Я вынул сигарету из кармана, поджег ее спичкой и, продолжая облокачиваться о сетку, закурил. Все это время голубь, сидя на телевизионной антенне, продолжал монотонно ворковать.
Докурив, я затушил окурок о землю и еще довольно долго не двигался с места. Не знаю, сколько времени я стоял, облокотившись о забор. Мне ужасно хотелось спать, в голове была какая-то муть, и я, не думая ни о чем, просто смотрел на тень от каменной птицы.
Хотя, может, я о чем-то и думал. Но даже если и так, эта работа происходила за пределами моего сознания. Что касается моих действий, то я просто стоял и внимательно разглядывал на тень от каменной птицы на траве.
Мне показалось, что сквозь тень птицы ко мне пробивается чей-то голос. Чей это голос, я не знал. Но голос был женский. Кажется, кто-то звал меня.
Обернувшись назад, я увидел, что на заднем дворе дома напротив стоит девчонка лет пятнадцати-шестнадцати. Худенькая, с прямыми короткими волосами. На ней были солнечные очки в толстой оправе янтарного цвета и футболка "адидас" с обрезанными рукавами. Торчавшие из них тонкие руки очень загорели, учитывая, что еще только май. Одну руку девчонка засунула в карман шорт, а другой опиралась о покачивающуюся низкую бамбуковую калитку, высотой по пояс.
- Жарко, - сказала девчонка.
- Жарко, - повторил я.
Ну и ну, подумал я. Сегодня со мной заговаривают только женщины.
- У вас есть сигареты? - спросила у меня девчонка.
Из кармана брюк я достал пачку "Short Норе" и протянул девчонке. Она вытащила руку из кармана шорт, вынула одну сигарету, некоторое время рассматривала ее, а затем засунула в рот. У нее был маленький ротик, а верхняя губа чуть вздернута вверх. Я чиркнул бумажной спичкой и поднес огонь к сигарете. Девчонка нагнула шею, и я смог разглядеть форму ее ушей. У нее были тонкие, гладкие красивые уши, такое чувство, что они только-только появились на свет. Вдоль кромки их блестел короткий пушок.
Привычным жестом она с удовлетворением выдохнула дым, а затем, будто бы только что вспомнила, посмотрела мне в глаза. Я видел, как отражение моего лица разделилось на две части в ее очках. Стекла были такие темные и к тому же с зеркальным напылением, что я совершенно не мог разглядеть ее глаз.
- Вы живете по соседству? - спросила девчонка.
- Да, - ответил я и показал в направлении своего дома, однако сам толком не понимал, где именно он находится.
Я прошел несколько поворотов, изогнутых под странными углами. Поэтому решил просто указать в какую-нибудь сторону. Никакой особенной разницы.
- А что вы все время здесь делали?
- Искал кота. Четыре дня назад он пропал, - сказал я, вытирая потную ладонь о брюки. - Люди видели нашего кота здесь.
- Какой у вас кот?
- Крупный самец. Коричневый в полоску, а кончик хвоста слегка загнут.
- А имя?
- Имя?
- Имя кота. У него же есть имя? - спросила девчонка, пристально взглянув, как мне показалось, из-за своих солнечных очков.
- Нобору, - ответил я. - Ватанабэ Нобору.
- Роскошное имя для кота.
- Так зовут старшего брата жены. Они чем-то похожи, поэтому коту в шутку дали такое имя.
- А чем похожи?
- Движениями. Походкой. Выражением глаз, когда хотят спать.
Первый раз девчонка хихикнула. Когда строгое выражение исчезло, она показалась мне еще моложе, чем по первому впечатлению. Чуть вздернутая верхняя губа под удивительным углом поднялась кверху.
Мне показалось, что я услышал: "Поласкай". Это был голос той женщины из телефона. Не голос девчонки. Тыльной стороной руки я вытер пот со лба.
- Коричневый полосатый кот, с чуть загнутым хвостом, - повторила девчонка, будто хотела еще раз удостовериться. - А ошейник?
- Черный ошейник от блох, - ответил я.
Опираясь одной рукой о калитку, она задумалась секунд на десять-пятнадцать. А затем бросила окурок сигареты мне под ноги:
- Не раздавите? А то я босиком.
Подошвой тенниски я тщательно раздавил окурок.
- Вероятно, я тоже видела вашего кота, - сказала медленно девчонка, делая паузу после каждого слова. - Я не помню, был ли у него загнутый кончик хвоста, но коричневого большого кота с ошейником я - видела.
- И когда ты его видела?
- Хм, когда же? Но видела не один раз. Я все последнее время в саду загораю, поэтому все дни для меня одинаковые, но, как бы там ни было, в один из последних трех-четырех дней. Все местные коты проходят через наш сад, постоянно не один, так другой кот бродит. Вылезают из-под забора дома Судзуки-сан, пересекают наш двор и забираются в сад Мияваки.
Сказав это, девчонка указала на сад пустующего дома. Каменная птица в саду по-прежнему сидела, распахнув крылья, золотарник принимал солнечные ванны в ранних летних лучах, а на антенне монотонно ворковал голубь.
- Спасибо за информацию, - сказал я девчонке.
- Может, вам подождать в нашем саду, все равно кот пойдет через него, а то вы тут болтаетесь, кто-нибудь решит, что вы вор, и вызовет полицию. Недавно несколько таких случаев было.
- Но я же не могу забраться в чужой сад, чтобы подождать своего кота.
- Почему нет? Не берите в голову. Дома, кроме меня, все равно никого, а мне поболтать не с кем и ужасно скучно. Можем загорать вместе и ждать, пока придет ваш кот. У меня зоркий взгляд, я наверняка его замечу.
Я посмотрел на часы. 14.36. Из дел, которые мне осталось сделать до вечера, - снять белье и приготовить ужин.
- Хорошо, тогда побеспокою своим присутствием до трех часов, - сказал я, пока не очень понимая ситуацию.
Пройдя через калитку, я пошел по траве вслед за девчонкой и тут заметил, что она слегка подволакивает левую ногу. Маленькие плечики наклонялись вправо, словно кривошип какого-то механизма, и ритмично подергивались. Сделав несколько шагов, она остановилась и показала мне, чтобы я шел рядом.
- В прошлом месяце попала в аварию, - сказала она будто между прочим. - Меня подвозили на мотоцикле, вот и выбросило. Не повезло.
В центре лужайки стояли два шезлонга из парусиновой ткани. На спинке одного висело большое синее полотенце, на другом валялись пачка красного "Мальборо", пепельница, зажигалка, большой кассетный магнитофон и журналы. Магнитофон работал, и из динамика чуть слышно играла какая-то неизвестная мне хард-рок-группа.
Она сбросила на землю все, что было на шезлонге, пригласила меня присесть, выключила магнитофон. Сев на лежак, я увидел, что между деревьев виднеются проход и пустующий дом. Было видно и белую каменную птицу, и золотарник, и проволочный забор. Я подумал, что девчонка, наверное, все это время отсюда наблюдала за мной.
Сад был большим и простым. Лужайка простиралась под небольшим уклоном, тут и там стояли кустарники. Слева от шезлонгов был большой пруд, окруженный бетоном, но, видимо, последнее время он не использовался, вода высохла, и солнце заливало его дно бледно-зеленого цвета, напоминавшее морское животное, лежащее кверху брюхом. Позади кустарников у нас за спиной стояло старое здание в европейском стиле с изящным фасадом, однако сам дом не был особенно большим и вряд ли строился с шиком. Просто большой сад, который был по-настоящему ухожен.
- раньше я подрабатывал в фирме, которая стригла газоны, - сказал я.
- Да вы что? - сказала девчонка без интереса.
- Наверное, много хлопот с таким большим садом, - сказал я, оглядываясь по сторонам.
- А у вас нет сада?
- Совсем маленький. Пара-тройка гортензий растет, и все, - ответил я. - А ты всегда одна?
- Ага. Днем всегда одна. Утром и вечером сюда приходит одна женщина помогать по хозяйству, а так одна. Не хотите чего-нибудь холодненького выпить? У меня пиво есть.
- Нет, спасибо.
- Честно? Не стесняйтесь.
- Я не хочу пить, - сказал я. - А ты в школу не ходишь?
- А вы не ходите на работу?
- Хотел бы, да работы нет, - сказал я.
- Безработный?
- Как сказать. Сам бросил.
- А чем вы раньше занимались?
- Что-то вроде помощника адвоката, - сказал я и, чтобы прервать этот быстрый разговор, сделал глубокий вдох. - Ходил по разным учреждениям и инстанциям, собирал бумаги, сортировал документы, проверял судебные прецеденты, занимался разными процедурами в суде, вот такая работа.
- Но бросили?
- Да.
- А жена ваша работает?
- Работает, - сказал я.
Я вытащил сигарету, засунул в рот, чиркнул спичкой. На соседнем дереве пела заводная птица. Повернув пружину раз двенадцать-тринадцать, она упорхнула на другое дерево.
- Коты всегда проходят вон там, - сказала девчонка и показала на край лужайки перед нами. - Вон, видите, мусоросжигатель за забором Судзуки-сан. Они вылезают сбоку, проходят через всю лужайку, пролезают под калиткой и отправляются в сад напротив. Всегда один маршрут. А вы знаете Судзуки? Он профессор в университете, часто по телевизору выступает. Знаете?
- Судзуки?
Девчонка принялась рассказывать мне об этом Судзуки, но я никогда не слышал о нем.
- Я и телевизор-то почти не смотрю, - сказал я.
- Неприятная семейка, - сказала девчонка. - Снобы, кичатся своей известностью. Да все, кто выступает по телевизору, сплошные жулики.
- Да что ты говоришь.
Девчонка взяла пачку "Мальборо", вытащила одну сигарету и, не зажигая, покрутила ее в руках.
- Ну возможно, среди них тоже есть несколько неплохих людей, но не в моем вкусе. Вот Мияваки-сан был порядочным человеком. И жена хорошая женщина. У мужа было два или три ресторана.
- И куда они делись?
- Не знаю, - сказала девчонка, постукивая ногтем по кончику сигареты. - Может, что-нибудь с долгами. Такая шумиха тогда была, а потом они исчезли. Уже года два прошло. Дом бросили. Там теперь только кошки плодятся. Неосмотрительно. Мама всегда жалуется.
- Неужели столько кошек?
Наконец девчонка взяла сигарету в рот и прикурила от зажигалки. После чего кивнула.
- Каких только нет. Есть с обожженной шерстью, есть с одним глазом… У него вместо глаза просто мясо наросло. Жуть.
- Жуть, - повторил я.
- У одной моей родственницы шесть пальцев. Девчонка чуть меня старше. Рядом с мизинцем у нее еще один маленький палец, как у младенца. Однако она его все время подгибает, поэтому так и не увидишь. Красивая девчонка.
- Хм, - сказал я.
- Как вы думаете, а это генетически передается? Ну, типа по крови…
- Не знаю, - ответил я.
Несколько минут она молчала. Я курил сигарету и внимательно смотрел на кошачью тропинку. Однако пока не прошло еще ни одного кота.
- Вы точно ничего не хотите попить? Я буду колу, - сказала девчонка.
Я сказал, что мне ничего не надо.
Девчонка встала с шезлонга и, подволакивая ногу, исчезла за деревьями, а я взял журнал, который лежал у ног, и стал его перелистывать. Вопреки предположениям, это оказался мужской ежемесячный журнал. В середине журнала мне попалась фотография женщины, сидевшей в неестественной позе, широко раздвинув ноги, так что сквозь прозрачное белье проглядывали гениталии и волосы на лобке. Ну и ну, подумал я и вернул журнал на место, а затем, сложив руки на груди, вновь развернулся к кошачьей тропинке.
Прошло довольно много времени, прежде чем появилась девчонка со стаканом кока-колы в руках. На ней уже не было футболки "адидас", а только шорты и лифчик от купальника. Фасон маленького лифчика с завязками на спине не скрывал формы груди.
День точно выдался жаркий. Я сидел в шезлонге на самом солнцепеке, отчего на моей серой футболке местами выступили черные пятна от пота.
- А вот если бы у девушки, которая вам понравилась, было шесть пальцев, что бы вы делали? - спросила девчонка в продолжение разговора.
- Продал бы ее в цирк, - сказал я.
- Правда?
- Шутка, - сказал я, вздрогнув. - Наверное, не обращал бы на это внимания.
- Даже если бы это могло передаться детям?
Я задумался на минуту об этом.
- Думаю, что все-таки не обращал бы внимания. От одного лишнего пальца никакого вреда не будет.
- А если бы четыре груди?
Я и об этом задумался.
- Не знаю, - сказал я.
Четыре груди? Я не видел никакой возможности прервать разговор, поэтому решил сменить тему.
- Сколько тебе лет?
- Шестнадцать, - сказала она. - Только исполнилось. Первый год в старшей школе.
- Школу не посещаешь?
- Нога пока болит, когда долго ходишь. И вокруг глаз еще не зажили порезы. У меня школа довольно строгая - если узнают, что я не просто болею, а попала в аварию, упав с мотоцикла, неизвестно, что мне там на это скажут… Я могу хоть год пропустить. Не то чтобы особенно тороплюсь перейти в следующий класс.
- Хм, - сказал я.
- И все же ответьте на мой вопрос. Говорите, что могли бы жениться на девушке с шестью пальцами, а четыре груди вас смущают?
- Я не говорил, что смущают. Я сказал, что не знаю.
- Почему не знаете?
- Не могу себе этого как следует представить.
- А шесть пальцев представить можете?
- Более или менее.
- А в чем разница? Шесть пальцев или четыре груди?
Я вновь задумался об этом, однако никакого толкового объяснения в голову не пришло.
- Я слишком много задаю вопросов? - спросила она и взглянула на меня из-под темных очков.
- Тебе об этом кто-то говорил? - спросил я.
- Иногда.
- Ничего плохого в том, чтобы задавать вопросы, нет. Это заставляет собеседника думать.
- Но большинство не хотят думать, когда я спрашиваю, - сказала она, рассматривая пальцы на ногах. - Просто отвечают первое, что в голову придет.
Я неопределенно покачал головой и опять повернулся к кошачьей тропинке. Что же я здесь делаю, подумал я. Ведь так ни одной кошки и не появилось.
Сложив руки на груди, я закрыл глаза секунд на двадцать или тридцать. С закрытыми глазами я почувствовал, что на разных частях тела выступает пот. На лбу, под носом, на шее какое-то чуть уловимое ощущение несоответствия, словно ко мне прикасаются влажными перьями, а футболка прилипла к груди, как флаг в безветренный день. У солнечного света оказалась странная тяжесть, которая проникала внутрь моего тела. Девчонка потрясла стаканом с колой, лед звякнул, словно коровий колокольчик.
- Если в сон клонит, можете поспать. Как только кот появится, я вас разбужу, - тихонько сказала девчонка.
Не открывая глаз, я молча кивнул.
Некоторое время не было слышно ни звука. И голубь, и заводная птица куда-то исчезли. Не было ветра, не было слышно даже машин. Все это время я думал о той женщине, которая звонила. Неужели я на самом деле ее знал?
Однако вспомнить никак не мог. Лишь ее тень вытянулась через проход, будто на картине де Кирико. Она сама уже где-то далеко, за пределами моего сознания. А в ушах так и звенит звонок телефона.
- Вы заснули? - спросила девчонка тихо, чтобы не разбудить меня.
- Я не сплю, - сказал я.
- Можно подсесть поближе? Мне нравится разговаривать шепотом.
- Мне все равно, - сказал я, не открывая глаз.
Я услышал, как она поставила свой шезлонг вдоль моего и плотно придвинула. Раздался удар от соприкосновения деревянных рам.
Как странно, подумал я. Голос девчонки звучал по-разному, когда его слышишь с открытыми и закрытыми глазами. Что со мной происходит, подумал я. Впервые такое.
- Можно еще немножко поболтать? - спросила девчонка. - Я буду говорить очень тихо, вы можете и не отвечать, можете даже вздремнуть.
- Ладно, - сказал я.
- Когда человек умирает - это так здорово, - сказала девчонка.
Она говорила прямо у моего уха, ее слова вместе с теплым влажным дыханием нырнули внутрь меня.
- Почему? - спросил я.
Девчонка приложила палец к моим губам, будто запечатывала конверт.
- Не задавайте вопросов, - сказала она. - Не хочу, чтобы мне сейчас задавали вопросы. И глаз не открывайте. Хорошо?
В ответ на ее шепот я слегка кивнул. Она убрала палец с моих губ и положила на запястье.
- Интересно, наверное, попробовать разрезать это скальпелем. Не мертвое тело. А сам сгусток смерти. У меня такое чувство, что он должен где-то быть. Как мяч - тяжелый, мягкий сгусток онемевших нервов. Вытащить его из мертвого человека и разрезать. Я часто об этом думаю. Интересно, а что внутри. Может, как в засохшей зубной пасте, когда внутри тюбика что-то твердое. Вам так не кажется? Ладно, ладно, можете не отвечать. По краю хлюпает и только в середине затвердевает. Поэтому сначала я разрежу кожу, вытащу мягкую часть, затем с помощью скальпеля и ложечки начну разбирать мякоть. Чем глубже, тем тверже становится мякоть, и наконец что-то вроде косточки. Такой маленькой, как шарик в шарикоподшипнике, и очень твердой. Вам так не кажется?
Девчонка раза два-три откашлялась.
- Последнее время только об этом и думаю. Наверное, оттого, что делать нечего. Честное слово, так и думаю. Когда нечего делать, мысли сами так и улетают куда-то. Так далеко, что потом сложно назад вернуться.
Затем девчонка убрала палец с моей кисти, взяла стакан и допила остатки колы. По стуку льда я понял, что в стакане пусто.
- Все в порядке, я высматриваю кота. Не беспокойтесь. Как только увижу Ватанабэ Нобору, сразу же вам скажу. Поэтому можете не открывать глаз. Ватанабэ Нобору наверняка бродит где-нибудь неподалеку. Ведь все кошки ходят по одним и тем же местам. Наверняка скоро появится. Давайте представим его себе и подождем. Ватанабэ Нобору сейчас направляется сюда. Проходит через траву, пролезает под калиткой, где-то останавливается, принюхиваясь к запаху цветов, и медленно направляется сюда. Только вообразите.
Я попытался нарисовать кота в голове, как она сказала, но ничего не получилось, кроме ужасно расплывчатого образа, словно на фотографии, снятой на ярком солнце. Лучи яркого солнца проходили сквозь закрытые веки, внося дополнительную сумятицу. Кроме того, сколько я ни пытался, не мог четко вспомнить своего кота. Мой Ватанабэ Нобору, искривленный и неестественный, походил на неудавшийся портрет. Лишь отдельные приметы были похожи, а основные черты совершенно не удались. Я даже не мог вспомнить его походку.
Девчонка еще раз положила палец мне на кисть и на этот раз, чуть касаясь, нарисовала на ней какой-то орнамент. Какая-то причудливая, бесформенная фигура. Когда она рисовала, я почувствовал, что в унисон ее движениям темнота иного характера, чем прежде, проникает в мое сознание. Наверное, я засыпаю, решил я. Мне не хотелось спать, но я понимал: что бы я ни делал, остановить это уже не смогу. Мое тело стало бесформенным и тяжелым, расползаясь по мягкой спинке шезлонга из парусиновой ткани.
В этой темноте я увидел лишь четыре лапы Ватанабэ Нобору. Четыре лапы умеренно коричневого цвета с мягкими, словно резина, подушечками на подошвах. Эти лапы бесшумно ступали где-то по земле.
Где-то по земле?
Но где, я не знал.
Тебе не кажется, что в твоей голове есть слепая зона? - тихонько сказала женщина.
Когда я открыл глаза, то оказался в одиночестве. На соседнем шезлонге, вплотную придвинутом к моему, девчонки не было. Полотенце, сигареты и журнал лежали, где и прежде, а стакан с колой и магнитофон исчезли.