Покупательница моментально отрицательно завертела головой, пытаясь выйти из магазина. Но выйти ей не дали – ее обступили со всех сторон люди Николая Фомича, подталкивая к прилавку.
– Придется все-таки вам что-то купить в День изобилия, – убеждал ее Николай Фомич, улыбаясь. – Будете потом вспоминать, внукам своим рассказывать, как воздух покупали в одном магазине.
– Я такая старая, что о внуках вы заговорили?
– Нет, ну, покупайте.
– Один воздух покупать? – пыталась сопротивляться средних лет покупательница.
– Это игра! – настаивал Николай Фомич.
– Но у меня мало денег, – возразила покупательница.
– Ничего, у советского человека всегда есть деньги, – продолжал разглагольствовать Николай Фомич, строго глядя на покупательницу, – ведь он трудится и получает зарплату!
– У меня мало денег!
– Гм, хотя бы кило докторской колбасы сможете купить?
– Ну, если надо…
– Именно надо! Именно надо, чтобы для советского человека всегда был праздник, – ответил покупательнице Николай Фомич, – праздник каждый день и каждый час!
Но мы ведь не можем еще воображаемые деньги платить продавщицам, магазину нужны деньги для работы.
– Мои деньги спасут магазин?
– И ваши, и другие, – с улыбкой ответил Николай Фомич, – ведь обо всех надо заботиться! Только в нашем советском обществе так явно и так сильно проявляется подлинная забота о человеке! Только в нашем советском обществе наш человек уверен в завтрашнем дне!
Только в нашем советском обществе партия и правительство постоянно думает о нас!
Заведующая магазином не удержалась от похвалы важному Николаю Фомичу:
– Как вы складно и толково говорите, Николай Фомич!
Николай Фомич даже не ответил ей, наблюдая за молчащими покупателями.
А заведующая не унималась:
– Правильно вы так говорили, в свете последних решений Политбюро и…
– Хорошо, вас понял, – поморщился Николай Фомич, но заведующая продолжила:
– И лично товарища Леонида Ильича Брежнева!
– Вот именно, – кивнул Николай Фомич.
Вновь зазвучала музыка, послышалась известная песенка:
"Ты проснешься на рассвете,
Мы с тобою вместе встретим
День рождения зари.
Как прекрасен этот мир!
Как прекрасен этот мир, посмотри!
Ты не можешь не заметить -
Соловьи живут на свете
И простые сизари.
Как прекрасен этот мир, посмотри!
Как прекрасен этот мир!"
В пляс пустились несколько молодых продавщиц, а бедной покупательнице пришлось под напором самого Николая Фомича и всей его свиты купить воображаемый килограмм докторской колбасы, заплатив настоящие два советские рубля. Текст песенки звучал в данный момент почти издевательски по отношению к бедной покупательнице и другим посетителям магазина. Посетители магазина стояли с бледными, грустными лицами, в то время как продавщицы, заведующая, Николай Фомич с его свитой словно надели на лица лицемерные улыбки.
На улице тоже зазвучала музыка, кто-то стал танцевать.
Некоторые прохожие удивленно начали спрашивать друг друга, что происходит, и получили ответ: сегодня в нашем городе празднуется новый праздник – День изобилия.
Все моментально интересовались, где оное изобилие можно хотя бы увидеть наяву, но ответа не получали. Один старый прохожий пристал к молодящейся даме в желтых брюках с вопросом:
– Скажите, может, у нашего первого секретаря горкома раздвоение личности?
Но дама не ответила, лишь испуганно глянула на него и отскочила в сторону.
Тогда старый прохожий начал кричать на всю улицу:
– Эй, люди! У нас всех раздвоение личности или только у нашей власти?!
Люди шарахались от старика, безнадежно желающего получить ответ от кого бы то ни было. Однако ответом ему было лишь молчание.
– Слышу одно, вижу совсем другое! – вопил на всю улицу старик, морща лоб. – Думаем одно, говорим другое, а делаем совсем иное. Какой такой День изобилия?!
Вновь никто ему не ответил из прохожих, лишь музыка стала громче играть.
– Что ж мне делать? К врачу сходить, чтобы он меня проверил? – продолжал кричать старик.
– Да, сходи к отоларингологу, – внезапно он услышал чей-то совет и смех рядом.
– А почему к отоларингологу?
– Чтобы он тебе слух проверил.
– Ясно, значит, к врачу ухо – глаза? – попытался уточнить старик.
– Нет, к врачу ухо – горло-нос.
– Но я слышу одно, а вижу иное! Получается, нужен мне врач ухо – глаза.
– Тебе нужен психиатр! – посоветовал кто-то.
Рядом со стариком остановилась скорая, из которой выпрыгнули двое санитаров.
Они грубо схватили старика за руки, усаживая его насильно в машину.
– Правильно! – похвалил веселый комсомолец с взъерошенными волосами, глядя, как старика насильно сажают в скорую.
– А чего ж такого правильного? – засомневалась его спутница, лузгая семечки.
Комсомолец удивленно посмотрел на спутницу и ответил:
– Всё! Всё, что делает наша партия и правительство, всегда правильно! Видишь, праздник хороший придумали.
– А зачем старика схватили?
– А чтоб не болтал, чего нельзя.
– Получается, что у нас нет свободы?
Комсомолец твердо ответил:
– Есть! У нас всё всегда имеется.
– Да? Он сомневался в том, что у нас День изобилия.
– А напрасно сомневался, – твердо отстаивал свое мнение комсомолец. – У нас всё имеется. Так говорят наши вожди.
– Неужели? И свобода есть?
– Да! И свобода тоже есть, ведь мы с тобой свободно говорим, так?
Спутница комсомольца возразила ему:
– Мы говорим тихо между собой.
– Но ведь говорим, да?
– Так-то оно так, но старик тоже хотел высказаться, а его…
– Хватит тебе болтать! Это опасно!
– Ах, значит, говорить даже нельзя, о чем думаешь? – возмутилась спутница комсомольца.
– Да, нельзя! – согласился комсомолец. – Хватит тебе болтать, все молчат и ты молчи.
– Как ты думаешь…
– А я вообще не думаю! – признался комсомолец.
– Вот как? – удивилась спутница комсомольца. – А почему?
– Думают наши вожди, а мы их слушаем! И им верим!
– Ясно! За нас вожди думают, за нас всё решают, да? А народ никто по-твоему?
– Нет, народ наш работает, созидает, а партия и правительство указывает ему путь, по которому надо следовать! И хватит тебе болтать, время такое, очень сложное…
– Гм, понимаю, что оно будет для нас сложным.
– Как это понять?
– Вроде все слышим одно, а налицо… Лицемерие, ложь! У нас нет ни свободы, ни продуктов, живем как в тюрьме!
– Хватит тебе болтать! – поморщился комсомолец. – Всё у нас есть.
– Да ну? И колбаса есть?
– И колбаса есть! Все молчат, и ты молчи.
– А я не хочу молчать!
– Придется, если жить хочешь. Будь как все.
– То есть будь серой мышкой? – спросила, повышая голос, спутница комсомольца.
– Перестань! Давай поговорим о чем-нибудь более интересном.
– О чем же?
– Ну, о прошедшем съезде нашей партии, – предложил комсомолец, но его спутница недовольно фыркнула.
Рядом прошли бабульки в драповых коричневых пальто и в вязаных шапочках.
Они несли лозунг со словами "Хорошо в стране советской жить!" Одна из бабулек прислушивалась к разговору комсомольца и его спутницы, потом через минуты две подошла и спросила комсомольца:
– А ты сходил в продуктовый магазин?
– Нет.
– Сходи, там можно многое купить.
– Что? – заинтересовалась спутница комсомольца.
– И мясо, и колбасу, и масло.
– Гм, без талонов?
– Да! – бодро ответила бабулька. – Сегодня же праздник – День изобилия.
– Только платить нужно настоящими деньгами, – добавила другая бабулька, улыбаясь.
Комсомолец вытаращил глаза, спросив:
– Почему говорите о настоящих деньгах? Фальшивых у меня нет.
– Потому и говорю о настоящих деньгах, так как покупать ты будешь только воображаемое мясо и воображаемую колбасу.
– А мы хотим настоящую колбасу! – громко сказала спутница комсомольца.
– Нет, только воображаемые продукты. Сегодня ведь у нас праздник – День изобилия! – Бабулька сияла, пританцовывая.
– Что за бредовый праздник? – удивилась спутница комсомольца.
Бабулька рассердилась:
– Ах, ты негодница! Ты против нашей партии?
– Что вы! – заступился за свою спутницу комсомолец. – Она комсомолка, как и я.
– Гм, не верю! Она не хочет покупать воображаемую колбасу!
– А вы… а вы только воображаемую колбасу кушаете? – спросила спутница комсомольца.
– Ты чего дерзишь мне? – обозлилась бабулька. – Вот сообщу, куда следует, что ты несознательная, ты шпионка!
– Постойте, гражданка! – заступился за спутницу комсомолец. – Какая ж она шпионка?
Она комсомолка.
– Гм, не знаю, кто вы сами будете! Вам говорят, что в городе праздник, а вы!
– А что я такого плохого спросила? Ведь кушать надо настоящую колбасу, а не воображаемую!
Другая бабулька начала тыкать пальцем в сторону спутницы комсомольца и громко говорить:
– Ой, люди, глядите, как тут контрреволюция ходит! Ой, люди, эти двое молодых против политики нашей партии и правительства!
Из подъехавшей черной легковой машины вышли двое человек с суровыми лицами в штатском, предлагая комсомольцу и его спутнице проехать с ними. Один в штатском пожал руку кричащей бабульке, похвалив за бдительность.
– Всегда служу Советскому Союзу! – выкрикнула бабулька, сияя.
Кто-то рядом с ней тихо задал вопрос:
– Слышь, старая, а тебе молодых, которых сейчас забрали, не жалко?
Бабулька опасливо глянула на хмурого прохожего средних лет и заорала на всю улицу:
– Ой, люди! Здесь меня пугают! Рядом со мной шпион, враг народа, который не верит нашей партии и правительству!
На ее крик вновь подъехала черная легковая машина, из которой вышел один человек в штатском и схватил прохожего, сажая его в машину. Человек в штатском на миг обернулся в сторону крикливой бабульки и похвалил ее:
– Молодец, товарищ! Так держать!
– Стараюсь, – ответила бабулька, сияя.
– Бдительность и еще раз бдительность! – сказал человек в штатском и сел в машину.
– Служу Советскому Союзу! – выкрикнула бабулька, сияя.
Далее Андрей во сне увидел лужайку, ручей рядом. Из воды высунулись головы каких-то рыбешек. Одна рыбешка положе другой задала вопрос:
– Ой, смотри-ка, мам, как вокруг светло!
– Да, светит солнце.
– Ой, как здесь весело! Музыка везде играет!
– Да, играет.
– А у нас нет ни солнца, ни музыки, – тоскливо, почти плача, произнесла молодая рыбешка.
– Что поделать нам? Мы живем не здесь.
– Почему же живем в грязи?
– Это наша родина! – тоскливо ответила старая рыбешка, после чего они исчезли, погружаясь в темную грязную воду.
Андрей увидел во сне ряды молча стоящих людей, тоскливо ждущих своей участи. Сбоку стояли солдаты с винтовками, а впереди сидели трое строгих и важных судей с массой судебных дел. Судьи очень быстро зачитывали свои постановления, после чего очередного осужденного уводили и прямо в нескольких шагах от толпы расстреливали.
Вдали ходило равнодушное население, занятое своими проблемами, будто не замечающее ни суда, ни расстрелов… Слышался женский смех. А песенка "Как прекрасен этот мир" продолжала звучать рядом, придавая описываемой картине несколько фантасмагоричное и сюррелиастическое звучание…
– Очень много у нас врагов народа! – сокрушался один из тройки судей, качая головой. – Какое-то невероятное их изобилие! Прямо день изобилия!
– Вы правы, – согласился второй судья, приказывая расстрелять очередного несчастного.
А третий судья тихо спросил:
– Скажите, а за что этого последнего вы приказали расстрелять?
– За что? Ой, уж не припомню, за что-то…
– А не кажется ли вам, что слишком много расстрелов? – осторожно спросил третий судья.
Второй судья выпучил глаза от удивления и уставился на третьего судью:
– Вы чего это? Сидели, давали приказы расстрелять, а теперь задумались?
– Да! Задумался!
– За нас думает партия, мы лишь исполнители. И просто так у нас никого не сажают, не арестовывают и не расстреливают!
– Что верно, то верно, но вы не ответили на мой вопрос.
– На какой такой вопрос? – раздраженно спросил второй судья, повышая голос.
– Почему приказали расстрелять последнего несчастного?
– Ой, был приказ…Ну, не нам ведь, простым солдатам партии, рассуждать. Партия приказала – мы выполнили!
– Что верно, то верно, но сам я предпочитаю думать, – задумчиво произнес третий судья.
– А я не думаю! Партия за нас думает!
В разговор вмешался первый судья, со страхом смотря на третьего судью:
– Вы сомневаетесь в действиях нашей партии?
– Вовсе нет, – спокойно ответил третий судья, – я лишь не понял, за что расстреляли последнего человека.
– Гм, просто так у нас никого не расстреливают и никого не сажают! Если будете много тут говорить, вами заинтересуются органы.
А второй судья добавил:
– Мы только исполнители решений партии. Сидели, молчали, а теперь рот раскрыли.
Вами заинтересуются органы.
– Это угроза? – спросил третий судья.
– Нет, – ответил первый судья, а второй судья добавил, грозя указательным пальцем:
– Пока нет! Но если вы…
– Я спросил, ведь нельзя судье быть подобным безголовой машине, – постарался объяснить свою точку зрения третий судья своим коллегам, – мы же не попугаи, зачитывающие уже написанные расстрельные приказы.
Наступила короткая пауза, во время которой первый и второй судьи многозначительно переглянулись. Первый судья поднялся и побежал к телефону.
– Куда это он? – с опаской спросил третий судья, но оставшийся сидеть второй судья ему не ответил.
На минут пять суд остановился. Быстро подъехавшая черная машина остановилась возле судей. Из машины выскочили трое угрюмых человек в штатском, которые грубо и достаточно бесцеремонно схватили без всяких объяснений третьего судью и посадили его в машину. Вместо третьего судьи назначили другого судью, который никому не задавал никаких вопросов и лишь монотонно зачитывал расстрельные приказы…
Первый судья покачал головой, тихо говоря второму:
– М-да… А он казался мне таким тихим, верным делу партии товарищем…
– Что ж, видимость обманчива, – ответил так же тихо второй судья. – Надо уметь достойно влачить наше существование! Соглашайся с мнением партии и властвуй.
Первый судья похвалил своего коллегу:
– Хорошо как сказано! Да, соглашаемся с чужим мнением и властвуем…
Далее Андрей увидел во сне колонну людей с красными флагами и портретами вождей. Люди в колонне шли с приклеенными лицемерными улыбками до ушей, распевая песенку:
"Широка страна моя родная!
Много в ней лесов, полей и рек
Я другой такой страны не знаю,
Где так вольно дышит человек!"
Колонна прошла мимо людей, ожидающих расстрела, даже не замечая их. Лишь один мальчик, идущий в колонне вместе с поющей мамой, тихо спросил ее:
– Мам, а почему эти люди стоят такие грустные?
Мама не ответила ничего сыну, продолжая петь с улыбкой на устах, но мальчик повторил вопрос, говоря уже очень громко, привлекая внимание других людей из колонны.
– Мам, а почему возле них дяди с винтовками? Их убить хотят?
– Сынок, если стоят с винтовками, значит, так надо! – постаралась ответить сыну мама, а руководитель колонны подошел к мальчику и ласково сказал, поглаживая его по голове:
– Мальчик, ты думай о нашем празднике, а не о винтовках.
– О каком празднике? – удивился мальчик.
– А тебе мама не сказала, что у нас сегодня День изобилия?
– Нет.
– У нас сегодня изумительный праздник, – продолжал говорить с улыбкой руководитель колонны, – День изобилия. Потом после демонстрации пойдешь с мамой в магазин "Милости просим" и она тебе купить сосиски, колбасу.
Мальчик обрадовался:
– Правда?
Мама дипломатично промолчала, а руководитель колонны повторил:
– После демонстрации пойдешь с мамой в магазин "Милости просим" и она тебе купит воображаемое мясо, воображаемую колбасу.
– Как воображаемое? – не понял мальчик.
– Ну, его вроде нет, а мама тебе купит колбасу.
– Не понял, дядя, объясните мне, – попросил мальчик, несмотря на тихие просьбы его мамы перестать говорить с руководителем колонны.
– А чего тут тебе непонятного? – усмехнулся руководитель колонны, после чего сделал замечание маме:
– Да-а, товарищ Петрова, не работаете вы с ребенком, не воспитываете его в коммунистических традициях.
Петрова покраснела и тихо ответила:
– Пытаюсь с ним говорить, воспитывать. Иногда времени не хватает.
– На воспитание детей у вас достаточно времени! Днем надо его воспитывать!
– Днем я работаю.
– Тогда вечером, ночью, товарищ Петрова!
– Но ночью я сплю…
– Товарищ Петрова, не можете воспитать своего мальчика в коммунистических традициях?
А наивный мальчик не унимался:
– А почему вы, дядя, сказали моей маме, что она ваш товарищ?
– Да, она – товарищ Петрова.
– Разве вы с ней дружите?
– Нет, не дружу, у нас все вокруг товарищи.
– Неправда! – возразил мальчик. – Не могут все быть друг другу товарищами.
Руководитель колонны помрачнел и спросил наивного мальчика:
– Ты так считаешь?
– Да, дядя! Вот у меня только два товарища в школе, а больше нет. Не могут же все школьники быть моими товарищами.
Руководитель колонны осуждающе посмотрел на Петрову и ее сына.
– М-да, – недовольно протянул он, – придется мне с вами, товарищ Петрова, встретиться и поговорить отдельно. Если не хотите внеочередного партийного собрания по вашему поводу. Могу сделать оргвыводы!
– Да я ничего не сделала! – воскликнула Петрова, но ее слова еще больше разозлили руководителя колонны:
– Именно, товарищ Петрова! Ничего вы не делаете! Не воспитываете сына! Может, отдать его в детский дом для перевоспитания?
Петрова испуганно глянула на руководителя колонны, беря мальчика за руку.
А мальчик не понял угрозы и спросил руководителя колонны:
– А почему моей маме нужно купить какую-то ненастоящую колбасу? Я хочу настоящую! Я давно не ел колбасу!
Вместо ответа мальчику руководитель колонны обратился к Петровой:
– Вот и результат, как видите и слышите! Не воспитываете сына в коммунистических традициях!
– Ой, воспи…
– А я давно не ел колбасу! – повторил мальчик.
Руководитель колонны уже почти кричал:
– Нет, не воспитываете, товарищ Петрова! Ваш сын открыто заявляет при всех, что он якобы голоден! Что ему якобы колбасы не хватает!
– Но…
– Ваш сын не понимает он сложной международной ситуации в новой пятилетке, не понимает он трудностей на селе, с уборкой урожая, не…