, у которой была договоренность с латвийской.
Путкин перестал докладывать, видя, что с каждым словом Антохин становится еще более злым.
– Ну, продолжай! – рявкнул Антохин.
– Да… Но польская фирма сейчас заплатить не может – сама в кризисном положении, поэтому она заняла деньги частично в Бельгии, частично в Англии.
– Осталось лишь найти кого-то на Луне для строительства в нашем Новопотемкино! – со злобой в голосе сказал Антохин. – Зачем Горемыкову такой цирк с рабочими?
Путкин стоял молча, предпочитая помалкивать.
– Ну, чего молчишь?!.. И еще какой-то китайский проект ждать?.. Бред!.. Подумай, ведь почти весь земной наш шарик будет строить наши объекты.
Путкин продолжал дипломатично молчать.
– Чего молчишь?
– А чего я могу? – тихо отозвался Путкин.
– Нас засмеют опять, понимаешь?
– Понимаю, прораб Король хотел, как лучше, пригласил этих молдаван, – постарался ответить Путкин. – Сказал, что они лучшие в строительстве.
– Кто это сказал?
– Люди сказали… В ихней Молдавии…
– Только идиот мог пригласить рабочих молдаван для строительства, которым еще зарплату не заплатили и которые поэтому будут работать спустя рукава…
– Чего… чего спустя?
– Черт! Я говорю: только идиот мог пригласить этих молдаван! – раздраженно произнес Антохин.